CC BY
246
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА, ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ
И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ
УДК: 341 (091) + 341.22
ББК: 67.3(2)C
Амплеева Е.Е., Салогуб Я.Л.
АРЕНДА ТЕРРИТОРИЙ В ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА
Ampleeva E.E., Salogub Ya.L.
RENT STATE TERRITORIES IN THE HISTORY OF THE RUSSIAN
Ключевые слова: государственная территория, концессия, аренда, совместное использование, смешанный правовой режим.
Keywords: state territory, concession, rent, joint use, mixed legal regime.
Аннотация: в статье содержится теоретическое осмысление международного опыта аренды территорий в истории Российской империи, СССР и Российской Федерации на примере международных договоров по аренде Квантунского полуострова, Сайменского канала, Байконура и других объектов. Особое место в статье занимает правовой анализ международных договоров разных лет по созданию и обслуживанию российских военных баз в иностранных государствах ближнего и дальнего зарубежья.
Abstract: the article contains a theoretical understanding of international experience of rent state territories in the history of the Russian Empire, the USSR and the Russian Federation on the example of international treaties the rent of Kwantung Peninsula, the Saimaa canal, Baikonur and other objects. A special place in the article is a legal analysis of international treaties in different years on the creation and maintenance of Russian military bases in foreign countries near and far abroad.
Территория, как объект правового регулирования, является наиболее подвижной характеристикой государства, которая имеет некоторую тенденцию к изменению. С позиций международного права, государственная территория выступает как пространство осуществления верховной власти государства, подчиненное его исключительному господству, как принадлежащая данному государству и находящаяся под его исключительной властью часть земного пространства, состоящая из суши, вод с их недрами и воздушным пространством над сушей и водами.
Классическая доктрина международного права [32, с. 168-170] рассматривает правомерность территориальных изменений в соответствии с нормами и принципами международного права, разделяя способы приобретения территории на две большие группы. Во-первых, как первоначальные (original), т.е. их открытие или символическую «оккупацию». Поскольку на Земле не
осталось таких территорий, то первоначальные способы приобретения территории рассматриваются как исторические. Во-вторых, как производные (derivative). К ним относятся приобретательская давность, аннексия, цессия, купля-продажа, обмен участками территории, аренда и пр. Д.Б. Левин пишет, что «государственная территория является объектом международного права не как вещь, не как земля, а как территориальное верховенство, т.е. как суверенная власть над территорией» [37, с. 61-67]. Таким образом, природой территориального верховенства определяется назначение государства быть не только «пространственной сферой, но и объектом суверенного властвования» [37, с. 68].
Вместе с тем, в международных отношениях институт аренды связан с особым видом ограничения территориального верховенства, когда суверенитет государства не нарушается, а лишь ограничивается в части верховенства над определенной территори-
ей. К сожалению, международная практика изобилует историческими примерами искажения правил международной аренды государственных территорий, что дает основание ряду юристов-международников рассматривать аренду как разновидность цессии [23, 32, 37].
Действительно, по объему переданных прав и по срокам аренда «навечно» и на «неопределенный срок» почти равнозначна односторонней уступке территории. А если учесть, что эта передача проводилась под давлением и в интересах более сильного в экономическом и военном отношении государства, то можно говорить и об аннексии. Однако, по мнению Б.М. Клименко, подлинная аренда в международном праве «не есть передача территории, т.е. цессия. Если же она по существу является цессией, то это значит, что форма аренды выбрана лишь для маскировки» [26, с. 45-47].
В марте 1898 г. российское государство получило в аренду от Китая Порт-Артур и Квантунский полуостров (южная оконечность Ляодунского полуострова), вошедший в историю отечественного государства как Квантунская область. Конвенция между Россией и Китаем о Порт-Артуре была подписана 15 (27) марта 1898 г. [14]. По конвенции, к России отошла территория в 2,784 млн. квадратных верст с населением в 250 тыс. человек. В пределах области находились 4 города: Цзиньчжоу, Порт-Артур, Бицзыво и порт Талиенвань [34]. Квантунская область формально вошла в состав России и была зафиксирована на официальной карте империи как российская территория. Сама область и ее города были включены в список губерний, областей и городов Российской империи, в официальных списках чиновников по различным ведомствам перечислялись чиновники Кван-тунской области [31, с. 299-327].
В конвенции оговаривалось, что Россия арендует у Китая эту территорию сроком на 25 лет с правом продления аренды, но без оплаты или каких иных условий. К портам полуострова будет проведена ветка от основного пути Китайской восточной железной дороги (КВЖД).
По 6 статье конвенции, Порт-Артур как военный порт России и Китая объявлял-
ся закрытым для судов других держав. Бухты порта Талиенвань, кроме одной, предназначавшейся в совместное пользование только России и Китая, объявлялись свободными для доступа торговых судов всех стран [21, с. 7]. Таким образом, под юрисдикцией российского правительства оказалась территория, которая, оставаясь китайской de jure, подлежала включению в административное и правовое пространство Российской империи, причем на неопределенный срок, поскольку конвенция предоставляла неограниченное право продления сроков аренды.
После проведения демаркационных работ по установлению границы 7 мая 1898 г. к конвенции был подписан дополнительный протокол [15], по которому китайское правительство обязалось не уступать иностранцам без согласия России участки в нейтральной зоне вдоль северной сухопутной границы Квантунского полуострова; не открывать для торговли порты по восточному и западному побережью этой зоны; не предоставлять иностранцам в нейтральной зоне железнодорожные, горнорудные и промышленные концессии. Китай сохранил за собой право контроля пограничных вопросов в случае возникновения спора по поводу чересполосного расположения земельных участков пограничных деревень. Эти вопросы подлежали совместному ведению пограничных властей обоих государств на точном основании ст. 1 протокола об установлении границы. Иными словами, аренда не нарушала верховные права императора Китая на Квантун, но в тексте конвенции специально оговаривалось, что «все военное командование, ...а равно и высшее гражданское управление будут всецело предоставлены русским властям и будет сосредоточено в руках одного лица» [36, л. 83]. Китайцам предоставлялось право «выселиться из пределов арендуемой Россией территории или же остаться в оной, без препятствия со стороны русских властей» [35, с. 2].
Добровольная передача Китаем этих территорий в аренду давала России право обращаться к китайскому правительству за помощью. Исходя из этого, министры Российской империи не видели необходимости
в насаждении русской системы управления для местного населения, и в этом вопросе считали допустимыми формальные уступки Китаю [36, л. 152].
Разработка основ административного законодательства Квантунской области проходила в сложных условиях. Решения правительства о том, будет ли управление складываться в рамках российской административной модели или придется разрабатывать что-то новое, во многом зависели как от двусторонних российско-китайских договоренностей, международной обстановки и внешнеполитического курса страны в целом, так и межведомственной борьбы на министерском уровне. С другой стороны, принцип прямого подчинения Квантуна министерствам, разногласий не вызывал. Передача области в ведение Приамурского генерал-губернатора, на котором настаивал генерал-губернатор Н.И. Гродеков, облегчала распространение на новую территорию российской системы управления окраинами, тем более что конвенция не предусматривала разработку особой системы управления. Ранее к такой схеме склонялось и Военное министерство. Однако необходимость скорейшего обустройства и внешнеполитические соображения требовали постоянных консультаций с министерствами. Существующие средства связи позволяли делать это достаточно быстро. Генерал-губернатор в этих условиях создал бы дополнительную инстанцию.
16 августа 1899 г. Николаю II были представлены два документа: «Временные положения об управлении Гуандунской областью» и «Временные штаты управления»^]. Структура Положения определялась конкретными предметами регулирования данного нормативного правового акта. Он состоял из введения и четырех разделов:
1) главное управление гражданской частью и управление военно-сухопутными и морскими силами;
2) местное управление гражданской частью;
3) устройство судебной части;
4) устройство и управление г. Дальнего.
В международной практике того времени подобные прецеденты уже имели ме-
сто. Например, в соответствии с положениями ст. 25 Берлинского трактата 1878 г. [13] и уточненными Константинопольской конвенцией 21 апреля 1879 г., сохранялась de jure верховная власть турецкого султана над славянскими областями Турции, переданными под управление Австро-Венгрии, где население считалось по-прежнему подданными Османской империи. Доходы с этих территорий не зачислялись в доход австро-венгерской казны, а расходовались исключительно на местные нужды. Никаких других положений насчет организации порядка управления этими территориями в названных международных соглашениях не содержалось. Однако австро-венгерские власти осуществляли высшую законодательную, административную и судебную власть в Боснии и Герцеговине, т.к. область включалась в таможенную систему Австро-Венгрии, а с молчаливого согласия других держав «...вопреки всем требованиям справедливости и права оно /правительство Австро-Венгрии - примечание Я.С.] принуждало население Боснии и Герцеговины, несмотря на их оттоманское подданство, служить в австро-венгерской армии» [24].
Во главе управления обеих областей стоял командующий из военных чинов, как правило, не ниже генерала. Ему непосредственно подчинялись директоры департаментов финансов, юстиции и внутренних дел. Местное управление находилось в руках начальников округов и уездов, обладающих как административными, так и судебными полномочиями. Отправление правосудия осуществлялось окружными судами, подведомственными апелляционному суду в Сараево, на основании изданных австро-венгерским правительством кодексов.
Данный пример свидетельствуют о специфике международной практики в период завершения колониального раздела мира на рубеже XIX-XX вв., когда в системе международных отношений оформилась группа держав, деливших между собой весь мир. В этот период изменился характер колониальных войн. Они развязывались ведущими державами не ради придания новым территориям статуса «национальной», а для установления над ними экономического контроля и расширения зоны своего
стратегического влияния. Для этих целей широко использовались договорные способы временного приобретения территорий, как в форме международного договора аренды, так и в форме особого договора концессии, предусматривавшего предоставление территории для осуществления на ней определенной хозяйственной деятельности (строительство железных дорог и каналов, разработку сырьевых ресурсов и пр.) Арендованные и территории концессии имели особый государственно-правовой режим, определявший, в конечном итоге, перспективы их дальнейшего административного развития. Забегая вперед, нужно сказать, что фактическое разграничение понятий арендного и концессионного договоров появилось только в современном праве, то есть во второй половине XX в. [29].
Договор аренды государственной территории отличается от договора концессии и по статусу участников (субъектов) и по объекту регулирования. Субъектами концессионного соглашения с одной стороны выступает публичное образование (государство), с другой - частное лицо или компания. Следовательно, налицо смешанная правовая природа такого договора, хотя в российском национальном праве рубежа Х1Х-ХХ вв. преобладающей точкой зрения была гражданско-правовая природа концессионных соглашений [19, с. 42-43; 20, с. 48-51].
Договор аренды государственной территории - это международный договор, где субъектами выступают государства, и передача в аренду государственной территории осуществляется в строго определенном порядке, установленном межгосударственным соглашением. Объектом договора аренды государственной территории является территориальное верховенство. С другой стороны, объектом концессионного договора, например, в сфере железнодорожного строительства, выступает право непосредственного осуществления строительства и эксплуатации железной дороги с целью получения прибыли, т.е. монопольный вид деятельности, прерогатива осуществления которого принадлежит государству [25, с. 2023]. Территория, выделяемая концессионным соглашением, является материальной основой этой деятельности. По сути, дого-
вор концессии - это предоставление права на осуществление предпринимательской деятельности, а договор международной аренды - это осуществление юрисдикции в отношении арендованных территорий.
Таким образом, условия присутствия Российской империи на Квантунском полуострове предоставляли ей больший объем полномочий по сравнению с условиями присутствия Австро-Венгрии в Боснии и Герцеговине или Великобритании на Кипре. Русско-китайская конвенция о Порт-Артуре 1898 г., как пример международной аренды территории, явление типичное для последней четверти XIX в. Она стоит в одном ряду с договорами аренды Германией китайского порта Киао-Чао 1898 г. и аренды Великобританией китайского порта Вэй-хай-вэй 1898 г.
В дальнейшем под влиянием как общемировых социально-политических процессов, так и результатов внутреннего развития отдельных государств международно-правовые нормы продолжали совершенствоваться. С принятием Устава ООН в 1945 г. [1] и последующим закреплением принципов территориальной целостности государств (п. 4 ст. 2), суверенного равенства государств (п.1 ст.2), невмешательства во внутренние дела государства, принципа мирного разрешения территориальных споров (п. 3 ст. 2) существенно изменились взаимоотношения между государствами. В новых исторических условиях заключение договора международной аренды осуществлялось по иным основаниям.
Современные международные договоры аренды имеют строго целевое назначение, что отражается в соглашении, заключенном в письменной форме, требующем обязательной ратификации. По договоренности сторон, возможна и дальнейшая пролонгация такого соглашения, и толкование договора аренды как международного соглашения с учетом общепризнанных норм и принципов международного права, в частности, в соответствии с Уставом ООН 1945 г. и Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г.
Судоходный канал между озером Сайма в Финляндии и Выборгским заливом в России, известный как Сайменский канал
(финн. Saimaan kanava), открыт в 1856 г. и основательно реконструирован в 1963-1968 г. Сайменский канал стал крупнейшим каналом Финляндии, преобразившим экономику восточной части этой страны. Мирный договор, подписанный между Советским Союзом и Финляндией 10 февраля 1947 г. в Париже [2], подтвердил условия государственных границ 1940 г., но для использования канала, разделённого между территорией двух пограничных стран, требовалось новое межгосударственное соглашение.
В 1948 г. правительство Финляндии инициировало переговоры с целью возобновления эксплуатации канала. Процесс шёл медленно, главным образом из-за попыток финских политиков пересмотреть условия Парижского договора, поэтому официальный переговорный процесс начался только в 1954 г., когда министр иностранных дел Финляндии У. Кекконен предложил компромиссный вариант международной аренды канала и прилегающих к нему территорий.
27 сентября 1962 г. в Москве был заключён договор [17] о передаче в аренду Финляндии советской части Сайменского канала, о. Малый Высоцкий для перевалки и складирования грузов, а также территории между автодорогой Нуйямаа-Брусничное и самим каналом. Площадь переданных в аренду земель составила 9,67 км, водной акватории - 1,91 км.
В 1963 г. договор был ратифицирован обеими странами. В договоре предусматривалась возможность изменения арендной платы «в случае, если золотое содержание рубля будет изменено». Этой частью договора воспользовалась Россия в 1990-е годы, сменив валюту взимания арендной платы.
По договору Финляндия принимала на себя обязательства в течение пяти лет провести коренную реконструкцию Сайменско-го канала, а Советский Союз - построить на этом канале мосты и некоторые другие сооружения. Согласованно пришли к решению о необходимости строить канал с проходимостью для более крупных судов, чем было предусмотрено планами 1930-х гг. [33]. Договор 1963 г. был рассчитан на 50 лет, т.е. вплоть до 2013 г.
26 сентября 2008 г. был подписан дву-
сторонний меморандум о завершении переговорного процесса по подготовке нового договора. Согласно этому меморандуму, в новом договоре арендная плата будет увеличена до 1,2 млн. евро в год. Кроме того, будет уплачиваться переменная часть арендной платы в размере 0,18 евро на каждую единицу валовой вместимости судов (до 828 тыс. евро за навигацию при полной загрузке канала).
Новый договор был подписан 27 мая 2010 г. и ратифицирован на период до 2063 г. [6]. Договор передавал в аренду Финляндии российскую часть Сайменского канала на 50 лет. В п. 2. ст. 2 четко прописано, что договор «не затрагивает... режима... российско-финляндской государственной границы, определяемого отдельными международными договорами, действующими между Российской Федерацией и Финляндией»» И далее «... ничто в договоре не должно рассматриваться как предоставление Российской Федерацией права Финляндской Республике использовать недра и леса, находящиеся на арендуемой территории». В п. 4 ст. 2 указывается, что договор определяет условия и правовые основы сотрудничества по вопросам, связанным с арендой Финляндией российской части Сайменского канала, с прилегающими акваторией и земельным участком, в том числе по вопросам осуществления судоходства по Сайменскому каналу, доступа обслуживающего персонала на арендуемую территорию, пребывания на ней и законодательства, действующего на арендуемой территории.
На территории Сайменского канала действует российское законодательство с немногочисленными исключениями, подпадающими под юрисдикцию Финляндии, касающиеся правил судоходства, а также трудовых отношений с обслуживающим персоналом канала. Также имеются специальные правила в отношении морских и речных судов, следующих по каналу в Финляндию. При проходе по каналу судов и экипажей из любой страны мира не требуется российская виза, однако на границе в обязательном порядке производится паспортный контроль. Российский КПП для контроля судов, проходящих по каналу, находится у шлюза Пялли. С финской стороны такой контроль
производился на КПП Нуиямаа (его водной части), но после переноса КПП Нуиямаа в сторону от побережья, он при необходимости осуществляется в г. Лаппеенранте.
Международной договор аренды российской территории Сайменского канала Финляндии может служить «новым» примером такой категории международных договоров. Передача территории имеет строго целевое назначение: водные пути - для «перевозки грузов из Финляндской Республики или в Финляндскую Республику»; остров Малый Высоцкий - для «перевозки и складирования грузов», при этом, в соответствии с договором, на арендованных территориях действует российское законодательство. Следовательно, аренда территории - это временное предоставление одним государством другому государству права пользоваться на договорных началах частью своей территории.
Другим хорошо изученным примером договора международной аренды территории, является договор о статусе космодрома «Байконур». Научно-производственный комплекс «Байконур» с момента ввода в эксплуатацию был главной космической гаванью Советского Союза. Распад СССР сделал Республику Казахстан в 1992 г. единственным собственником данного объекта [8, с. 23].
Первоначально страны СНГ намеревались осуществлять эксплуатацию всей космической инфраструктуры бывшего СССР совместно. С этой целью 30 декабря 1991 г. было подписано соглашение о совместной космической деятельности по исследованию и использованию космического пространства [7, с. 12]. В соответствии с другим документом - соглашением стран СНГ по стратегическим силам - космодром «Байконур» был включен в круг объектов, передаваемых в ведение Объединенных Вооруженных Сил СНГ. Затем по соглашению о порядке содержания и использования объектов космической инфраструктуры в интересах выполнения космических программ от 15 мая 1992 г. космодром «Байконур» перешел в собственность Республики Казахстан [8, с. 23].
28 марта 1994 г. Россия и Казахстан подписали соглашение об основных прин-
ципах и условиях использования космодрома «Байконур» [9, с. 205], в соответствии с которым для дальнейшего обеспечения использования космодрома «Байконур» в интересах космической деятельности России объекты этого комплекса передавались Республикой Казахстан в аренду России. Арендодателем выступило правительство Казахстана, арендатором - правительство России. Казахстан сохранил за Россией право пользования земельным участком, занятым объектами комплекса «Байконур» и землями, отведенными под районы падения отделяющихся частей ракетоносителей. Документом определялось право собственности Республики Казахстан на все движимое и недвижимое имущество, созданное на объектах космодрома до 31 августа 1991 г. и право собственности Российской Федерации на все материальные объекты, что после этой даты будут созданы. Арендная плата была определена в размере 115 млн. долл. США.
Соглашение заключалось сроком на двадцать лет с возможностью автоматического продления его действия на следующие десять лет, если ни одна из сторон не заявит путем письменного уведомления о желании денонсировать соглашение не позднее, чем за шесть месяцев до истечения срока его действия.
Изначально космодром «Байконур» рассматривался как режимный военный объект, правовое положение которого определялось нормативными актами, закрытыми грифом секретности [30, с. 157-159]. Однако это не помешало заинтересованным государствам найти правовое решение относительно статуса космодрома в рамках договора международной аренды, сохранившего за государством-арендодателем суверенитет над сдаваемой в аренду территорией.
На сегодняшний день общепризнано право государства арендовать чужие территории для создания военно-морских и военно-воздушных баз. На этих территориях суверенные полномочия государств, принимающих иностранные войска, существенно ограничены. Специфика общественных отношений в военной сфере заключается в том, что они затрагивают интересы иностранных государств и опосредуются межгосударственными отношениями. Правовой
режим военной базы на иностранной территории - это комплекс норм международного и внутригосударственного права, который определят порядок и условия создания таких баз, их использования, а также регулирует возникающие при этом правоотношения субъектов, связанных с существованием и функционированием военной базы.
Кардинальные геополитические преобразования, произошедшие в мире в конце XX в., приведшие к межгосударственному размежеванию и созданию новых центров силы, объективно обусловили настоятельную необходимость совершенствования правового регулирования размещения российских военных баз за рубежом. В настоящее время в странах СНГ расположено около 30 российских военных баз, отдельных военных объектов, испытательных полигонов, арсеналов, аэродромов, складов, отдельных частей, соединений и т.п. [22]. Вследствие этого особое значение приобретает законодательное формулирование целей в сфере обеспечения обороны и национальной безопасности [27]. Согласно Концепции национальной безопасности [12] интересы Российской Федерации диктуют необходимость ее военного присутствия в некоторых стратегических регионах мира и размещения там ограниченных воинских контингентов. Решение данных задач предусматривает заключение особых военных договоров, например, таких, как договор с Арменией [4] и Таджикистаном [5].
Правовой анализ ряда международных договоров, заключенных Российской Федерацией и направленных на усиление обороноспособности страны, свидетельствует, что термин «военная база» употребляется в двух разных значениях, а кроме того, имеет место употребление таких терминов, как «место дислокации» и «объект дислокации военных баз», например, в договоре с Казахстаном [10] и Грузией [3]. Представляется, что родовым термином для обозначения территории размещения воинского контингента за рубежом следует считать общепринятый в международной практике термин «военная база».
С юридической точки зрения, военная база на территории иностранного государства является объектом публично-правовых
отношений, в отличие от объектов (здания, сооружения и т.д.), находящихся на ее территории. Однако на практике эти здания и сооружения тоже не могут стать объектами гражданско-правовых отношений, вещных прав. По смыслу российско-грузинского договора 1995 г. «О российских военных базах на территории Республики Грузия» «российская военная база» являлась комплексной системой, состоящей из самостоятельных военных баз, находящихся в разных населенных пунктах, но подчиненных старшему начальнику воинских формирований, расположенных на российской военной базе [3]. В соглашении 1999 г. с Таджикистаном «российская военная база» состоит из отдельных гарнизонов, находящихся в разных частях страны, но не являющихся при этом самостоятельными военными базами [5].
Наличие военных договоров (о совместной обороне, о военно-техническом сотрудничестве и т.д.) непосредственно влияет на состояние защищенности и безопасности соседних государств. Поэтому заключение подобного международного договора, (двустороннего или регионального), имеющего выраженную политическую направленность, сразу вызывает реакцию официальных представителей других государств, в том числе и государств, расположенных вне конкретного региона. Можно сказать, что политическая направленность военных договоров является одной из его важнейших характеристик [18]. Также необходимо отметить, что во всех соглашениях о военных базах записано, что «за государствами, сдавшими свою землю в аренду под военные базы, сохраняется суверенитет» [28. С. 24]. Иными словами, зарубежные военные базы - это не самоцель геополитики государства, а ее инструмент.
Для обеспечения боеспособности ограниченного контингента вооруженных сил на арендованной под иностранную военную базу территории создается соответствующая инфраструктура, являющаяся собственностью арендатора. По истечении срока арендного договора государство-арендодатель имеет право восстановить свою власть над территорией, сдаваемой под иностранную военную базу, в полном
объеме. Стоимость построенных арендатором объектов подлежит возмещению со стороны государства-арендодателя.
В российско-украинском соглашении «О статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории военной базы Украины» предусматривалось, что «вся инфраструктура, обеспечивающая функционирование Черноморского флота России принадлежит военной базе Украины» [11]. Таким образом, Черноморский флот Российской Федерации арендовал только часть территории украинской военной базы и юридически самостоятельной иностранной военной базой на территории государства пребывания не являлся.
После распада СССР в государствах с лояльными к Российской Федерации политическими режимами военные базы были сохранены, но на различных условиях. С Белоруссией удалось договориться о бесплатном использовании военных объектов, а с Казахстаном только на условиях выплаты ежегодной арендной платы [10]. Правда, свое функциональное значение большинство российских баз в этих государствах уже потеряли и чаще всего используются как факт присутствия геополитических интересов России в данных регионе. Принимающая сторона, используя нормативно-правовые тонкости, может правомерно ограничивать или увеличивать российское военное присутствие на своей территории до уровня, необходимого для обеспечения безопасности и в зависимости от складывающейся общеполитической ситуации в мире.
В заключение стоит отметить очевидную необходимость повышения качества государственного управления международной военной деятельностью путем улучшения ее правовых основ, в частности международных договоров с участием Российской Федерации. С развитием научно-технического прогресса, изменения политической и экономической обстановки объекты военно-государственного партнерства постоянно обновляются и появляются новые формы военно-политического сотрудничества государств. В каждом регионе та-
кие изменения строго индивидуальны, как неповторимы и этапы становления государственности, развития экономики конкретного государства. Эти обстоятельства придают строго двусторонние характеристики договору международной аренды для военно-политического партнерства, а его правовое обеспечение в каждом отдельном случае и на каждом историческом этапе приобретает свои отличительные особенности.
Таким образом, договор международной аренды территории в историческом контексте можно рассматривать как одну из форм юридического закрепления непосредственного присутствия одного государства на территории другого государства, предполагающую определенные ограничения территориального верховенства государства-арендодателя. В рамках колониальной и неоколониальной политики конца XIX - середины ХХ вв. заключение договора международной аренды территории совершалось, как правило, в интересах государства-арендатора, что дает основания рассматривать данный договор как разновидность способа приобретения государственной территории. В конце XIX в. под «международной арендой» понимали не просто ограничение территориального верховенства, а «полный переход его от одного государства к другому при условии, что «суверенитет, вернее - личное верховенство, остается за государством, передающим территорию в аренду»» [23, с. 323]. В настоящее время договор международной аренды имеет строго целевое назначение, как временное предоставление одним государством другому государству права пользоваться на договорных началах частью своей территории. Государству-арендатору предоставляются определенные права на арендованной территории при условии соблюдения прав государства-арендодателя, при этом должны учитываться общепризнанные нормы международного права, а арендованная территория не может быть использована против национальных интересов государства-арендодателя.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Устав Организации Объединенных Наций (Сан-Франциско, 26 июня 1945 г.) [Элек-
тронный ресурс] // Гарант. Информационно-правовой портал. URL: http: //base. garant.ru/2540400/ (дата обращения - 14.06.2015).
2. Мирный договор с Финляндией (Париж, 10 февраля 1947 г.). Официальный русский текст [Электронный ресурс] // Официальный сайт Министерства культуры РФ. URL http://www.lostart.ru/ru/documents/detail.php (дата обращения - 14.06.2015)
3. О российских военных базах на территории Республики Грузия: Договор между Российской Федерацией и Республикой Грузия от 15 сентября 1995 г. // Бюллетень международных договоров. - 1995. - № 7.
4. О российской военной базе на территории Республики Армения: Договор между Российской Федерацией и Республикой Армения от 16 марта 1995 г. // Собрание законодательства РФ. - 2005. 25 апреля.- № 17. - Ст. 1487.
5. О статусе и условиях пребывания российской военной базы на территории Республики Таджикистан: Договор между Российской Федерацией и Республикой Таджикистан от 16 апреля 1999 г. // Бюллетень международных договоров. - 1999. - № 4.
6. Об аренде Финляндской Республикой российской части Сайменского канала и прилегающей к нему территории и об осуществлении судоходства через Сайменский канал (подписан в г. Лаппеенранта 27 мая 2010 г.: Международный договор между Финляндией и Россией [Электронный ресурс] // Консультант Плюс. URL: http://www.consultant.ru/ document/cons (дата обращения 3 марта 2015).
7. Соглашение о совместной космической деятельности по исследованию и использованию космического пространства от 30 декабря 1991 г. // Дипломатический вестник. - 1992. - № 2-3.
8. Соглашение о порядке содержания и использования объектов космической инфраструктуры в интересах выполнения космических программ от 15 мая 1992 г. // Бюллетень международных договоров. - 1993. - № 4.
9. Об основных принципах и условиях использования космодрома «Байконур»: Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Казахстан (Москва, 28 марта 1994 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. - 1994. - № 27. - Ст. 2822.
10. О статусе воинских формирований Российской Федерации, временно находящихся на территории Республики Казахстан: Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Казахстан. (Заключено в г. Москве 20 января 1995 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. - 2002. - № 5. - Ст. 381.
11. О статусе и условиях пребывания Черноморского флота Российской Федерации на территории Украины: Соглашение между Российской Федерацией и Украиной. (Заключено в г. Киеве 28 мая 1997 г.) // Бюллетень международных договоров. - 1997. - № 6.
12. О стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г.: Указ президента Российской Федерации № 537 от 12 мая 2009 г. [Электронный ресурс] // Консультант Плюс. URL: http://www.consultant.ru/document/cons (дата обращения 2 июня 2015 г.).
13. Берлинский трактат. Берлин, 1/13 июля 1878 г. // Сборник договоров России с другими государствами (1856-1917). - М.: Государственное издательство политической литературы, 1952. - С. 181-206.
14. Конвенция, заключенная между Россией и Китаем 15 (27) марта 1898 г. (О Порт-Артуре) в Пекине // Сборник договоров и дипломатических документов по делам Дальнего Востока. 1895-1905. СПб.: Типография А.М. Менделевича, 1906. - С.331-337.
15. Дополнительный Протокол к Пекинской конвенции 15 /III - 1898 г. // Там же. -С. 336-337.
16. Высочайше утвержденное Временное Положение об управлении Квантунской области. Именной Высочайший указ, данный Сенату 16 августа 1899 г. // Полное собрание законов Российской империи - III. Т. XIX. 1899. Часть 1. № 17513. - СПб.: Типография II отделения Собственной его Императорского Величества канцелярии, 1899. - С. 948-960.
17. Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Финляндской Республикой о передаче в аренду Финляндской Республике советской части Сайменского
Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева № 4(83) 2015
канала и острова малый Высоцкий. (Совершено в Москве 27 сентября 1962 г.) // Сборник действующих договоров соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXIII. М.: Международные отношения, 1970. - С. 568-576.
18. Андреева, Е.С., Орлова И.А. Политическое значение договоров Российской Федерации с государствами Южного Кавказа и их влияние на региональную политику рубежом // Управленческое консультирование. - 2015. - № 10 [Электронный ресурс]. URL: http://www.zhumal-upravlencheskoe-consultirovanie|sziu/ru (Дата обращения 2 июня 2015 г.).
19. Багдасарова, А.В. Концессионное соглашение в гражданском праве России и зарубежных стран: дисс. ... канд. юрид. наук: 12.00.03. - М., 2009. - 244 с.
20. Борзенко, А.А. Гражданские ограничения железнодорожных предприятий: В 2-х ч. Ч. 2. Концессия железнодорожного права. Опыт сравнительно-законодательного исследования. - М.: Товарищество «Печатня С.П. Яковлева», 1883. - 590 с.
21. Буксгевден, А.О. Русский Китай: очерки дипломатических сношений России с Китаем. Ч. 1. Пекинский договор: 1860 г. - Порт-Артур: Новый край, 1902. - 239 с.
22. Свинарев, В.В. Правовое положение российских военных баз за рубежом [Электронный ресурс]. URL: http: // library.by / portalus /modules /internationallaw/print.php (дата обращения - 15.06.2015).
23. Грабарь, В.Э. Материалы к истории литературы международного права в России (1647 - 1917). - М.: Зерцало, 2003. - 888 с.
24. Записка профессора Санкт-Петербургского университета и члена Совета министра иностранных дел Ф.Ф. Мартенса министру иностранных дел М.Н. Муравьеву от 2 апреля 1898 г. // Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1284 (1898 г.). Оп. 185.Д. 51.Л. 71-73.
25. Засыпкин, Д.Ю. Объект концессионного соглашения // Право и политика. - 2010. -С. 20-23.
26. Клименко, Б.М. Государственная территория (Вопросы теории и практики международного права). - М.: Международные отношения, 1974. - 167 с.
27. Крюков, Н.А. Правовое регулирование размещения российских военных баз за рубежом // Научные труды РАЮН. В 3-х томах. - М.: Юрист, 2008. Вып. 8. Т. 2. - С. 66-69.
28. Селиверстова, О.И. Международно-правовой режим военных баз Российской Федерации за рубежом: автореф. дис.... канд. юрид. наук. - М., 2012 // Авторефераты диссертации по юридическим наукам. Сайт «Правовые технологии». URL: http: //www. lawtech. ru/ document /2012avtoref1351 (дата обращения: 15.05.2015).
29. Курысь, Н.В. Частно-государственное партнерство как историко-правовое явление // Общество и право: научно-практический журнал. - 2011. - № 2 (34). - С.30-35.
30. Липунов, В.И. Правовое положение космодрома «Байконур» // Московский журнал международного права. - 1994. - № 4. - С. 157-159.
31. Лукоянов, И.В. «Не отстать от держав.» Россия на Дальнем Востоке в конце XIX - начале ХХ века. - СПб.: Нестор-История, 2008. - 668 с.
32. Мартенс, Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов: В 2-х томах / под ред. и с биографическим очерком доктора юридических наук, профессора
B.А. Томсинова. - М.: Зерцало, 2008. Т.2. - 251 с.
33. Мартынов, В.Л. Сайменский канал // География. - 2006. - № 4 (16-28 февраля). -
C. 4-7.
34. Самойлов, [В.К.]. Описание занятой нами территории на Ляодунском полуострове, составленное Генерального штаба капитаном Самойловым. - СПб.: Военная типография, 1899. - 347 с.
35. Правительственное сообщение о подписании Пекинской конвенции от 17 марта 1898 г. // Порт-Артур: китайский, японский, русский. СПб., 1905. С. 1-3.
36. Российский государственный архив военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 417. Оп. 1. Д. 1897.
37. Тункин, Г.И. Теория международного права. - М.: Зерцало, 2009. - 416 с.
