CC BY
23Humanity space International almanac VOL. 9, No 6, 2020: 752-767
Апостолат мирян в русской и зарубежной религиозной мысли
Н.Т. Энеева
Институт всеобщей истории Российской академии наук 119334, г. Москва, Ленинский проспект, д. 32а Institute of World History of the Russian Academy of Sciences Leninsky Prospect, 32a, Moscow 119334 Russia e-mail: eneeva-nt@eandex.ru
Ключевые слова: Христианская миссия, апостольское служение, культ и культура, профессиональный труд, секуляризация и воцерковление, литургия после литургии.
Key words: Christian mission, apostolic ministry, cult and culture, professional labor, secularization and churching, liturgy after liturgy.
Резюме: В статье рассматриваются идеи русских и зарубежных религиозных мыслителей о значении религиозного фактора в повседневном труде человека и о необходимости активизации христианского присутствия в мире, являющего себя как деятельность, мотивированная христианскими принципами и идеалами, как самая христианская жизнь. Abstract: The article examines the ideas of Russian and foreign religious thinkers about the importance of the religious factor in the daily work of a person and the need to revitalize the Christian presence in the world, which is a Christian activity motivated by Christian principles and ideals and the most Christian life. [Eneeva N.T. Apostolat laity in Russian and foreign religious thought]
Основной мыслью книги Николая Васильевича Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями» было христианское преображение всей русской действительности. Не уход, не бегство от мира, населенного «мертвыми душами», представлялось писателю, но спасение его через нравственное исправление. В сознании Гоголя сплавлялись воедино общественная, государственная и религиозная задача -религиозная мотивация должна была, по его мнению, пронизать собой весь государственно-общественный организм: «Всяк должен служить Богу на своем месте» (Гоголь, 1978: 287). «Служить же теперь должен из нас всяк не так, как бы служил он в прежней России, но в другом небесном государстве, главой которого уже Сам Христос» (Гоголь, 1978: 308).
Та же идея лежала в основании замысла «Мертвых душ», первый и третий тома которых были задуманы как антитеза, и
гротескный обличительный абрис характеров начала романа должен был смениться представлением христианского идеала. Весь роман должен был представлять собой указание на средство преображения не только образов, но и всей русской жизни в целом, однако, в отличие от господствовавших в интеллектуальной среде того времени настроений, выражавшихся по большей части в призывах к кардинальным социальным преобразованиям, мысль Гоголя принципиально антиреволюционна по своей сути. По мнению Гоголя нужны не реформы, но как раз обратное - заставить «у нас всякое сословие, званье, должность войти в их законные границы и пределы и, не изменив ничего в государстве, дать силу России изумить весь мир согласной стройностью того же самого организма» (Гоголь, 1978: 213). В эпоху, когда все усилия так называемой «передовой интеллигенции» были направлены на поиск путей реконструкции, а то и деконструкции Российского государства Гоголь призывает: «не выходя вон из государства, должен всяк из нас спасать себя самого в самом сердце государства. На корабле своей должности и службы должен теперь всяк из нас выноситься из омута, глядя на Кормщика Небесного» (Гоголь, 1978: 308).
Иначе говоря, мысль Гоголя заключалась в том, что не надо ничего менять, а надо, напротив, остановиться и - стать, наконец, христианами, не по имени, а по существу, и что без этого условия все остальные, в том числе социальные и государственные, усилия не будут иметь смысла и успеха: «Для того, кто внес Христа во все дела и во все действия своей жизни, - все легко. [...] Как может бояться чего-либо тот, кто уже постигнул, что нужно действовать повсюду как христианин. Он на всяком месте мудрец, везде знатель дела» (Гоголь, 1978: 313).
Конечно, призыв к воцерковлению всегда звучал в церковной проповеди. Гоголь и указывает на Церковь как на краеугольный камень предлагаемого им преображения и спасения общества: ««Жизнью нашей мы должны защищать нашу Церковь, которая вся есть жизнь»; «Эта Церковь, которая вся с своими глубокими догматами и малейшими обрядами наружными как бы снесена прямо с неба для русского
народа, которая одна в силах разрешить все узлы недоумения и вопросы наши, которая может произвести неслыханное чудо в виду всей Европы» (Гоголь, 1978: 213). Новым, однако, в намерениях Гоголя была попытка воздействовать на общество сразу в целом, преобразовав его изнутри, не применяя ни репрессивных, ни революционных мер, через прямое обращение к совести. По существу и роман Гоголя был адресным обращением к совести, причем именно к христианской совести его сограждан: «Нужно помнить только то, что ради Христа взята должность, а потому должна быть и выполнена так, как повелел Христос, а не кто другой. Только одним этим средством и может всяк из нас теперь спастись. [...] Молитесь и просите Бога о том, чтобы вразумил вас, как быть вам на вашем собственном месте и на нем исполнить все, сообразно с законом Христа» (Гоголь, 1978: 308-309).
Н.В. Гоголь, безусловно, должен быть признан исповедником и мучеником той идеи, на формулирование которой он буквально положил жизнь, можно сказать -пожертвовал своей жизнью. Известно, какой общественной неудачей обернулось для Николая Васильевича Гоголя издание «Выбранных мест из переписки с друзьями». Даже ближайшие друзья и почитатели писателя, такие как семейство Аксаковых, не поняли его и смутились. Однако будущее показало, что мысли Н.В. Гоголя отнюдь не были странной причудой, хотя и гениального ума, но, напротив, они были всецело устремлены в будущее, востребованы им, что Гоголь, по существу, артикулировал некое знамение надвигающегося времени, выговорил идеи, «носившиеся в воздухе».
Суть этих идей была связана с осознанием необходимости активизации не столько христианской проповеди, сколько самого христианского присутствия в мире, являющего себя как деятельность, мотивированная христианскими принципами и идеалами, как самая христианская жизнь. Иначе говоря, идеи эти были обращены не столько к клирикам, сколько к мирянам, от мировоззренческого и поведенческого выбора которых теперь зависели судьбы мира. И если раньше во главу церковной проповеди ставился идеал отречения от мира, то теперь объектом ее внимания стала
прежде всего мирская жизнь христиан.
Причинам такого смещения акцентов специальное внимание уделено о. Павлом Флоренским в работе 1923 г. «Записка о христианстве и культуре», в которой он пишет о происходившем на протяжении последних веков, так называемого Нового времени, размежевании буквы и духа христианского учения с внутренней мотивацией конкретных жизненных поступков и обыденного поведения простых прихожан христианских церквей по всему миру, или, иными словами, - о размежевании культа и культуры. По мысли Флоренского, подлинные основания всякой культуры лежат в культе, и, следовательно, вся культура, в том числе и так называемая «светская» культура, являются, в меру своей подлинной «культурности», - культоцентричной: «Культура, как показывает и этимология слова cultura от cultus, ядром своим имеет культ» (Флоренский, 1977: 117). Установка на автономизацию культуры от культа, которую европейская культура усвоила себе, начиная с эпохи Возрождения, для человечества чревата апокалиптической катастрофой, так как «если в области культуры мы не с Христом, то мы неминуемо -против Христа, ибо в жизни нет и не может быть нейтралитета в отношении Бога» (Флоренский, 1995: 550). «Христианский мир не имеет активности веры во Христа, [...] к вопросам веры подходят не изнутри, как верующие, а извне, как археологи, теряя чувство духовной реальности»; «Мы говорим, что мы богаты, но мы бедны, ибо дела нашей культуры ведут к познанию подлинной, нехристианской установки нашего сознания»; «Формально провозгласив установку сознания на Христе, верующие всех исповеданий считают далее допустимым предаться своим желаниям по миру сему и отдают свои труды не построению Града Божия, а Вавилонской Башне»; «Между тем постижение религиозной истины не дается отвлеченно, а происходит в конкретной и полнокровной жизненной среде»; «Должен раздаться призыв к покаянию христианского мира, - пишет далее о. Павел, - призыв от полуверия к вере и от Вавилонской Башни к Граду Божию. Он никого не принуждает к отказу от усвоенных его исповеданием конкретных форм, он зовет лишь к углублению в
собственную веру каждого и внушает одно: духовную активность. [...] Ни от чего не отрекаясь из усвоенного каждой Церковью, христианам необходимо прежде всего водрузить стяг христианства, как призыв к самопознанию христианского мира и к построению христианской культуры, да соберется около этого знамени стадо Христово» (Флоренский, 1995: 551-557).
Итак, русская религиозная мысль середины 19 - начала 20 вв. фокусирует свое внимание на важности созидания христианских основ именно так называемой светской культуры и обыденной человеческой жизни. В работе «О смысле и цели прогресса» о. Павел Флоренский объясняет, почему эти вопросы вышли теперь на первый план сознания. Отвечая на вопрос, существует ли «прогресс» добра, он отвечает, что да, существует, «но прогресс добра имеет своего двойника -прогресс зла, рост пшеницы сопровождается ростом плевелов. С возрастанием добра увеличивается ненависть к нему; с развитием и усовершенствованием средств добра идет и развитие и усовершенствование средств зла. Культура - это та веревка, которую можно бросить утопающему и которою можно удушить. [...] Развитие культуры идет столько же на пользу добра, сколько и на пользу зла. Растет кротость -растет и жестокость, растет альтруизм - растет и эгоизм. [...] Поэтому борьба между добром и злом не угасает, а обостряется» (Флоренский, 1994: 200).
Иначе говоря, происходит поляризация
противоположных духовных начал в мире. Именно поэтому не остается «нейтральных зон», которых это противостояние не касалось бы, и полем напряженной борьбы становится уже не только «передовой фронт», каким является духовная брань подвижников веры и благочестия, но и жизнь и культурная деятельность простых мирян.
В еще более резких выражениях о страшных последствиях деградации христианских ценностей и принципов из повседневной жизни и культуры и о необходимости христианской культурной активности писал и другой русский религиозный мыслитель - князь Евгений Николаевич Трубецкой. В вышедшей в 1918 г. книге «Смысл жизни» он
говорит: «Вся мировая культура поражена недугом, который грозит стать смертельным. [...] Это - проявление крайнего практического безбожия. [...] Пусть мне назовут хотя бы одну страну в мире, которая бы не была под угрозою всеобщей эпидемической заразы массового безверия. Если эта эпидемия не остановится, если народы не соберутся вновь вокруг забытых алтарей, то рано или поздно для патриотизма всех стран пробьет тот грозный час великого, страшного испытания, который пробил уже в России» (Трубецкой, 1998: 296, 306).
Вывод Трубецкого - насущная необходимость христианизации человеческой культуры в самом широком смысле слова: «Христианский идеал выражается не в одностороннем монофизитском утверждении Божеского начала: он требует от нас сочетания беззаветной преданности Богу с величайшей энергией человеческого творчества. Человек призван быть на земле сотрудником в строительстве дома Божия, и этой задаче должна служить вся человеческая культура, наука, искусство и общественная деятельность. [...] А отказ от борьбы за подлинное духовное и физическое благо мира есть недостойная человека, и в особенности христианина, капитуляция перед пытающимся господствовать в мире злом» (Трубецкой, 1998: 325).
Прозвучавший в русской религиозной мысли начала ХХ в. призыв к христианской активности в миру был, в сущности, призывом к возрождению христианского апостольского служения. В работе «Понятие Церкви в Священном Писании» о. Павел Флоренский отмечает, что понятие «Апостольская Церковь» помимо преемства от святых первоверховных апостолов указывает и на то, что «апостольство всегда составляло главнейшую из обязанностей церковных людей» (Флоренский, 1994: 405).
В середине ХХ века идея фундаментальной значимости религиозного фактора для светской деятельности человека с необычайной последовательностью и энергией была развита испанским священником, затем епископом, положившим начало движению мирского апостолата во всем мире - Хосемария Эскрива де Балагером.
Хосемария Эскрива де Балагер родился в Испании в 1902 г. и скончался в Риме в 1975 г. Уже при жизни его окружал ореол святости, в 1992 г. он был причислен к лику святых (беатифицирован) католической Церковью. Ныне его гробница привлекает к себе многие тысячи паломников и около нее зафиксированы многочисленные чудеса исцелений.
Эскрива де Балагер окончил Мадридский университет, где получил степень доктора права, а затем доктора теологии в Латеранском папском университете в Риме. Он принял монашество и священство в возрасте 23 лет, работая в бедных сельских приходах и мадридских больницах. В 1928 г. он основал организацию Дело Божие (Opus Dei), первоначально никем не замеченную. Известность она приобрела в 1940-х годах. В 1946 г. центр Опус Деи переместился в Рим и с тех пор находится под личным патронатом Римского Первосвященника. Постепенно организация Опус Деи распространилась по всему миру (уже к концу жизни ее основателя она объединяла 60.000 членов 80-ти национальностей) и приобрела влияние, сравнимое с крупнейшими католическими орденами. Поскольку среди членов этой организации есть успешные политические и общественные деятели, ученые и бизнесмены, и в то же время устав организации исключает политическую и идеологическую активность, вокруг нее стали слагаться различные конспирологические легенды, которые можно найти и в православной журналистике. Мы, однако, хотели бы сейчас обратиться к истокам движения Опус Деи, имеющие, на наш взгляд, чисто духовный характер, перекликающийся во многом с идеями русской религиозной мысли нового времени.
Хосемария Эскрива писал, что на его решение уйти в монахи большое влияние оказал случай, когда на свежевыпавшем снегу он увидел следы босых ног. Впоследствии одна из его книг будет носить название: «Христос проходит рядом». В 1934 г. он издал книгу «Путь», со временем выдержавшую более 200 переизданий и ставшую настольной духовной книгой верующих католиков по всему миру. Она носит не вероучительный, но чисто пастырский характер - это советы пастыря-духовника своим духовным чадам.
Суть того, можно сказать, переворота, которое Балагер
совершил в католической духовной традиции, по смыслу достаточно близка к тому, что прп. Сарафим Саровский выразил словами: «Стяжи мир и тысяча вокруг тебя спасется», то есть он призвал своих учеников внешнюю миссию сделать внутренней, начать евангельское преображение мира с себя самого. В основе этого преображения - учение о благодати, которое буквально пронизывает писания Эскрива де Балагера, безусловно сближая его в этом с православной духовной традицией. Вот, например, некоторые «максимы» из книги Балагера «Путь»: ... «исполняй свой долг и отзывайся на благодать Божию» (максима 362); «Упорствуй в добре. Остальное - не твоя забота» (максима 45); «Не забывай, что ты - храм Божий. Утешитель - в глубинах твоей души. Внимай же Ему и будь послушен Его внушениям» (максима 57); «Пребывать в благодати Божией - здорово. Что может быть лучше?» (максима 286); «Ведь у тебя нужные средства - сила воли и благодать Божия, - чтобы увенчать храм своего освящения» (максима 324); «Дела, вдохновленные Богом, движутся благодатью» (Балагер, Беседы).
Следующим шагом, вполне логичным, был призыв никуда не устремляться из этого мира, а оставаться «на своем месте», в своей профессии, социальном, общественном положении, преображая мир изнутри: «Приходя в Опус Деи все вместе и каждый в отдельности из вступивших делают это на четком условии не менять своего состояния» (Balaguer. 1970: 117-118). Вспоминаются слова апостола Павла: «Каждый оставайся в том звании, в котором призван» (1 Кор. 7, 20). В одном из интервью Балагер так и говорит: «Если все же и проводить с чем-нибудь параллель, то можно вспомнить о жизни первых христиан. [...] Первые христиане жили подлинно христианской жизнью; они всерьез искали совершенства, к которому были призваны самим простым и возвышенным фактом Крещения. Внешне они ничем не отличались от остальных граждан. Члены Дела - обыкновенные люди; они выполняют повседневную работу и живут в миру». «Их задача в том, чтобы служить Господу и ближним, не изменяя жизненного статуса» (Балагер, Беседы).
Казалось бы - обыденно просто. Однако цель,
поставленная Балагером - «религиозная реконкиста» (Пономарева, 1989: 163): развернуть вектор развития современной христианской цивилизации от секуляризации к новому воцерковлению. Несмотря на то, что одним из ключевых слов концепции Эскрива является «повседневность», его призыв к христианам - включиться в то, что можно было бы назвать «священной войной», войной за духовное спасение человечества: «Жизнь человеческая на земле - пишет Эскрива де Балагер, - это жизнь воина» (Балагер, Путь: максима 306); «я хотел [...] напомнить всем христианам, что согласно словам Апостола Павла, они должны ощущать себя воинами Христовыми, milites Christi, членами этого Народа Божия, который здесь на земле ведет божественную битву за понимание, святость и мир» (Балагер, Беседы).
«В католической литературе «Путь» Эскрива называли «кодексом святости»» (Пономарева, 1989: 167): «Вы так же спрашиваете, какими критериями я руководствуюсь в оценке происходящего, - Ответ очень прост - это святость, плоды святости»; «Рецепт у меня один - будь святым, стремись к святости, своей, неповторимой, личной»; «наша цель -освящение каждого члена Opus Dei, который, будь то мужчина или женщина, не оставил свое место в миру. Если кто-то приходит к нам не для того, чтобы стать святым при всех своих лишениях и личных недостатках, он тут же уйдет. Я думаю, святость побуждает к святости, и молю Бога, чтобы в Opus Dei не убывала эта глубокая убежденность, эта жизнь в вере. Как видите, мы ограждаем себя не человеческими или юридическими гарантиями» (Балагер, Беседы).
В то же время Эскрива вносит в свое учение тему личного общения с Богом, предлагая своей пастве как бы соработничество с Ним в деле спасения мира от зла. Он предлагает, как бы помочь Богу в Его желании всех спасти: «Богу нужна хотя бы горстка Своих людей в любом земном занятии» (Балагер, Путь: максима 301) - говорит Эскрива. Эта горстка - как закваска в мере муке по евангельской притче (Мф. 13,33; Лк. 13,21) - должна заново «всквасить» мир: «Собственный вклад мирян в святость и апостольское служение Церкви - это их свободные и ответственные
действия в светских, земных структурах, куда они вносят закваску христианской вести». «Для огромного большинства людей святость подразумевает освящение их труда, освящение в труде их самих и освящение других людей этим трудом. Так они смогут встретиться с Богом в своей повседневной жизни» (Балагер, Беседы). «Чтобы Он царствовал в этом мире, нужны люди, идущие по путям земным со взором, устремленным в небеса; успевающие в профессиональных делах, и - через них, - в нешумном, но действенном апостольском служении» (Балагер, Путь: максима 347).
Особенностью концепции Эскрива де Балагера является до некоторой степени парадоксальное сочетание основных ее понятий: «святость» - «повседневность» - «апостольское служение». Понятия, с которыми связаны представления об исключительности, избранничестве, особой высоте служения, Эскрива де Балагер как бы «бросает» в массы, в толпу, предлагает всем: «Святость не есть удел избранных, все пути земные могут быть освящены, суть духовности Opus Dei и состоит в освящении повседневного труда» (Балагер, Беседы). Он не старается увлечь христианина из его среды на высокое духовное поприще, но, напротив, стремится как бы закрепить его в его собственной естественно сложившейся жизненной ситуации, освятив ее через него. Тем самым в фокусе внимания оказывается не столько святость избранных, сколько спасение по возможности всех. Личная святость оказывается в данном случае не столько самоцелью, сколько инструментом спасения других: «Особая роль святых не снижает ответственности каждого христианина ... Общая масса верующих - это и есть Церковь. В сердце каждого ее члена нисходит благодать Святого Духа, и каждый из них призван нести служение в меру своих сил [...] Поэтому нельзя игнорировать даже самый малый подвиг в жизни каждого христианина... Всякое доброе дело, совершаемое в силу жертвенной любви к людям, к народу, к отечеству, невозможно без воздействия Святого Духа»;
Иначе говоря, созидание личной святости помещается Эскрива не в персоналистский, но в миссионерский контекст -трактуется как дело миссии, и, следовательно, как «апостольское служение»: «Дело, будучи Объединением с
исключительно духовной направленностью, может осуществлять лишь такие совместные начинания, которые непосредственно связаны с христианским апостольским служением»; «Жить по Евангелию, освящая себя в мире и через профессиональную работу осуществлять апостольское служение»; «Дело - объединение с духовной и апостольской нацеленностью». «Самая важная апостольская миссия Opus Dei осуществляется всеми его членами в повседневном общении с коллегами по работе и друзьями, когда они своей жизнью и словом свидетельствуют о своей вере. Кто же может измерить высшую, духовную действенность этой смиренной и незаметной апостольской работы?» (Балагер, Беседы).
Поскольку обыденный труд оказывается частью апостольского служения, совершенно по-новому предстает в учении Балагера взгляд на светскую культуру. Для него не существует антитезы «церковное - секулярное», все проявления человеческой деятельности рассматриваются как звенья одной цепи - либо восходящей к благу, либо нисходящей к хаосу и самоаннигиляции. Отсюда: «Учение, профессиональная подготовка - для нас это святая обязанность» (Балагер, Путь: максима 334); «Для апостола наших дней час учения - это час молитвы» (максима 335); «Словом, святость и апостольство неотделимы от жизни наших членов, а потому обычный труд -стержень их духовной жизни. Вверенность Богу сливается с работой, которую они делают, и которая не изменилась после того, как они пришли в Opus Dei» (Балагер, Беседы).
«Культура "сама по себе не является целью" (максима 345) Знание [...] вовлекалось в "орбиту святости" [...] Он предупреждал против преклонения перед всякой книгой: она может быть полна "мусора", быть вещью "бесполезной и опасной" (максима 339) Напоминал увлеченному становлением собственной культуры о "становлении его души" (максима 347), призывал оставаться христианином, входя в университет, парламент, собрание ученых и т.п.» (Пономарева, 1989: 169).
Понимание Эскрива де Балагером частного повседневного труда как апостольского служения размыкает этот труд в общечеловеческий контекст и делает частью, как он выражается, «служения человечеству»: «Присоединение к Делу,
накладывает на членов Объединения только одно обязательство: они должны стремиться к христианскому совершенству, выполняя свою работу и как можно яснее понимать, как именно надлежит христианину служить человечеству» (Балагер, Беседы). Подчеркивание взаимосвязи частного со всеобщим является особенностью доктрины Опус Деи, позволяющей ей сохранять реалистичность, чуждую всякого утопизма, несмотря на без преувеличения общемировой масштаб ее деятельности.
В то же время с догматической точки зрения к доктрине Опус Деи могут быть предъявлены некоторые вопросы, которые Эскрива де Балагер хорошо понимал. Доктрина Опус Деи основана на концепции «мироприятия». Но в Новом Завете есть немало формул, делающих, казалось бы, такое отношение к «миру сему» невозможным. Например: «Не любите мира, ни того, что в мире» (1 Ин.2,15); «Они не от мира, как и Я не от мира» (Ин. 17,14); «Потому ненавидит вас мир, что вы не от мира» (Ин. 15,19); «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18,36) и т.д. Именно на этих евангальских цитатах основывается всегда присущее христианству стремление к отречению от мира, к монашеству. Эскрива де Балагер, будучи сам священником, епископом и монахом, всегда подчеркивал, что созданная им организация, повернута лицом к миру и имеет целью «борьбу за мир»: «Когда в первые годы священства я стал это проповедовать, не все меня понимали, а кое-кто и пугался - ведь люди привыкли, что "мирскую жизнь" вечно бранят. Но Господь показал мне, а я старался показать ближним, что мир хорош, мало того - совершенен, как всякое творение Божие, и только мы сами оскверняем его грехом. Я говорил тогда, говорю и теперь, что мир надо любить, ибо в нем мы встречаем Бога, который является нам в мирских делах, в мирских событиях. Добро и зло перемешались в истории, и христианин должен различать их; но, различая, он должен не отвергать благость дел Божиих, а, напротив, распознавать божественное в делах человеческих, даже в слабостях. Чтобы понять Замысел Божий, Который хочет спасти мир, мы найдем прекрасное правило у апостола: "Все ваше, а вы -Христовы, а Христос - Божий" (1 Кор 3,22)» (Балагер, Беседы).
Проблема отношения христиан и их миссионерского служения к «миру сему» была темой специального доклада Председателя Конференции Европейских Церквей (КЕЦ) митрополита Таллиннского Алексия (Ридигера) - будущего Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II - на VIII Генеральной Ассамблее КЕЦ, проходившей на острове Крит с 18 по 25 октября 1979 г., - «В силе Святого Духа -служение миру».
Свт. Патриарх Алексий II отмечает, что в Евангелии рядом с призывом «не любить мир и того, что в мире» (1 Ин. 2 15-16) есть слова: «Так возлюбил Бог мир, что отдал сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3/16). «С одной стороны - полное отвержение зла мира и постоянно совершаемого в нем греха, порождаемого троякой похотью (1 Ин. 2,16), с другой -жертвенная любовь к человеку и всему творению (1 Ин 3,16), возвещение примирения во Христе Бога с миром (2 Кор. 5,19), спасение мира (Ин. 4, 22)» (ЖМП, 1980: 55).
Разрешая это кажущееся противоречие, Святейший Патриарх Алексий II говорит: «Мы, христиане, призываемся не любить мир именно в его искаженности злом, чтобы вести с последним постоянную борьбу как в самих себе, так и вокруг себя и, побеждая зло, увеличивать сумму добра в мире и тем самым способствовать его преображению в Царство Божие». «Итак, "сей мир" по притче Спасителя, представляет собой "поле" (Мф. 13,38), на котором происходит борьба добра со злом для преодоления последнего. И на этом поле призвана совершать свою спасительную миссию Церковь Христова и каждый член ее в отдельности. [...] В том и состоит задача Церкви и ее членов, чтобы переквасить (1 Кор. 5,7) это «смешанное тело» мира в состояние, достойное вечной жизни» (ЖМП, 1980: 56).
Способ этой «перекваски» свт. Патриарх Алексий называет «литургией после литургии». Речь идет о том, что уходя от гибельной суеты мира сего, христианин через церковные таинства включается в духовный порядок смыслов и, обращаясь потом к миру, вовлекает, подключает мир к тому спасительному духовному опыту, который несет в себе.
«Стремление христиан к Горнему миру совсем не означает небрежения о мире земном, но, наоборот, служит самым действенным источником истинного служения ему»; «Что значит для христиан быть "солью земли"» -«нравственно оздоровлять, очищать окружающий мир от всякого зла своей деятельностью, вдохновляемой Духом Святым»; «Для одних - это путь преимущественно духовно-благодатного воздействия на мир, для других - путь внешнего, но вдохновляемого любовью, служения ближним»; «Приобретаемая таким образом любовь всегда деятельна и всеми своими проявлениями она ослабляет власть зла в мире»; «Вся триада апостола Павла - "вера, надежда и любовь", сообщая силу христианскому действию в мире, соделывает любящее сердце христианина и его самого той «солью», которая сохраняет мир от господства зла для жизни и спасения каждого христианина и всего творения»; «Какую огромную благотворящую энергию имеет христианин, пребывающий в силе Святого Духа» (ЖМП, 1980: 56-69).
«Евхаристия становится своего рода центром и источником христианской активности в Церкви и мире». «Таинство Евхаристии является средоточием литургического богослужения и, следовательно, всей жизни народа Божия. [...] Таинство из таинств, совершаемое в условиях этой внутренней триединой связи, способно распространяться далее церковных границ...отсюда церковное богослужение становится «литургией за или после литургии», то есть распространением духа, смысла и дела Церкви на окружающий мир, служением ему жизнью и делами верующих, освещенных благодатью таинства» (ЖМП, 1980: 59-60).
Мысли Свт. Патриарха Алексия перекликаются с идеями о Павла Флоренского о всепроникающей силе христианского священнодействия: «Ослепительный свет Таинств еще бы более омрачал тьму, их окружающую, если бы в них только сосредоточенный, он не изливался бы и за их пределы [...] Ступени обряда уводят с земли на небо, но они же низводят небо на землю. [...] В Таинствах [...] уже не только корни нашего существования, но и все оно, во всех своих проявлениях получает новую жизнь. [...] Обряд есть осуществленная
ориентированность на Боге, во плоти пришедшем, всей нашей жизни /курсив Флоренского/. В этом смысле можно сказать, что нет определенных границ обряда: начинаясь таинством, нисходит, ветвясь и расчленяясь, в жизнь храмовую, отсюда - в прихрамовую, затем в быт, в строение культуры и далее [...] в жизнь космическую, [...] захватывая в себе всю тварь, все бытие, самые стихии» (Флоренский, 1977: 152-153).
Таким образом, можно констатировать, что по мысли религиозных мыслителей как восточной, так и западной христианских церквей, апостольское служение мирян в современном мире есть подлинная «борьба за мир», за его духовное спасение, от которого зависит в том числе и его земное благополучие: « Озари все вокруг светом твоей веры и твоей любви. Сотри апостольским служением своим липкие и смрадные следы, оставленные всюду сеятелями ненависти. -Зажги земные пути Христовым пламенем, которое ты носишь в сердце своем» (Балагер, Путь: максима 1). «Глубокая активность угодников Божиих, в силе святого Духа служивших делу спасения мира, является вызовом всем христианам». «Современный христианин, [...] служа "литургию после литургии ", проповедуя Христа и участвуя в "Таинстве брата ", то есть в скорбях и страданиях своих близких, соплеменников, своего общества и государства [...] должен "литургисать" молитвой, словом и делом за весь мир в целом». «Служение миру должно иметь [...] характер, представляющий собой синтез литургически-молитвенного служения с социальным, миротворческим и другими наиболее важными аспектами "общего дела" на благо всему человечеству» (Святейший Патриарх Алексий II, 1980: 62).
ЛИТЕРАТУРА
Гоголь Н.В. 1978. Выбранные места из переписки с друзьями. С. 184-380. - В кн.: Гоголь Н.В. Собрание сочинений. В 7-х. Т. 6. М.: Художественная литература. 560 с.
Священник Павел Флоренский 1977. Из богословского наследия. -
Богословские труды. 17: 85-248. Священник Павел Флоренский 1994. О цели и смысле прогресса. - В кн.: Священник Павел Флоренский Сочинения в четырех томах. Т 1. М. С. 196-204.
Священник Павел Флоренский 1995. Записка о христианстве и культуре. - В кн.: Священник Павел Флоренский Сочинения в четырех томах. Т. 2. М. С. 547-559.
Трубецкой Е.Н. 1998. Смысл жизни. - В кн.: Трубецкой Е.Н. Избранные произведения; Сост., предисл.: Т.П. Матяш. Ростов-на-Дону: Феникс. 510, [1] с.
Пономарева Л.В. 1989. «Испанский католицизм ХХ века». М.: Наука. 288 с, Хосемария Эскрива де Балагер «Путь». (Электронный ресурс). - URL:
http ://www. litru.ru/?book=95618&description=1 Conversaciones con Monseñor Escrivá de Balaguer. 7-e ed. Madrid. 1970. «Беседы с монсеньором Эскрива де Балагером». (Электронный ресурс). - URL:
http://litlife.club/books/95383/read Доклад президента Конференции Европейских Церквей (КЕЦ) митрополита Таллинского и Эстонского Алексия на VIII Генеральной Ассамблее Конференции Европейских Церквей. Крит. Греция, 18-25 октября 1979 г. - Журнал Московской Патриархии. 1980. 1: 54-64.
Получена /Received: 18.11.2020 Принята /Accepted: 25.11.2020
