CC BY
170
Д.М. Тимохин
АРАБО-ПЕРСИДСКИЕ ИСТОЧНИКИ О ХОРЕЗМШАХЕ ДЖАЛАЛ АД-ДИН МАНКБУРНЫ И ЕГО ДЕЙСТВИЯХ В СЕВЕРНОЙ ИНДИИ (1221-1224 гг.)
Данная статья посвящена относительно малоизученному периоду биографии одного из самых великих правителей Хорезма, Джалал ад-Дина Манкбурны, а именно его пребыванию на территории Северной Индии. В отечественной и зарубежной историографии монгольского завоевания Центральной Азии уделяется особенно пристальное внимание противостоянию Джалал ад-Дина монголам на территории самого Хорезма, а впоследствии Западного Ирана. В то же время «индийский» период жизни хорезмшаха, продлившийся без малого три года, практически оставался без специального изучения, исключая работы П. Джексона1, малодоступные для отечественного исследователя. Между тем арабоперсидские источники предоставляют нам достаточно обширный материал по данной проблеме.
Указанный период важен не столько для изучения истории противостояния Джалал ад-Дина монголам, сколько для понимания самой личности этого правителя и выявления причин его последующего ухода на территорию Ирана. Причем действия Джалал ад-Дина в Индии оставили яркий след в истории этой страны, поэтому их изучение позволит несколько лучше понимать историческое развитие североиндийского региона в этот период. Наконец, систематизация сведений, содержащихся в рамках корпуса арабо-персидских источников, позволит нам понять, насколько важным считали данный период биографии хорезмшаха средневековые историки, какое место они ему отводили и, в конце концов, насколько хорошо он был им известен.
Необходимо кратко охарактеризовать биографию Джалал ад-Дина накануне его бегства в Индию. Получив от отца власть
над Хорезмом лишь в 1220 г., он бросил все силы на сопротивление монгольским завоевателям. Однако в 1220-1221 гг. все попытки Джалал ад-Дина напрямую противостоять Чингиз-хану провалились. Исход решающего сражения Джалал ад-Дина с монголами у реки Инд (Синд) в 1221 г. открыл дорогу господству монголов на территории Хорасана и Мавераннахра.
Арабо-персидские историки достаточно подробно описывают это сражение. «По рассказу Насави, центр мусульманского войска, под начальством самого Джалал ад-Дина, смял монголов, и сам Чингиз-хан уже обратился в бегство, но битву решило нападение 10000 монгольских бахадуров, до тех пор стоявших в засаде, на правое крыло мусульман, под начальством Амин ал-Мулька. Сын Джалал ад-Дина лет семи или восьми был взят в плен и убит; свою мать, жену и других женщин Джалал ад-Дин сам велел
бросить в воду, чтобы они не достались
2
монголам» .
У Казвини мы видим более краткое описание этой битвы: «В шаввале года 618 (18 ноября - 18 декабря 1221 г. - Д.Т.) Чингиз-хан дал ему бой на берегах Синда и был победителем. Султан Джалал ад-Дин переправился через реку без судна с 700 воинами; [в итоге Джалал ад-Дин] спасся только с 7 воинами»3. Чингиз-хан, следя за переправой Джалал ад-Дина, сказал: «Только такой сын должен быть у отца! Раз он сумел выйти невредимым из такой битвы и выбраться из такой пучины на берег спасения, от него проистекут множество деяний и бесчисленные
і 4
смуты!»
Подобное высказывание вряд ли имело место. По-видимому, это выдумка Рашид ад-Дина, но эти слова верно передают отношение Чингиз-хана к личности хорезмий-
ского правителя. Монгольский хан впервые встретил равного противника, такой соперник нужен был ему живым, и он отнюдь не хотел его убивать. В описании Рашид ад-Дином личности и поступков султана нашло отражение и дальнейшее отношение персоязычных историков к личности хорезмшаха в Персии и в Восточном Туркестане. В нем продолжали видеть героя. Рашид ад-Дин также пишет, что перед упомянутым боем Чингиз-хан якобы сказал своим воинам: «Не поражайте султана стрелой, приложите все старание, чтобы какой-нибудь уловкой захватить его живым!»5
Исход сражения у реки Инд предопределил дальнейшее развитее событий в Центральной Азии: монголы стали господствовать на большей части территории государства Хорезмшахов. Джалал ад-Дин больше не имел возможности противостоять Чин-гиз-хану, и, видимо, распрощался с надеждой отвоевать Хорасан и Мавераннахр.
Кроме непосредственно поражения хо-резмийских войск в битве на реке Инд, существуют и иные причины, из-за которых монгольская армия за столь небольшое время смогла полностью уничтожить державу Хорезмшахов. Арабо-персидские источники содержат сведения о том, что Джалал ад-Дин допустил весьма существенные ошибки в период борьбы с монголами в областях Г opa, а именно в том, что касается идейного оформления своей борьбы. Джалал ад-Дин не предложил никакой идеи, вокруг которой могли бы сплотиться все без исключения народы погибающей империи Хорезмшахов. Имея под своей рукой полиэтническое войско, хорезмшах не только не попытался сплотить свою армию, но не смог даже противостоять расколу в ней. По сути, накануне решающего сражения Джалал ад-Дин лишился практически половины своей армии, которая отделилась от него из-за межэтнического конфликта. В сочинении ан-Насави мы находим весьма подробное и любопытное описание этого события.
«Случилось так, что к этому времени войска халаджей (и карлуков. - Прим. переводчика) под предводительством Сайф ад-
Дина Играка, А’зам-Малика и Музаффар-Малика в гневе покинули Джалал ад-Дина как раз тогда, когда он больше всего нуждался в их присутствии и их помощи. А причина этого была в том, что когда они разбили сына Чингиз-хана у Парвана, то тюрки при разделе добычи, доставленной им Аллахом, поспорили с ними на [свой] позор, печатью которого они были клеймены и его огнем таврованы. Некоторые из тюрок Амин-Малика даже оспаривали у А'зам-Ма-лика коня из татарской конницы, и спор между ними затянулся. Тюрк ударил его своей плетью, и это вызвало возмущение в их душах и ненависть в их сердцах. В их умах закипела злоба, так как они видели, что не могут добиться справедливого дележа. И как ни старался Джалал ад-Дин удовлетворить их, тюрки становились еще злее и несдержаннее в своем обращении и в отсутствии учтивости, у них было мало опыта в этих делах и они не хотели видеть, каковы будут последствия. Чужеземцы (ал-гураба*)6 жаловались друг другу, что эти тюрки считают, что татары не из рода людского, они не знают страха, так как мечи не оставляют на них следа, и они не отступают, ибо на них не действуют копья. Но ведь мы видели, как мечи расправлялись с их суставами, а с племенами - копья и камни, [как] они довольствовались обетом, который нарушается, и соглашением, которое расторгается. [Они совершали это] “превознесением на земле и ухищрением зла. Но злое ухищрение окружает только обладателей его” /Коран
XXXV, 41 (43)/. Когда Джалал ад-Дин ублаготворял их, чтобы возвратить, и направлял послов для заключения прочного союза, тюрки отвечали ненавистью. “Дело Аллаха было решением предрешенным” /Коран XXXIII, 38 (38)/, и они покинули его. Таким образом, государи этого дома (Хорезмшахов. - Прим. переводчика) совершили ошибку, взяв в помощь тюрок против такого же племени из числа многобожников. Ведь кто сражается без непоколебимой веры и твердой убежденности, не надеется на воздаяние и не боится [адских] мучений, не гарантирован от слабости при нужде и от того, чтобы
слсдовать своим желаниям в любое время и ежечасно. Да!»7
К другим просчетам можно отнести то, что хорезмшах после раскола своей армии двинулся в сторону области Синд, где была велика опасность быть зажатым между монголами и рекой, что собственно и произошло. Как видно из описаний современников, монгольские отряды двигались вслед хорез-мийской армии, не давая возможности наладить переправу через Инд и вынуждая вступить в открытое столкновение, где численное преимущество было опять же на стороне Чингиз-хана. В результате бегства в Индию Джалал ад-Дин оказывался в чужих землях, ему не приходилось рассчитывать на сколь-либо значительную помощь. Возможно, следовало бы избрать другое направление отступления после раскола армии и направиться в другие, еще незатронутые войной области империи Хорезмшахов, что позволяло сохранить остатки армии и набрать новые отряды из бывших подданных Хорезмийской державы.
Как уже говорилось выше, войско Джалал ад-Дина после битвы на реке Инд практически перестало существовать. После переправы у него осталось всего несколько сотен воинов, но хорезмшах не опустил руки. В Индии он начал накапливать силы и готовиться к продолжению борьбы. Благо монголы этому не мешали: 20 тысяч воинов, посланных в 619 г.х. (1222) в погоню за ним, повернули от Мултана8 назад, якобы не выдержав жары. Скорее всего, монгольский корпус, посланный в погоню, просто не нашел Джалал ад-Дина на этой территории. «Он (Джалал ад-Дин. - Д.Т.) двигался по окраине страны Синд, где его воины присоединялись к нему, по двое, наконец, огромная армия собралась вокруг него»9. Насави пишет о 4 тысячах воинов и трех спасшихся военачальниках - Кулбарсе Бахадуре, Карбкухе и Саид ад-Дине Али аш-Шарабдаре.
В сочинении Джувейни мы находим гораздо более подробный рассказ относительно сбора хорезмшахом сил после поражения от монголов. «Когда султан избежал двой-
ной опасности - огня и воды, то есть потока Инда и пламени ярости Чингиз-хана, к нему присоединились пять или шесть воинов его личной гвардии, которых не уничтожила Судьба и которые не были обращены в прах языками пламени горя и бедствий. Они не могли придумать ничего лучше, кроме как укрыться в лесу, и так они скрывались там день или два, по истечении которых к ним присоединились еще пятьдесят человек. Лазутчики, посланные разведать обстановку, воротились с сообщением о том, что отряд головорезов-индусов, пеших и конных, занимался грабежами и предавался распутству в двух фарсахах от лагеря султана. Он велел своим спутникам вырезать себе по дубине и напасть на тех людей ночью. Они перебили большинство из них и забрали их животных и оружие. Вскоре к султану присоединился еще один отряд, частью на лошадях, частью на волах. Они принесли известие, что неподалеку находилось индийское войско численностью до двух или трех тысяч человек. Султан напал на него со ста двадцатью воинами, и пронзил своим индийским клинком множество этих индийцев, и, захватив добычу, смог перевооружить свое войско. Когда известие о силе султана и о том, что он оправился от поражения, распространилось по всей Индии, в горах Балала и Никала стали собираться войска, и на него напало около пяти или шести тысяч всадников. Услыхав
об их приближении, он отправился им навстречу с пятьюстами конниками, бывшими в его распоряжении, и, вступив в бой, рассеял и уничтожил индийские полки. И со всех сторон к нему стали прибывать отдельные отряды, пока не набралось под его началом около трех пли четырех тысяч человек»10.
Если не брать в расчет несколько завышенное Джувейни количество войск, противостоявших Джалал ад-Дину, то вырисовывается примерно та же картина, что и в сочинениях Казвини и ан-Насави. Остатки хо-резмийского войска постепенно возвращаются к своему военачальнику, и вскоре у него под командованием оказывается достаточно большой отряд, состоящий из преданных лично ему воинов. Нельзя не отметить
тот факт, что исходя из данных Джувейни, в первое время после поражения на реке Инд отряд Джалал ад-Дина и по количеству воинов, и по вооружению, а главное, по своим действиям, мало чем отличался от обычной разбойничьей шайки. Так что уничтоженный хорезмийцами «отряд головорезов-ин-дусов» имел с хорезмийцами гораздо больше сходных черт, чем могло показаться на первый взгляд. Безусловно, такого рода действия Джалал ад-Дина и его воинов носили скорее вынужденный характер. Не только потому, что их число было невелико, но и по той причине, что действовать хорезмша-ху приходилось в крайне стесненных обстоятельствах, да еще и на чужой территории, безо всякой возможности опереться на местное население, как это могло быть в Хорезме или на территории Афганистана.
Как видно из описаний Джувейни и других историков, несмотря на первые удачные действия на территории Северной Индии, численность войска хорезмшаха была в тот момент невелика, и к тому же оно нуждалось в припасах и вооружении. Бедственным положением Джалал ад-Дина в Индии поспешили воспользоваться местные рад-жпутские правители. Вот как пишет об этом Насави: «Когда правитель области гор ал-Джуд рана11 Шатра узнал, что превратности войны удалили Джалал ад-Дина, разбитого с небольшим числом сподвижников и остатком его сторонников, на край его страны и что в результате сражения у него осталась лишь малая часть конницы, он направился к нему с воинами числом около тысячи конных и пятью тысячами пеших, чтобы воспользоваться удобным случаем и моментом ослабления и заполучить свою долю»12.
Именно войско правителя Шатра, о котором пишет хорошо осведомленный о деятельности хорезмшаха ан-Насави, в более поздних сочинениях, в частности у Джувейни, «теряет» своего предводителя и вместо одной битвы в самом начале своего «индийского» периода правления Джалал ад-Дин, согласно тому же Джувейни, выиграл три. Так или иначе, первые же военные действия хорезмшаха в Индии ставят перед ним сле-
дующую дилемму: или хорезмийскому правителю удастся вписаться в общественнополитическую картину нового для него региона, для чего, безусловно, потребуется немало усилий, или же ему надлежит покинуть эту территорию и отправиться в ту часть империи хорезмшахов, которая еще не была затронута монгольским нашествием. Как показали последующие события, Джалал ад-Дин предпочел первый из упомянутых вариантов.
Итак, появление Джалал ад-Дина в Индии заставило его начать новую войну с новым противником - династией Раджпутов. Разбив правителя Шатра и захватив добычу, хорезмшах оказался в весьма сложной ситуации. После разгрома правителя Шатра зависимость от Джалал ад-Дина признал Камар ад-Дин Кермани, наместник правителя Насир ад-Дина Кубачи, владевшего областями Синда, Уччи13, Мултана, Лахора14 и Пешавара15. «Когда Камар ад-Дин, на'иб Кубачи в Нандане и Сакуне, услышал отзвуки этого удивительного сражения и чудесной новости, он стал искать сближения с Джалал ад-Дином путем подношения редкостных даров и различных подарков, в числе которых был дихлиз16. Он заранее старался избежать сражения с ним, остерегаясь того, что произошло с раной Шатра в результате встречи и битвы [с Джалал ад-Дином], и это нашло у последнего благоприятный отклик»17. Вскоре и сам Насир ад-Дин Кубачи, пусть и на весьма непродолжительное время, признал зависимость от Джалал ад-Дина18.
Нельзя не отметить и тот факт, что мусульманские правители Северной Индии из династии Гулямов после появления Джалал ад-Дина в этом регионе давали понять, что видеть его в Северной Индии не желают. Так, согласно Джувейни, после первых побед в Северной Индии хорезмшах направляет гонца к султану Шаме ад-Дину Ил-Тут-мышу ал-Муиззу19 со следующим посланием. «Превратности судьбы, - говорилось в послании, - дали мне право явиться к тебе, а такие гости, как я, приходят редко. И потому, если источник дружбы будет очищен ка-
ждой из сторон, и кубки братства наполнятся до краев, и мы поклянемся помогать и оказывать поддержку друг другу в радости и горе, все наши цели будут достигнуты и намерения осуществятся; и когда наши враги увидят, какое между нами существует согласие, их зубы противодействия затупятся». Далее в послании Джалал ад-Дин просил назначить ему место, где бы он мог про-20
вести несколько дней .
Согласно Джувейни, Шаме ад-Дин был не слишком доволен перспективой присутствия на своей земле беглого хорезмийского правителя, ответил ему уклончиво и предложил прибыть в близлежащую к Дели местность. То ли для того, чтобы контролировать действия Джалал ад-Дина, то ли, что вероятнее, чтобы его уничтожить. «Султан Шаме ад-Дин отправил гонца с угощением, достойным такого гостя, но не назначил ему место для проживания, отговорившись тем, что климат в этой области неподходящий для короля и нет в ней места, в котором ему прилично было бы поселиться. Если султан согласится, он мог бы выделить и передать ему место неподалеку от Дели, как только очистит тот край от мятежников»21.
В ранних арабо-персидских памятниках факт такого рода переписки отсутствует, в то время как в сочинениях историков, живших позднее Джувейни, в частности у Рашид ад-Дина, мы можем найти подобный сюжет. «Тогда он (Джалал ад-Дин. - Д.Т.) направился к Дели. Дойдя до границы, он отправил посла к султану Шаме ад-Дину [с такими словами]: “Так как в прошлое время право соседства бывало нерушимо и если с обеих сторон и втайне, и въяве шла друг другу помощь и поддержка, то это соответствовало [требованиям] благородства”. И просил назначить [ему] какую-нибудь местность для остановки там на несколько дней. Так как чрезмерная жестокость и несправедливость султана были известны, то султан Шаме ад-Дин несколько дней медлил с ответом, раздумывая об опасности его последствий и страшась властности султана. В конце концов он уничтожил посла, отправил к султану с достойными его угощениями и с
должными подарками одно знатное лицо и принес извинения в том, что в этих пределах нет [места] с соответствующим климатом, который подходил бы для здоровья султана. Если же султану будет благоугодно, чтобы назначено было какое-нибудь место в пределах Дели, то таковое ему может быть предоставлено из числа любых мест, какие бы султан ни завоевал у мятежников. Когда султан услышал эти речи, он вернулся назад и пришел к пределам Пелалэ и Пикалэ. Там к нему присоединился отряд другого войска,
и число его всадников стало около десяти
22
тысяч» .
Даже если считать подобный сюжет исключительно творчеством Джувейни и последующей компиляцией Рашид ад-Дина, следует признать, что присутствие в непосредственной близости столь умелого полководца, к тому же с определенными политическими амбициями, вряд ли входило в интересы североиндийских правителей. Возможно, хорезмшаху прозрачно намекнули о нежелательности его присутствия в Индии. Однако Джалал ад-Дин Манкбурны не ушел. Он не только остался, но и начал укреплять свою власть в Северной Индии. «Вскоре к нему присоединились ушедшие от его брата Гийас ад-Дина Пир-шаха эмиры Санджакан-хан, Илчи-Пехлеван, Ур-хан, Сайирджа и Текчарук Ханками со своими отрядами»23. После того как хорезмшаху удалось значительно увеличить свою военную мощь, он развернул целую кампанию на территории Северной Индии, направленную против Насир ад-Дина Кубачи.
Причиной таких действий хорезмшаха следует признать, по крайней мере на этом настаивают арабо-персидские историки, личные счеты, которые были у Джалал ад-Дина Манкбурны с Насир ад-Дином Кубачи. «Кубачи убил везира султана Шаме ал-Мул-ка и его сына, а также сына эмира Амин ал-Мулка»24. Относительно смерти сына Амин ал-Мулка следует признать, что к этому Насир ад-Дин напрямую был непричастен. Однако он не только не наказал убийцу, но и пожаловал его, согласно рассказу все того же ан-Насави. «Другой причиной вражды
было также то, что сын Амин-Малика, Кы-ран-хан, после сражения оказался в Калоре, одном из городов Кубачи; кто-то из простонародья города захотел ограбить его, и он был убит, будучи еще ребенком, со щеками краше розы, со станом, [тонким], как ветвь, с красивым и благородным лицом. Затем Кубачи принесли из награбленного у сироты жемчужину, которая была в его ухе. И он поблагодарил того, кто принес [ее], и наградил убийцу добром за его убийство, даровал ему в качестве икта' поместье (дай'а). [Джа-лал ад-Дин] затаил гнев в сердце, но скрывал эту ненависть, храня ее глубоко в душе, выжидая малейшей возможности легко устранить затруднение»25.
Как только представилась возможность и были собраны необходимые военные силы, Джалал ад-Дин начинает захватывать принадлежащие Насир ад-Дину крепости, такие как Калор и Тарнудж, которые были подвергнуты жесточайшему разграблению. После этих событий Насир ад-Дин Кубачи, получивший военную помощь от Шаме ад-Дина Ил-Тутмыша, лично выступает против хорезмшаха, однако проигрывает сражение и спасается бегством. «Кубачи оставил пустой лагерь таким, каким он был: с разбитыми шатрами и установленными дихлизами с обильными сокровищами и множеством оружия. Джалал ад-Дин со своими спутниками расположился, как [обычно] располагается войско в шатрах, установленных заранее. Они отправились со всем, что добыли из денег и вещей, прикрыли этим наготу своих лучников и исправили слабость своего положения. Слава ему за то, что он достиг похвальной цели, к которой стремился, и плодородного места для своих людей, блуждающих в поисках кочевья»26.
После победы над Насир ад-Дином Кубачи, Джалал ад-Дин не останавливается на достигнутом. Он продолжает укреплять позиции в регионе, что приводит к вполне логичной развязке - против хорезмшаха выступает уже лично Шаме ад-Дин Ил-Тут-мыш с огромной, по словам ан-Насави, армией. «Разбив Кубачи, Джалал ад-Дин напал на Лахавур. Здесь находился сын Куба-
чи, он восстал против своего отца и завладел городом. Джалал ад-Дин решил утвердить Лахавур за ним при условии уплаты денежной [суммы] немедленно и другой, вносимой ежегодно. Затем он отправился в Са-дусан, где наместником (вали) от имени Кубачи был Фахр ад-Дин ас-Салари. Этот встретил Джалал ад-Дина с покорностью и добровольно пли из страха передал ему городские ключи. Джалал ад-Дин собрал налоги и удовлетворил воинов. После этого он отправился отсюда в сторону Уччи и осаждал ее в течение нескольких дней. С обеих сторон было убито множество народа. Затем они заключили мир при условии уплаты дани, которая была [сразу] внесена. Затем он пустился в путь, направляясь к Хатисару. Здешний рай - рай на индийском языке означает малик - был одним из подданных Шаме ад-Дина Ил-Тутмыша, его сподвижником, принесшим присягу повиновения ему и его гербу. Он покорно вышел навстречу [Джалал ад-Дину] и явился на службу, перейдя на его сторону. Джалал ад-Дин поставил здесь посох пребывания, чтобы собраться с силами после трудностей пути и отдохнуть от перенесенной опасности. Здесь он получил сообщение о том, что Шаме ад-Дин Ил-Тутмыш направился к нему с тридцатью тысячами конных, сотней тысяч пеших и тремястами слонов. Это было полчище, обременившее своей тяжестью плечо пустыни и заслонившее [поднятой им] пы-
27
лью воздушные просторы» .
В трудах Джувейни и Рашид ад-Дина мы видим в целом схожее с ан-Насави описание последующих действий хорезмшаха. «Султан поджег город28 и ушел в сторону Седусана. Правителем там от имени Кубачи был Фахр ад-Дин Салари, а Лачин Хитаи -его командующим войсками. Лачин вышел [из города] для боя навстречу Ур-хану, бывшему в авангарде султана, и был убит. Ур-хан осадил город. Когда подоспел султан, Фахр ад-Дин Салари явился к нему с мечом и саваном. Султан вошел в город и пробыл [там] месяц. Он обласкал Фахр ад-Дина и утвердил за ним управление Седусаном. [Затем] двинулся на Дивал и Дамрилэ. Чин-сар,
oJ>
<|o-
бывший правителем той области, бежал на один из островов. Султан расположился в тех пределах и послал Хас-хана с войском в набег на Нахрвалэ, чтобы привести оттуда побольше верблюдов. Султан построил соборную мечеть в Дивале на месте крепо-
29
сти» .
Итак, после того как Насир ад-Дин Ку-бачи был разбит, перед Джалал ад-Дином Манкбурны встает еще более серьезная задача, а именно противостояние с самым могущественным правителем Северной Индии - Шаме ад-Дином Ил-Тутмышем. Силы Шаме ад-Дина намного превышали силы Джалал ад-Дина. Тот же ан-Насави упоминает о 30 тыс. конных, 100 тыс. пеших и 300 боевых слонов. Несмотря на это, согласно сведениям того же ан-Насави, хорезмшах двинул свою не столь многочисленную армию против того, у кого еще недавно просил временного пристанища и чья армия изрядно превосходила его собственную. «Тогда Джалал ад-Дин храбро выступил против него [Шаме ад-Дина]. Впереди него в качестве авангарда шел Джахан-Пахлаван Узбек Та'и, один из героев-богатырей и славных витязей. Он был в пути, когда авангард Шаме ад-Дина выступил против него, [преградив дорогу], и Узбек Та'и очутился в самой середине войска Шаме ад-Дина. Тогда он напал на часть войска, истребил и ранил многих и прислал к Джалал ад-Дину человека, сообщившего о великом множестве и огромной толпе [войск Ил-Тутмыша]»30.
С одной стороны, такие действия хо-резмшаха можно объяснить его безрассудностью и политической недальновидностью, но с другой - более глубоким, чем кажется на первый взгляд, пониманием сложившейся ситуации. Безусловно, войско Джалал ад-Дина уступало в численности войскам Ил-Тутмыша, но на руку хорезм-шаху должен был сыграть не только полученный нм боевой опыт, но и сложившаяся за эти годы харизма победителя, которую не смогло разрушить даже поражение на реке Инд. Отступить и сохранить армию означало бы разрушить тот образ смелого и бесстрашного правителя, который склады-
вался еще в годы военной кампании на территории Хорезмийской империи. На наш взгляд, действия Джалал ад-Дина шли по совершенно правильному плану. Сразу же после победы хорезмийских соединений над авангардом Ил-Тутмыша последний прислал к хорезмшаху посла, предлагая решить дело миром - и это при подавляющем численном превосходстве!
В своем сочинении ан-Насави приводит весьма любопытную выдержку из письма Ил-Тутмыша к Джалал ад-Дину, где следующим образом характеризуется отношение делийского султана к султану-беглецу: «Не составляет тайны то, что позади тебя враг веры. А ты сегодня - султан мусульман и сын их султана. Я не позволю себе идти против тебя, служить помощником Судьбы и быть орудием происходящего. И не подобает такому как я обнажать меч против такого как ты! Это может случиться, только если к этому вынудит оборона или если это будет вызвано предосторожностью и необходимостью. И если ты найдешь целесообразным, я выдам за тебя свою дочь, чтобы упрочить доверие, усилить любовь и устранить вражду!»31 Согласно данным источников, после этого посольства инцидент, казалось бы, был исчерпан и враждующие стороны заключили перемирие.
Однако хотелось бы отметить, что в зарубежной историографии вышеуказанный эпизод получил несколько странное освещение, что заставляет сказать об этом здесь более подробно. Вот что, например, говорится относительно несостоявшейся войны между Джалал ад-Дином и Шаме ад-Дином Ил-Тутмышем в «Cambridge History of Iran»: «Султан (Джалал ад-Дин. -Д.Т.), остановившись в двух или трех днях езды от Дели, отправил посланцев к султану Шаме ад-Дину Ил-Тутмышу с предложением союза и просьбой о временном прибежище. Испугавшись того, что он может разделить судьбу султана, Ил-Тутмыш ответил вежливым отказом, и Джалал ад-Дин вернулся обратно в район Лахора, где вокруг него собирались беглецы и его силы увеличились вскоре до 10,000 человек»32.
Картина событий, предлагаемая в «Cambridge History of Iran», прямо противоречит тому, что мы видим в ранних источниках, в частности у Ан-Насави. Составители «Cambridge History of Iran», по всей видимости, базировали свой рассказ на основе более поздних арабо-персидских исторических сочинений, скорее всего на трудах Джуйвени и Рашид ад-Дина. Именно у последнего мы видим подобный фрагмент, часть которого уже приводилась выше. Однако он относится к началу пребывания хо-резмшаха в Индии, но никак не ко времени его столкновения с Ил-Тутмышем. Вероятно, перед нами просто ошибка при интерпретации памятника, которая попала в одно из самых крупных зарубежных изданий по истории средневекового Ирана.
Возвращаясь к описанию дипломатических отношений между хорезмшахом и Ил-Тутмышем, следует отметить, что политический альянс между двумя могущественными лидерами не состоялся. Известные нам источники конкретного объяснения этого не дают, и мы можем только предполагать, кто из двух упомянутых лидеров отказался от альянса. Попробуем рассмотреть ситуацию с нескольких точек зрения. Если инициатором сворачивания политического сближения был хорезмшах, то это наталкивает на следующие выводы. Столь заманчивое предложение Ил-Тутмыша было оставлено без ответа, поскольку, по всей видимости, Джалал ад-Дин и не предполагал оставаться в Индии на продолжительное время. Если бы оно было принято, то его позиции в Северной Индии становились бы практически непоколебимыми. Отвергая это предложение, Джалал ад-Дин лишался мощной поддержки, и его пребывание в этих землях становилось все более проблематичным. Возможно, он и не собирался надолго оставаться в Индии, но дальнейшие события опровергают эту гипотезу. Если же следовать первой гипотезе, стоит говорить уже о крупном политическом просчете со стороны хо-резмшаха.
Рассмотрим ситуацию с другой стороны и предположим, что само по себе предложе-
ние Ил-Тутмыша было изначально политическим блефом, и он сам не предполагал никакого долговечного союза с хорезмшахом. В пользу этой версии говорит тот факт, что авторитет Джалал ад-Дина как противника Чингиз-хана уже был столь велик в Северной Индии, что почти во всех местных владениях читалась хутба с его, Джалал ад-Дина, именем, чеканились серебряные и медные монеты. Этот факт, безусловно, мог показаться тревожным для правителей Северной Индии и для Ил-Тутмыша в первую очередь. Неудивительно, что сразу после описания переговоров между хорезмшахом и Шаме ад-Дином, Ан-Насави пишет о том, что такая зависимость от султана-пришель-ца владетелей Северной Индии не устраивала. Именно по этой причине Ил-Тутмыш, Кубачи и другие владетели - князья, предводители войск и наместники областей - договорилось избавиться от Джалал ад-Дина. «И распространились вести о том, что Ил-Тутмыш, Кубачи и прочие владетели Индии, все ее малики (райи), правители (така-кира) и наместники областей договорились между собой низложить его. [Они решили] держаться в борьбе с ним берега реки Пян-джшир и оттеснить его туда, где бы не было возможности для защиты, и травить его, как ящерицу»33.
Безусловно, обе точки зрения имеют право на существование, но более обоснованным выглядит второй вариант. Присутствие правителя-иноземца было невыгодно всем государям Северной Индии. К тому же Джалал ад-Дин, как показывали его действия в Индии, был крайне беспокойным соседом, что тоже вызывало вполне определенные и обоснованные опасения. Наконец, именно эта точка зрения в некоторой степени обосновывается и в арабо-персидских исторических сочинениях.
Говоря о последующих событиях, следует отметить, что к уходу из Индии хо-резмшаха подтолкнули и другие события. Согласно арабо-персидским источникам, положение Джалал ад-Дина усугубилось изменой двух его крупных военачальников -Иезидек Пехлевана и Сункурджика. В этих
условиях после обсуждения на военном совете Джалал ад-Дин принял решение уходить в Персидский Ирак, бывший тогда под властью его брата Гийас ад-Дина Пир-шаха. «Сторонники ухода из Индии в Ирак (Персидский) отмечали, что это удобная цель для завоевателей, так как там царят самонадеянность и угодливость советников, которые заботятся о собственной безопасности. Они пренебрегают Гийас ад-Дином, считая его опору ненадежной, его политику мягкой, а его самого слабым»34. С другой стороны, в тех же источниках отмечается, что в Ираке «большая часть военачальников благоволила Джалал ад-Дину и они (военачальники. - Д.Т.), несомненно, нуждались в его присутствии»35. В итоге хорезмшах склонился к тому, чтобы покинуть Индию и попытаться закрепиться на территориях, которые входили в состав некогда огромной державы хорезмшахов-Ануштегинидов.
Подводя итоги вышесказанному, хотелось бы отметить, что после разгрома на реке Инд хорезмшах Джалал ад-Дин, по-видимому, принял решение более не пытаться утвердиться в центре бывшего государства хорезмшахов - Ануштегинидов, то есть в Хорасане, Мавераннахре и Афганистане. Джалал ад-Дин не пытался отвоевать даже свой «удел» - Газни. Он пытался закрепиться на периферии, близ его границ, сначала в Индии, а затем в Персидском Ираке. Это можно объяснить тем, что в битве при Инде Джалал ад-Дин увидел, насколько Чингиз -хан превосходит его в военном отношении, насколько несопоставима их военная мощь. В свою очередь, хорезмийское присутствие в Северной Индии в 1221-1224 гг. выглядит как способ закрепиться на «ничьей земле» для накопления военной мощи и создания плацдарма либо для последующего продвижения вглубь Индии, либо для присоединения к этому плацдарму окраинных территорий бывшей хорезмийской державы.
Возможен и такой вариант: отказ от дальнейшей борьбы за основные владения Хорезмшахов объясняется тем, что из-за разорения монголами они более не представляли для хорезмшаха Джалал ад-Дина инте-
реса - главные города были разрушены, казна разграблена, население катастрофически уменьшилось. В этом случае легко бросавший одни земли ради других Джалал ад-Дин решил создать новое государство на землях, которые были либо слабо, либо вообще не затронуты войной. Сначала предполагалось создать подобное государство в Индии (отсюда и монеты, и упоминание в хутбе), а затем в западных областях государства Хорезмшахов. Эта точка зрения представляется наиболее верной, поскольку Джалал ад-Дин рассчитывал не столько на победу над монголами, сколько на создание нового сильного государства, которое будет способно играть значительную роль на Среднем Востоке.
В данном случае встает вопрос о том, насколько тюркский правитель был «патриотичен», существовало ли для него понятие родины или ему было все равно, где править? В случае с Джалал ад-Дином можно утверждать, что для него было по сути все равно, где создавать новое государство. Таким образом, понятия «родины» и «патриотизма» для него не существовало. Если та или иная территория интересовала Джалал ад-Дина, то он захватывал ее и удерживал ровно до того момента, когда она переставала его устраивать по тем или иным причинам. С одной стороны, в этом было преимущество тюркских правителей, способных на пустом месте создавать обширные владения. С другой стороны, удержать завоеванное им было тяжело, они с легкостью покидали своп владения, поскольку до конца «своими» эти территории для них не стали. Они, по всей видимости, не ставили знак равенства между понятиями «мое государство» и «моя родина».
В Индии план Джалал ад-Дина не удалось осуществить в силу того, что эта территория никогда не входила в состав владений Хорезмшахов, и признавать власть представителя этой династии крупные владетели не пожелали. У самого Джалал ад-Дина не было достаточно войск, чтобы силой захватить здесь верховную власть у новой династии Гулямов Делийского султаната. Уход из Ин-
дии - это наиболее верное решение, принятое Джалал ад-Дином. При этом он сохранил свое войско, свою репутацию и впоследствии смог собирать силы на территориях, признававших верховную власть Хо-резмшахов.
Говоря об арабо-персидских источниках, сообщающих нам о действиях Джалал ад-Дина на территории Северной Индии, следует признать, что наиболее подробные сведения мы находим у ан-Насави и Джу-вейни, а также в сочинении Рашид ад-Дина. По всей видимости, первый из упомянутых авторов был наилучшим образом осведомлен о действиях хорезмшаха в этом регионе, поскольку долгое время служил ему в качестве секретаря. Сам ан-Насави в северо-ин-дийской кампании участия не принимал, сведения о ней он мог черпать из рассказов очевидцев, а возможно и от самого Джалал ад-Дина. Говоря о более поздних арабо-персидских исторических сочинениях, следует отметить, что некоторые из них, в частности труд Казвини, предоставляют нам не так уж много достоверной информации по этой проблеме. Другие, такие как труд Джувейни и Рашид ад-Дина, хоть и содержат более развернутую версию событий, изобилуют такими подробностями, которые не содержатся в более ранних памятниках.
Несмотря на отсутствие серьезных противоречий между упомянутыми памятниками, следует еще раз вспомнить незначительные расхождения, о которых говорилось выше. Начнем с того, что в ряде случаев авторы исторических сочинений приводят разное количество воинов, задействованных в том или ином сражении. Особенно эти расхождения будут заметны у Джувейни и ан-Насави при описании первых столкновений войск Джалал ад-Дина с отрядами североиндийских правителей. Говоря о том же периоде пребывания хорезмшаха в Индии, отметим, что в сочинении ан-Насави говорится лишь об одном столкновении Джалал ад-Дина с правителем Шатра, в то время как у Джувейни о предводителе не говорится ни слова, а вместо одного сражения он упоминает целых три. В данном случае речь идет,
по-видимому, об ошибках, которые свойственны более поздним историкам. С другой стороны, можно отметить и некоторые новые сюжеты, появляющиеся в более поздних памятниках по сравнению с ранними историческими трудами. В частности, у Джувейни и Рашид ад-Дина говорится о том, что после первых побед в Северной Индии Джалал ад-Дин тут же вступает в переписку с султаном Шаме ад-Дином Ил-Тутмышем ал-Муиззом, о чем молчит ан-Насави. В этом случае либо поздние историки опирались на сведения из источников, которые до нас не дошли, либо, что вероятнее, сочинили этот эпизод сами. Однако все эти разногласия являются скорее исключением, и, в целом, история пребывания Джалал ад-Дина на территории Северной Индии мало различается в ранних и поздних арабоперсидских исторических источниках.
Примечания
1 Jackson P. The Delhi Sultanate. Cambridge, 1999; Idem. Jalal ad-Din, the Mongols and the Khwarezmian Conquest Panjab and Sind // Journal of Persian Studies. 1990. № 3-4.
2 Бартольд B.B. Туркестан в эпоху монгольского нашествия // В.В. Бартольд. Сочинения. М., 1963. Т. 1. С. 513.
3 Hamdallah Kazvini. Tarihi gouzide / Trad. Y. Le Strange. Paris, 1903. Vol. I. P. 420.
4 Рашид ад-Дин. Сборник летописей в 3-х т. Пер. А.К. Аренде, Ю.П. Верховского, О.И. Смирновой, Л.А. Хетагурова. М., 2002. Т. 1, кн. 2. С.223.
5 Там же.
6 Имеются в виду гурцы и афганцы.
7 Ан-Насави. Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны. Пер. З.М. Буниятова. Баку, 1973. С. 120-121.
8 Мультан - город в провинции Пенджаб, на реке Чинаб.
9 Hamdallah Kazvini. Op. cit. P. 422.
10 Джувейни. Чингиз-хан. История завоевателя мира. Пер. Е.Е. Харитонова. М., 2004. С. 291292.
11 Рана - правитель.
12 Ан-Насави. Указ. соч. С. 130.
13 Учча (Уча) - город на берегу р. Чинаб.
14 Лахор - город в провинции Пенджаб.
15 Пешавар - город в 14 км к югу от входа в Хайберский перевал, на р. Бара.
16 Дихлиз - длинный крытый проход или коридор.
17 Ан-Насави. Указ. соч. С. 126.
18 Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-Ануштегинидов. 1097-1231 гг. М., 1986. С. 158.
19 Султан Шаме ад-Дин Ил-Тутмыш ал-Муизз (1211-1236) - зять первого делийского правителя из династии Гулямов Кутб ад-Дина Айбека и в то время владетель почти всей Северной Индии.
20 Джувейни. Указ. соч. С. 292-293.
21 Там же. С. 293.
22 Рашид ад-Дин. Указ. соч. С. 237.
23 Буниятов З.М. Указ. соч. С. 158.
24 Там же. С. 159.
25 Ан-Насави. Указ .соч. С. 127.
26 Там же. С. 128.
27 Там же. С. 129.
28 Имеется в виду город Учча.
29 Рашид ад-Дин. Указ. соч. С. 237.
30 Ан-Насави. Указ. соч. С. 129-130.
31 Там же. С. 130.
32 Cambridge History of Iran. Red.: J.A. Boyle. Cambridge, 1968. Vol. 5. P. 323.
33 Ан-Насави. Указ. соч. С. 130.
34 Там же. С. 136.
35 Cambridge History of Iran. Vol. 5. P. 323.
•хг<^р£у*
