CC BY
219
Вестник Томского государственного университета. История. 2013. №3 (23)
УДК 94(5)
А.М. Досымбаева
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ В ЭТНОГРАФИЧЕСКИХ РЕКОНСТРУКЦИЯХ ИСТОРИИ
ТЮРКОВ
Исследования в археологии, направленные на изучение одного типа артефакта, в процессе его анализа как исходного источника служат для этнографических реконструкций, позволяющих в последующем прийти к более широким выводам по истории того или иного этноса в пространстве и времени. Объектом исследования является сравнительный анализ родовых тамг тюргешей в их пространственной локализации на территории Евразии, как символов каганов тюргешей и источников по истории тюркской государственности.
Ключевые слова: тамга, тюргеши, петроглифы, археология, этнография.
В процессе комплексного изучения памятников тюркского святилища Жайсан, расположенного на территории Шуского района Жамбылской области, на северо-западных склонах хребта Юндакгас, выявлены погребальные памятники, культовые ритуальные конструкции с каменными изваяниями (всего зафиксировано 39 статуй, установленных с восточной стороны оград). Наряду с погребально-поминальными сооружениями открыто несколько скоплений наскальных изображений, большое количество родовых тюркских и казахских тамг, среди которых присутствуют собственные знаки народа он окбудун, тюрге-шей, карлуков. Тамги высечены на стелах, на двух изваяниях, на скалах совместно с петроглифами. Интерпретация памятников святилища Жайсан, основанная на методах археологии, сравнительного анализа всех типов конструкций и артефактов из раскопок, искусствоведческого анализа особенностей стиля статуарных образцов, позволила определить их хронологическую и этнокультурную принадлежность. Святилище было создано представителями восточных тюрков - карлуками и служило им начиная с 744 г. -времени переселения их на земли народа он ок-будун. Наряду с карлуками коренное население - народ десяти стрел - по-прежнему живет на землях Жетысу/Семиречья.
Сравнительный анализ тем и сюжетов памятников наскального искусства святилища Жайсан со сценами охоты, изображениями всадников, людей, ведущих в поводу верблюдов и отдельных животных (оленей, верблюдов, козлов), не противоречит выводам о целостности содержания различных видов и типов памятников как частей единого сакрального центра восточных тюрков, переселившихся на земли народа десяти стрел. Родовые тамги - знаки собственности тюрков, маркирующие территорию святилища Жайсан, выявле-
ны в местах скопления петроглифов, на одной плоскости совместно с ними, на стеле, изваяниях. Одним из типов родовых знаков собственности являются тамги тюргешей, представленные в форме ромба или круга на подвеске. Аналогичные тамги изображены на груди двух изваяний. В процессе комплексного исследования памятников стало очевидным, что петроглифы и тамги являются неотъемлемой частью единого по содержанию и назначению культурного наследия тюркских кочевников, в статье рассмотрены вопросы взаимосвязи двух видов источников - родовой тамги тюргешей с образом верблюда, открытых в сакральном центре святилища Жайсан.
В урочище Унгурли на большой вертикальной площади скалы расположена сцена с фигурами верблюда, оленя и несколько небольших отдельных изображений козлов (рис. 1, 4). Изображения животных выполнены в одном стиле, с использованием сходной техники контурной прорисовки, с дальнейшей шлифовкой внутри контура. Описываемая композиция объединена общим сюжетом. Туловища верблюда и оленя направлены друг к другу, но головы обоих животных обращены в одну, противоположную сторону, на северо-запад. Голова оленя, расположенного напротив верблюда, повернута назад, и создается впечатление, что внимание обоих животных направлено на что-то или кого-то, находящегося к северо-западу от них. Двугорбый верблюд в описываемой сцене представляет крупное животное, которое в несколько раз превышает размеры оленя и занимает половину большой скальной плиты. Уступая по размерам туловищу верблюда, изящная фигура оленя с устремленными ввысь ветвистыми рогами по высоте (до 1 м) также занимает значительное пространство скалы. Изображения верблюдов в наскальном искусстве Казахстана встречаются почти во всех святилищах с петроглифами, и, по данным иссле-
дований, это животное на протяжении нескольких тысячелетий являлось одним из объектов почитания. Большое количество петроглифов с фигурами описываемых животных расположены в местах скопления наскальных рисунков Центрального Казахстана [1. С. 14-16. Рис. 23, 26, 40-42, 45, 47, 48 и др.; 2. С. 49. Рис. 14. Табл. 19, 22-24 и др.]. Обратив внимание на «мастерство выполнения и сюжетное богатство гравюр», манеру передачи образов животных, наполненных экспрессией, А.Х. Маргулан писал, что «древние мастера могли передать горделивую осанку верблюдов, стройность скакунов, изящество оленей ...» [1. С. 14]. По результатам исследования наскальных рисунков Каратау отмечено, что «в петроглифах эпохи бронзы и раннего железного века верблюд является центральным персонажем многих картин, вокруг которого развиваются все события. Культовый характер многих сцен с участием верблюда подчеркивается огромными размерами этого животного и непропорционально мелкими изображениями других действующих лиц» [3. С. 177-178].
Использование данного животного в культовом прикладном искусстве народов Центральной Азии имеет глубокие корни. Изображения верблюдов встречаются на металлических пряжках из Сибири, Приуралья, Западного Казахстана [4. С. 188. Табл. II]. В середине I тыс. до н.э. металлические пряжки с верблюдами являлись одним из атрибутов захоронений социальной элиты [5. С. 8990. Рис. 5, 1—2]. В погребении усуньской жрицы из Каргалы среди культовых предметов были два золотых перстня со скульптурными фигурками верблюдов, инкрустированных бирюзовыми вставками [6. С. 118]. Образ животного присутствует и на таких культовых предметах, как курильницы, которые использовались для обрядовых действий во время церемоний. Шествующие друг за другом верблюды изображены по бортикам и в центре двух курильниц, представляющих круглые блюда на конической подставке [6. С. 77-78].
В тюркский период верблюд по-прежнему являлся одним из излюбленных персонажей наскального искусства, и его изображения повсеместно встречаются на территории Казахстана: в горах Улытау, Каратау, Хантау [1. С. 16]. К эпохе раннего Средневековья относятся новые скопления рисунков, открытые в Минусинской котловине, среди которых «довольно большое количество изображений верблюдов с всадниками и без них, бегущие свободно или ведомые всадниками на конях» [7. С. 132]. На одной из сцен в местности Улазы рядом с рисунками всадников на верблюде и лошади изображены тамги [7. С. 131. Рис. XVII].
Ромбовидная тамга, высеченная на одной плоскости с изображениями всадников на верблюде и лошади в композиции из Улазы, имеет сходство с тамгами на скалах святилища Жайсан. Такие тамги, напоминающие по форме ромб, свисающий на овальной подвеске, близки к ромбовидным подвескам, изображенным на груди тюркских каменных статуй. Среди тамг Жайсана зафиксированы парные изображения на подвесках. Одна из них округлая на подвеске, вторая - в форме ромба. На подвесках ромбовидной тамги с обеих сторон нанесены две отходящие от нее черточки (рис. 1, 1 ). Аналогичные по форме подвески-амулеты изображены на изваяниях святилища Жайсан, в группе памятников Теректы 1 и 2 на изваянии 3 ритуальной конструкции памятника Аламан 3 (рис. 1, 2). Ромбовидные амулеты известны в литературе по тюркским статуям Семиречья [8. Табл. II, 9; XIX, 83; XXI, 97]. Помимо функции украшения, амулет мог иметь сакральный смысл, служить оберегом. Ромбовидной амулет изображен на груди скульптуры в «трехрогом» головном уборе, из местности Кегеты в долине реки Шу/Чу (рис. 1, 3) [8. Табл. XIX, 83]. Это позволяет подтвердить предположение о сакральном характере знаков в форме ромбов, которые изображались на статуях и скалах. На денежном чекане VII-VIII вв. в Шаш-ском оазисе ромбовидные знаки на подвесках сопровождают монеты с верблюдами на аверсе с номиналом и надписью на согдийском языке «Благодатный божественный каган» на реверсе монеты (рис. 1, 6) [9. С. 20, 99]. С середины 30-х гг. VIII в. в Отрарском оазисе имели хождение монеты с тамговым знаком тюргешей в форме ромба на подвеске [10. С. 121].
Описываемые типы тамг непременно изображались с подвесками из треугольников, ромбов или кружочков с дополнительными черточками на линиях подвесок. В содержании знаков на культовых памятниках, наскальном искусстве заложен глубокий смысл. Учитывая, что такие знаки высечены на груди отдельных каменных статуй святилища Жайсан и других скульптурах, в том числе и на изваянии в «трехрогом» головном уборе из Кыргызстана, можно говорить о сакрально-сти знака в виде ромба и его функциях. Они служили символами и, вероятно, подвесками-оберегами или амулетами. Сфера их использования выходила за рамки обычных представлений о тюркской культовой обрядности.
В контексте работы представляет интерес широкое распространение описываемых знаков на предметах различного назначения. Согласно обычному праву номадов маркировка сакральных
Источники археологические в этнографических реконструкциях истории тюрков
Рис. 1.
1 - святилище Жайсан, тамги тюргешей; 2 - тамги на изваяниях святилища Жайсан; 3 - тамга тюргешей на изваянии из Кегеты, Кыргызстан; 4 - святилище Жайсан, сцена с изображением верблюда в Унгурли; 5 - петроглифы и тюргешская тамга из Улазы (Минусинская котловина); 6 - монета с тамгой тюргешей из Восточного Туркестана; 7 - монета с изображением верблюда на аверсе монеты и
тамгой тюргешей на реверсе (Ташкентский оазис)
А.М. Досымбаева
230 ----------------------------------------------------------------
связана с присутствием таких же символов на каменных статуях и тюркских монетах. Выявленная связь еще раз подтверждает неразрывное единство основных ценностных эталонов традиционного общества тюркских кочевников. Родовые тамги, отображенные на скалах, памятниках святилища Жайсан служили и в качестве «знаков собственности определенного клана на отдельные ценные вещи, скот и угодья...», «причастности человека или группы родственников к определенной акции: в процессе проведения обрядов, при заключении разного рода договоров, связанных с произнесением клятв, религиозных церемониях». Тамги служили и для внешнего предъявления [11. С. 22-23]. Представляется интересным, что тамгой могли маркировать «культовые объекты, и она же являлась эпита-фийным компонентом», а также выступала в качестве заменителя имени носителя или его подписи [12. С. 11]. Тамги, высеченные на скалах Жайсана, и их аналоги на древнетюркских монетах свидетельствуют о правомерности вывода, что «тамга была связана с понятием власти» [13. С. 100].
Одним из вероятных объяснений содержания ромбовидных, округлых тамг с подвесками, изображенных на скалах, статуях, монетах, может послужить известный сюжет о чудодейственных камнях, принадлежащих тюркам. В одном из вариантов легенд о происхождении огузов Табари пишет, что «камень висел на шее.» и «причиной вражды между тюрками и детьми Яфеса ... был тот камушек и нечестность Гуза (Огуза, правнука Яфеса), который обманным путем завладел камнем». По одной из версий письменных источников поводом для вражды между тюркскими племенами явился спор за обладание чудодейственным камнем [14. С. 88-89]. Описание чудесного камня во многих письменных текстах, вероятно, отражает культ камня, гор, священной горной пещеры, ассоциируемой с родной землей. В таком контексте владение камнем с магическими свойствами могло отражать право на обладание священной землей тюрков, что и явилось причиной вражды между племенами. Возможно, что ромбовидная тамга, которую непременно изображали на подвеске, в традиционном мировосприятии являлась олицетворением обозначения земли тюрков, и этот знак на монетах тюргешей, вероятно, имел такое содержание. Также нельзя исключать, что в изображении подвесок, применявшихся и в качестве тамг на деньгах тюркского государства, могла быть информация о реальном, действующем обладателе земли тюркской. В казахской этнографии до современности сохранилась традиция ношения
тумара - оберега, напоминающего ромбовидную или треугольную тамгу. Тамгой рода ошакты племени шапрашты является тумар/оберег (ошакты / хозяева очага - с казах. яз.). Ромбовидные тамги, высеченные на скалах, могли служить для маркировки границы сакральной зоны святилища Жай-сан. Однако присутствие аналогичной тамги на тюркских монетах Южного Казахстана, Шашского оазиса УП-УШ вв. позволяет признать такие знаки одним из этнокультурных эталонов тюркских народов данной эпохи, центральные владения которых локализовались на землях в бассейне долины реки Шу. Сочетание ромбовидной тамги с изображением верблюда говорит о том, данный образ использовался и в области идеологии. Как символы государственности эти знаки характеризуют культурные особенности тюркских племен казахской степи. Результаты данного исследования указывают и на экономический, социальный и политический статус тюркских племен раннего Средневековья.
ЛИТЕРАТУРА
1. Маргулан А.Х. Петроглифы Сарыарки. Гравюры с изображением волчьего тотема. Каменные изваяния Улытау. Соч. Алматы: Гылым, 2003. Т. 3. 50 с.; Т . 4. 246 с.
2. Новоженов В.А. Петроглифы Сары Арки // ИА им. А.Х. Маргулана. Алматы, 2002. 125 с.
3. Кадырбаев М.К., Марьяшев А.Н. Наскальные изображения Каратау. Алма-Ата: Наука, 1977. 232 с.
4. Акишев А.К. Новые художественные бронзовые изделия сакского времени // Прошлое Казахстана по археологическим источникам. Алма-Ата: Наука, 1976. С. 183-195.
5. Кадырбаев М.К. Курганные некрополи верховья р. Илек // Древности Евразии в скифо-сарматское время. М.: Наука, 1984. С. 84-93.
6. Самашев З., Григорьев Ф., Жумабекова Г. Древности Алматы. Алматы: Берел, 2005. 184 с.
7. Леонтьев Н.В., Миклашевич Е.А., Мухарева А.Н. Памятник наскального искусства Улазы на севере Минусинской котловины // Археология Южной Сибири. Кемерово, 2005. Вып. 23. С. 120-132.
8. Шер Я.А. Каменные изваяния Семиречья. М.; Л., 1966. 138 с.
9. Бабаяров Г. Древнетюркские монеты Чачского оазиса (У1-У111 вв. н.э.). Ташкент: Изд-во Национальной библиотеки им. Алишера Навои, 2007. 119 с.
10. Бурнашева Р.З. Монеты как источник для характеристики социально-экономических отношений в Южном Казахстане // Известия МН и ВО РК. НАН РК. Серия общественных наук. 1999. № 1. С. 120-128.
11. Яценко С.А. Знаки - тамги ираноязычных народов древности и раннего средневековья. М.: Восточная литература РАН, 2001. 190 с.
12. Васильев Д.Д. Древнетюркская эпиграфическая традиция в Малой Азии // История и филология Турции. Тез. докладов. Институт востоковедения АН СССР. М., 1976. С. 10-12.
13. Бутанаев В.Я. Степные законы Хонгорая. Абакан: Хакасский гос. ун-т, 2004. 279 с.
14. Короглы Х. Огузский героический эпос. М.: Наука, 1976. 238 с.
