CC BY
132
УДК 130.2
АНТИНОМИЧНОСТЬ КУЛЬТУРЫ
В статье анализируется методологический потенциал антиномического подхода к культуре. Антиномичность рассматривается как неотъемлемое свойство культуры, как один из механизмов ее развития. Фиксируется связь свободы и антиномичности.
Ключевые слова: антиномия, культура, свобода, рациональность.
r. B. ropHOBa G. V. Gornova
THE ANTINOMY OF CULTURE
The article analyzes the methodological potential of antinomic approach to culture. The antinomy is regarded as the inalienable property of the culture, as one of the mechanisms of its development. Fixed connection between freedom and antinomy.
Keywords: antinomy, culture, freedom, rationality
Идея противоречий бытия, познания как взаимодействия противоположностей является одной из основных философских идей. Традиционно антиномии понимаются как форма существования противоречий в познавательной деятельности, образованных двумя равным образом логически доказуемыми, обоснованными и приемлемыми умозаключениями, каждое из которых признается истинным. Но антиномии, в отличие от формально-логических противоречий, указывают не только на формализацию самого процесса вынесения суждений, но и на реальные противоречия, существующие в объективной действительности.
Диалектическое противоречие, понимаемое как взаимодействие взаимоисключающих сторон предметов и явлений, находящихся во внутреннем единстве, являющееся источником самодвижения и развития, разрешается в синтезе. Антиномии понимаются как в целом неразрешимые противоречия на данном уровне существования целостного объекта. Антиномии отсылают нас к существованию бесконечного целого, в котором опосредованы полярные противоположности. Для совмещения полярностей этого целого, для определения меры их тождества и возможности взаимоперехода необходимо постигнуть это бесконечное, что является весьма проблематичным.
Д. В. Пивоваров указывает, что антиномизм как принцип и метод философского познания схож с диалектическим методом, в котором основной акцент ставится на схватывание тождества полярных противоположностей, но антиномизм констатирует, что в силу равной обоснованности опытом и логикой все стороны антиномии должны оцениваться как относительно истинные и отождествляться друг с другом только проблемно и только в оговариваемых пределах [1, с. 172].
Антиномии культуры - это противоречия развития, которые меняют форму и содержание, но остаются неразрешенными до тех пор, пока существует развивающийся объект.
В качестве антиномических могут выступать только предельно общие суждения, истинность которых невозможно подтвердить критерием практики. Это гносеологический аспект антиномий. Как правило, он актуализируется тогда, когда теория, в рамках которой существует антиномия, подходит к пределу своего развития и уже начинает оформляться метатеория, способная снять данное противоречие. Антиномия может быть выделена в структуре любого познавательного противоречия в качестве ядра этого
противоречия, в котором сосредоточивается основной эвристический потенциал противоречия [2, с. 17].
В онтологическом аспекте антиномия представляет собой отражение объективно существующих реальных противоречий. В антропологическом аспекте фиксируется способность человеческого мышления, удерживая в сознании тезис и антитезис антиномии, не терять ощущения целостности бытия, не быть парализованным нерешительностью и осуществлять свободный выбор, реализовывать его в практической деятельности.
Существуют два основных подхода к пониманию антиномий. Узкий подход подчеркнуто гносеологичен, в нем основной акцент делается на формализации процесса рассуждения, узкий подход реализуется в логике, в методологии науки, в математических и физических теориях. Широкий подход онтологичен, антиномии в широком смысле затрагивают мировоззренческие проблемы, смысло-жизненные вопросы, характерные для универсального философского дискурса. Можно предположить, что в первом случае основное внимание уделяется различию, подчеркивается взаимоотрицание, полярность членов оппозиционной пары, а во втором случае артикулируется момент неявного единства, взаимообусловленности, взаимополагания, отсылающего к единому онтологическому основанию: к «отсутствующей структуре» (У. Эко), к выходу в сферу трансцендентности (И. Кант), где тезис и антитезис вместе выражают истину, где сама истина становится антиномией (П. А. Флоренский).
Универсальные бытийные проблемы требуют своего постижения при помощи системы антиномий, частота обращений к которым возрастает в кризисные периоды развития культуры и общества. Понимание антиномий в широком подходе отражает специфику философского вопрошания, поскольку не все вопросы предполагают наличие точного ответа. Когда спрашивают, который час, или чему равна сумма углов треугольника, - ясно, что ожидают вполне определенного ответа. Но, когда задают вопросы о том, справедлив ли Бог, бессмертна ли душа, свободна ли воля, ясные, точные и безапелляционные ответы способны привести человека в бешенство или в отчаяние. В таких предельных случаях неумение ответить на вопрос свидетельствует о знании, а нежелание спрашивать или получать окончательные ответы, возможно, - о близости к истине [3].
Надо отметить, что остается открытым вопрос о возможном разрешении антиномий. С одной стороны, разрешение мыслится принципиально невозможным без выхода за пределы полярности, конституированной противоположностями, с другой стороны, намного реже указывается, что способ разрешения антиномий может быть найден в синтезе, реализованном посредством диалога между сторонами антиномии, когда каждый новый уровень диалога будет придавать новое качество антиномии.
Если пытаться преодолевать антиномии культуры, выбирая одну из сторон антиномии в качестве единственно истинной и отрицая другую, то такое упрощение реальной проблематичности бытия будет приводить к формированию репрессивных типов культуры. П. А. Флоренский указывал, что положительное разрешение антиномий может быть только догматическим, так как опытное познание мира как целого невозможно, поскольку бесконечность всегда задана нам, но никогда не дана. Отрицательное же разрешение антиномий может быть либо скептическим, либо критическим и тоже не даст нам достойной возможности выхода из антиномической ситуации [4, с. 13-14].
Также остается открытым вопрос о количественной стороне антиномичности: конечно или бесконечно число антиномий, сколько их вообще может быть? Рассмотрим крайние позиции. И. Кант считал, что существуют четыре антиномии разума. П. А. Флоренский писал, что антиномий может быть великое множество, по большому счету на каждый акт рассудка может приходиться своя антиномия.
Антиномическая рефлексия - характерная черта русской религиозной философии. Необходимо отметить идею, высказанную П. А. Флоренским, - идею о связи антиномии и свободы. Одной из основополагающих идей христианства является идея о неразрывной связи истины и свободы. «Истина сделает вас свободными» [Ин, 8:32]. По П. А. Флоренскому, «истина есть антиномия, и не может не быть таковою», лишать истину антиномичности, значит, делать наше мышление плоским и скучным [5, с. 147-148]. Но, с другой стороны, тварный мир рассыпается в противоречиях, антиномии раскалывают целостность человеческого существа. Противоречий чувств и антиномий рассудка может быть великое множество, антиномий может быть столько, сколько может быть актов рассудка, поэтому на помощь человеку приходит вера, чтобы помочь преодолевать антиномии действительности. Истина может воплощаться в религиозном догмате, антиномичном по своей природе, но, как ни парадоксально, специфика религиозного догмата состоит в том, что он не стесняет свободы, так как никого нельзя заставить верить, и никого нельзя заставить не верить. И сама истина побуждает человека искать истину [5, с. 489].
К антиномии свободы обращался и полемизировавший с П. А. Флоренским Н. А. Бердяев, он усматривал в ней, с одной стороны, источник страдания, с другой стороны, условие возвышения духа, его победы над «рабством объективации». Но выйти из-под власти объективации человек может только самостоятельно, он не сможет, не утратив свободы, обратиться к соборности [6].
Почему оказываются связанными свобода и антино-мичность? Возможно потому, что антиномия указывает на
полярности бытия, содержит равно обоснованные противоположности, оцениваемые как относительно истинные, и поэтому предоставляет нам возможность как выбора жизни, так и рефлексии над жизнью, возможность поиска скрытого единства, взаимосвязи между противоположностями, возможность диалоговых отношений между разными гранями культуры, так как диалог возможен только тогда, когда различия осознаются. Разум, изначально имеющий возможность выбора, может мыслить свободно.
Но И. Кант отмечал следующую закономерность: когда человеку приходится делать выбор между тезисом и антитезисом антиномии, исходя не из необходимости найти логический критерий истины, а из своих практических интересов, то всякий здравомыслящий человек склоняется к выбору тезиса. Утверждения, что мир имеет свое начало, что душа бессмертна, что человеческая воля свободна и стоит выше принуждения законов природы, что в основе мира лежит некая первосущность, поддерживают уверенность человека в стабильности бытия, что очень важно для его практической, повседневной жизни. Антитезис же лишает его этих опор или человеку только кажется, что лишает.
Человеческий разум по природе своей архитектоничен, так как он склонен все знания приводить к определенной непротиворечивой системе для сохранения устойчивости, целостности «здания разума», но положения антитезиса делают невозможной завершенную непротиворечивость мышления, поэтому само строение человеческого разума способствует естественной благосклонности к утверждениям тезиса. Если бы человек смог отрешиться от соображений практического интереса и рассматривал тезис и антитезис только с точки зрения их основного содержания, то он впал бы в состояние постоянного колебания, в котором ему бы вначале казалось, что человеческая воля свободна, а затем он считал бы свободу самообманом. Эти колебания могут быть длительными, но они носят спекулятивный характер, и прекращаются, когда дело доходит до практических интересов реальной жизни, поэтому обыденный рассудок из соображений удобства выбирает положения тезиса. Но мыслящему и пытливому человеку необходимо хотя бы в рефлексии, отказываясь от предвзятости, удерживать в мышлении равновесие тезиса и антитезиса [7, с. 433-434, 439]. «Субъект, поднявшийся до критики оснований собственной мысли и практики, обретает личностную уникальность, свободу» [8, с. 100].
Антиномичность культуры демонстрирует такую связь свободы с антиномиями еще и потому, что сама культура представляет собой, по сути, самоосуществление свободы. Природная основа человеческого бытия подпадает под власть причинности и необходимости, в социальной реальности утрачен генетический способ передачи поведенческой информации, его восполняет культура, которая передает опыт деятельности людей от поколения к поколению, от вида к индивиду. Человеческие потребности, знания, идеалы и ценности опредмечиваются в создаваемой искусственно предметной среде «второй природы», которая объективирует содержание духовной жизни людей, вырывает духовные идеи, ряд произведений искусства из-под власти времени. Каждое новое поколение распредмечива-
ет сохраненный в веках опыт предков, при этом изменяет его - либо развивая, совершенствуя, либо разрушая. Изменения возможны. Так, аккумулируемый культурой опыт не кодируется генетически, как у животных, а осуществляется на основе свободы, поэтому возможен выбор оптимальных форм поведения и деятельности [9, с. 55-56]. Свобода сама по себе также антиномична. Самые известные оппозиции свободы - это свобода позитивная и негативная, «свобода от...» и «свобода для...», свобода внешняя и внутренняя.
Для культурологической эпистемологии характерны дискурсивные практики бинарного типа, в которых определяется понятие культуры, ее функции, влияние культуры на социум. П. А. Флоренский связывал происхождение культуры с культом, в качестве «перводеятельности», т. е. той деятельности, благодаря которой человек становится человеком, деятельности, являющейся трансцендентальным источником всех видов разумной деятельности и самого разума, он рассматривает деятельность культовую. В культе пересекаются усия и ипостась (сущность и способ бытия), трансцендентный идеал и его субъективное отражение. Получается, что само основание человеческого разума исходно антиномично и потенциально трагично: первородный грех и его искупление начали определять развитие личности, сделали возможным само развитие. Непосредственное снятие антиномии возможно только в Боге, так как только таким образом может быть достижима гармония усии и ипостаси, тождество идеи и облика, абсолютного смысла и субъективной воли. Для человека же возможно только опосредованное снятие антиномии путем реализации конкретной культовой деятельности [10].
Понимание и принятие антиномичности бытия, а не ее отрицание, являются условиями свободного выбора, который способствует реализации личностных начал в культуре. Эта антиномичность указывает на постоянное, но неявное присутствие трансцендентности в наличном бытии. А так как в этой философской традиции культура генетически связана с культом, следовательно, культура потенциально антиномична, как потенциально антиномичен и сам человеческий разум. «Антиномии - это суть такие полярно-противоположные высказывания, которые противоречат друг другу и к которым, однако, разум вынужден приходить в силу данной своей организации» [4, с. 4].
Рассматривая антиномичность культуры, можно выделить две основные группы антиномий, определив их как «внешние» и «внутренние». Внешние антиномии - это антиномии, в которых культура выступает одним из членов оппозиционной пары. Внутренние антиномии отражают объективные противоречия, существующие внутри самой культуры. К первой группе относятся: антиномия природы и культуры, антиномия культуры и цивилизации, антиномия культуры и жизни. Эти классические антиномии разрабатывались философами Просвещения, представителями романтизма, а также Г. Зиммелем, О. Шпенглером, А. Той-нби, Н. А. Бердяевым, А. Швейцером.
Ко второй группе мы можем отнести антиномию рациональности и иррациональности, аполлонического и дио-нисийского начал в культуре, антиномию традиции и новации, антиномию идеального и материального, антиномию
высокой и низкой культуры, антиномию объективного и субъективного, антиномию индивидуализма и коллективизма, антиномию подлинного и неподлинного существования человека, антиномию естественного и искусственного, органицизма и механицизма, антиномию нормативного и маргинального, частного и общественного, центра и периферии и т. д.
Противоречие между рациональностью и иррациональностью в культуре является антиномическим, на его материале можно рассмотреть связь антиномии и свободы. Эту проблему затрагивал В. Н. Порус в рамках исследования специфики научной рациональности. Рациональность как фундаментальная характеристика человеческой деятельности представляет собой культурную ценность. Научная рациональность, как и любой образ познавательной деятельности, имеет, в свою очередь, социокультурную размерность.
Субъект, отождествляющий свою рациональность с какой-либо системой критериев, любое отклонение от этой системы будет считать иррациональным. Поэтому «еретики», отступившие от системы критериев, становятся проповедниками новых догм, создают новые концепции, так как быть рациональным можно только внутри определенного стиля мышления, внутри принятой системы. В этом состоит парадокс рациональности: субъект может быть рационален тогда, когда он иррационален, и наоборот. Рациональность часто рассматривают в качестве ограничителя субъективной свободы, так как она задает определенные критерии познания и деятельности. С другой стороны, рациональность так же часто понимают как феномен, способствующий свободе и творчеству, поскольку рациональность способна преодолеть нормативность критериальной системы и вывести познание и деятельность на новый уровень. «Противоречие между нормативно-критериальной и критико-рефлексивной рациональностями - это одна из форм, в которые отливается противоречивая и трагическая по своей сути человеческая свобода» [8, с. 99].
Связь между свободой и рациональностью не сводится к простой противоположности, она более сложная и глубокая: противостоит свободе только «рассеченная» рациональность, отождествляемая с одной из своих сторон. Трагическая парадоксальность рациональности состоит в том, что сама по себе рациональность является результатом усилия воли и мысли. Чтобы быть рациональным необходимо быть свободным, но невозможно стать свободным, не преодолев в себе рациональность. Рациональность рождается в свободном и личностном напряжении духа, но в своем развитии стремится превзойти субъективность [8, с. 98-100].
А. Л. Никифоров анализирует парадоксальность связи свободы и рациональности в аспекте свободы деятельности, которая, с его точки зрения, находится на более высокой ступени по отношению к свободе выбора. Свободная деятельность всегда нерациональна, так как нарушение стандартов рациональности является одним из важных признаков свободы, поэтому рациональная деятельность несвободна, а свободная деятельность - нерациональна. Но если свободная деятельность успешно достигает своей цели, то она порождает новые стандарты рациональности.
Рациональная деятельность всегда совершается в соответствии со стандартами рациональности, поскольку есть элемент подчинения стандартам, значит, в ней свобода отсутствует. Свобода всегда опережает рациональность, но рациональность ее всегда настигает, превращая свободную деятельность одного индивида в рациональную деятельность, воспроизводимую другими индивидами. Такая оппозиция свободы и рациональности, рационализация свободы в процессе деятельности является одним из механизмов прогресса [11, с. 294-295].
Антиномия рациональности и иррациональности в культуре затрагивает мировоззренческую проблематику, так как связана с универсальными отношениями человека к бытию. Ценность разума как основы познания и поведения людей, отношение к знанию как к благу, возможность рационального объяснения жизни противостоит алогичному, интуитивному постижению бытия. В основе «культурного рационализма» лежит представление о космическом порядке, гармонии, о целостности личности, главная задача человека - постижение гармонии. В основе иррационализма акцент ставится на диссонансе, отсутствии упорядоченности. Атрибутом человека становится «разорванность» сознания, жесткий порядок понимается как причина утраты человеческой свободы. Иррациональность отказывает рациональности в универсальном значении, сводит ее к инструментальной, служебной функции. Иррациональность не рассматривает рассудок и разум в качестве формообразующих элементов культуры. Поскольку это антиномия культуры, то рациональность и иррациональность выступают ценностями самой культуры, «основной вопрос» данной антиномии о первичности-вторичности рациональности или иррациональности решается представителями разных подходов диаметрально противоположным образом. Философия жизни, экзистенциализм, феноменология, интуитивизм, психоанализ в качестве первоосновы культуры выделяют саму жизнь, жизненный порыв, экзистенцию, переживание, бессознательное, волю, абсурд и т. д. Представители классического и современного рационализма в качестве оснований культуры видят принципы разума, целесообразность, логику. Но единым онтологическим основанием, в котором происходит взаимополагание противоположных тезисов рациональности и иррациональности выступает сама культура. Современная культура поставлена перед необходимостью достойно ответить на два вызова, которые могут разрушить ее основания: контркультурного иррационализма и гипертрофированной рациональности [8, с. 5].
Таким образом, антиномичность тесно связана со свободой, возможно, составляет одно из оснований свободы (если не придерживаться концепции безосновности свободы). Особенно отчетливо эта связь прослеживается в аспекте свободы выбора, в данном случае выбора либо тезиса, либо антитезиса антиномии, либо постижения целостности антиномии, при котором выбор мыслится только
потенциально возможным с условием выхода за пределы наличного бытия антиномии. Поскольку самоопределение относительно тезиса - антитезиса антиномии требует от человека определенных духовных усилий, то выбирая одну из частей антиномии (по мысли И. Канта, чаще тезис), не желая удерживать в уме обе полярные возможности, личность совершает бегство от свободы.
Методологический потенциал антиномического подхода к осмыслению культуры обусловлен тем, что анти-номичность - неотъемлемое свойство культуры, один из механизмов ее развития. Число антиномий культуры неопределенно, в любой период развития культуры часть противоречий будет сниматься в новом синтезе, часть так и останется неразрешенными. Антиномии могут быть разрешены частным образом, например, в отдельном произведении художественного творчества, но в более широком проблемном поле культуры так и останутся несинтезиро-ванными.
1. Пивоваров Д. В. Основные категории онтологии. Екатеринбург : УрГУ, 2003. 320 с.
2. Уваров М. С., Белоусов В. А. Антиномичность как атрибут научного мышления. Владивосток : Изд-во Даль-невост. ун-та, 1993. 208 с.
3. Шестов Л. Афины и Иерусалим. URL: http://www. magister.msk.ru/library/philos/shestov/shest17.htm (дата обращения: 15.09.2014).
4. Флоренский П. А. Космологические антиномии И. Канта. С приложением экскурса об антиномической структуре разума. Сергиев Посад : Тип. Св.-Тр. Сергиевой Лавры, 1909. 32 с.
5. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины // Флоренский П. А. Соч. : в 2 т. М. : Правда, 1990. Т. 1. 840 с.
6. Порус В. Н. С. Л. Франк: антиномии духа как основания культуры // Вопросы философии, 2008. № 1. С. 51-64.
7. Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Соч. : в 6 т. М. : Мысль, 1964. Т. 3. С. 69-697.
8. Порус В. Н. Рациональность. Наука. Культура. М. : Гриф и Ко, 2002. 352 с.
9. Каган М. С. И вновь о сущности человека // Отчуждение человека в перспективе глобализации мира: сб. ст. / под ред. Б. В. Маркова, Ю. Н. Солонина, В. В. Парцвания. СПб. : Петрополис, 2001. Вып. I. С. 48-67.
10. Бородай Ю. М. Культ, религия и культура // Новая философская энциклопедия: в 4 т. М., 2001. Т. 2. С. 338339.
11. Никифоров А. Л. Соотношение рациональности и свободы в человеческой деятельности // Исторические типы рациональности / отв. ред. В. А. Лекторский. М. : РАН, Ин-т философии, 1995. Т. 1. С. 282-299.
© Горнова Г. В., 2014
