CC BY
24С.И. СУЛИМОВ кандидат философских наук, доцент кафедры философии Воронежского государственного университета инженерных технологий
Д.Д. ТРЕГУБОВА кандидат исторических наук, ученый секретарь Института научной информации по общественным наукам РАН
И.В. ЧЕРНИГОВСКИХ кандидат философских наук, доцент, заведующий кафедрой философии Воронежского государственного университета инженерных технологий'
Антисистемный характер периферийного капитализма
Современный мир не без оснований называют глобальным: все страны и регионы связаны между собой прочными экономическими отношениями, политические решения, принимаемые в одном государстве, так или иначе затрагивают интересы всех остальных государств, а каждое новое культурное веяние становится известно всему миру в кратчайшие сроки. При этом нельзя сказать, что все культуры проникают друг в друга одинаково. Есть main-stream глобализации, которому стремятся подражать и который пытаются усвоить представители иных культур и граждане стран, находящихся вне ареала возникновения и процветания господствующей в мире культуры. Речь идёт о евро-американском капитализме, который в наши дни именуется «рыночной экономикой», а в XIX в., в годы своего триумфального шествия по планете, назывался «свободной торговлей». Это сложный культурный комплекс, в котором экономические идеи тесно переплетены с духовными основаниями, в наши дни нередко называемыми либерализмом (что
* Сулимов Станислав Игоревич, e-mail: sta-sulimov@ya.ru; Трегубова Динара Дмитриевна, e-mail: 2narka@mail.ru; Черниговских Игорь Васильевич, e-mail: igrchernigovskix@rambler.ru
не совсем правильно, но уже прочно вошло в оборот). С.Г. Кара-Мурза и И. Валлерстайн утверждают, что невозможно принять экономическую модель «рыночного общества» не принимая его духовных ориентиров. Таким образом, глобальное общество с необходимостью становится синкретическим, что предвещает ему судьбу всех других обществ, пытавшихся строить будущее исходя из несовместимых, противоречащих друг другу оснований. Такая судьба чаще всего бывает только одна: антисистема. В данной статье мы проанализируем генезис капитализма как социально-духовного явления и рассмотрим его взаимодействие с другими культурами, чтобы обнаружить, органичен ли такой контакт или есть вероятность возникновения антисистемы.
Термин «антисистема» употребляется в двух различных контекстах. Отечественные исследователи Л.Н. Гумилёв, В.Л. Махнач и Д.М. Володихин используют его в контексте этнокультурной концепции, определяя его следующим образом. Антисистема - это социально-духовная общность людей с негативным миросозерцанием, имеющая общее для своих членов мировоззрение. Обычно антисистема складывается в зоне контакта двух и более этносов, видящих мир противоположным или сильно отличающимся образом. Первыми субъектами и носителями антисистемного мировоззрения оказываются люди, получившие воспитание или образование по канонам одной культуры, но живущие в ареале другой. Эти люди рассматривают ситуацию, сложившуюся в их этносе, с позиции другого этноса и поэтому воспринимают реальное положение дел как неправильное и нуждающееся в исправлении. Но поскольку они видят ситуацию «чужими глазами», то лишь разрушают «неправильное», а желаемое создать не могут, ведь вдохновляющий их образец либо предназначен для другого культурного окружения, либо настолько синкретичен, что не может быть воплощен нигде и никогда.
Л.Н. Гумилев выделяет два непреложных условия для возникновения антисистемы: «Для появления устойчивой антисистемы необходимы два параметра: упадок, например, момент перехода из фазы в фазу местного этногенеза, и внедрение чужого этноса. Пусть даже обе системы будут перед началом процесса положительными, творческими,
как в плане экологии, так и в аспекте культуры» . Антисистема не способна к развитию и обычно имеет эзотерическую структуру, т.е. её социальная структура строится по принципу дозирования информации (иерархическое деление адептов на «посвященных» и «профанов»). А поскольку антисистемная доктрина состоит из несовместимых фрагментов разнородных культур, то её адепты широко применяют ложь и умалчивание, стараясь скрыть противоречивость своего учения и привлечь к нему многочисленную аудиторию. В.Л. Махнач полагал, что позволительность лжи является родовой чертой всех антисистем: «...антисистемы синкретичны, все они сляпаны из далёких друг от друга систем, и только ценой лжи можно добиться их объединения в
2
некое целое, иначе они несовместимы» .
Американский исследователь И. Валлерстайн понимает под антисистемными те движения, которые направлены против господствующей в мире системы отношений и ценностей: «Я придумал этот термин, чтобы объединить два понятия, появившиеся ещё в XIX веке - социальные движения и национальные движения. Я решил, что это оправданно, поскольку у этих движений были очень важные общие черты, они представляли собой параллельные формы сопротивления существующей исторической системе, в кото- ..3
рой мы живём, и те, и другие хотели разрушить её» .
Мы придерживаемся точки зрения Л.Н. Гумилёва, потому что для возникновения антисистемы необязательно, чтобы один из слагающих её этносов претендовал на мировое господство. Но даже если бы это было так, первая попытка создать мировую систему произошла задолго до XIX в. Римская империя, к примеру, пыталась охватить своим духовным и политическим господством разные в культурном отношении этносы, и в ней тоже возникло антисистемное движение (манихейство). Но поскольку мировоззрение и духовность необязательно связаны с этнической принадлежностью, вместо «этноса» мы употребляем термин «культура». К примеру, имперский Китай никогда не был многонациональным, но интерес его интеллектуалов к чужим культурам тоже вызвал к жизни антисистему («Белый лотос»),
1 Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 2004, с 493.
2 Махнач В.Л., Елисеев С.О. Политика. Основные понятия. М., 2005, с. 57.
3 Валлерстайн И. Миросистемный анализ: введение. М., 2006, с. 200-201.
совмещавшую в себе христианские, манихейские и буддийские элементы. Поэтому мы будем говорить о современном мире и антисистемных тенденциях капитализма с позиций культурологии, но никак не этнографии.
Капитализм как экономическая модель имеет огромное количество дефиниций, но как социально-этическую систему его замечательно охарактеризовал И. Валлерстайн: «О капитализме можно говорить, только если система ставит во главу угла бесконечное накопление капитала. (...) Концепция бесконечного накопления чрезвычайно проста: люди или фирмы накапливают капитал для того, чтобы накопить его ещё больше, а это процесс непрерывный и бесконечный. Если мы говорим, что система «ставит во главу угла» такое бесконечное накопление, это значит, что структура выстроена так, что люди с иной мотивировкой будут каким-то образом наказаны и удалены с социальной арены, а те, кто движется согласно системному курсу, будут вознаграждены, а особо удачливые - обогатятся»1.
Аналогично высказывался и известный немецкий исследователь капиталистического общества М. Вебер: «Теперь уже не приобретательство служит человеку средством удовлетворения его материальных запросов, а всё существование человека направлено на приобретательство, которое становится целью его жизни»2. По мнению М. Вебера, отдельные алчные, помешавшиеся на деньгах предприниматели были всегда, но только в капиталистическом, новоевропейском обществе они стали господствующим идеалом. Для того, чтобы превращение духовного изгоя и отщепенца в образец для подражания стало возможным, в средневековом европейском обществе, мире строгого католического клира и отважного куртуазного рыцарства, должны были произойти фундаментальные культурные изменения.
Подобная динамика смогла осуществиться только благодаря тому, что в средневековой Европе изначально существовала общественная группа, с точки зрения господствующей традиции (католицизма) бывшая маргинальной. Речь идёт о жителях самоуправляющихся городов-коммун. Если в обществе «трёх сословий» рыцарство и клир имели
1 Валлерстайн И. Миросистемный анализ: введение. М., 2006, с. 86.
2 Вебер М. Избранное: протестантская этика и дух капитализма. М., 2006, с. 29.
четко очерченные социальные функции, то «третье сословие» не было единым. Крестьянство неразрывно связывали с аристократией вековые узы множества феодальных повинностей, взаимных обязательств и, что важнее всего, совместной жизни. Образ жизни же городского патрициата и многочисленных цеховых ремесленников оказался лишённым духовной санкции. Труд, не связанный с содержанием аристократов и жертвованием Церкви, направленный на личный финансовый успех труженика, не пользовался авторитетом. Поэтому в недрах «третьего сословия» уже к середине XIII в. начала вызревать буржуазия, лично свободная, состоятельная социальная группа, мало-помалу набирающая влияние. С рыцарством и клиром ей было не по пути ни в социальном, ни в духовном планах. Так, рыцарь казался городскому торговцу наивным и неотесанным разбойником, а католический клир раз за разом обвинялся горожанами в лицемерии. Последнее было закономерно в силу противоречивой установки католической Церкви одновременно на аскезу и теократическое мировое господство. Вот как характеризует это явление отечественный исследователь Н.И. Кареев: «Земля объявлялась юдолью печали и страданий, и в настоящей жизни спастись из этой юдоли казалось возможным только в монастыре: миру с его несовершенствами не противополагался иной социальный идеал, кроме тихого пристанища монашеской жизни, да и зачем было стремиться к тому, чтобы лучше устроить материальную жизнь людей, когда она-то, жизнь эта, и есть источник нравственной ги-бели?»1. Получалось, что богатый торговец мог заслужить одобрение Церкви, лишь отдав ей всё своё имущество и удалившись от дел в монастырь. Поэтому городские торговые круги были вынуждены пойти на конфронтацию не только с феодальными сеньорами, поддержав королевскую власть, но и с католическим клиром, способствуя созданию новой, приемлемой для них религии.
Духовное основание новой Европы было создано религиозно-философскими взглядами М. Лютера и Ж. Кальвина, которые сформулировали апологию созидательному труду и связанной с ним мирской аскезе, отвергая одновременно и рыцарские, и монашеские идеалы. Отвергая святость
1 Кареев Н.И. Философия культурной и социальной истории Нового времени. СПб., 1902, с. 76.
подвижников, Лютер был вынужден найти ей земную замену, что он и сделал, приравняв светскую профессию к духовному призванию. Центральной категорией этического учения Лютера является «beruf» - «призвание». «Профессиональное призвание есть то, что человек должен принять как веление Господне, с чем он должен «мириться»; этот оттенок преобладает у Лютера, хотя в его учении есть и другая идея, согласно которой профессиональная деятельность является задачей, поставленной перед человеком Богом, причем главной задачей»1. Кальвин прямо заявлял, что служить Богу можно только на рабочем месте, запрещал милостыню и объявлял грехом напрасную трату времени. Отрицая любой мистицизм, Кальвин считал чудом лишь быстрый успех в земных делах, внезапный рывок от нищеты к богатству. Так сложился протестантизм, превративший городских представителей «третьего сословия» в буржуа, сделавший презираемых в Средневековье венецианского купца и ломбардского ростовщика почтенными капиталистами. При этом лютеранский принцип «священства всех» давал каждому человеку право попробовать разбогатеть и тем самым «спастись», но этот же принцип оказывался безжалостен к тем, у кого не получилось. Это была подлинная религия наживы, которая толкнула европейцев на освоение Америки, вызвала к жизни легендарную Ост-Индскую компанию, а чуть позже способствовала расцвету трансатлантической работорговли и развязыванию Опиумных войн. Протестантизму обязаны своим существованием банки Уолл-стрит и многочисленные европейские промышленные бренды, само возникновение которых стало возможным лишь в силу Промышленного переворота, также неотделимого от протестантизма.
На этой связи новоевропейского социально-экономического уклада с протестантизмом настаивает и израильский исследователь Ш.Н. Эйзенштадт: «Потенции протестантизма как катализатора изменений в идеологической и институциональной сферах коренились в некоторых из присущих ему основных культурных ориентаций - прежде всего в его чрезвычайной сосредоточенности на противостоянии между трансцендентным и социополитическим порядками, на их взаимном соответствии, на возможности (даже необходи-
1 Вебер М. Избранное: протестантская этика и дух капитализма, с. 47.
мости) преодоления этой напряженности средствами посюсторонней деятельности и на прямом, неопосредованном доступе индивидов и коллективов к важнейшим атрибутам трансцендентного и социополитического порядков («священство всех». - Авт.)» . Для европейца Нового времени Царство Небесное оказалось неразрывно связано с финансовым преуспеванием, а к XIX в. окончательно слилось с ним. Европеец созидал колониальные и промышленные империи с тем же религиозным рвением, с каким его предки шли в крестовые походы и основывали монашеские ордена.
Может показаться удивительным, но даже социализм берёт своё начало в протестантизме. Можно сказать, что это бунт миллионов нищих фабричных рабочих против кальвинизма и лютеранства, которые своим обожествлением земного успеха попросту вычеркнули их из полноправного общества. Такое гипертрофированное требование солидарности и равенства могло возникнуть только в обществе, на деле отвергающем всякую солидарность, будь то сословную, земляческую или родственную.
Итак, новоевропейский капитализм оказывается производным от средневекового европейского общества «трёх сословий». Колыбелью капиталистических отношений был самоуправляющийся торговый город-коммуна, противостоящий, с одной стороны, замку аристократа, а с другой - католическому монастырю. Но ни в одной стране или культуре мира не было и нет «трёх сословий» и городов-коммун. В России города - традиционно крепости и центры княжеской власти. По терминологии М. Вебера, это даже не города, а «бурги»2. В исламской и китайской культурах город - это всегда административный центр, средоточие регионального чиновничества, а городские торговцы - особое купеческое сословие с четко очерченными правами и обязанностями. Города «чёрной» Африки - политические и религиозные центры, где даже торговые гильдии представали в религиозном обличье «тайных обществ», причём, многие африканские правители также не брезговали торговлей. В Месоамерике города, прежде всего, были столицами различных религиозных культов и объединявшихся вокруг них
1 Эйзенштадт Ш.Н. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999, с. 8.
2 Вебер М. Город. Пг.,1923, с. 38.
племенных общностей. Ацтекские и майянские города принадлежали в первую очередь военной и родовой аристократии и языческому клиру, а торговое сословие занимало особое место между простонародьем и привилегированными группами населения, имея ряд исключительных прав. Таким образом, условий для возникновения мировоззрения, подобного протестантскому, и, следовательно, расцвета капитализма нигде в мире не сложилось. Это не значит, что нигде, кроме Западной Европы, люди не умели торговать. Но нигерийский, арабский или русский купец стремился к богатству не ради него самого, а для роскоши и весёлого образа жизни. Просторные дома, красивая одежда и дорогие ювелирные украшения, пышная свита и помпезные приёмы - вот смысл жизни и неизменный атрибут успешного неевропейского торговца. Накопление ради накопления было и осталось чуждо и непонятно этим людям.
К началу ХХ в. весь мир, за исключением России, оказался в той или иной зависимости от стран протестантской культуры (Западной Европы и США). Жителям многочисленных колоний, полуколоний и опекаемых территорий, чтобы выжить, пришлось близко знакомиться с европейцами и учиться сотрудничать с ними по их же правилам. Деколонизация ничего не изменила: жители «чёрной» Африки и Азии получили политическую независимость в обмен на продолжение экономического взаимодействия со своими бывшими хозяевами. Получившие образование в европейских и американских университетах, выросшие на идеалах западного кинематографа туземные лидеры принялись с энтузиазмом строить в своих странах капитализм. И во второй половине ХХ в. выявился первый неприятный нюанс данного типа хозяйствования, пересаженного на чуждую почву: основанный на кальвинистской нетерпимости к потерпевшим неудачу, капитализм вовсе не исповедует солидарности всех торговцев, стремящихся к личному обогащению. Партнёры из стран «третьего мира» воспринимаются негоциантами протестантского Запада всерьёз только в случае, если они согласны играть второстепенную роль сырьевого придатка и рынка сбыта. И. Валлерстайн прямо указывает, что капиталистический мир делится на «ядро» и «периферию»1. И функция периферии заключается как раз
1 Валлерстайн И. Миросистемный анализ: введение, с. 93.
в том, чтобы обогащать «ядро». Получается, что буржуазия «третьего мира», почти что искусственно выращенная европейцами, по самой своей сути оказывается компрадорской, предательской, распродающей и разоряющей свою родину в угоду заокеанским «партнёрам». И она не может быть другой, потому что именно на этом зиждется её экономическое благосостояние, именно в этом было её предназначение с самой первой минуты существования. Получается, что капиталистическая экономика в странах, не исповедующих протестантизм, оказывается антисистемной -это обломок европейской культуры в чуждой ему по духу среде, дающий возможность европейцам эту самую среду раз за разом обирать. Африканский, латиноамериканский или азиатский буржуа связан с иностранными партнёрами гораздо теснее, нежели с собственным народом. Некоторые «периферийные буржуа» этим даже кичатся. Вот, к примеру, как характеризует нигерийских торговых дельцов 1960-х гг. советский исследователь Л.К. Туманова: «К числу характерных черт нигерийской элиты относят, например, присущий ей европеизированный образ жизни. Даже в своём общении с рядовыми нигерийцами элита попыталась перенять манеры бывших колониальных господ»1.
Но периферийный капитализм таит в себе и страшный духовный яд, от которого напрямую зависит его экономическая антисистемность. Дело в том, что многие из представителей «периферийной буржуазии» действительно исповедуют протестантизм, но их исповедание не смягчается никакими старинными традициями, которые невзирая ни на что присутствуют в менталитете европейцев. Например, кальвинистская безжалостность европейских протестантов пока ещё порой преломляется о христианский идеал общечеловеческого братства или рыцарское благородство по отношению к побеждённому. Но таких черт в дагомейской или индийской культурах попросту нет и никогда не было. Поэтому привнесённый извне протестантизм лишь усиливается от сочетания с самыми жестокими чертами местных культур. Так, собственный пример «стремления к спасению» в XVII в. подали всему миру чёрные работорговцы из Дагомеи и ангольские «помбейруш», продававшие в рабство европейцам своих соотечественников буквально за бесценок. Такая
1 Туманова Л.К. Формирование африканской буржуазии. М., 1969, с. 127.
торговля делала богатыми лишь незначительное число семейств, а стоила свободы и, в ряде случаев, жизни сотням тысяч чёрных невольников1. Позднее, в XIX в., эти же люди буквально впустили в свои страны европейских колонизаторов и даже в наши дни продолжают за гроши продавать природные богатства родных земель зарубежным партнёрам. «Работорговля создала цепь африканцев-посредников, в которой уже тогда выделялись крупные торговцы. Прекращение работорговли не отразилось существенно на благосостоянии этой верхушки. Работорговля сменилась вывозом естественных богатств Африканского континента»2.
Население «третьего мира» бедствует, а выросшие на протестантских идеалах правители продолжают богатеть за счёт всенародного горя. Из лютеранства и кальвинизма они твёрдо усвоили, что бедствующий человек отвергнут Богом и поэтому не достоин сострадания, но трудовой элемент протестантской доктрины не привлёк их внимания, потому что нигде в неевропейском мире не существовало противостояния между торговцами и клиром, и труд не противопоставлялся аскезе. Европейский буржуа никогда бы не посмел торговать соотечественниками, потому что лютеранский принцип «священства всех» не даёт никому исключительных прав по отношению к другим людям. Периферийный же торговец, страсть которого к обогащению веками сдерживалась земляческими, племенными и религиозными узами, обрёл в протестантском капитализме полную свободу действий. Теперь оказалось, что, продавая соотечественников европейцам, ввозя в страну опиум или разрушая в угоду иностранцам последние отечественные предприятия, он вовсе не продажный отщепенец, меняющий родину на тридцать серебреников, а избранный Богом деловой человек. Такая важная черта антисистемных общностей, как основанная на лжи эзотерическая структура, проявляется здесь во всей полноте. Ведь не преуспевшие в самообогащении, не относящиеся к «избранным» люди оказываются как бы неполноценными, не имеющими права распоряжаться своей судьбой. Более того, в последние полтора века даже в западных протестантских кругах разговоры о
1 См.: Сулимов С.И., Черниговских И.В. В поисках Бога: теистические антисистемы в мировой истории. Хантсвилл, 2014, с. 318-319.
2 Туманова Л.К. Формирование африканской буржуазии, с. 7.
Боге затихают, уступая место одним лишь бухгалтерским расчётам. «Избранность Богом» незаметно, но неумолимо подменяется дарвиновским естественным отбором и «незримой рукой рынка». Религиозный порыв медленно, но верно превращается в обожествлённую беспринципность даже в исконно протестантском мире. Что же говорить о дельцах периферийного капитализма, которые никогда по-настоящему не верили в Бога-Спасителя, а лишь заимствовали формы и заучивали догматы религии своих господ?
Итак, мы убедились, что, будучи закономерным плодом развития западноевропейской культуры, протестантский капитализм оказывается несовместимым с иными культурами, не знавшими общества «трёх сословий». Попадая в чуждую культурную среду, капиталистическое мировоззрение легитимирует самые низменные качества человеческой натуры (такие как алчность, лживость и беспринципность), создавая антисистемный гибрид - периферийный капитализм. Это явление калечит общества, в лоне которых живёт, и продуцирует немногочисленную прослойку продажных космополитов, по убеждениям готовых принести всё что угодно в жертву интересам бизнеса.
Сулимов С.И., Трегубова Д.Д., Черниговских И.В. Антисистемный характер периферийного капитализма. Прослеживая генезис европейского капитализма и его связь с протестантизмом, авторы обнаруживают, что в странах, не относящихся к ареалу западноевропейской культуры, данная экономическая модель носит крайне вредоносный характер в хозяйственном и духовном отношениях. Причина этого заключается в несовместимости протестантских идеалов с мировоззрением традиционного общества.
Ключевые слова: периферийный капитализм, антисистема, протестантизм, буржуазия, города-коммуны.
Sulimov S.I., Tregubova D.D., Chernigovskih I.V. Antisystem character of peripheral capitalism. Tracing the genesis of European capitalism and its relationship to Protestantism, the authors find that in countries not belonging to the range of Western European culture, this economic model is extremely harmful to economic and spiritual relations. The reason for this is the incompatibility of Protestant ideals with the worldview of traditional society.
Key words: peripheral capitalism, antisystem, Protestantism, the bourgeo/s/e, city-commune.
