CC BY
15
УДК 82-31
АНТИУТОПИЧЕСКОЕ ГОРОДСКОЕ ПРОСТРАНСТВО В РОМАНЕ ПОЛА ОСТЕРА «В СТРАНЕ ПОСЛЕДНИХ ВЕЩЕЙ»
Г. В. Урванцев
Челябинскийгосударственныйуниверситет, г. Челябинск.
Данная статья рассматривает особенности реализации антиутопического образа города в романе Пола Остера «В стране последних вещей» (Paul Auster, In the Country of Last Things) в сравнении с реалистическим образом Лондона в романе Себастиана Фолк-са «Неделя в декабре» (Sebastian Faulks A Week in December). Автор анализирует употребление микротопонимов с точки зрения их семантики и функциональной нагрузки, а также особенности репрезентации пространственных отношений в художественном тексте. По результатам анализа делается вывод характерных чертах антиутопического городского пространства.
Ключевые слова: антиутопический, городское пространство, образ города.
Город, безусловно, является основной средой обитания современного человека. Тем не менее, восприятие города и реализация его образа в художественных текстах может значительно различаться, в зависимости от целей автора.
В данной статье рассматриваются особенности реализации антиутопического городского пространства в сравнении с реалистичным городским пространством. Примером первого является город в романе Пола Остера «В стране последних вещей» (Paul Auster, In the Country of the Last Things), а второго - Лондон из «Недели в декабре» Себастиана Фолкса (Sebastian Faulks, A Week in December).
Первое, что бросается в глаза - резкое сокращение числа топонимов в антиутопической столице страны последних вещей. Если в «Неделе в декабре» нами было обнаружено 30 названий районов, 18 названий улиц, 5 мостов, 2 площади, 11 кафе и ресторанов, 8 культурных учреждений, 6 магазинов и т. д., то в романе Пола Остера мы видим, что вместо названий районы, которые здесь называются учетными зонами (census zones), имеют номера:
There are several offices throughout the city - onefor each of the nine census zones (У них было несколько отделений по всему городу - по одному в каждой из девяти учетных зон) [Auster, 12].
I was only a novice... who could barely find her way from one census zone to the next (Я была всего лишь новичком... и едва могла найти дорогу из одной учетной зоны в другую) [Auster, 35].
Названия улиц, тем не менее, в романе «В стране последних вещей» присутствуют: Nero Prospect (проспект Нерона) и Progress Avenue (бульвар Прогресса), Lampshade Road (Абажурная улица), Dictionary Place (Словарная площадь), Muldoon Boulevard (Бульвар Малдуна), Filament Square (Текстильная площадь), Memory Avenue (Бульвар Памяти), Circus Lane (Цирковая улица), China Street (Китайская улица), Ozone Prospect (Озоновый проспект), Ptolemy Boulevard (Бульвар Птолемеев), Turquoise Avenue (Бирюзовый проспект), Windsor Boulevard (Бульвар Виндзоров). Хочется обратить внимание, что все эти топонимы обладают прозрачной семантикой - их легко перевести на русский язык, и в рамках данного текста простая транслитерация названий была бы, на наш взгляд, неуместна. Кроме того, семантика названий улиц в романе достаточно специфична: часть названий является сугубо функциональной (Абажурная улица, Словарная площадь, Тек-
стильная площадь), однако большая часть топонимов являются несколько «возвышенными» и крайне мало связанными с историей города или его современной жизнью. Например, династия Птолемеев {Ptolemy) правила в Египте эпохи античности, Нерон (Nero) -знаменитый римский император, прогресс и память (Progress, Memory) являются вообще абстрактными понятиями, которые мало как могут быть связаны непосредственно с улицей, названной в их честь.
С другой стороны, если говорить о Лондоне в романе «Неделя в декабре», то, во-первых, в нем у каждого района присутствует собственное, уникальное имя (Chelsea, Southall, Muswell Hill, Ealing, Harringay и т. д.) - районы не являются абстрактными зонами, они являются конкретными местами. Во-вторых, при переводе названий лондонских районов и улиц, как правило, используется именно транслитерация, но не непосредственно перевод: Chelsea - Челси, Southall - Саутхолл, Fulham Road - Фулхэм-Роуд, Old Pye Street - Олд-Пай-Стрит. Кроме того, из-за достаточно большого возраста данных топонимов семантика некоторых названий стала скрытой, чего мы не наблюдали в романе «В стране последних вещей». Например, название района Chelsea (Челси) происходит от древнеанглийского словосочетания, которое означало «Меловая пристань», Muswell Hill - от среднеанглийского «мшистый колодец», однако вряд ли многие современные лондонцы помнят об этом. Кроме того, среди обнаруженных нами в романе «Неделя в декабре» топонимов отсутствуют названия с «возвышенной» или абстрактной семантикой. На наш взгляд, это возвышенные, абстрактные названия появляются, когда в реальности нет значимого/приемлемого признака, по которому можно было бы сформировать топоним.
Кроме того, улицы в столице «Страны последних вещей» воспринимаются несколько иначе, чем в «Неделе в декабре». Если в произведении С. Фолкса они выполняют различные функции: контейнер, соединитель, граница, то в романе П. Остера они, по большому счету, являются лишь контейнером, причем все улицы объединяются в один огромный контейнер. Об этом свидетельствует фраза, которую постоянно использует главная героиня романа: in the streets (на улицах).
Every day in the streets you hear explosions (Каждый день на улицах слышен грохот); [Auster, 22].
For those at the bottom there are the streets and the parks (Для тех, кто был на самом дне, существовали улицы и парки); [Auster, 22].
A sect of people who run through the streets asfast as they can (секта людей, которые бегают по улицам так быстро, как это возможно); [Auster, 11].
Scavengers roam the streets at all times (Падальщики прочесывают улицы в любое время); [Auster, 16].
Даже когда используется форма единственного числа (street), создается впечатление, что речь идет о некоем абстрактном пространстве, а не о конкретной улице: Dead bodies are everywhere 'you turn - on the sidewalk, in the doorways, in the street itself (Мертвые тела были везде, куда бы ты ни направился - на тротуарах, подворотнях, на самой улице); [Auster, 16]. Кроме того, данная мысль находит подтверждение в эпизоде, где описываются «похороны» одного из персонажей, Фердинанда. Изабель, одна из персонажей романа, предлагает притвориться, будто крыша дома - это палуба корабля, с которого они сбрасывают мертвое тело в море. We would climb to the roof and pretend that we were standing on the deck of a ship. The air would be water, and the ground would be the ocean floor. (Мы заберемся на крышу и сделаем вид, будто стоим на палубе корабля. Воздух будет водой, а земля - морским дном); [Auster, 72]. Сравнение города с морем также говорит о том, что все улицы города представляют собой единое пространство, по которому перемещаются люди -1 looked down into the jumbled world below... I saw people walking down below, too small to be human anymore (Я посмотрела на беспорядочный мир внизу... Я видела людей, бродивших там, слишком маленьких для человеческих существ); [Auster, 74].
Помимо названий улиц, в романе присутствуют и другие более или менее конкретные микротопонимы: мы знаем, что где-то в городе есть крематории (Transformation Centers), старьевщики {Resurrection Agents), правительство, черный рынок и т. д., однако у них в тексте нет привязки к конкретному месту. Это реализуется за счет использования номеров в названиях (the Third Transformation Center), а также за счет довольно пространного указания местонахождения той или иной организации (in the eighth census zone, in the west и т. д.):
Aperson...joins the Assassination Club in his census zonefor a relatively modestfee (Человек... вступает в клуб убийц в своей учетной зоне за скромную плату); [Auster, 14].
All around the edges of the city are the crematoria - the so-called Transformation Centers (Вокруг города повсюду стояли крематории - так называемые Центры трансформации) [Auster, 17]- дословно - «по краям города».
People talk about agricultural zones in the hinterlands to the west (Люди говорят о сельскохозяйственных зонах далеко на западе) [Auster, 28].
Не generally sells them to one of the Resurrection Agents around the city (Он обычно продает их старьевщикам, которые есть по всему городу) [Auster, 33].
The Fiddler's Rampart stood at the western edge of the city (Вал Бездельника стоял на западном краю города) [Auster, 90].
Данное решение оправдывается идеей абсолютной непостоянности города. Автор не раз упоминает, что в городе нет ничего, что оставалось бы на своем месте достаточно долго:
A house is there one day, and the next day it is gone. A street you walked down yesterday is no longer there today (Сегодня дом есть, а завтра его уже нет. Сегодня ты идешь по улице, а завтра ее уже не будет); [Auster, 1].
A year before some kind of epidemic had broken out there. The city government had come in, walled off the area, and burned everything down to the ground (Год назад там разразилась какая-то эпидемия. Правительство обнесло район стеной и сожгло там все дотла); [Auster, 18].
Iwaswalking... near the spotwhere Filament Square had once been (Я шла... недалеко от места, где когда-то была Текстильная площадь); [Auster, 44].
Все вышеперечисленное, а также отсутствие скрытой этимологии в топонимах говорит об отсутствии истории и памяти в городе.
Конкретных мест в романе, имеющих собственные «имена», крайне мало - это дом Вобурнов (Woburn House), Национальная библиотека (NationalLibrary), Вал Бездельника (Fiddler's Rampart). Отличительной чертой многих подобных топонимов является употребление их в словосочетаниях с прилагательным old (старый), что говорит о том, что здания либо не существует, либо оно перестало выполнять свои функции:
I know a man who makes his living by standing in front of the old city hall and askingfor money (Я знаю человека, который зарабатывает тем, что стоит перед старой ратушей и проситденьги); [Auster, 7].
The customers are treated to an opulent life, catered to in a manner that rivals the splendor of the old luxury hotels (Клиенты получают шикарную жизнь, их обслуживают также великолепно, как в старых отелях класса люкс); [Auster, 14].
Не withdrew to a corner of Diogenes Terminal- the old train station in the northwest part of the city (Он перебрался на угол Терминала Диогена - старой железнодорожной станции в северо-западной частигорода); [Auster, 162].
В романе «Неделя в декабре» конкретные значимые элементы городского пространства описываются более подробно. Например, офис Джона Вилза:
His office was in a tall, blank building in OldPye Street - the only such block in an otherwise quiet, residential road in Victoria - with a view over to the Westminster Cathedral (Его офис
был в высоком безликом здании на Олд-Пай-Стрит. Это было единственное такое здание на тихой улице в Виктории, застроенной жилыми домами. Его окна выходили на Вестминстерский собор); [Faulks, 8]. Уникальность указанного места выражается в обороте the only such block (единственное такое здание).
Рассмотрим, как другой персонаж, Гэбриэл Нортвуд, видит больницу Глендейл: There was a porter's cabin with a raisable pole inside the main gates... The brick buildings were many and low, with bright orange or scarlet curtains. Double doors swungfreely underfierce strip lights. Most of the houses were single-storey, double at the most... Adam was in Wakeley, a low house towards the back of the plot in the shade of half a dozen pine trees. (У главных ворот была будка охранника и шлагбаум... На территории было много низких кирпичных зданий с окнами с яркими оранжевыми или красными занавесками. Широкие двери легко поворачивались под слепящими лампами дневного света. Большинство зданий имело один, максимум два этажа... Адам был в Уэйкли, низком домике на задворках больничной территории, располагавшемся в тени десятка деревьев); [Faulks, 92].
Другой пример - место собрания террористов: The house he was directed to looked as shabby as the the rest, with one windowpane boarded up and think grey net curtains on the groundfloor. There were three bells by thefront door, each with its own wire drilled through thejamb. (Дом, который был ему нужен, выглядел также убого, как и все остальные: одно окно было заколочено досками, а на первом этаже всюду красовались густые серые решетки. У входной двери было три звонка, и от каждого в дверной косяк уходил собственный провод); [Faulks, 48].
Для сравнения рассмотрим наиболее подробные описания мест, обнаруженных в романе Пола Остера:
I went to a Resurrection Agent one afternoon... The agent was a man I had done business before - Mr. Gambino, the hunchback on China Street (Однажды я пошла к старьевщику... Я уже имела дело с этим старьевщиком, мистером Гамбино, горбуном с Китайской улицы); [Auster, 79] - в данном случае описывается не столько определенное место (хотя оно, очевидно, присутствует), сколько человек.
Один из персонажей, Борис Степанович, покупает сладости в булочной: scandalous treatsfrom the House of Cakes on Windsor Boulevard (скандальные сладости из Дома Тортов на Бульваре Виндзоров); [Auster, 152] - несмотря на то, что указано лишь название заведения и улица, такое описание является гораздо конкретнее многих других в романе.
Границ в столице страны последних вещей также крайне мало. По большому счету, они расположены лишь по краям городского пространства и представляют собой укрепления (Fiddler's Rampart, Sea Wall), внутри города же физическое разграничение незаметно. Официальное, административное деление присутствует (вспомним про учетные зоны), однако где проходят границы между ними мы не знаем, и вычислить это не представляется возможным. Даже персонажи не всегда могут с уверенностью сказать, в какой из зон они находятся: This was he third census zone, I later learned (Это было в третьей учетной зоне, как я позже узнала); [Auster, 18].
Единственными элементами городского пространства с семантикой границы в романе Пола Остера являются разного рода стены. Сюда относятся городские укрепления, такие как Морской вал и Вал Бездельника, призванные огородить город от внешнего мира:
It turned out that this was the Sea Wall Project... it was to guard against the possibility of war. Ships aren't allowed to come in anymore - and if nothing comes in, nothing can go out (Оказалось, это был проект Морской вал... он должен был защищать город от войны. Корабли больше не могли входить в гавань - а если ничто не могло попасть в город, то и вырваться из него было невозможно); [Auster, 86].
The Fiddler's Rampart seems to be out logical choice. It is the westernmost barrier (Вал Бездельника казался нам логичным выбором. Это была западная граница города); [Auster, 185].
Кроме того, границами являются стены внутри города, однако это не стены домов, но стены, возведенные людьми в определенных местах: The city government had come in, walled off the area, and burned everything down to the ground (Правительство обнесло район стеной и сожгло там все дотла); [Auster, 18]. Мы узнаем, что в городе есть баррикады (tolls), однако их назначение не в отделении одного района от другого, а просто получение денег за проход мимо баррикад: Men build barricades whenever the materials are at hand, and then they mount them, with clubs, or rifles, or bricks, and wait on their perchesfor people to pass by. They are in control of the street. If you want to get through, you must give the guards whatever they demand (Люди строят баррикады, как только у них появится материал, а затем они усаживаются на них с дубинами, ружьями или обломками кирпича и ждут, пока поблизости не окажется какой-нибудь путник. Они контролируют улицу. Если хочешь пройти, должен отдать стражам все, что потребуют); [Auster, 6].
Подводя итог можно сказать, что отличительными чертами антиутопического городского пространства является следующее:
• Отсутствие истории и памяти, вызванное постоянным изменением пространства. При этом изменение несет скорее регрессивный характер: вещи разрушаются и исчезают, а не появляются.
• Однородность - районы, улицы и здания, за редким исключением, не отличаются друг от друга, и между ними фактически нет границ. Это выражается в исчезновении уникальных топонимов, а также в использовании названий, никак не привязанных к месту и в низкой конкретизации пространственных отношений.
• Отчужденность от внешнего мира, замкнутость в самом себе - в город нелегко попасть, но выбраться из него еще сложнее. Он представляет собой замкнутую вселенную.
Нужно отметить, что в романе «В стране последних вещей» изображен антиутопический, а не реалистичный город. Тем не менее, читатели могут увидеть многие черты столицы страны последних вещей в реальной жизни. Это говорит о том, что в данном произведении актуализируются отрицательные характеристики города как явления вообще, и их, безусловно, необходимо учитывать для составления полноценного образа города.
Список литературы
1. Faulks, S. A Week in December [Text] / S. A. Faulks. - Vintage Books, London, 2010. -390 c.
2. Auster, P. In the Country of Last Things [Text] / P. Auster. - Viking Press, New York, 1987. - 188 c.
ANTIUTOPIAN URBAN SPACE IN THE PAUL AUSTER'S NOVEL «IN THE COUNTRY OF LAST THINGS»
G. V. Urvantsev
ChelyabinskState University, Chelyabinsk,punkhoygleb@mail.ru
This article deals with the representation of an image of a dystopian city in Paul Auster's In the Country of Last Things as compared with the realistic city of London in Sebastian Faulks'es A Week in December. The author analyzes the use of microtoponyms according to their semantic and functional features, as well as the ways of representation of spatial relations in the text. Based on the analysis, conclusions are drawn about the characteristicfeatures of the image of a dystopian city.
Keywords: dystopian, urban space, image of the city.
References
1. Faulks, S. A (2010) Week in December, Vintage Books, London, 390 p.
2. Auster, P. (1987) In the Country ofLast Things, Viking Press, New York, 188 p.
Урванцев Глеб Васильевич - преподаватель, кафедра теоретического и прикладного языкознания Челябинского государственного университета. punkhoygleb@mail.ru
