Антропонимические стереотипы в кросскультурном аспекте Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Лингви стика

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 201 0, № 4 (2), с. 453-456

УДК 811.161.1

АНТРОПОНИМИЧЕСКИЕ СТЕРЕОТИПЫ В КРОССКУЛЬТУРНОМ АСПЕКТЕ

© 2010 г. Н.В. Васильева

Институт языкознания РАН, Москва [email protected]

Поступила в редакцию 23.04.2010

Рассматриваются ономастические стереотипы. Анализируются антропонимические стереотипы, «прецедентные имена» и «антистереотипы».

Ключевые слова: антропоним, ономастический стереотип, авто- и гетеростереотипы, антономасия,

прецедентное имя.

Стереотипы в сфере собственных имен можно рассматривать как разновидность социальных и этнокультурных стереотипов. Понятие социального стереотипа ввел, как известно, Уолтер Липпман, американский публицист и политолог (1889-1974). Опираясь на его концепцию, изложенную в книге «Общественное мнение» [7], под социальным стереотипом в настоящее время понимают упрощенный, схематизированный, эмоционально окрашенный и чрезвычайно устойчивый образ какой-либо социальной группы или общности, с легкостью распространяемый на всех ее представителей [1]. Для превращения некоторого явления в социальный стереотип необходимо, таким образом, наличие определенного знания и определенного отношения: и это знание, как правило, является упрощенным (редуцированным, по Липпману), а отношение эмоциональным.

Чтобы лучше проникнуть в природу ономастического стереотипа в кросскультурном ключе, рассмотрим три дихотомии: 1) типичное имя и стереотип; 2) стереотип и прецедентное имя; 3) стереотип и «антистереотип» в сфере антропонимики. Приводимые примеры из текстов, снабженные пометой [ггесогрога], взяты из Национального корпуса русского языка (http://www.ruscorpora.ru).

Вопрос о типичности имени является преимущественно этнокультурным (например, типичное имя русского, немца) или же социокультурным (например, типичное купеческое имя, имя служанки и т.п.). Типичность основана на восприятии факта и базируется в данном случае на частотности употребления имени в определенной среде. Порождение же стереотипов связано не столько с восприятием фактов, сколько с их интерпретацией. Последнее позволяет рас-

сматривать стереотипизацию как вид категоризации - процесса, ставшего широко обсуждаемой темой в современной когнитивной лингвистике.

На формирование ономастических стереотипов влияют разнообразные культурные факторы, среди которых не последнюю роль играет язык писателей. Так, во многом благодаря Толстому, Тургеневу, Мамину-Сибиряку, Салтыкову-Щедрину сформировался ономастический стереотип для немца, живущего в России в XIX в., - Карл Иваныч. Ср.: Поздно вечером накануне того дня, в который Карл Иваныч должен был навсегда уехать от нас, он стоял в своём ваточном халате и красной шапочке подле кровати и, нагнувшись над чемоданом, тщательно укладывал в него свои вещи (Л.Н. Толстой. Отрочество (1854)) [г^согрога]; Милейший немец этот Карл Иваныч, — объяснял Пепко, оставив в покое хормейстера. — Только ужасно пьет (Д.Н. Мамин-Сибиряк. Черты из жизни Пепко (1894)) [г^согрога].

Интересно, что параллельный женский персонаж - немка-гувернантка - имеет отчество не Ивановна, а Карловна, ср. Амалия (или Каролина, или Шарлотта) Карловна.

Для современной ономастической сферы в этнокультурном аспекте характерно сосуществование авто- и гетеростереотипов. При этом для гетеростереотипов отмечаются региональные различия. Так, для представителя западных стран типичного русского зовут Иван, а для представителя восточных стран (Турции) - Коля. Русское женское имя для Востока - Наташа [5:54], для Запада в настоящее время, по-видимому, также Наташа (для немцев точно не Мария и не Катя). Что же касается ономастических автостереотипов, то ими по-прежнему ос-

таются Иван и Мария/Маша. Как авто-, так и гетеростереотипы выступают опознавательными знаками культуры, способными формировать образ.

Интересные данные о гетеростереотипах в области антропонимики может дать анкетирование с заданием в автонимном модусе, например, «назовите типичное имя для немца». Блицопрос с такой формулировкой был проведен в 2007 г. среди студентов МГИМО, русских, возраст 19-21 год. Особенностью данной группы было то, что большинство этих молодых людей провели детство с родителями в Германии и хорошо говорили по-немецки. В результате в разряд типичных немецких мужских имен попали Марио, Себастиан, Фред, в разряд женских - Ребекка, Франциска, Сандра. Ожидаемых (по крайней мере, средним поколением) Фрица и Гретхен в ответах не было (Ганс был -один на всех и один раз встретилось имя Пауль). В этом коротком опросе хорошо просматривается ориентация молодых респондентов на современный немецкий ономастический узус [6], т.е. по существу на личный коммуникативный опыт, а не на историко-культурную традицию.

Можно ли выделить формальные признаки стереотипизации имени в тексте? По-видимому, самым очевидным будет плюрализация. Например: «Ляна» было элегантно, нежно и как бы выделяло ее из многочисленных Свет, Кать, Наташ, Лен и Маш (Щербакова Г. Ангел Мертвого озера // Новый Мир, 2002) [г^согрога]; На пирушках Михайло имел чин Бахуса, в венке из плюща восседал на винной или пивной бочке. Карлы, Гансы, Фрицы венчали «Бахуса», пели и пили, потом убирались восвояси, а трактирщик ставил вино в счет осовелого «Бахуса» (Борис Шергин. Слово о Ломоносове (1930-1960)) [г^согрога].

В этих двух примерах плюрализация подкрепляется приемом перечисления, который усиливает эффект типизации. Плюрализация, сопровождаемая в письменном тексте строчной буквой, свидетельствует уже о тропеическом переходе - антономасии. Антономасия определяется как троп, состоящий в наделении лиц свойствами лица-носителя имени. В результате такого переноса происходит широко распространенное явление сигнификации имени, которое свойственно воплощенным (связанным с конкретным объектом) именам собственным [3].

Общеизвестны примеры замены этнонимов типичными национальными именами. Тем не менее хотелось бы на этом остановиться, поскольку далее речь пойдет о соотношении сте-

реотипности и прецедентности. Начну с лингвистического наблюдения Андрея Битова: «У языка глубже память. Он помнит и то, что и до второй и до первой мировой войн было. В первой фигурировал германец и Ганс, во второй фашист и Фриц. Слово НЕМЕЦ как будто (подсознание языка! ) немного сберегалось на будущее» [Андрей Битов. Восьмой немец (1994)] [г^согрога].

Есть свидетельства того, что в начале Великой Отчественной войны немцев еще называли гансами. В русском языковом сознании, в его ономастическом секторе, эти имена - Фриц и Ганс - оказались очень связанными. Приведем два примера из текстов не про войну, которые разделяет почти столетие: ... И если ваш будущий жених... Фриц. — Ганс, мадам (А.И. Куприн. Яма (1915)) [г^согрога]; Гигантский Фриц или Ганц в накидке и цилиндре взял у Андрея из рук сумку и проводил меня с почетом в холл гостиницы (Лимонов Э. Книга воды (2002)) [г^согрога].

Если Фриц и Ганс связаны в этих текстах отношением дополнительности и/или тождественности, то для Фрица и Ивана найдется место скорее в фигуре антитетического параллелизма: Боец Каратаев добавил: «Не Фриц пришел в Москву, а Иван взял Берлин!» (Борзунов С. Бросок: Берлин — Прага // Наш современник, 2004) [г^согрога].

Известно, что обозначением русского человека может быть не просто Иван, а выражение русский Иван как идиома. *Немец Фриц возможно как сочетание, но оно не воспринимается как идиома и скорее всего будет иметь определенную референцию. Идиоматичность русского Ивана связана, очевидно, с тем, что русский одновременно актуализируется и как этноним, и как прилагательное.

Перейдем далее к соотношению прецедентного имени и стереотипа. Можно ли считать ономастическим стереотипом так называемое прецедентное имя?

Для этого нужно выделить признаки преце-дентности и сравнить их с признаками стереотипности. Прецедентное имя подразумевает: 1) исходный текст/ситуацию

(Ю.Н. Караулов [2], опираясь на французских историков, обозначил их как «места памяти»), 2) общепонятность полученного образа (для данного социума) и 3) регулярную воспроизводимость. Например, всеми этими признаками обладает номинация Сусанин. Стереотипность для имени предполагает также воспроизводимость и образ, но наличие исходного текста не является релевантным при-

знаком (в качестве последнего выступит скорее частотность).

Если за некоторым частотным именем стоит некое «место памяти», то можно говорить о совпадении прецедентности и стереотипности. Поэтому фриц для обозначения немца времен Великой Отечественной войны (исторический текст) будет и прецедентным именем, и стереотипом. «До- и послевоенный» немец является для русского скорее всего гансом, но это будет только ономастический стереотип, а не прецедентное имя (исторический контекст размыт). Только прецедентными следует считать имена, обретшие свой интенсиональный багаж за счет концептуализации свойств индивида (Сусанин, Шварцнеггер, Шумахер). К таким именам нельзя подойти автономно, т.е. мы не можем сказать, что Сусанин является типичным именем для проводника или Шумахер - для гонщика. Но естественно назвать кого-то сусаниным или шумахером, подразумевая, что он обладает чертами данных персонажей (характерность этих черт зависит от когнитивной базы говорящего и от языковой среды). Ср.: Шумахер чертов... -Это не Шумахер, а мой муж, - сказала Валя (Тронина Т. Русалка для интимных встреч (2004)) [г^согрога]. Как показывают примеры из разных интернетовских блогов, номинация Шумахер чаще всего встречается при обсуждении ситуаций, связанных с автомобилем (Ну ты прямо Шумахер в юбке! - Вообще реально сдать в ГИБДД с первого захода, если ты далеко не Шумахер?), но также и в коммуникации компьютерщиков: Процессор разогнал? Ну ты Шумахер!

Таким образом, мы можем сказать, что с прецедентными именами более связано понятие не чисто ономастического стереотипа, а всей совокупности национально-культурных стереотипов, в формировании которой прецедентные имена активно участвуют.

Рассмотрим далее оппозицию «стереотип -антистереотип» в ономастической сфере. Нарушение ономастического стереотипа - ономастический «антистереотип» - можно назвать эффектом доктора Вернера, который, как известно, был русским. Этот эффект проявляется ярче всего в сочетаниях имен с этнонимами, т.е. в сфере этностереотипов. Показательны приме-

ры из телевизионного репортажа с чемпионата мира по футболу 2003 г., когда еще не стал рутиной мультинациональный состав команд: Кто забьет первым, итальянец Шевченко или испанец Мостовой?; К воротам выходит швед Златан Ибрагимович (из комментария Владимира Маслаченко).

Нужно отметить, что народное ономастическое сознание чутко следит за чистотой формулы имени [4: 72-73]. В силу своей особой выде-ленности ономастический антистереотип может быть использован как текстообразующий прием. На нем построена повесть Владимира Куни-на «Ай гоу ту Хайфа», где два героя - русский и еврей - меняются фамилиями, и их зовут в итоге Василий Рабинович и Арон Иванов. Это пример антистереотипа, выходящего на уровень гротеска. Но разрушение стереотипа может проявляться просто в и н д и в и д у а л и з а -ц и и, как это можно видеть на примере из текста Людмилы Улицкой («Казус Кукоцкого»), где о главном герое, враче-акушере, говорится: <...> он представлял себе гораздо лучше остальных, из какого космического варева выныривают каждая Катенька и каждый Валерик.

Таким образом, мы выделили три аспекта рассмотрения антропонимических стереотипов. В дальнейшем к ним можно добавить и другие, например, исчезновение/сохранение ономастических стереотипов при переводе.

Список литературы

1. Агеев В.С. Психологическое исследование социальных стереотипов // Вопросы психологии. 1986. № 1. С. 5-16.

2. Караулов Ю.Н. Активная грамматика и ассоциативно-вербальная сеть. М., 1999.

3. Кронгауз М.А. «Воплощенное» и «невоплощенное» имя собственное: некоторые аспекты референции // Экспериментальные методы в психолингвистике. М., 1987. С. 118-135.

4. Сальмон Л. Личное имя в русском языке: Семиотика, прагматика перевода. М., 2002.

5. Супрун В.И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал. Волгоград, 2000.

6. Hengst K. Vomamengebung - aktuelle Politik -offentliche Meinung. Zum Erscheinen des Buches “Die Deutschen und ihre Vornamen” // Namenkundliche In-formationen. № 77/78. 2000. S. 63-80.

7. Lippmann W. Public opinion. New York, 1922.

ANTHROPONYMIC STEREOTYPES: A CROSSCULTURAL ASPECT

N. V. Vasilyeva

The article is focused on onomastic stereotypes. Three dichotomies are analysed: 1) typical names vs. an-throponymic stereotypes; 2) anthroponymic stereotypes vs. «precedent names»; 3) stereotypes vs. «antistereotypes».

Keywords: anthroponym, onomastic stereotype, auto- and heterostereotypes, antonomasia, precedent name.