CC BY
99
предотвратить обострение сословно-групповых противоречий между крестьянами и казаками, новоселами и старожилами.
Один из разделов книги посвящен проблемам историографии и источниковедения. Мы находим в нем материалы по аграрно-крестьянским проблемам, истории сибирской и дальневосточной деревни, уникальные документы нэповского времени, в том числе об оппозиции в верхних эшелонах власти. Думается, они могут быть полезны современным исследователям.
В заслугу автору можно поставить и то, что он, готовя сборник к изданию, не стал менять в угоду современному читателю старые формулировки. Наличие в ряде статей определенных клише советских времен не мешает увидеть принципиальность позиции историка и его неангажированность. Главные выводы и положения, в том числе и те, что были сделаны в доперестроечный период, остаются справедливыми и сегодня.
Н.В.ХИСАМУТДИНОВА, кандидат исторических наук, доцент (Владивостокский государственный университета экономики и сервиса).
E-mail: [email protected]
Аргудяева Ю.В. Русские старообрядцы в Маньчжурии.
Владивосток: ДВО РАН, 2008. 400 с.
Новая книга известного дальневосточного этнографа и историка Ю.В.Аргудяевой «Русские старообрядцы в Маньчжурии» относится к актуальным в историографии исследованиям миграционных процессов и межэтнических этнокультурных взаимодействий. Монография посвящена русским крестьянам-старообрядцам, нелегально эмигрировавшим в Маньчжурию из южной части советского Дальнего Востока в 1920-1930-е годы, и содержит новый, большой и интересный фактический материал. Основное внимание автор уделяет теме сохранения старообрядцами Маньчжурии русских национальных традиций в хозяйственной деятельности, материальной культуре, семейном и общественном быту. Старообрядцы, как «руссейшие из русских», «осколок допетровской Руси», как хранители исконно русских традиций, во второй половине XX в. для многих стран мира стали русским явлением, - отмечает Ю.В.Аргудяева (с. 6, 41). Широко рассматривается и проблема адаптации поселенцев к новому региону.
Введение книги невелико по объему (с. 5-14), в нем четко обозначена авторская концепция и дана лаконичная характеристика книги: обоснованы актуальность темы, предмет, объект исследования, его хронологические рамки, представлены источники и литература. Подчеркнуто, что в 1920-х годах лишь единичные семьи селились на северо-западе Маньчжурии - в Трехречье, где уже было сосредоточено значительное число русского казачьего населения (выходцев из Забайкалья). А в 1930-х годах в восточные районы Маньчжурии переселялись десятки крестьянских старообрядческих семей, которые бежали от коллективизации и притеснений со стороны советской власти (с. 9): почти все они, судя по данным, приводимым в книге, на родине были раскулачены. Особую роль в этом пе-реслении сыграла и международная ситуация: в начале 1930-х годов Япония захватила Маньчжурию, создав там марионеточное государство Маньчжоу-го. Японским властям необходим был опыт адаптации русских переселенцев к местным природно-климатическим условиям (они намеревались переселить на эту территорию большое количество японских крестьян), поэтому к старообрядцам-эмигрантам они отнеслись лояльно. В 1940-е годы в пос. Романовка (основана конце 1937 г.) японские исследователи досконально изучили жизнь и особенности быта русских эмигрантов, проживающих в сельской местности
(с. 9, 98). В монографии использованы труды Ё.Накамура, Г.Теруока (перевод А.Н.Бел-киной) и С.Ямодзоэ (перевод А.А.Полторак) о романовских крестьянах, в которых, как замечает Ю.В.Аргудяева, нашла отражение только внешняя сторона жизнедеятельности жителей Романовки. Предметом же исследования в рецензируемой монографии стали внутренние установки маньчжурской группы старообрядцев-эмигрантов на повседневный быт, отправление религиозных обрядов, сохранение традиций русского народа в иноэтни-ческом окружении, собственно культурные традиции, включая религиозные, на которых базировался весь их жизненный уклад. В основе книги - данные полевых исследований автора, проведенных в 1993-2007 гг. среди маньчжурских реэмигрантов и их потомков (в настоящее время проживают на севере Хабаровского края), и значительное количество архивных материалов (Государственные архивы Хабаровского и Приморского краев -ГАХК, ГАПК). Следует подчеркнуть, что Ю.В.Аргудяевой принадлежит большое количество работ по этнической и этнокультурной истории русских на юге Дальнего Востока России во второй половине Х1Х-ХХ в., включая и старообрядчество (см.: с. 13, 14). Во всех своих книгах она широко использует собственный рукописный фонд полевых материалов.
Четкая структура книги составляет прочный остов авторской концепции. Две первые главы посвящены анализу формирования русского населения и старообрядческих общин на юге Дальнего Востока России, показаны предпосылки и причины, а также дана характеристика процесса эмиграции в Маньчжурию. Последующие две главы скрупулезно и последовательно рассматривают основные занятия крестьян-старообрядцев, их материальную культуру, семейный и общественный быт. В «Приложения» включены «Соборные уложения маньчжурских поселков...»: Романовки (23-24 июня 1941 г.), Селинхе (15 апреля 1943 г.), Татинцван (31 марта 1953 г.), а также информация, полученная непосредственно от староверов, например от Николая Ивановича Селедкова (Селеткова), реэмигранта из пос. Березовый Солнечного района Хабаровского края. Концепция, изложенная в книге «Русские старообрядцы в Маньчжурии», логична и хорошо детализирована. Как мне представляется, это часть концепции истории русского старообрядчества как «историкоэтнографической и конфессиональной группы русских», разработанной Ю.В.Аргудяевой. Сложная этнорегиональная история этой группы анализируется ею на широком историческом фоне. Автор книги отмечает тот факт, что для дальневосточных старообрядцев была характерна не только региональная пестрота, но и неоднородность внутренней религиозной структуры, включающей множество ветвей и направлений - «толков и согласий» (с. 30). К тому же в СССР старообрядцы традиционно всячески избегали разного рода регистраций, что значительно осложняло проведение исследований.
В первой главе (с. 15-51) в основных чертах показана история появления первых и последующих волн старообрядцев и старообрядческих общин, их размещение на юге Дальнего Востока России в середине Х1Х-ХХ в. (отмечены миграционные пути, а также направления внутренней колонизации). Ю.В.Аргудяева делает вывод: «предки старообрядцев Приамурья и Приморья прошли сложные этноадаптационные процессы в европейской части России и сопредельных славянских государствах, а затем в Сибири, на Алтае и в Забайкалье, оказались ведущими творцами (и одновременно носителями) национальнобуржуазной, т.е. смешанной в этническом отношении, но русской по языку и названию культуры» (с. 34). Учитывая быструю приспособляемость этих людей к новым условиям, автор считает их сильным колонизационным элементом (см. с. 181) на юге Дальнего Востока России, «авангардом в процессе освоения новых земель» (с. 29).
Ю.В. Аргудяева достаточно подробно останавливается на причинах и предпосылках нелегальной эмиграции старообрядцев из Дальневосточного региона в Маньчжурию, которые носили политический характер. Одной из ответных реакций на проводимые в стране коллективизацию и раскулачивание в конце 1920-х-начале 1930-х годов стало их бегство за рубеж, в Маньчжурию. Так, в одном из приводимых в книге документов причина прибытия значится как «из-за невозможности жить» при советской власти,
«невозможности жизненных условий в СССР» (с. 74). Здесь указаны и отдельные места перехода границы.
Глава 2 (с. 52-129) содержит описание и анализ самого процесса эмиграции старообрядцев в Маньчжурию. В ней представлено очень много фактов и имен. Фамилии расположены в тексте по алфавиту, хотя, если бы в конце книги был именной указатель, то читателю было бы удобнее в них ориентироваться. Тем не менее, несмотря на очень большое количество имен, глава не кажется перегруженной. В ней отражены судьбы целого ряда старообрядческих семейств (ведь уходили в Маньчжурию «с малыми и старыми»). Яркий пример - семья Ануфриевых (Онуфриевых): «.по месту рождения их детей можно проследить миграционную активность главы семейства», - подмечает Ю.В. Аргудяева. Безусловный интерес здесь, как и во всей книге, представляют фотографии из фондов ГАХК, из семейных архивов старообрядцев, сделанные японскими исследователями, а также автором книги1.
Главы 3 (с. 130-273) и 4 (с. 274-374) составляют две трети книги, они в основном этнологического характера. В них, как отмечалось выше, детально и в полном объеме рассматриваются основные занятия крестьян-старообрядцев (землепользование и земледелие, овощеводство, скотоводство, охота и промыслы), их материальная культура (поселения и жилища, одежда, пища и утварь), семейный и общественный быт. Ю.В.Аргудяева делает вывод, что старообрядцы прошли разные этапы процесса адаптации к условиям жизни в Дальневосточном регионе, да и темпы его были разные. Эта адаптация была во многом обусловлена конфессиональными установками, использованием опыта местных коренных народов, успешностью взаимодействия с природной средой. Определенную роль играли и этнопсихологические особенности самих старообрядцев. Староверам отведена особая и существенная роль в хозяйственном освоении Приамурья и Приморья, в становлении крестьянской земледельческой культуры, подчеркивает автор (с. 132-134). Старообрядцы традиционно имели большие семьи и отличались сильным духом, трезвостью, трудолюбием. Они были предприимчивыми, крепкими хозяевами, а основу их жизни составляли религиозные убеждения, преданность вере своих предков.
Самый общий вывод: именно старообрядцы, «не подвергшиеся массовой атеизации в Китае, даже в условиях инонационального окружения сумели лучше, чем старообрядцы, оставшиеся в СССР, сохранить традиционную культуру русских... Маньчжурские старообрядцы сохранили в неприкосновенности религиозные воззрения. Именно религия, по мнению информантов, помогла им выстоять в Маньчжурии в условиях иноэтнического окружения и сохранить основные составляющие традиционной культуры русских», - так заканчивает автор свой труд (с. 378).
Книга читается с большим интересом. В ней важную для себя информацию найдет и специалист-исследователь, и тот, кто интересуется историей и культурой российского Дальнего Востока и Маньчжурии.
В.Н. ЧЕРНАВСКАЯ, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток).
1 «Основная часть иллюстративного материала, публикуемого в России впервые, принадлежит японскому исследователю Сабуро Ямодзоэ. Эти фотографии были любезно предоставлены японским исследователем, профессором университета г. Тэнри Хидэаки Сакамото, от которого мы и получили разрешение на их публикацию», - пишет Ю.В. Аргудяева. Ему, а также профессору Осакского университета Нахо Игауэ, с которым автор совместно провела несколько этнографических экспедиций по изучению населения русского Дальнего Востока, она выражает искреннюю благодарность в своей книге.
