CC BY
87
УДК: 902 (653)
АРХЕОЛОГИЗИРОВАННЫЕ СЛЕДЫ РАБОТЫ СРЕДНЕВЕКОВЫХ ПАХОТНЫХ ОРУДИЙ ПО МАТЕРИАЛАМ ИССЛЕДОВАНИЙ В СТАРОЙ РУССЕ В 2001-2012 ГГ.
К. Г. Самойлов
Гуманитарный институт НовГУ, jevoli@mail.ru
Статья посвящена публикации археологизированных борозд XI-XIV вв., выявленных при исследованиях на четырех археологических раскопах в Старой Руссе (Борисоглебский (XVI), Георгиевский-I, Георгиевский-II, Курортный-I). Зафиксированные следы древней распашки являются важным источником для изучения средневекового земледелия, позволяющим реконструировать тип и характеристики оставивших их средневековых пахотных орудий.
Ключевые слова: археология, средневековое земледелие, следы пахоты, пахотные орудия, Старая Русса
The article is devoted to the publication of buried furrows (dated 11-14 centuries) found on the subsoil of the Borisoglebsky, Georgievsky-I, Georgievsky-II and Kurortny-I excavations in Staraya Russa (Novgorod region). The ancient plough-marks revealed there provide the important data for medieval ploughing tool reconstruction.
Keywords: archaeology, medieval agriculture, plough-marks, ploughing tools, Staraya Russa
Борозды, оставленные пахотными орудиями на всего они используются при восстановлении динами-
древних полях, небезосновательно считаются важным ки хозяй-ственного освоения раскапываемого участка
источником для реконструкции агротехники про- и констатации наличия в определенный период па-
шлых эпох. В археоло-гических исследованиях чаще хотного поля. Еще одним вариантом является исполь-
зование наиболее ранних находок такого рода для датировки распространения пашенного земледелия в том или ином регионе. Другой возможный результат (если распашка зафиксирована на большой площади) - опреде-ление границ и размеров полей [1]. Так как значительная часть образцов древней пахоты выявлена в основании курганных насыпей, в ряде случаев они могут рассматриваться как эле-мент ритуальных действий [2].
На наш взгляд, важнейшим из направлений изучения древних борозд является опре-деление характеристик оставившего их орудия. Так, еще в конце 1930 х гг. А. Е. ван Гиффен связал европейские находки следов доисторической пахоты с конкретным орудием - ралом [3], что было подтверждено данными этнографии и современного моделирования
[4].
В отечественной историографии параметры древней пахоты подобным образом практически никогда не использовались [5]. Даже наиболее убедительные схемы эволюции па-хотных орудий в лесной зоне Восточной Европы в конце I - начале II тыс. н. э. фактически основываются лишь на относительно небольшом количестве образцов железных наконечни-ков с высоким уровнем фрагментации и сработанности (напомним, что до сих пор в научном обороте нет ни одной деревянной основы рала или сохи, относящейся к данному пе-риоду). В данном контексте важны наблюдения датского исследователя П. Глоба. На основании анализа раннесредневековых наральников из Норвегии (72 ед.), он настаивал на том, что тип, аналогичный т. наз. «наральникам без плечиков» Северо-Запада, представлен в первую очередь сработанными экземплярами, а небывшие в употреблении образцы имеют иную форму с узким подтреугольным острием [6]. Если такие рассуждения хотя бы частично справедливы и для Восточной Европы, то попытки установить принадлежность наконечника к ралу или сохе, согласно формализованным критериям Ю.А. Краснова [7] (т.е. на основании соотношений линейных величин), в целом ряде случаев теряют смысл.
Сохранность следов древней пахоты во многом зависит от характера перекрывающих отложений. Преобладающая часть борозд зафиксирована под курганными насыпями - единовременное возникновение мощной подсыпки спасает распашку от разрушения в силу воздействия естественных факторов (вымывания гумуса и т.п.) [8]. Благоприятные условия могут создаваться и в процессе отложения поселенческого культурного слоя, например, при интенсивном формировании анаэробных напластований через короткое время после прекращения распашки. В связи с этим важные результаты дает поиск и изучение таких объектов на поверхности материковых отложений древнерусских городов [9]. Серьезным преимуществом становится возможность изучения древней пахоты на значительно большей площади.
Целью данного исследования является введение в научный оборот следов работы древних пахотных орудий, зафиксированных в результате работ
Старорусской археологической экспедиции НовГУ в 2001-2012 гг. на Борисоглебском (XVI), Георгиевском-1, Георгиевском-П и Курортном-! раскопах в Старой Руссе.
Борисоглебский (XVI) раскоп располагался в центральной и древнейшей части средневекового города (общая площадь - 225 кв. м, мощность культурного слоя до 5,6 м). После зачистки материка (светло-серая супесь) в северо-восточной части раскопа (кв. 6-9’, 15-18’, 24-27, 32-36’, 43-44) были прослежены следы древней пахоты (рис. 1: I), представлявшие собой узкие (шириной 3-6 см) прерывистые полосы серого гумуса, сгруппированные по две, с внутренним расстоянием 5-8 см (либо сливающиеся в одну полосу шириной 9-16 см). Максимальная общая длина полосы - до 5 м. Могут быть отмечены два перпендикулярных направления древних борозд - ЗсЗ-ВЮВ и ССВ-ЮЮЗ, т.е. распашка производилась крестообразно (т. н. «двоение»). В то же время зафиксированы и отдельные полосы, имеющие большее отклонение к линии СВ-ЮЗ, т.е. участок поля распахивался неоднократно - минимум два сезона. На основании дендродат первых построек на данном участке распашка может быть датирована как «не позднее 20-30-х гг. XI в.». «Сдвоенность» следов свидетельствует о том, что они были оставлены двузубым орудием, а прерывистый характер говорит о его неравномерном, «скачущем» ходе, что может объясняться достаточно большим углом рабочей части по отношению к земле и высоко расположенной точкой прикрепления тягловой силы [10].
В полевой сезон 2002 г. следы древней пахоты были вскрыты при зачистке материка Георгиев-ского^ раскопа, расположенного в 90 м к северу от церкви св. Георгия (общая исследованная площадь 168 кв. м, мощность культурного слоя до 2,7-3 м). Наиболее ранние культурные напластования здесь можно датировать первой четвертью XII в. [11]. В кв. 25, 29-31, 36-37 на материке (светло-серая супесь) читались темные гумусированные полосы шириной 6 и 8-10 см. Расположение полос бессистемное (ориентация - по линии С-Ю с не-регулярными отклонениями). Четкого параллелизма, который мог бы свидетельствовать о многозубости орудия, не выявлено. Расстояние между полосами от 4 до 40 см. Данные следы оставлены однозубым пахотным орудием, вероятно, ралом (рис. 1: НА). В кв. 32, 34-35, 35’, 39, 42’ выявлены следы другого характера. Темные гумусированные полосы шириной 2-6 см были сгруппированы параллельно по две, с внутренним расстоянием 3-6 см. Ориентация - по линии ВЮВ-ЗСЗ. Таким образом, на Георгиевском^ раскопе присутствуют и следы двузубого пахотного орудия (рис. 1: ПБ).
В 2006 г. в связи проектом восстановления колокольни у церкви Св. Георгия были проведены спасательные работы на Г еоргиевском-П раскопе (расположен в 7-9 м к западу от западного притвора храма, общая изученная площадь 210 кв. м, мощность культурного слоя около 3,4 м). Напластования древнейшего строительного яруса на этом участке были фак-
I. Борисоглебский (XVI) раскоп
Г7 1 / - ы 8 1 ч # 71 1 9 Я к. /.у і9 91 'І ///! 1 *А
19 11І '.и * ^ #/// „і •7/77 ІІ і \
- следы пахоты
- материковые ямы
- следы изгордей
- фундамент колокольни
О 1 м
II. Георгиевский-1 раскоп
'1 ®
III. Георгиевский-П раскоп
Рис.1. Образцы следов пахоты из раскопок в Старой Руссе (2001-2012 гг.): I - двузубым орудием в СВ части Борисоглебского (XVI) раскопа; II - в Ю части Георгиевского-1 раскопа: А - однозубым орудием; Б - двузубым орудием; III - на Георгиевском-11 раскопе: А - в северной части раскопа; Б - в южной части раскопа; IV - на Курортном-! раскопе: А - в восточной части раскопа; Б - в западной части раскопа
тически полностью переотложены некрополем XIV-XV вв., однако наличие в перемешанных кладбищенских слоях находок XII века позволяет датировать освоение данной территории этим периодом [12]. После зачистки светло-серой материковой супеси, на большей части раскопа (кв. 2-7, 9, 16, 23, 27, 29, 30, 36, 37, 41, 43, 45-48, 52-54, 59-61) были прослежены следы пахоты двузубым орудием (рис. 1: ША-Б). Они представляли собой прерывистые полосы серого гумуса (шириной 2-5 см), сгруппированные параллельно по две, с внутренним расстоянием около 3-6 см (либо сливались в одну полосу шириной 8-12 см). Максимальная зафиксированная длина полосы - до 3
м, расстояние между параллельными бороз-дами - 922 см (в тех случаях, когда это возможно достоверно установить). Отмечены несколько взаимно перпендикулярных направлений борозд, т.е. распашка производилась крестообразно и неоднократно.
В 2012 г. следы работы двузубым пахотным орудием были выявлены практически по всей площади материка на Курортном-1 раскопе (изученная площадь 580 кв. м, общая мощность напластований - 1,62,5 м), расположенном в 100 м к ЮЮВ от Верхнего соленого озера, на средневековой окраине города. Пахотный горизонт в западной и центральной частях раскопа перекрыт прослойкой щепы, маркирующей
возведение построек древнейшего стро-ительного яруса и, таким образом, может быть датирован временем не позднее второй поло-вины XIV в. Следы распашки в восточной части раскопа (на территории свободной от за-стройки), вероятно, датируются более широко - данный участок распахивался как до появ-ления застройки в западной и центральной частях, так и в синхронное ей время (возможно, до середины XV в.).
В восточной части раскопа на материке (светло-серая супесь) фиксировались только нижние части древних борозд - прерывистые полосы темносерого гумуса (шириной 2-8 см), сгруппированные параллельно по две, с внутренним расстоянием около 4-8 см (либо сливавшиеся в одну полосу шириной 13-16 см). Максимальная длина полосы - до 3 м, расстояние между параллельными бороздами - 8-23 см (в тех случаях, когда это возможно достоверно установить) (Рис. 1: ГУА). Отмечены как минимум две системы перекрестной распашки, первая из которых ориентирована по направлениям С-Ю и З-В, а вторая - ССВ-ЮЮЗ и ВЮВ-ЗСЗ. В центральной и западной частях раскопа выявлены борозды гораздо лучшей сохранности. Здесь, очевидно в связи с менее продолжительной распашкой, они прорезают материк на несколько большую глубину и прослеживаются на большую длину (ряд борозд - до 10-13 м). Борозды сохранились в виде относительно широких (12-19,5 см) полос, раздваивающихся на более узкие (ширина 2-5 см, внутреннее расстояние 4-10 см). Расстояние между параллельными бороздами -10-16 см (Рис. 1: IVБ). Как и в предыдущем случае, выявлены как минимум две системы перекрестной пахоты.
Подведем некоторые итоги. Следы распашки, обнаруженные на материке Борисоглебского (XVI) раскопа, представляют собой уникальное свидетельство ис-пользования уже в первой четверти XI в. (или даже на рубеже X-XI вв.) двузубого пахотного орудия с высокой точкой прикрепления тягловой силы, т. е. сохи. Некоторые особенности (малая ширина рабочих частей, характер борозд) позволяют предположить, что соха здесь использовалось как орудие интенсивной агротехники (т. е. не для “поднятия целины”, а для усиленной обработки “старопахотных” участков); при этом необходимо отметить, что находка сделана практически в центре будущего города. Это вполне укладывается в схему развития пахотных орудий, предложенную В. Я. Конецким [13], связывающим появление сохи с возникновением зачатков паровой системы в окрестностях городских центров, для которых трудно предположить экстенсивное землепользование. Датируемые XII веком остатки двузубой распашки с Г еорги-евского-! и II раскопов, по всей вероятности, должны быть атрибутированы такому же орудию. Наличие на одном и том же участке следов работы и однозубым и двузубым орудиями (Георгиевский рас-коп-Ц может быть объяснено как хронологической разницей, так и отличающимися функциями этих орудий, когда двузубая соха использовалась для уже вторичного возделывания «старопахотных» участ-
ков. Несколько отличающиеся параметры следов двузубого орудия, исследованных на Курортном-1 раскопе и датируемых XIV в., позволяют говорить о более широком (вероятно и несколько более тяжелом) типе сохи. Отсутствие выраженной асимметрии парных следов, однако, не позволяет признать этим орудием соху с полицей, появление которой обычно связывается с XШ-XV вв. [14].
1. Nielsen V. Ploughing in the Iron Age. Plough marks in Store Vildmose, North Jutland // Journal of Danish Archaeology. 1986. Vol. 5. Р. 189-208.
2. Rowley-Conwy Р. The interpretation of ard marks // Antiquity. 1989. Vol. 61. Issue 232. Р. 263-266. Критический разбор указанной точки зрения дан в: Kristiansen K. Ard marks under barrows: a response to Peter Rowley-Conwy // Antiquity. 1989. Vol. 63. Issue 243. Р. 322-327.
3. Thrane H. Danish Plough-Marks from the Neolithic and Bronze Age. // Journal of Danish Archaeology. 1989. Vol. 8. P. 111.
4. Hansen Н.О. Experimental ploughing with the D0strup ard replica // Tools and Tillage. K0benhavn, 1969. Vol. 1. Issue 2. P. 67-92; Малинова Р., Малина Я. Прыжок в прошлое: Эксперимент раскрывает тайны древних эпох. М., 1988. С. 54.
5. Самойлов К.Г. Следы древней пахоты по материалам исследований в Старой Руссе в 2001-2002 гг. и некоторые проблемы изучения истории земледелия. // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Великий Новгород, 2003. Вып. 17. С. 272-286.
6. Globe P.V. Ard og Plov i Nordens Oldtid. Aarhus, 1951. S. 77-78 (Jysk Arkaeologisk selskabs skrifter. Bind I).
7. Краснов Ю.А. Древние и средневековые пахотные орудия Восточной Европы. М., 1987. С. 25-71.
8. Thrane H. Op. cit. P. 112.
9. Александровский А. Л., Гайдуков П. Г., Кренке Н. А. Исследования древнейшего культурного слоя и погребенной почвы на Троицком XI раскопе в Новгороде в 1998 г. // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Новгород, 1999. Вып. 13. С. 358-366.
10. Торопова Е.В., Торопов С.Е. Старая Русса в XI в. // Археология древнерусского города XI-XV веков. Про-
блемы источниковедения, становления государственности и культурогенеза. М., 2011. С. 69-71.
11. Торопова Е. В. Торопов С. Е., Антропова Я. В., Хохлов
И. В., Самойлов К. Г. Итоги археологических исследований на Пятницком и Георгиевском раскопах в Старой Руссе в 2002 г. // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Великий Новгород, 2003. Вып. 17. С.
23-29.
12. Торопова Е.В., Пежемский Д.В., Торопов С.Е., Самойлов К.Г. Археологические исследования у церкви св. Георгия в Старой Руссе в 2006 году // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Великий Новгород, 2007. Вып. 21. С. 68-81.
13. Конецкий В. Я. Некоторые вопросы изучения древнейших пахотных орудий Новгородской земли // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Новгород, 2000. Вып. 14. С. С. 239-261.
14. Краснов Ю.А. Указ. соч. С. 189.
Bibliography (Transliterated)
1. Nielsen V. Ploughing in the Iron Age. Plough marks in Store Vildmose, North Jutland // Journal of Danish Archaeology. 1986. Vol. 5. R. 189-208.
2. Rowley-Conwy R. The interpretation of ard marks // Antiquity. 1989. Vol. 61. Issue 232. R. 263-266. Kriticheskij razbor ukazannoj tochki zrenija dan v: Kristiansen K. Ard marks under barrows: a response to Peter Rowley-Conwy // Antiquity. 1989. Vol. 63. Issue 243. R. 322-327.
3. Thrane H. Danish Plough-Marks from the Neolithic and Bronze Age. // Journal of Danish Archaeology. 1989. Vol. 8. P. 111.
4. Hansen N.O. Experimental ploughing with the D0strup ard replica // Tools and Tillage. K0benhavn, 1969. Vol. 1. Issue
2. P. 67-92; Malinova R., Malina Ja. Pryzhok v proshloe: Jeksperiment raskryvaet tajny drevnih jepoh. M., 1988. S.54.
5. Samojlov K.G. Sledy drevnej pahoty po materialam issle-dovanij v Staroj Russe v 2001-2002 gg. i nekoto-rye problemy izuchenija istorii zemledelija. // Novgorod i Novgorodskaja zemlja. Istorija i arheologija. Velikij Novgorod, 2003. Vyp. 17. S. 272-286.
6. Globe P.V. Ard og Plov i Nordens Oldtid. Aarhus, 1951. S. 77-78 (Jysk Arkaeologisk selskabs skrifter. Bind I).
7. Krasnov Ju.A. Drevnie i srednevekovye pahotnye orudija Vostochnoj Evropy. M., 1987. S. 25-71.
8. Thrane H. Op. cit. P. 112.
9. Aleksandrovskij A. L., Gajdukov P. G., Krenke N. A. Issledovanija drevnejshego kul'turnogo sloja i pogre-bennoj pochvy na Troickom XI raskope v Novgorode v 1998 g. // Novgorod i Novgorodskaja zemlja. Istorija i arheologija. Novgorod, 1999. Vyp. 13. S. 358-366.
10. Toropova E.V., Toropov S.E. Staraja Russa v XI v. // Ar-heologija drevnerusskogo goroda XI-XV vekov. Pro-blemy istochnikovedenija, stanovlenija gosudarstvennosti i kulturogeneza. M., 2011. S. 69-71.
11. Toropova E. V. Toropov S. E. Antropova Ja. V. Hohlov I. V., Samojlov K. G. Itogi arheologicheskih issledovanij na Pjatnickom i Georgievskom raskopah v Staroj Russe v 2002 g. // Novgorod i Novgorodskaja zemlja. Istorija i arheologija. Velikij Novgorod, 2003. Vyp. 17. S. 23-29.
12. Toropova E.V., Pezhemskij D.V., Toropov S.E., Samojlov K.G. Arheologicheskie issledovanija u cerkvi sv. Georgija v Staroj Russe v 2006 godu // Novgorod i Novgorodskaja zemlja. Istorija i arheologija. Velikij Nov-gorod, 2007. Vyp. 21. S. 68-81.
13. Koneckij V. Ja. Nekotorye voprosy izuchenija drevnejshih pahotnyh orudij Novgorodskoj zemli // Novgo-rod i Novgorodskaja zemlja. Istorija i arheologija. Novgorod, 2000. Vyp. 14. S. S. 239-261.
14. Krasnov Ju.A. Ukaz. soch. S. 189.
