CC BY
55
УДК 81'362
А. О. Манухина
кандидат филологических наук; доцент каф. фонетики и грамматики французского языка факультета французского языка МГЛУ; e-maiL: [email protected]
АРХЕТИПЫ РЫЦАРСКОЙ КУЛЬТУРЫ В ДОКУМЕНТАХ БРАТСТВА ГОСПИТАЛЬЕРОВ
В статье анализируются архетипические представления и образы, сформировавшая под влиянием канонов эпохи Средневековья и вербализованных в документах ордена братства госпитальеров. Исследование проводилось на материале хроники Гильома Каурсина (латинского письменного памятника XV в.) в сопоставлении с ее анонимным переводом на среднефранцузский язык. Оба сочинения впервые привлекаются в качестве материала лингвистического анализа. В работе рассматриваются архетипические образы «книга», «бог» и «герой», их содержание и способы реализации в тексте. Оба исследуемых документа представляют собой авторские произведения, однако оценочные суждения в них - продукт не столько индивидуального восприятия мира, сколько система архетипических образов, сформировавшаяся под влиянием коллективного опыта и наследия предыдущих поколений.
Ключевые слова: архетип; вербальная реализация архетипа; нравственные стереотипы рыцарства; латинские и французские письменные памятники эпохи Крестовых походов.
А. О. Manuhina
PhD (PhiLoLogy), Associate Professor,
Department of Phonetics and Grammar of the French Language, FacuLty of the French Language, MSLU; e-maiL: [email protected]
ARCHETYPES OF THE CHIVALRIC CULTURE IN THE DOCUMENTS OF THE HOSPITALLERS BROTHERHOOD
The articLe is devoted to anaLyzing the means of reaLization of the archetypicaL notions and images formed under the infLuence of the moraL ruLes of the epoch of the MiddLe Ages and verbaLized in the documents of the institution of the hospitaLLers. The archetypicaL images "Book", "God" and "Hero" are examined in the work. Their content and the means of reaLization in the text are examined in our research. The research is conducted on the materiaL of the chronicLe of GuiLLaume Caoursin (the Latin written monument of the 15th century) and the anonymous MiddLe French transLated text.
Key words: archetype; verbaL reaLization of the archetype; moraL stereotypes of chivaLry; Latin and French written monuments of the epoch of Crusades.
Введение
Орден госпитальеров, основанный в 1099 г., один из самых могущественных в эпоху Крестовых походов, оставил богатое письменное наследие. Материал нашего исследования - сочинение XV в. «Exordium hospitalariorum» («Истоки госпитальеров»), компилятивный труд, объединяющий свидетельства как современников Крестовых походов, так и более поздних авторов. В рамках статьи изучаются два отрывка из этого произведения. Выбор обусловлен тем, что памятники были созданы в одно время, но написаны на латинском и среднефранцузском языках. Латинский документ «Primordium et origo Sacri Xenodochii atque ordinis militiae sancti Johannis Baptistae Hospitalariorum Hierosolimitani» («Возникновение и начало Святого странноприимного дома и ордена воинства госпитальеров Святого Иоанна Крестителя в Иерусалиме») традиционно приписывается Гийому Каурсину (Guillaume Caoursin, 1430-1501), историку и дипломату, занимавшему должность вице-канцлера и секретаря ордена госпитальеров. Гийом Каурсин жил спустя несколько веков после описываемых им событий, поэтому составил историю ордена на основе имевшихся в его распоряжении манускриптов1. Как считает ряд исследователей [Захаров 2009, с. 47; Recueil 1895, c. 116], изучаемая книга была написана в 1493году. Второй документ - «Le fondement de S. hopital et de l'ordre de la chevalerie de S.Jehan baptiste de Jerusalem» («Основание Святого госпиталя и ордена рыцарей Святого Иоанна Крестителя в Иерусалиме»), является сокращенной анонимной среднефранцузской версией латинского текста [Flori 1998], так как ордонанс от 5 августа 1493 г. предписывал перевод «Primordium» на различные народные языки для использования среди христианских народов. Оба сочинения привлекаются впервые в качестве материала лингвистического анализа2.
Цель работы - выявить архетипические образы и изучить архе-типические представления, отраженные в языковом сознании сред-
1 Манускрипты не дошли до наших дней, и поэтому уже невозможно установить первоисточники, на которые ориентировался Г. Каурсин.
2 Оба письменных памятника издавались только один раз в XIX в. [Recueil 1895]: латинский документ был опубликован на основе единственного сохранившегося манускрипта XVI в. (рукописи № 244 из библиотеки Мальты), среднефранцузский документ - на основе рукописей № 23133 и № 5645 конца XV - начала XVI вв. из Парижской национальной библиотеки.
невекового рыцарства, описать средства их вербализации в нарративных источниках по истории ордена госпитальеров.
В лингвистике и литературоведении архетип рассматривается исследователями как первообраз с общезначимой и вневременной идейной ценностью, что позволяет обращаться к архетипам сквозь века: они остаются востребованными и в современном мире [Красных 1998; Мелетинский 1994]. В то же время архетип как элемент ценностного восприятия окружающего мира формируется под влиянием канонов, присущих соответствующей эпохе.
Оба исследуемых текста были созданы в период заката рыцарства, однако Гильом Каурсин, а следовательно, и анонимный французский переводчик, ориентировались на документы своих предшественников. Это своего рода ретроспективный взгляд, обращенный на прошлое ордена: в сочинениях XV в. отразились представления рыцарей более ранних эпох. Учитывая время и обстоятельства написания, можно говорить об «архетипе рыцарской культуры» как «интенсиональной модели мира, связанной с рыцарской идеологией», которая, в свою очередь, заключалась в «идее иерархического вассалитета и рыцарского этикета» [Игнатьева 2001, с. 94-95].
Рассмотрим, какими способами архетипические образы реализованы в каждом из текстов.
Архетипический образ «книга»
Гильом Каурсин вместо введения с первых строк «Primordium» ссылается на некий важный первоисточник, призванный подтвердить истинность излагаемых событий:
Xenodochium, sacramque domum et religionem militiae Hospitalariorum Sancti Joannis Baptistae Hierosolymitani, illustribus ac veris sacrarumque veterum historiarum monumentis hoc exordium sumpsisse constat [Recueil 1895, с. 431].
Известно, что странноприимный дом, святой дом и святыня воинства госпитальеров Святого Иоанна Крестителя в Иерусалиме, согласно выдающимся и истинным памятникам Священной древней истории имели такое начало1.
Субъект повествования здесь формально не выражен: посредством безличного выражения illustribus ac veris sacrarumque veterum
1 Зд. и далее перевод наш. - А. М.
historiarum monumentis (согласно выдающимся и истинным памятникам Священной древней истории) вербализована отсылка к авторитетам прошлого, имеющим ценность для адресата.
Аналогичным образом построено введение в среднефранцузской версии памятника:
Selon la verité et ancienne et sainctes hystoires, l'Ospital et saincte maison et religion de la Chevalerie des Hospitaliers de Saint Jehan Baptiste de Jherusalem a prins ce commancement [Recueil 1895, с. 433].
Согласно истине и древним и святым историям у госпиталя, странноприимного (букв. : 'святого') дома и у святыни рыцарей госпиталя Святого Иоанна Крестителя в Иерусалиме было следующее начало.
В обоих отрывках использованы схожие лексические средства: illustria ac vera monumenta (выдающиеся и истинные памятники) / sacra vetus historia (святая древняя история) / anciennes et sainctes hystoires (древние и святые истории), которые характеризуют источник знаний, но не называют его конкретно. Положительная этическая оценка выражена семантическим компонентом «книга», с коннотатом «древний» ^ «заслуживающий уважения». По сути, эти выражения являются лексическими стереотипами и их употребление можно объяснить архетипическими представлениями: духовная жизнь Средневековья опиралась на авторитеты и «древность» была гарантией почетности. Появление субъекта повествования «Книга» имплицитно реализует прагматическую цель произведения «сообщить читателю истину»: если из текста устранено авторское «я», рассказ приобретает большую объективность и «правдивость».
Архетипический образ «Бог»
Система европейских ценностных представлений, имеющих многовековые корни, основана на теоцентрическом миропонимании: воплощением высшего признанного человеком Блага был Бог. Восприятие Всевышнего человеком Средневековья существенно отличается от современного. Так, в латинской хронике речь идет об Иисусе Христе как о реальной личности, внесшей вклад в организацию ордена:
Quare pie arbitrare licet Hospitale ipsum corporali praesentia saepius visitasse, multaque pietatis et miraculorum opera suae divinae clementiae ostendisse [Recueil 1895, с. 431].
Поэтому благочестиво можно отметить, что Он сам (Иисус) часто посещал госпиталь, физически присутствуя, и проявил великое милосердие, показал много чудес и проявлений (букв. 'дел') своей божественной милости.
С одной стороны, Гильом Каурсин представил помощь Бога как чудо, с другой - как часть обыденной жизни госпитальеров, делая акцент на физическом присутствии Иисуса: corporali praesentia Hospitale saepius visitasse (часто посещал госпиталь, физически присутствуя).
Переводчик достаточно вольно обошелся с оригиналом, и в сред-нефранцузской версии события изложены более обобщенно:
Notre Sauveur Jhesu Christ par clemence a illuminé et decouré icelluy hospital de Jherusalem, lieu sainct, refuge des pouvres et malades [Recueil 1895, с. 435].
Наш Спаситель Иисус Христос по милости прославил и украсил этот госпиталь в Иерусалиме, святое место, пристанище бедных и больных.
Описывая роль Бога в жизни героев, оба автора стремились подчеркнуть особую важность происходящих событий. В этом их личностная ценностная ориентация полностью совпадает со стереотипами эпохи. В авторской позиции реализован архетипический образ Творца, укорененный с древнейших времен в западноевропейском сознании. Но если в латинском тексте осязаемое присутствие Иисуса отражает наиболее архаичные черты образа Творца, непосредственно вступающего в общение с людьми, то в среднефранцузском документе можно говорить об эволюции миропонимания и более высоком уровне абстракции. На наш взгляд, выражение Jhesu Christ a illuminé et decouré icelluy hospital (Иисус Христос прославил и украсил этот госпиталь), употребленное при описании соучастия Бога в истории ордена, скорее понимается как метафора, нежели свидетельство о реальном присутствии Бога. Разночтения в двух версиях произведения можно объяснить, видимо, тем, что Гильом Каурсин пользовался при составлении хроники более древними рукописями, откуда он и взял дословно этот сюжет; что касается француза-переводчика, при изложении истории он находился под влиянием современных ему религиозных представлений XV в.
Архетипический образ «герой»
В текстах хроник встречается упоминание о легендарных персонажах Античности, например, об Александре Македонском. Латинский оригинал и среднефранцузский перевод при описании этого сюжета практически совпадают:
Post subactam Indiam, extincto in Babilonia Alexandro Magno, Macedonum rege, ejusque obitu vulgate, a sancta civitate Hierusalem, Macha-baeorum fortissimorum quidem victoriosissimorum militum virtue, prophanae gentes pulsae sunt [Recueil 1895, с. 431].
После покорения Индии, после того как был поражен в Вавилоне Александр Великий, Македонский царь, и стало известно о его кончине, доблестью храбрейших и победоноснейших воинов Маккавеев языческие народы были изгнаны из святого города Иерусалима.
Après que Alexandre le Grand, roi de Macedonne, eust conquesté les Indes et après son trespas en Babylonne, acertenez de sa mort, les vaillans et virtueux chevaliers les Macchabées, par leur vertu, bouterent hors de Jerusalem les gentils prophanes generation [Recueil 1895, с. 434].
После того как Александр Великий, царь Македонии, завоевал Индию и после его смерти в Вавилоне, удостоверившись в его смерти, храбрые и доблестные рыцари Маккавеи, по их доблести, изгнали из Иерусалима благородные языческие семьи.
Гильом Каурсин, будучи образованным аристократом, несомненно был знаком с историей Античности, о чем свидетельствует упоминание в тексте о походе Александра на Индию и смерти Александра в Вавилоне.
В то же время Александр Македонский воспринимается не как реальный правитель эпохи Античности, а скорее как популярный в рыцарской среде эпический герой1.
1 Биография Александра, дополненная вымышленными эпизодами, была одним из популярнейших в Средневековье сюжетов на античную тему и нашла отражение во многих произведениях (самое знаменитое - анонимный старофранцузский «Роман
об Александре» XII в., а также более поздние поэмы-переложения различных средневековых поэтов: Александра де Берне, Ги де Камбрэ, Альберика де Безансон и др.). Многочисленность версий поэмы показывает, что она была одной из любимейших книг средневекового читателя, с сюжетом которой без сомнения был знаком Гильом Каурсин.
Среди выдающихся исторических лиц в тексте указан правитель Иудеи Иоанн Гиркан:
Devotissimus propheta et generosus athleta, Joannes Hircanus, xeno-dochium instituit [Recueil 1895, с. 431].
Благочестивейший пророк и щедрый воин (букв. 'атлет') Иоанн Гиркан установил странноприимный дом.
Très devot Jehan Hircanus prophète et genereux chavalier du peuple d'Israël, institua ung hospital, qu'on appelloit xenodoche [Recueil 1895, с. 434].
Очень благочестивый Иоанн Гиркан, пророк и щедрый рыцарь из народа Израиля, учредил госпиталь, который называли странноприимным домом.
Иудейский правитель Иоанн Гиркан в латинском тексте охарактеризован лексемой athleta (атлет), имеющей значение «воин»1, в сред-нефранцузском - лексемой chavalier (рыцарь); в обоих фрагментах по отношению к Иоанну употреблен эпитет generosus / genereux (щедрый), а также выражение devotissimus propheta / très devot prophète (благочестивейший пророк), имеющее положительную этическую оценку. Иоанн Гиркан фигурирует во многих документах, касающихся ордена госпитальеров [Настенко 2005, с. 25]. Его образ как доблестного и праведного правителя сложился благодаря преданиям, услышанным западноевропейскими крестоносными авторами во время первых Крестовых походов на Иерусалим, когда они впервые соприкоснулись с миром Востока [Горелов 2006, с. 24]. Как можно видеть из анализа примеров, по отношению к царю Иудеи II в. до н. э. применяется система ценностей Средневековья.
Видение истории Гильомом Каурсином и анонимным французским автором необычно: Александр (IV в. до н. э.) оказался связан с ветхозаветными Маккавеями (II в. до н. э.), смерть Александра была причиной изгнания язычников из Иерусалима, а Иоанн Гиркан (II в. до н. э.) основал странноприимный дом (в действительности основанный в XI в.). Но то, что шокирует читателя современного, было привычным для читателя XV в.
1 Привычное «борец, участник состязаний» в данном контексте неприменимо.
По отношению к категории времени, которая отличалась от современной, проявляются архетипические представления человека Средневековья: исторические персонажи и события, разделенные столетиями, стали частью единого сюжета. Например, на картинах средневековых живописцев нередко «последовательные действия изображаются симультанно, пространство заменено плоскостью» [Гуревич 1984, с. 120]. Сюжет с соединенными вместе лицами из разных эпох можно рассматривать как берущий свое начало в древних устных сказаниях архетипический сюжет, запечатленный в сознании автора и адресата, «способный отключать критическое восприятие и убеждения» [Карасик 2004, с. 43].
Помимо персонажей древних легенд, Гильом Каурсин в своей хронике описывает предшественников-руководителей ордена и своих старших современников. Особая роль в рассказе отведена Герарду де Торну, основавшему орден в 1080 г. [Настенко 2005, с. 31] и вошедшему в историю как фра Жерар Блаженный. История Герарда, изложенная Каурсином, представляет собой не его биографическое описание, а оценочную характеристику:
Divinoque Spiritu impulsus, vir quidam, peregrinus devotissimus, cui nomen Giraldus fuit, virtute celebris, Deum timens, de animae quoque salute sollicitus observationem piissimam Judae Machabaei et devotissimi Joannis Hircani, propugnatorum clarissimorum, suscitando, renovando, instar iilius prisci Hospitalis, novum xenodochium, condere et erigere decernit [Recueil 1895, с. 431].
Вдохновленный Святым Духом, некий муж, благочестивейший паломник, имя которому было Гиральд, известный своей доблестью, боящийся Бога, беспокоящийся также о спасении души, возобновляя и возрождая набожнейшее почитание Иуды Маккавея и благочестивейшего Иоанна Гиркана, известнейших защитников, решил основать и воздвигнуть новый гостеприимный дом наподобие того прежнего госпиталя.
Для сравнения рассмотрим тот же отрывок на среднефранцузском языке:
Induit du Saint Esprit ung homme de saincte et vertueuse vie, nommé Gerard, très devot pelerin, creignant Dieu et desirant le salut de son ame, delibera faire et edifier ung nouveau hospital, a exemple du premier xenodoche, et renouant par imitation la sainte observation des très vaillans chevaliers Judas Machabeus et Jehan Hircanus, tres nobles combateurs [Recueil 1895, с. 435].
Побуждаемый Святым Духом, человек святой и добродетельной жизни, названный Герард, очень набожный паломник, боящийся Бога и желающий спасения своей души, постановил создать и воздвигнуть новый госпиталь, по образцу первого странноприимного дома, возобновив святое покровительство по образцу очень доблестных рыцарей Иуды Маккавея и Иоанна Гиркана, очень знатных воинов.
В обоих тестах Герард получает исключительно положительную этическую оценку схожими оценочными средствами - описывается его религиозность: peregrinus devotissimus / très devot pelerin (благочестивейший паломник), Deum timens, de animae quoque salute sollicitus / creignant Dieu et desirant le salut de son ame (боящийся Бога, беспокоящийся о спасении души). В среднефранцузском тексте автор добавляет от себя ung homme de saincte et vertueuse vie (человек святой и добродетельной жизни), что служит интенсификатором положительной оценки. В латинском оригинале, с другой стороны, оцениваются и воинские добродетели Герарда: virtute celebris (известный своей доблестью), что отсутствует в переводе.
В приведенных отрывках внимание читателя акцентируется на Иуде Маккавее и Иоанне Гиркане. Они предстают как объект почитания, наравне со святыми, со стороны Герарда: suscitando, renovando observationem piissimam Judae Machabaei et devotissimi Joannis Hircani propugnatorum clarissimorum (возобновляя и возрождая набожнейшее почитание Иуды Маккавея и благочестивейшего Иоанна Гиркана, известнейших защитников) / renouant par imitation la sainte observation des très vaillans chevaliers Judas Machabeus et Jehan Hircanus, tres nobles combateurs (возобновив святое покровительство по образцу очень доблестных рыцарей Иуды Маккавея и Иоанна Гиркана, очень знатных воинов). Положительно оценивается стремление возродить орден instar / par imitation, т. е. в точном соответствии с ранее установленными нормами. Для усиления положительной оценки указано, что Герард действовал не по собственной воле, но по велению Всевышнего: Divinoque Spiritu impulsus / Induit du Saint Esprit (побуждаемый Святым Духом). Так подчеркивается верность Герарда традициям, преклонение перед легендарным прошлым, что совпадает с архетипическими представлениями Средневековья: неизменность, стабильность считались признаком божественности, где временное противопоставлялось вечному [Челышева 1996, с. 136].
Интересно отметить, что положительная оценка вербализована по отношению к легендарным личностям и историческим персонажам следующими практически идентичными языковыми средствами:
- эпитеты и оценочные существительные, описывающие воинские добродетели:
fortissimus, victoriosissimus, vaillans, virtueux, virtus/ vertu, generosus athleta, genereux chavalier;
- лексемы, характеризующие набожность персонажа:
devotissimus / devot, propheta / prophète, peregrinus / pelerin, Deum timens / creignant Dieu, de animae quoque salute sollicitus / desirant le salut de son ame.
Заключение
Как можно видеть из рассмотренных примеров, оценочные лексемы в латинском и среднефранцузском текстах практически совпадают. Этот факт объясняется тем, что средневековый текст, «не должен быть оригинальным и неожиданным» [Челышева 1996, с. 128]: в европейской литературе к XV в. у авторов сложилась своя «матрица видения положительного героя», а также арсенал средств выраженияи для описания персонажа.
Повторяющееся употребление схожих оценочных средств создает образ-архетип идеального героя: это набожный человек, отважный рыцарь-воин, верный канонам прошлого и почитающий святыни.
Применительно к данному письменному памятнику, можно говорить об актуализации «орденского спиритуалитета» (особого «кодекса чести» госпитальеров, заключающегося в концепции «служения господам бедным», особой символике, «собирательном уставе» ордена), который определил роль госпитальеров на Святой Земле и их особое место в истории Крестовых походов.
Если же рассматривать эти произведения через призму стереотипов эпохи в целом, следует отметить, что такой набор положительных качеств представляет собой реализацию в образе конкретных героев «базового кода культуры, в котором фиксируются представления о мироздании» [Красных 1998], свойственные Средневековью.
Таким образом, хотя оба исследуемых текста, взятые из «Exor-dium hospitalariorum», представляют собой авторские произведения,
оценочные суждения в них - продукт не только индивидуального авторского восприятия мира. Это система архетипических образов, сформировавшаяся через призму коллективного опыта, наследия предыдущих поколений.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Горелов Н. С. Царствие небесное: легенды крестоносцев XII-XIV веков.
СПб. : Азбука-классика, 2006. 448с. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М. : Искусство, 1984. 350 с. Захаров В. А., Чибисов В. Н. Орден госпитальеров. СПб. : Алетейя, 2009. 461 с. Игнатьева Т. Г. Типология старофранцузского текста. Красноярск : Краснояр.
гос. ун-т, 2001. 201 с. Карасик В. С. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М. : Гнозис, 2004. 390 с.
Красных В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? Человек. Сознание. Коммуникация. М. : Диалог-МГУ, 1998. 352 с. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М. : Российский государственный гуманитарный университет, 1994. 136 с. Настенко И. А., Яшнев Ю. В. История Мальтийского ордена : в 2 кн. Кн. I. Из глубины веков: госпитальеры в Святой Земле, на Кипре, Родосе и Мальте. XI-XVIII вв. М. : Русская панорама, 2005. 416 с. Челышева И. И. Выражение ценностной ориентации в средневековом тексте // Функциональная семантика. Оценка, экспрессивность, модальность. In memoriam Е. М. Вольф. М. : Изд. РАН, 1996. С. 126-137. Flori J. Chevalier et Chevalerie au Moyen Âge. Paris : Hachette, 1998. 272 p. Recueil des historiens des croisades, publié par les soins de l'Académie royale des inscriptions et belles-lettres. Historiens occidentaux. Tome cinquième. Paris : Imprimerie royale, MDCCCXCV. 1090 p.
REFERENCES
Gorelov N. S. Carstvie nebesnoe: legendy krestonoscev XII-XIV vekov. SPb. :
Azbuka-klassika, 2006. 448 s. Gurevich A. Ja. Kategorii srednevekovoj kul'tury. M. : Iskusstvo, 1984. 350 s. Zaharov V. A., Chibisov V. N. Orden gospital'erov. SPb. : Aletejja, 2009. 461 s. Ignat'eva T. G. Tipologija starofrancuzskogo teksta. Krasnojarsk : Krasnojar. gos. un-t, 2001. 201 s.
Karasik V. S. Jazykovoj krug: lichnost', koncepty, diskurs. M. : Gnozis, 2004. 390 s. Krasnyh V. V. Virtual'naja real'nost' ili real'naja virtual'nost'? Chelovek. Soz-nanie. Kommunikacija. M. : Dialog-MGU, 1998. 352 s.
Meletinskij E. M. O literaturnyh arhetipah. M. : Rossijskij gosudarstvennyj gu-manitarnyj universitet, 1994. 136 s.
Nastenko I. A., Jashnev Ju. V. Istorija Mal'tijskogo ordena : v 2 kn. Kn. I. Iz glubiny vekov: gospital'ery v Svjatoj Zemle, na Kipre, Rodose i Mal'te. XI-XVIII vv. M. : Russkaja panorama, 2005. 416 s.
Chelysheva 1.1. Vyrazhenie cennostnoj orientacii v srednevekovom tekste // Fun-kcional'naja semantika. Ocenka, jekspressivnost', modal'nost'. In memoriam E. M. Vol'f. M. : Izd. RAN, 1996. S. 126-137.
Flori J. Chevalier et Chevalerie au Moyen Âge. Paris : Hachette, 1998. 272 p.
Recueil des historiens des croisades, publié par les soins de l'Académie royale des inscriptions et belles-lettres. Historiens occidentaux. Tome cinquième. Paris : Imprimerie royale, MDCCCXCV. 1090 p.
