CC BY
11
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2008. № 3
УНИВЕРСИТЕТСКАЯ ТРИБУНА
Д.В. Новиков
"АНТИЗАПАДНИЧЕСТВО" КАК СТРАТЕГИЯ РАЦИОНАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ
Люди всегда были и будут глупенькими жертвами обмана... в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов.
В. И. Ленин
Детерминирующим фактором поведения любой социальной группы является ее нацеленность на реализацию собственных интересов, которая по существу определяет характер и направление социальных действий группы. Алгоритмом целенаправленного поведения выступает поиск стратегии, позволяющей добиться максимизации результатов ("выгоды") при минимизации затраченных ресурсов ("издержек"). В итоге из всего спектра возможных вариантов социальных действий вполне осознанно (рационально) выбирается вариант, обеспечивающий максимальный результат при минимальных затратах.
Особенностью элиты является максимальная осознанность собственных потребностей и, как следствие, крайне высокий коэффициент рациональности действий. В отличие от других социальных групп элита обладает значительной самоидентификацией, делающей ее крайне сплоченной и, что самое главное, субъективно дифференцированной от остальных групп общества. В итоге элита выступает как достаточно монолитная социальная группа, имеющая четко осознанный интерес и ориентированная на поиск рациональной стратегии его реализации.
Важнейшим фактором, определяющим стратегию и тактику поведения современной российской элиты, является качественное состояние политико-социальной системы. Логика ее социальных действий по сути выступает как закономерная реакция на характер той ситуации, которая сложилась в российском социуме. Поэтому деятельность элиты может быть интерпретирована как совокупность рациональных действий, нацеленных на максимальное использование детерминированных наличной политико-экономической ситуацией "выгод" при одновременной минимизации "издержек".
По мнению некоторых исследователей1, специфика исторической ситуации, сложившейся в России в 90-е годы XX в., наиболее адекватно характеризуется термином "революция". Правомерность использования данного термина объясняется коренным комплексным характером изменений, произошедших в российском обществе. Либеральные преобразования коснулись всех без исключения сфер общественной жизни.
Вместе с тем самыми важными, вне всякого сомнения, явились кардинальные изменения в экономике. В ходе шоковой терапии, ваучерной приватизации, введения частной собственности произошло радикальное перераспределение материальных ресурсов. В результате возник новый стратификационный профиль российского общества. Его особенностью стало появление сравнительно узкого по составу класса собственников, сумевшего выгодно воспользоваться сложившейся политико-экономической конъюнктурой и аккумулировать в своих руках значительное количество экономических ресурсов.
В силу исторической специфики состав данной группы определялся близостью ее представителей к системе государственного управления. В итоге к середине 90-х годов в России возникла новая социальная группа, которую можно охарактеризовать как политико-экономическую элиту (определение "политическая" занимает приоритетное положение по отношению к определению "экономическая", поскольку цивилизационным "кодом" России являлся примат власти, политики над экономикой2).
Столь серьезные революционные изменения, повлекшие за собой замену формального политико-экономического равенства на ди-хотомичную социальную структуру, потребовали легитимации. При этом специфика исторической ситуации заключалась, с одной стороны, в наличии внешней легитимности, выражавшейся в одобрении Западом российской либеральной революции, а с другой — в дефиците внутренней легитимности, связанной со слабой поддержкой реформ внутри самого российского общества.
Основной целью стратегии элиты на данном этапе являлось воспроизводство внешних и внутренних факторов, способствующих поддержанию продолжающегося процесса перераспределения власти-собственности. Поэтому рациональная стратегия действий элиты в данных условиях была направлена на решение двух задач: во-первых, поддержание высокого наличного уровня внешней легитимности; во-вторых, сохранение существующего (хотя и низкого) уровня внутренней легитимности.
Следствием решения первой задачи стала "западническая" идеологическая ориентация элиты. Следует отметить, что на формирование "западнической" направленности стратегии повлияли, во-пер-
1 См.: Смолин О.Н. Политический процесс в современной России. VI.. 2006.
2 См.: Крыштановская О. Анатомия российской элиты. VI.. 2005.
вых, объективная слабость российской экономики; во-вторых, связанная с этим сильнейшая зависимость России от внешних финансовых заимствований.
"Западничество" российской элиты наиболее рельефно проявилось в сфере внешней политики. Ярким примером здесь могут послужить позиция и деятельность первого российского министра иностранных дел A.B. Козырева, "либерала" и "атлантиста", в 1991—1996 гг., который в середине 80-х выступал с критикой агрессивно-милитаристской позиции американского "империализма"3. В данном случае речь идет о рациональной стратегии поведения представителя элиты, а не о его изначальной мировоззренческой установке.
Что касается решения задачи поддержания дефицитного уровня внутренней легитимности реформ, то здесь деятельность элиты включала два направления.
Во-первых, была осуществлена целенаправленная аномизация общественного сознания, основу которой составило массированное разрушение прежней, социалистической системы ценностей, способной стать серьезным препятствующим фактором в деле легитимации процесса перераспределения власти-собственности. Под "аномией" в данном контексте понимается состояние общественного сознания, характеризуемое фактическим отсутствием ценностной основы. Серьезную роль в процессе ликвидации ценностно-нормативной основы общественного сознания сыграло научно-философское сообщество.
Во-вторых, в 90-е годы проводилась активная работа по формированию новой либерально-рыночной мифологии, способной стать серьезным идеологическим фактором легитимации новой политико-экономической ситуации. Однако, несмотря на усилия элиты, деятельность по созданию целостной системы мифов, способной заменить прежнюю советскую мифологию, не привела к ожидаемому позитивному результату.
Таким образом, в 90-е годы произошло формирование массового сознания, характеризуемого крайней аномичностью, с одной стороны, и отсутствием целостной мифологической системы, с другой. Задача поддержания наличного уровня внутренней легитимности осуществляемого процесса перераспределения власти-собственности была решена лишь частично. Закономерным итогом дефицитного состояния внутренних оснований законности российского политического режима стал крайне низкий общественный рейтинг первого Президента РФ Б.Н. Ельцина. Более того, в 1999 г. "левоориентированное" большинство депутатского корпуса Государственной думы второго созыва попыталось осуществить процедуру его отрешения от должности4.
3 См.: Козырев A.B. Огнестрельный бизнес: торговля империалистических стран оружием. VI.. 1985; Он же. Торговля оружием в политике империализма. VI.. 1985.
4 См.: Гранкин И.В. Парламент России. VI. 2001. С. 311—320.
В целом же, подводя итоги осуществления элитой рациональной стратегии действий в период перераспределения власти-собственности, стоит отметить их довольно успешный характер. Во-первых, было сохранено и фактически использовано позитивное отношение Запада к осуществляемому процессу перераспределения российской власти-собственности. Во-вторых, элите удалось сдержать "обвал" внутренней легитимности реформ и не допустить социального взрыва в условиях наличия значительных протестных настроений в обществе. В итоге основная цель элиты, связанная с осуществлением глобального общероссийского перераспределения материальных и политических ресурсов, на данном этапе была позитивно осуществлена.
В конце 90-х годов в России на смену глобальным системным изменениям пришел период закрепления достигнутых новаций. Его сущностную основу составила логика консервации политико-экономических результатов процесса перераспределения власти-собственности, осуществленного в ходе революционных изменений 90-х годов. Важнейшей целью элиты в данных условиях стало стремление сохранить приобретенные политико-экономические ресурсы.
Вместе с тем рациональное поведение элиты в тот период, помимо субъективного целеполагания, обусловливалось также объективными причинами, связанными в свою очередь со спецификой политико-экономического состояния российского общества. К их числу можно отнести экономические факторы: во-первых, благоприятную динамику мировых цен на экспортируемую Россией нефть (график), а во-вторых, обусловленное этим успешное погашение задолженности страны перед иностранными кредиторами.
Динамика цены нефти марки Urals в 2000—2005 г.
55,0 50,0 45,0 40,0 35,0 30,0 25,0 20,0
Следствием действия данных факторов стало закономерное (объективное) ослабление политико-экономической зависимости России от Запада, которое в свою очередь выразилось в значительном уменьшении субъективного стремления российской элиты продолжать поддерживать диспаритетный диалог с Западом. Таким образом, отношения России с Западом, а главное, отношение Запада к России
Долг России перед международными финансовыми организациями*,
в млрд долл.
Название кредиторов 2002 г. 2003 г. 2004 г. На 1 января 2005 г. На 1 июля 2005 г.
МВФ 7,6 6,65 5,1 3,6 —
ВБ 6,93 6,69 6,6 5,7 5,4
ЕБРР 0,23 0,24 0,4 0,4 0,4
Всего 14,76 13,58 12,1 9,7 5,8
Внешний российский долг: структура и динамика (http://www.revolution. allbest.ru/international/00009242 1 .html).
перестали играть роль важного фактора в субъективном построении элитой линии собственного поведения.
На стратегию поведения элиты продолжал оказывать влияние и фактор дефицита внутренней легитимности, несколько снизившийся по сравнению с началом 90-х годов. Здесь, как и ранее, существенную роль играет состояние аномии и отсутствие универсальной, общественной мифологии, способной в позитивном плане повлиять на внутреннюю легитимность политико-экономической среды современного российского общества.
Таким образом, в новых обстоятельствах стратегия поведения российской политико-экономической элиты заключалась в стремлении обеспечить консервацию сложившейся структуры распределения власти-собственности при наличии у нее субъективного ощущения независимости от Запада и сохранении (хотя и уменьшегося) дефицита внутренней легитимности.
В начале XXI в. российское общество находилось в точке бифуркации, предполагавшей выбор одной из двух альтернатив. Первый альтернативный сценарий заключался в приоритетном решении проблемы дефицита внутренней легитимности через ревизию (пересмотр) результатов перераспределения власти-собственности ("левый" проект). Вторая альтернатива была связана с приоритетной консервацией структуры распределения власти-собственности при частичном решении проблемы дефицита легитимности ("центристский" проект)5.
При оценке этих альтернатив очевидно, что первая противоречит постулированной ранее важнейшей цели действий российской политико-экономической элиты. Таким образом, именно второй путь объективно являлся наиболее рациональной (с точки зрения ми-
3 Анализ данной ситуации свидетельствует об отсутствии праволиберальной альтернативы развития политической ситуации. В этом смысле поражение "правых" сил — "Яблока" и СПС — на выборах в Государственную думу четвертого созыва являлось вполне закономерным фактом.
нимизации соотношения затраты^результат) стратегией социального поведения элиты.
Практическое осуществление данной стратегии является достаточно сложной задачей, поскольку оно связано с необходимостью синхронизации двух процессов: с одной стороны, консервирования структуры распределения материальных и политических ресурсов, а с другой — преодоления протестных настроений, обусловленных им.
Решение данного противоречия возможно при помощи формирования в "протестном" массовом сознании сильнейшего мифологического образа, способного выполнить аккумулирующую по отношению к протесту функцию. Подобным образом объективно становится и Запад. Это обусловлено тем, что на протяжении 1990-х годов Запад выступал в качестве активного сторонника и даже участника процесса перераспределения российской власти-собственности. А значит, он может стать в логике развертывания современного массового сознания персонажем, единственно ответственным за все издержки либеральных реформ тех лет.
В то же время "антизападничество" функционально выступает как точка притяжения, вокруг которой может быть сформирована новая постсоветская идеолого-мифологическая система. В этом смысле "антизападничество" преодолевает обе негативные характеристики массового сознания, возникшие в период перераспределения власти-собственности, — высокую аномичность и слабую позитивную мифо-логизированность.
Проблема аномичности аннигилируется посредством актуализации и восстановления преемственности между системой патриархальных дореволюционных и коллективистских советских ценностей, с одной стороны, и этатистско-авторитарными установками современного массового сознания — с другой. Подобная ценностная "цепочка" противопоставляется ценностям Запада. Особую актуальность здесь приобретают концепции, противопоставляющие российский авторитарный политический опыт ценностям и специфике западной (буржуазной) демократии.
Дихотомия Россия^Запад становится содержательной основой и в процессе формирования идеолого-мифологической системы. В качестве примера здесь можно привести политический миф о суверенной демократии. С одной стороны, этот миф восстанавливает преемственность российской истории: дореволюционная Росе 11 я— С С С Р— Российская Федерация. Причем на каждом историческом этапе сохраняется нечто неизменное, составляющее российскую цивилизационную идентичность. С другой стороны, миф о суверенной демократии связан с противопоставлением России как суверенного государства Западу. В этом смысле характерно определение термина "суверенная демократия" как "образа политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются ис-
ключительно российской нацией"6. Суть предиката "суверенная" заключается в обосновании особого, отличного от западного характера российской властной системы как целостности, обусловленной исключительно цивилизационной спецификой России. (Важно и другое обстоятельство. Из термина "суверенная" фактически изымается внутренний смысл, поскольку в строго юридической интерпретации "суверенитет" есть не только "внешняя" независимость власти, но и ее исключительная детерминированность интересами самого народа.)
Подводя итог вышесказанному, сделаем вывод о том, что "антизападничество" как рациональная стратегия действий элиты выполняет по отношению к современному российскому общественному сознанию две функции. Первая функция направлена на конструирование идеальной реальности. Она носит открытый характер и связана с формированием и новой системы ценностей, и новой мифологии. Вторая функция носит латентный характер. Ее содержанием являются проекция и аккумуляция протестных настроений, имеющих место у значительной части российского общества. Образ Запада как врага призван здесь "канализировать страх и отводить ответную агрессию в надлежащее русло в соответствии с гласными и негласными распоряжениями"7.
6 Сурков В. Национализация будущего (авторский вариант статьи) (http://ed-inros.ru/news. html?id= 116746).
7 Гудков Jl. Идеологема "врага": "Враги" как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции // Образ врага / Сост. JI. Гудков; ред. Н. Конрадова. VI.. 2005. С. 38.
