CC BY
43
I
А. В. Красавин
канд. техн. наук, магистрант Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС), г. Москва
УДК 614.811.6
АНТИКОРРУПЦИОННАЯ ЭКСПЕРТИЗА ФЕДЕРАЛЬНОГО ЗАКОНА “ТЕХНИЧЕСКИЙ РЕГЛАМЕНТ О ТРЕБОВАНИЯХ ПОЖАРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ”
Проведена экспертиза “Технического регламента о требованиях пожарной безопасности” на предмет наличия в нем законодательных дефектов (двусмысленных формулировок, категорий оценочного характера, других нарушений общепризнанных правил юридической техники), способствующих проявлению коррупции. Посредством исследования юридической природы технического регламента изложены основные недостатки закона, а также предложены возможные подходы по приведению его в соответствие с концепцией правового обеспечения технического регулирования.
Ключевые слова: технический регламент, пожарный риск, коррупциогенные факторы, юридическая техника.
Президентом России еще в 2004 г. была поставлена задача очищения российского законодательства от содержащихся в нем корней (предпосылок) коррупции. Определение задачи было основано на признании того, что корни российской коррупции кроются не только в правоприменении, но и в самом праве — в законодательстве. Тогда же Президентом РФ был определен и механизм решения этой задачи: внедрение целенаправленной и систематической антикоррупционной экспертизы законодательства.
В 2004-2009 гг. во исполнение указанной задачи, преимущественно в рамках мероприятий административной реформы, был определен состав типичных постоянно встречающихся корней коррупции в законодательстве (типичных коррупциогенных факторов). Были подготовлены и апробированы методика и правила проведения антикоррупционной экспертизы законов и подзаконных актов. Накоплен опыт правового регулирования и практического осуществления экспертизы на коррупциогенность нормативных правовых актов (и их проектов).
В марте 2009 г. Правительство РФ утвердило Постановлениями № 195 и 196 [1,2] правила и методику проведения экспертизы на коррупциогенность проектов нормативных правовых актов и иных документов, разрабатываемых или/и рассматриваемых в федеральных органах исполнительной власти.
Со 2 августа 2009 г. вступил в силу принятый в июле Федеральный закон № 172-ФЗ “Об антикоррупционной экспертизе нормативно-правовых актов
и проектов нормативно-правовых актов” [3], согласно которому “коррупциогенными факторами являются положения нормативных правовых актов, устанавливающие для правоприменителя необоснованно широкие пределы усмотрения, а также положения, содержащие неопределенные, трудновыполнимые и обременительные требования к гражданам и организациям, тем самым создающие условия для проявления коррупции” (статья 1).
Вместе с тем еще в далеком 2002 г., 27 декабря, был принят Федеральный закон № 184-ФЗ “О техническом регулировании” [4], обозначивший наступление нового этапа существования техникоюридических норм и заложивший основы правового фундамента технического регулирования. Требовалось изменить коренным образом подходы к техническому регулированию, определить его место в общем механизме правового регулирования.
Реформа технического регулирования является одной из наиболее сложных, что связано со спецификой предмета технического регулирования, объемом законотворческой работы и длительностью ее проведения. Уже в следующем году должен завершиться переход к установлению обязательных требований только техническими регламентами и должна быть выстроена вся система технического регулирования, основанная на новой нормативной базе. Такой длительный срок объективно обусловлен, прежде всего, необходимостью создания новой для российского законодательства системы федеральных законов — технических регламентов [5].
Проведение реформы в данной сфере диктуется необходимостью создания благоприятных условий для функционирования и самоорганизации рыночных механизмов хозяйствования, поскольку изменение всего уклада российской экономики, произошедшее в последние годы, по мнению разработчиков Федерального закона “О техническом регулировании”, не может обеспечиваться и поддерживаться устаревшей системой государственной стандартизации и обязательной сертификации [6].
Одним из первых, 22 июля 2008 г., во исполнение реформы технического регулирования был принят Федеральный закон № 123-Ф3 “Технический регламент о требованиях пожарной безопасности” [7], вступивший в силу с 1 мая 2009 г.
Для начала кратко обратимся к истории создания и принятия данного закона. “Технический регламент...” разрабатывался долгих 5 лет институтами МЧС России, но, несмотря на столь продолжительный срок, законопроект имел бесчисленное множество нареканий и вопросов как со стороны самих специалистов, работающих в системе обеспечения пожарной безопасности, так и со стороны бизнес-сообщества. Во многом такая ситуация обусловлена сложностью и неоднозначностью рассматриваемой предметной области, ограниченностью знаний о динамике развития и наступления опасных факторов пожара, а также чрезмерно сложными, запутанными и крайне неопределенными требованиями, содержащимися в законе.
Учитывая потенциальную коррупциогенность системы пожарной безопасности как отрасли, вряд ли у кого-то возникнут сомнения в значимости и актуальности проведения антикоррупционной экспертизы федерального закона, установившего обязательные для исполнения требования пожарной безопасности. Тем более, что многочисленные, высокозатратные и порой малоэффективные противопожарные мероприятия ложатся тяжким бременем на и без того с трудом выживающий в условиях глобального кризиса малый и средний предпринимательский класс.
Многочисленные формулировки, имеющие место в законе и содержащие категории оценочного характера, а также двусмысленные и неустоявшие-ся термины и определения могут различно трактоваться правоприменителями, что дает возможность использования данного обстоятельства в коррупционных целях.
В качестве примеров рассмотрим статьи из Федерального закона “Технический регламент.”, в которых, в большей или меньшей степени, содержатся перечисленные коррупциогенные факторы в соответствии со статьей 1 ФЗ “Об антикоррупционной экспертизе.”.
Пункт 4 статьи 4 ФЗ “Технический регламент.” содержит следующую формулировку: “На существующие здания, сооружения и строения, запроектированные и построенные в соответствии с ранее действовавшими требованиями пожарной безопасности, положения настоящего Федерального закона не распространяются, за исключением случаев, если дальнейшая эксплуатация указанных зданий, сооружений и строений приводит к угрозе жизни или здоровью людей вследствие возможного возникновения пожара”. Здесь уместно говорить о присутствии в норме юридико-лингвистической коррупциогенности, так как используются категории оценочного характера, расширяющие дискреционные полномочия должностного лица. Служащему фактически предоставляются альтернативные полномочия по выбору итогового решения, которое, как нетрудно предположить, может быть “простимулировано”.
В пункте 1 статьи 6 того же Федерального закона говорится об условиях соответствия объекта защиты требованиям пожарной безопасности: “Пожарная безопасность объекта защиты считается обеспеченной, если:
1) в полном объеме выполнены обязательные требования пожарной безопасности, установленные федеральными законами о технических регламентах;
2) пожарный риск не превышает допустимых значений, установленных настоящим Федеральным законом”.
Напрашивается справедливый вопрос: “Какой сочинительный союз стоит между этими пунктами “и” или “или”? ”. Если “и”, тогда собственники вынуждены выполнять все многочисленные требования закона, в том числе и направленные на защиту собственного имущества, что противоречит пункту 2 статьи 35 Конституции РФ [8], декларирующей, что “Каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами”, и пункту 3 статьи 55, провозглашающей, что “Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства”. Если “или”, то справедливо предположить, что собственник вправе выбрать вариант противопожарной защиты по своему усмотрению. Поскольку между данными пунктами отсутствуют части речи, которые бы исключали двусмысленность толкований, то принимающее решение должностное лицо будет трактовать указанный пункт
по своему усмотрению: в каких-то случаях “и”, в каких-то — “или”.
Пункт 2 статьи 6 ФЗ “Технический регламент.” ставит условие соответствия объектов защиты требованиям пожарной безопасности при отсутствии для них норм проектирования: “Пожарная безопасность объектов защиты, для которых федеральными законами о технических регламентах не установлены требования пожарной безопасности, считается обеспеченной, если пожарный риск не превышает соответствующих допустимых значений, установленных настоящим Федеральным законом”. При этом пункт 2 статьи 78 говорит о дополнительной необходимости разработки специальных технических условий при отсутствии норм проектирования: “Для зданий, сооружений, строений, для которых отсутствуют нормативные требования пожарной безопасности, на основе требований настоящего Федерального закона должны быть разработаны специальные технические условия, отражающие специфику обеспечения их пожарной безопасности и содержащие комплекс необходимых инженерно-технических и организационных мероприятий по обеспечению пожарной безопасности”.
Здесь, во-первых, можно говорить о широте дискреционных полномочий, поскольку служащий, имея обоснование о соответствии пожарного риска допустимым значениям, может дополнительно спрашивать (или не спрашивать!) предоставления специальных технических условий. Во-вторых, здесь имеют место нормативные коллизии, так как при соответствии пожарного риска допустимым значениям дополнительное требование о необходимости разработки специальных технических условий (далее — СТУ) противоречит пункту 2 статьи 7 ФЗ “О техническом регулировании”, установившему, что “Требования технических регламентов не могут служить препятствием осуществлению предпринимательской деятельности в большей степени, чем это минимально необходимо для выполнения целей защиты жизни или здоровья граждан, имущества физических или юридических лиц, государственного или муниципального имущества...”.
Помимо этого следует отметить, что если разработка СТУ большой трудности не представляет, то процедура их согласования настолько сложна, что на ней заказчики строительства и проектные организации концентрируют все свои силы и возможности. Остальные вопросы, зачастую гораздо более важные с точки зрения обеспечения пожарной безопасности проектируемых объектов, отходят на второй план и не разрабатываются в должной мере. Но это и неудивительно, ведь СТУ должны поэтап-
но пройти согласование как минимум в четырех инстанциях:
1) федеральное научное или учебное заведение МЧС России;
2) федеральные органы Государственного пожарного надзора МЧС России;
3) ОАО “Центр методологии и нормирования в строительстве”;
4) Министерство регионального развития России.
Представив все сложности и перипетии процедуры согласования СТУ в таком количестве инстанций, приходит понимание, почему так долго они согласовываются и почему издержки бизнеса на преодоление административных барьеров при их согласовании так велики!
Следующие статьи содержат классификацию и многочисленные технические требования пожарной безопасности, нахождение которых в федеральном законе не совсем оправданно.
Пункт 3 статьи 51 ФЗ “Технический регламент.” определяет цель создания систем противопожарной защиты: “Системы противопожарной защиты должны обладать надежностью и устойчивостью к воздействию опасных факторов пожара в течение времени, необходимого для достижения целей обеспечения пожарной безопасности”. Реализуя названную норму, органы исполнительной власти вольны принимать любое решение, основывающееся только на собственном усмотрении, так как имеет место оценочная правовая категория (юридико-лингвистическая коррупцио-генность).
Пункт 2 статьи 54: “Системы пожарной сигнализации, оповещения и управления эвакуацией людей при пожаре должны быть установлены на объектах, где воздействие опасных факторов пожара может привести к травматизму и (или) гибели людей”. Здесь уместно сказать, что сколько будет людей, принимающих решение по данному вопросу, столько будет мнений, так как невозможно достоверно определить, где пожар приведет к травмам и гибели людей. Иными словами, данная норма содержит требования, которые справедливо будет трактовать как неопределенные.
Пункт 1 статьи 55: “Системы коллективной защиты и средства индивидуальной защиты людей от воздействия опасных факторов пожара должны обеспечивать безопасность людей в течение всего времени воздействия на них опасных факторов пожара”. Правоприменители в соответствие с требованиями данной нормы на каждый проверяемый объект вольны спрашивать обоснование правильности принятых решений. При этом определить продолжительность воздействия опасных факторов пожара на людей с помощью существующих методик не только очень сложно, но и точ-
ность полученных результатов ставится под большое сомнение. Неопределенность условий и оснований принятия решения при реализации рассматриваемой нормы расширяет дискреционные полномочия должностных лиц.
Пункт 1 статьи 61: “Здания, сооружения и строения должны быть оснащены автоматическими установками пожаротушения в случаях, когда ликвидация пожара первичными средствами пожаротушения невозможна, а также в случаях, когда обслуживающий персонал находится в защищаемых зданиях, сооружениях и строениях некруглосуточно”. Какой специалист возьмет на себя ответственность оценивать, возможно или невозможно на каком-либо объекте ликвидировать пожар с помощью первичных средств пожаротушения? Такая неопределенная формулировка создает предпосылки для ситуации, когда органы исполнительной власти (государственные органы экспертизы, строительного или пожарного надзора) будут на каждом объекте усматривать невозможность справиться с пожаром без устройства автоматических установок пожаротушения. Более широкого поля для проявления коррупции найти сложно.
Пункт 12 статьи 68: “Расход воды на наружное пожаротушение зданий, объем которых больше объема, указанного в таблицах 9 и 10приложения к настоящему Федеральному закону, устанавливается нормативными документами по пожарной безопасности, принятыми в соответствии со статьей 4 настоящего Федерального закона”. Здесь определяется, что необходимые для применения данного пункта требования устанавливаются нормативными документами по пожарной безопасности (т. е. принятыми вдогонку за “Техническим регламентом.” сводами правил), в которых, в свою очередь, содержатся трудновыполнимые и обременительные положения, являющиеся согласно статьи 1 ФЗ “Об антикоррупционной экспертизе.” коррупциогенными факторами. Так, нормативные документы по пожарной безопасности вместо установления для значительного количества зданий и сооружений (строительный объем которых превышает определенное значение) необходимых расходов воды на наружное пожаротушение требуют разработки и согласования СТУ, что в значительной степени ведет к увеличению стоимости и сроков проектирования объектов. В данном случае нельзя не отметить, что эти требования нормативных технических документов являются не только трудновыполнимыми и обременительными, но и — специалисты поймут — не содержащими никакого смыслового значения с точки зрения обеспечения пожарной безопасности. Описанная выше сложность процедуры согласования СТУ не вызывает
сомнений в ее трудновыполнимости и обременительности.
Пункт 1 статьи 76: “Дислокация подразделений пожарной охраны на территориях поселений и городских округов определяется исходя из условия, что время прибытия первого подразделения к месту вызова в городских поселениях и городских округах не должно превышать 10 минут, а в сельских поселениях — 20 минут”. То, что на сегодняшний день данную норму закона в условиях нашей необъятной Родины реализовать невозможно, понимает, наверное, любой шестиклассник. Отсюда снова трудновыполнимость и обременительность предъявляемых требований к предпринимателям, пытающимся реализовать проекты строительства каких-либо объектов на территории России. Если говорить предметно, то данные требования теоретически возможно выполнить только в городах. Но для этого, по мнению авторитетного ученого и практика Н. Н. Брушлинского, потребуется либо обеспечить в городах среднюю скорость движения пожарных автомобилей 50 км/ч, что нереально, либо построить дополнительно пожарные депо в количестве, превышающем в несколько раз их число на сегодняшний день [9]! В сельской местности эти требования не выполнимы в принципе.
В продолжение темы дислокации пожарных депо рассмотрим еще одну статью, устанавливающую требования к ним и содержащуюся в законе.
Пункт 3 статьи 97: “Требования к месту расположения пожарных депо и радиусам обслуживания пожарными депо устанавливаются нормативными документами по пожарной безопасности”. Нормативный документ, который устанавливает указанные требования, содержит настолько запутанную методику определения соответствия/несоответствия мест дислокации пожарных депо, что складывается впечатление о том, что мало кому понятная методика разработана с целью получения многочисленных заказов на эти расчеты ее авторами. Потому как малоубедительно будут звучать аргументы о том, что с помощью этой методики оптимизируются места размещения пожарных депо.
Пункт 1 статьи 79: “Индивидуальный пожарный риск в зданиях, сооружениях и строениях не должен превышать значение одной миллионной в год при размещении отдельного человека в наиболее удаленной от выхода из здания, сооружения и строения точке”. Содержащиеся здесь трудновыполнимые положения определяют коррупциоген-ность названной нормы.
Во-первых, трудновыполнимость нормы связана с установленным законом значением допустимого пожарного риска, которое в современных социально-экономических условиях жизни нашего общества не достижимо в принципе. Так, сегодня офи-
циально на 1 млн населения России гибнет более 100 человек, что более чем в сто раз превышает нормативное значение! Стремление к “светлому пожаробезопасному будущему” в общем то похвально, но ориентиры при этом следовало бы установить более реальные. Разговоры же о том, что подавляющее большинство людей гибнут при пожарах не на производстве, а в жилом секторе, остаются всего лишь разговорами, так как не подкреплены надежными статистическими данными, доступными для широкого круга специалистов.
Второй фактор, обуславливающий трудновыполнимость данной нормы, определяется отсутствием на сегодняшний день прозрачной и доступной для понимания подавляющего большинства специалистов методики по определению величин пожарного риска. Существующие методики своей сложностью вычислений обрекают на провал или успех (в зависимости от “настроя” проверяющего) любого, кто посмел посчитать значение пожарного риска!
Пункт 1 статьи 56: “Система противодымной защиты здания, сооружения или строения должна обеспечивать защиту людей на путях эвакуации и в безопасных зонах от воздействия опасных факторов пожара в течение времени, необходимого для эвакуации людей в безопасную зону, или всего времени развития и тушения пожара посредством удаления продуктов горения и термического разложения и (или) предотвращения их распространения”.
Пункт 3 статьи 81: “Системы противопожарной защиты зданий, сооружений и строений должны обеспечивать возможность эвакуации людей в безопасную зону до наступления предельно допустимых значений опасных факторов пожара”.
Пункт 2 статьи 82: “Кабели и провода систем противопожарной защиты... должны сохранять работоспособность в условиях пожара в течение времени, необходимого для полной эвакуации людей в безопасную зону”.
Пункт 7 статьи 84: “Системы оповещения людей о пожаре иуправления эвакуацией людей должны функционировать в течение времени, необходимого для завершения эвакуации людей из здания, сооружения, строения”.
Пункт 6 статьи 85: “Конструктивное исполнение и характеристики элементов противодымной защиты зданий, сооружений и строений в зависимости от целей противодымной защиты должны обеспечивать исправную работу систем приточновытяжной противодымной вентиляции в течение времени, необходимого для эвакуации людей в безопасную зону, или в течение всей продолжительности пожара”.
Пункт 19 статьи 88: “Объемно-планировочные решения и конструктивное исполнение лестниц и
лестничных клеток должны обеспечивать безопасную эвакуацию людей из зданий, сооружений, строений при пожаре и препятствовать распространению пожара между этажами”.
Пункт 1 статьи 89: “Эвакуационные пути в зданиях, сооружениях и строениях и выходы из зданий, сооружений и строений должны обеспечивать безопасную эвакуацию людей”.
Пункт 2 статьи 103: “Линии связи между техническими средствами автоматических установок пожарной сигнализации должны быть выполнены с учетом обеспечения их функционирования при пожаре в течение времени, необходимого для обнаружения пожара, выдачи сигналов об эвакуации, в течение времени, необходимого для эвакуации людей, а также времени, необходимого для управления другими техническими средствами”.
Пункт 4 статьи 138: “Вытяжные вентиляторы систем противодымной защиты зданий, сооружений и строений должны сохранять работоспособность при распространении высокотемпературных продуктов горения в течение времени, необходимого для эвакуации людей (при защите людей на путях эвакуации), или в течение всего времени развития и тушения пожара (при защите людей в пожаробезопасных зонах)”.
Пункт 4 статьи 143: “Электрооборудование систем противопожарной защиты должно сохранять работоспособность в условиях пожара в течение времени, необходимого для полной эвакуации людей в безопасное место”.
Коррупциогенность требований вышеприведенных норм вытекает из трудновыполнимых положений, о которых сказано выше, поскольку определение возможности эвакуации людей за время, не превышающее необходимое, является неотъемлемой частью непростой методики по определению расчетных величин пожарного риска. Правоприменяющее должностное лицо имеет возможность многократно не соглашаться с представленными расчетами и требовать их корректировки, мотивируя это тем, что расчеты не соответствуют пункту 1 статьи 94 ФЗ “Технический регламент.”, “Правилам проведения расчетов по оценке пожарного риска”, утвержденным Постановлением Правительства РФ от 31.03.2009 г. № 272 [10], и приказам МЧС России, определившим порядок этих расчетов. Например, пункт 1 статьи 94 ФЗ “Технический регламент.” и названное Постановление Правительства РФ содержат неопределенные требования, расширяющие дискреционные полномочия должностных лиц, такие как: определение частоты реализации пожароопасных ситуаций (на сегодняшний день отсутствует достоверная статистика по частоте возникновения пожаров на различных объектах капитального строительства, что дает воз-
можность служащему не соглашаться с принятыми значениями); построение полей опасных факторов пожара для различных сценариев его развития и оценка последствий воздействия опасных факторов пожара на людей для различных сценариев его развития (сценариев развития пожара может быть сколь угодно много, т. е. служащий вправе спрашивать предоставления расчетов по оценке пожарного риска в таком количестве, в каком это ему “видится необходимым”). О сложности и непрозрачности методик, утвержденных приказами МЧС России, было сказано ранее. Издержки бизнеса на преодоление административных барьеров при подобных требованиях существенно вырастут, а с выздоровлением органов исполнительной власти, пораженных страшным недугом коррупции и принимающих решения по данным вопросам, придется снова повременить.
Пункт 2 статьи 86: “Внутренний противопожарный водопровод оборудуется внутренними пожарными кранами в количестве, обеспечивающем достижение целей пожаротушения”. Оценочная правовая категория, содержащаяся в этой норме, предоставляет полномочия должностному лицу принимать решение, основываясь лишь на собственном усмотрении (достаточно пожарных кранов или недостаточно). Неопределенные условия и основания его принятия при реализации данной нормы расширяют дискреционные полномочия органов исполнительной власти, что дает возможность использования данного обстоятельства в коррупционных целях.
Пункт 3 статьи 86: “Требования к внутреннему противопожарному водопроводу устанавливаются нормативными документами по пожарной безопасности”. Данный пункт устанавливает обязательность выполнения положений свода правил СП 10.13130.2009 “Внутренний противопожарный водопровод”. В соответствии с таблицей 2 указанного документа пожарными кранами должны оборудоваться все здания и сооружения, в том числе и такие, где по условиям технологии находятся негорючие вещества и материалы в холодном состоянии. Это противоречит предыдущему пункту статьи 86, согласно которому пожарных кранов должно быть такое количество, которое обеспечит достижение целей пожаротушения. Позвольте спросить: Какую же цель мы достигаем внутренним противопожарным водопроводом в зданиях, относящихся по пожарной опасности к категории Г (находятся негорючие вещества и материалы в горячем, раскаленном или расплавленном состоянии), которые тушить водой нельзя, так как выделяется водород, или в зданиях категории Д (находятся негорючие вещества и материалы в холодном состоянии), где по определению нечему гореть?. Мало того, при пре-
вышении (неизвестно по каким принципам установленных) значений строительного объема опять требуется разработка специальных технических условий, о сложности согласования которых мы уже говорили. Это ли не обременительные требования, когда при проектировании, к примеру, какого-нибудь здания, предназначенного для складирования негорючего вещества, требуется (для какой-то необъяснимой цели) устройство внутреннего противопожарного водопровода, расходы воды которого должны быть еще дополнительно утверждены в специальных технических условиях!
В настоящей работе нисколько не принижаются важность и нужность системы обеспечения пожарной безопасности объектов народного хозяйства, однако все хорошо в меру. Когда мероприятия становятся избыточными, ни о каком развитии экономики и достойной конкуренции с зарубежными производителями не может быть и речи. Если мы будем посредством подобных законов пытаться создать сильную Россию, то у нас ничего не получится. Безусловно, те колоссальные богатства, которыми располагает Российская Федерация, предоставляют возможности более расточительно относиться к имеющимся ресурсам, но может быть пора остановиться. К примеру, затраты на содержание всей противопожарной службы, защищающей объекты ОАО “Газпром”, только в 2005 г. (когда имел место максимальный годовой ущерб в 23 млн руб.) составили более 2 млрд руб., при этом общий ущерб от пожаров за 9 лет (1998-2006 гг.) исчислялся 44 млн руб. Значительное несоответствие между среднегодовым ущербом от пожаров и расходами на содержание противопожарной службы налицо. Вместе с тем малоубедительными выглядят аргументы в защиту столь гигантских расходов, позволяющих, по словам оппонентов, предотвратить гораздо больший ущерб от пожаров. Если же существует реальная потребность потратить деньги на пожарную безопасность, то эффективнее и эффектнее выглядели бы затраты “Газпрома” (в рамках ежегодно расходуемых 2 млрд руб.) на приобретение тысячи (!!!) новеньких пожарных автомобилей (стоимость пожарной автоцистерны — около 2 млн руб.), укомплектовать которыми в каждом субъекте РФ можно было бы не один гарнизон пожарной охраны. На вооружении последних в боевом расчете, как правило, стоят “разваливающиеся” пожарные автомобили времен давно ушедшей советской эпохи.
Пункт 1 статьи 90: “Для зданий, сооружений и строений должно быть обеспечено устройство: ...системы противодымной защиты путей следования личного состава подразделений пожарной охраны внутри здания, сооружения и строения”. О том, что “пути Господни неисповедимы” говорил еще апостол Павел. Неисповедимы и пути следова-
ния личного состава подразделений пожарной охраны. Неопределенные положения данной нормы предоставляют правоприменителям возможность требовать устройство систем противодымной защиты там, где, по их мнению, проходят эти самые пути следования. Иными словами, если должностное лицо считает, что пути следования пожарных внутри здания проходят везде, то следует либо предусматривать систему противодымной защиты в каждом помещении, что высокозатратно и не всегда возможно, либо сделать так, чтобы должностное лицо считало иначе, что, вполне вероятно, будет являться менее затратным мероприятием.
Пункт 1 статьи 91: “Помещения, здания, сооружения и строения, в которых предусмотрена система оповещения и управления эвакуацией людей при пожаре, оборудуются автоматическими установками пожарной сигнализации и (или) пожаротушения в соответствии с уровнем пожарной опасности помещений, зданий, сооружений и строений на основе анализа пожарного риска. Перечень объектов, подлежащих обязательному оснащению указанными установками, устанавливается нормативными документами по пожарной безопасности”. Даже раньше, в условиях жесткой системы нормирования, когда главенствовали строительные нормы и правила, у частного собственника был законный выбор: оборудовать собственный объект системой автоматического пожаротушения либо же отказаться от этого высокозатратного и не всегда эффективного противопожарного мероприятия, обосновав безопасную эвакуацию работающего на объекте персонала в случае возникновения пожара. Теперь же по федеральному закону (!) подобные оптимизационные решения в области обеспечения пожарной безопасности недопустимы, по крайней мере, однозначно и единообразно содержание данного требования специалистами не понимается. Это что — реализация принципов технического регулирования, заложенных в Федеральном законе № 184-ФЗ [4]? Разве таким образом “Технический регламент.” не препятствует осуществлению и развитию предпринимательской деятельности? Или быть может бизнес-сообщество, посовещавшись с МЧС, теперь осознало, что это самые что ни на есть минимально необходимые требования пожарной безопасности?
Рассмотрим жизненную необходимость автоматических установок пожаротушения на примере объектов нефтедобывающего и нефтеперерабатывающего комплексов. Так, затраты на автоматические установки пожаротушения резервуарных парков нефти и нефтепродуктов составляют около 20 % всей стоимости строительства резервуаров. При этом за все время эксплуатации данных объектов, оборудованных автоматическими установками
пожаротушения, в России не зарегистрировано ни одного случая тушения пожара резервуара автоматической установкой пожаротушения. В материалах зарубежных публикаций также не встречено какой-либо информации об успешном применении пожарной автоматики — хотя бы в целях рекламы фирм-производителей. Похожая ситуация с применением автоматических установок пожаротушения на объектах защиты и в других отраслях народного хозяйства. Так для чего же тогда следует в обязательном порядке предусматривать эти экономически высокозатратные системы. Может быть, собственнику целесообразнее было бы риски, связанные с уничтожением или повреждением собственного имущества в случае возникновения пожара, застраховать и не предусматривать дорогостоящие системы противопожарной защиты? Федеральный закон не разрешает подобного вольнодумства.
Статья 96: “Для определения частоты реализации пожароопасных ситуаций на производственном объекте используется информация:
1) об отказе оборудования, используемого на производственном объекте;
2) о параметрах надежности используемого на производственном объекте оборудования;
3) об ошибочных действиях персонала производственного объекта.”.
Практически на любые виды объектов данная информация (об отказе оборудования, о параметрах надежности, об ошибочных действиях персонала) не просто является труднодоступной, она, как уже было сказано выше, вообще отсутствует. Если же на какую-то группу объектов такая информация, допустим, имеется, например на газопроводы и компрессорные станции в “Газпроме” или на нефтепроводы и насосные перекачивающие станции в “Транснефти”, то данные сведения являются сугубо закрытыми и ни для какой оценки пожарного риска представляться не будут. Коррупциогенные положения, содержащиеся в названной норме, неоспоримы, так как налицо трудновыполнимость предъявляемых требований.
Пункт 2 статьи 143: “Вероятность возникновения пожара в электрооборудовании не должна превышать одну миллионную в год”. Вероятностностатистические методы, которые могут быть использованы для определения значения вероятности возникновения пожара в электрооборудовании, имеют слишком большие погрешности в связи с отсутствием надежных статистических данных. Этим объясняется трудновыполнимость названной нормы, так как правоприменители “просто так” могут не согласиться с принимаемыми исходными данными.
Выявленные в ходе антикоррупционной экспертизы типичные коррупциогенные факторы в основном связаны с реализацией полномочий органа
власти и характеризуются наделением органа (должностного лица) полномочиями, которые он способен использовать по собственному усмотрению (дискреционные полномочия). К таким факторам относятся: широкие пределы усмотрения (неопределенность условий и оснований принятия того или иного решения); выборочное изменение объема прав (предусматривается возможность установления исключения из общего порядка для граждан и организаций, зависящая от усмотрения должностного лица); юридико-лингвистическая кор-рупциогенность норм (использование двусмысленных или неустоявшихся терминов, понятий и формулировок, категорий оценочного характера, нарушение иных общепризнанных правил юридической техники свидетельствует о наличии корруп-циогенного фактора, поскольку это расширяет дискреционные полномочия должностного лица). Вследствие сказанного в законе содержатся неопределенные, трудновыполнимые и обременительные требования.
Вместе с тем было бы не совсем правильно раскритиковать ФЗ “Технический регламент.” и затаиться, не предложив даже хоть какой-то предварительной концепции по приведению его в соответствие с антикоррупционными требованиями, предъявляемыми к законодательству, а также с потребностями современного общества. Но для того, чтобы предложить что-то действительно здравое, необходимо исследовать юридическую природу рассматриваемого закона для уяснения сущности и роли технического регламента в механизме реализации социально-экономической, промышленной и научнотехнической политики государства.
Итак, для начала обратимся к истории. Прежде, в условиях централизованной системы управления народным хозяйством СССР и ничтожной самостоятельности предприятий обязательные требования закреплялись ведомственными нормативными правовыми актами и нормативно-техническими документами. Основу системы нормативно-технической документации составляли три категории стандартов (государственные, республиканские, отраслевые), которые являлись обязательными для соответствующих предприятий, поскольку утверждались государственными органами. Этой системе нормативной документации соответствовала и система контроля над соблюдением установленных требований, базирующаяся на принципах централизованного государственного надзора за внедрением и соблюдением стандартов. Стандартами определялись типы, виды и марки продукции, нормативы ее качества, методы испытаний, а также устанавливались общетехнические величины, единицы измерений, термины и обозначения. Поэтому в технической, экономической и другой специаль-
ной литературе стандарты характеризовались, в первую очередь, как научно-обоснованные технические документы, правовая сторона которых учитывалась авторами недостаточно, а зачастую и вовсе отрицалась [11].
Авторы, видимо в продолжение существовавших при разработке нормативных документов традиций, рассматривали и разрабатывали “Технический регламент о требованиях пожарной безопасности” подобно стандарту — не как правовой акт, а как документ особого, исключительно технико-ре-гулирующего содержания, который устанавливает требования к объекту технического регулирования и не должен регламентировать отношения между людьми. Однако Федеральный закон “О техническом регулировании” позиционирует технический регламент иначе, трактуя его как нормативный правовой акт.
Технический регламент, исходя из определения, приведенного в статье 2 Федерального закона “О техническом регулировании”, — это документ, который “.устанавливает обязательные для применения и исполнения требования к объектам технического регулирования.”, но не требования к конструкции и исполнению этих объектов (за исключением случаев, если из-за отсутствия требований к конструкции и исполнению с учетом степени риска причинения вреда не обеспечивается достижение целей технического регулирования (пункт 4 статьи 7). Это означает, что основное содержание технического регламента должны составлять не “технические требования”, а технико-юридические нормы, не установление точных (либо интер-вально определяемых) параметров и характеристик каждой единицы продукции, а регламентация “технических действий”, т. е. целенаправленной деятельности человека (проектировщика, изготовителя, государственного инспектора и т. д.), призванной обеспечить соответствие объектов технического регулирования предъявляемым к ним требованиям безопасности.
Поэтому установленным Федеральным законом “О техническом регулировании” принципам построения новой системы технического регулирования наиболее полно соответствует трактовка технических норм как положений, регулирующих отношения между людьми в процессе воздействия на природу и вещи, в процессе производства. Соблюдение необходимых правил поведения при обращении с той или иной продукцией, пользовании ею составляет обязанность человека не по отношению к этой вещи, а по отношению к другим людям, обществу и государству, которым вовсе не безразлично, соблюдаются эти правила или нет. Поэтому в тех случаях, когда общество и государство особо заинтересованы в соблюдении тех или иных
технических требований, они придают им силу правовых норм, закрепляя в юридических актах и сами требования, и технические правила. Получив закрепление в правовом акте, технические нормы приобретают юридическую силу и становятся технико-правовыми. Они отвечают всем признакам правовых норм:
• исходят от государства;
• выражают государственную волю;
• объективируются в специальных нормативных актах, издаваемых компетентными органами;
• регулируют общественные отношения;
• их соблюдение обеспечивается возможностью государственного принуждения.
Всякая правовая норма рассчитана на регулирование не конкретного вопроса, а обобщенных, видовых общественных отношений. Поэтому и техническая норма, получающая закрепление в техническом регламенте, должна быть:
• изложена как общая (не содержать конкретных технических и технологических показателей);
• обращена в будущее (рассчитана не только на данный, наличный случай (отношение), но и на неопределенное число определенных в общей форме случаев и отношений, реализующихся каждый раз, когда возникают предусмотренные ею (нормой) обстоятельства и ситуации);
• адресована конкретному кругу лиц, определенных видовыми признаками.
Таким образом, роль правового регулирования в системе технического регулирования проявляется в двух аспектах: в закреплении в технико-юридических нормах определенных обобщенных технических требований и обеспечении правовыми средствами соблюдения этих требований. Это означает, что наряду с технико-юридическими нормами в техническом регламенте должны содержаться и иные правовые нормы.
Известно, что одним из специфических признаков правовых норм, отличающих их от норм морали и других социальных норм, является обеспечение выполнения правовых норм при помощи инструментов государственного принуждения. Правовая норма, рассчитанная на жизненные обстоятельства, при которых существует выбор различных линий поведения, предписывает участникам общественных отношений, которые могут поступать по-разному, требуемый, должный вариант. Причем предписывает именно под давлением государственного принуждения, применяемого для восстановления нарушенных прав или для наказания нарушителя обязанности, запрета. И потому нельзя не согласиться с мнением авторитетного ученого А. С. Пигол-кина о том, что специальные правовые средства, обеспечивающие соблюдение требований нормативного правового акта, должны быть предусмот-
рены в нем в качестве обязательного компонента. Поэтому совершенно логичным и оправданным представляется изменение нормы пункта 3 статьи 7 Федерального закона “О техническом регулировании”, согласно которой правила и формы оценки соответствия, имеющие своей целью удостоверить соответствие объекта технического регулирования предъявляемым к нему требованиям, могли содержаться в техническом регламенте. В соответствии с Федеральным законом “О внесении изменений в Федеральный закон “О техническом регулировании” вопросы оценки и подтверждения соответствия стали обязательным элементом технического регламента [6].
Таким образом, в технических регламентах, принимаемых федеральными законами, установление норматива должно подразумевать возможность использования его в судебных процессах в качестве юридического инструмента. Это значит, что каждый норматив регламента должен сопровождаться оценкой соответствия. Данное условие в “Техническом регламенте.” сплошь и рядом нарушается.
Кроме этого необходимо учитывать, что в отличие от правовых норм методы оценки соответствия в техническом регулировании могут включать немало технических процедур, сложных в исполнении [12]. Однако в любом случае связанная с нормативными предписаниями юридическая ответственность требует соблюдения такого важного принципа Федерального закона “О техническом регулировании”, как обеспечение “единства правил и методов исследований (испытаний) и измерений при проведении процедур обязательной оценки соответствия и единства применения требований технических регламентов независимо от видов или особенностей сделок” (статья 3). В сущности, речь идет о принципе единства оценки соответствия, который не менее важен, чем принцип единства измерений.
Наряду с этим надо учитывать и еще одно обстоятельство. Если исходить из теории и практики права, то устанавливаемая норма должна быть верифицируемой, т. е. ее выполнимость должна быть доказуема опытным, эмпирическим путем. А применяемый метод оценки соответствия, т. е. метод доказательства, должен быть пригодным для прохождения процедуры валидации, т. е. проверки на пригодность. Верификация и валидация — это необходимые фильтры для выбора нормативов и методов оценки соответствия. Однако эти важнейшие фильтры в отборе технических норм совершенно не использовались при разработке “Технического регламента о требованиях пожарной безопасности”.
Вообще, технический регламент, распространяя свое действие на широкий круг субъектов, дол-
жен соответствовать требованиям ясности при формулировании юридических предписаний и доступности понимания текста федерального закона не только для специалистов данной области, но и для иных заинтересованных лиц [13], т. е. должен отвечать правилам законодательной техники.
Основными правилами законодательной (юридической) техники являются: единство содержания правовой нормы и формы ее выражения; логическая последовательность изложения, взаимосвязь нормативных предписаний, помещаемых в акте; отсутствие внутренних противоречий; максимальная компактность изложения норм права при глубине и всесторонности отражения их содержания; ясность и доступность языка нормативных актов; точность и определенность формулировок и терминов, употребляемых в законодательстве.
Важнейшее из правил юридической техники состоит в единстве содержания правовой нормы и формы ее выражения. Согласно этому правилу норма права должна быть изложена посредством нормативных правовых предписаний, правовых формул различных видов, позволяющих единообразно и однозначно понимать ее содержание. К сожалению, указанные правила законодательной техники при разработке “Технического регламента.” не выдерживались.
Помимо всего прочего, учитывая сложность и масштабность реформы технического регулирования, следовало бы обратить внимание на европейскую практику, в которой подход к утверждению технической документации дифференцируется в зависимости от специфики объекта технического регулирования и его значимости для государственных интересов. Более того, анализ законодательства зарубежных стран, проведенный Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, показал, что в большей части государств вообще нет единых комплексных актов, посвященных техническому регулированию, а функциями по разработке и принятию технических регламентов наделены Президент, Правительство либо соответствующие отраслевые органы управления. В странах Европы и Америки выстраивается, как правило, многоступенчатая модель технического регулирования, которую схематично можно выразить следующим образом: международный стандарт (международная конвенция) — "рамочный” закон — нормативный правовой акт Президента или Правительства в зависимости от сферы регулирования — нормативный правовой акт министерства или ведомства, осуществляющего управление соответствующей отраслью, — стандарты различных ассоциаций — корпоративные стандарты, принятые отдельными организациями. Кроме того, при разработке технических
регламентов в обязательном порядке применяются различные формы выявления мнений заинтересованных сторон, в том числе других министерств и ведомств, а также тех предприятий, которые подпадут под действие соответствующих технических регламентов [6].
Заслуживает внимания и экспертный анализ, выполненный Комитетом РСПП по техническому регулированию, стандартизации и оценке соответствия, который показывает очень серьезные расхождения европейской модели с той системой, которая сейчас выстраивается в ходе реформы. В первую очередь, крайне полезным могло быть заимствование у европейской модели методологических основ системы технического регулирования. Здесь можно отметить фундаментальные расхождения, обусловленные тем, что европейцы в выстраивании нормативного пространства идут в направлении от объектов защиты (человека, окружающей среды) к источникам опасности (техносфере), у нас наоборот — строительство этого пространства идет от источников опасности к объектам защиты. Практически сказанное грозит бесчисленными повторами, противоречиями и нестыковками.
По мнению авторитетных юристов Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, на основе анализа норм Федерального закона “О техническом регулировании” и действующих международных стандартов примерная структура типового технического регламента должна содержать следующие элементы [5].
I. Общие положения (в том числе сфера действия, цели правового регулирования, определения понятий и т. п.). Здесь разъясняются сущность нормативного документа, его место в соответствующей отрасли законодательства, цели и задачи, на достижение которых направлены требования, закрепленные в техническом регламенте. Статьи и положения этого раздела являются основополагающими для всего технического регламента. Они составляют как бы общую его часть, а все остальные разделы — особенную. В разделе должна быть четко определена сфера применения (действия) данного технического регламента и выделены объекты технического регулирования, подпадающие под его действие.
II. Факторы риска причинения вреда. Исходной посылкой разработки технического регламента является представление об объекте технического регулирования как о потенциальном источнике опасности. Количественной и качественной оценками опасности, вероятности ее наступления является категория риска. В статье 7 Федерального закона “О техническом регулировании” приводится исчерпывающий список показателей, по которым должна оцениваться приемлемость риска. В этой
части технического регламента необходимо выделить системность регулирования отношений в соответствующей сфере безопасности и регламентировать не все факторы, реально влияющие на безопасность объекта технического регулирования, а лишь самые существенные из них. Иначе говоря, при разработке технического регламента следовало бы оценить, какие из перечисленных выше факторов имеют наибольшее значение с точки зрения обеспечения безопасности конкретных объектов технического регулирования, и нормировать именно их. Реализация указанных принципов способствовала бы компактности технического регламента и практической реализуемости всех предписанных им обязательных требований.
III. Основные требования безопасности. Ключевым моментом особенной части технического регламента является исчерпывающий перечень предъявляемых к объектам технического регулирования требований безопасности, которые имеют прямое действие на всей территории РФ.
IV. Формы подтверждения соответствия. Данный раздел технического регламента является одним из ключевых. Как уже говорилось выше, каждый норматив регламента должен сопровождаться оценкой соответствия. Поэтому отсутствие четких правил и форм оценки соответствия не позволяет удостоверить соответствие объекта технического регулирования предъявляемым к нему требованиям, содержащимся в техническом регламенте.
V. Контроль и надзор за соблюдением требований технического регламента. В данном разделе технического регламента может быть отражено следующее: 1) порядок проведения государственного контроля (надзора); 2) стадии производства/ эксплуатации продукции, на которых осуществляется государственный контроль (надзор); 3) особенности проведения государственного контроля (надзора), установленные международными актами и договорами, стороной которых является Российская Федерация; 4) координация и взаимодействие между различными контролирующими органами; 5) разработка схем комплексных проверок соблюдения требований безопасности объектов технического регулирования; 6) порядок организации производственного и общественного контроля.
VI. Ответственность за нарушение требований технического регламента. Здесь должны содержаться положения, определяющие, кто, в каких случаях и на каких основаниях несет ответственность за нарушение требований технического регламента. Причем речь должна идти об ответственности не только юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, но и органов по сертификации и контролирующих органов.
VII. Порядок вступления технического регламента в силу (переходные положения). В данном разделе указываются: 1) порядок введения технического регламента в действие; 2) поручения Президенту РФ и Правительству РФ подготовить и принять нормативные правовые акты, обеспечивающие безопасность объектов технического регулирования; 3) поручения Президенту РФ и Правительству РФ привести свои нормативные правовые акты в соответствие с принятым законом о техническом регламенте; 4) порядок и условия применения нормативных правовых актов, нормативных технических документов, сохраняющих свое действие и/или изменяющих свой статус после вступления технического регламента в силу; 5) порядок действия выданных до вступления в силу технического регламента документов, подтверждающих соответствие объектов технического регулирования установленным требованиям.
VIII. Приложения. Данный раздел не является обязательным. В случае необходимости приведения в техническом регламенте для детализации установленных требований таблиц, графиков, карт, схем они должны оформляться в виде приложений, а соответствующие нормы проекта должны иметь ссылки на соответствующие приложения.
Как видно из представленного анализа юридической литературы и самого закона, разработанный и используемый “Технический регламент.” не вписывается в концепцию правового обеспечения технического регулирования.
Разработка “Технического регламента о требованиях пожарной безопасности” на основе “распаковки” действующих государственных и отраслевых стандартов и иных нормативно-правовых и нормативно-технических документов привела к установлению чрезмерно детализированных требований к объектам технического регулирования. Следствием этого стала чрезмерная зарегулиро-ванность экономической деятельности в стране и невозможность реализации принципа соответствия технического регулирования уровню развития национальной экономики, ее материальнотехнической базы, а также уровню научно-технического развития (статья 3 Федерального закона “О техническом регулировании”).
Анализ “Технического регламента.” позволяет выделить в нем отступления от требований Федерального закона “О техническом регулировании”, такие как: 1) переполненность данными о конструктивных решениях и исполнениях; 2) игнорирование методологий риска ущерба и идентификации объектов технического регулирования при установлении минимально необходимых требований; 3) нарушение принципа необходимости установления исчерпывающего перечня продукции и процессов,
в отношении которых устанавливаются требования; 4) необеспеченность многочисленных норм адекватными методами оценки соответствия и т. д.
По результатам проведенной экспертизы на кор-рупциогенность “Технического регламента.”, а также его анализа на предмет соответствия концепции правого обеспечения реформы технического регулирования закономерен вывод о необходимости проведения работы по внесению изменений в рассматриваемый закон, так как многие его нормы содержат требования, которые согласно ФЗ “Об анти-
коррупционной экспертизе.” являются коррупцио-генными.
Мониторинг правоприменительной практики положений “Технического регламента.” также подтверждает острую потребность в корректировке многих его требований [14].
Автор, понимая всю глубину и сложность поднятой в работе проблемы, пока не предлагает какие-либо решения по исключению из закона коррупциогенных факторов и приглашает специалистов к дискуссии по данному вопросу.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Правила проведения экспертизы проектов нормативных правовых актов и иных документов в целях выявления в них положений, способствующих созданию условий для проявления коррупции : Постановление Правительства РФ от 5 марта 2009 г. № 195.
2. Методика проведения экспертизы проектов нормативных правовых актов и иных документов в целях выявления в них положений, способствующих созданию условий для проявления коррупции : Постановление Правительства РФ от 5 марта 2009 г. № 196.
3. Об антикоррупционной экспертизе нормативно-правовых актов и проектов нормативно-правовых актов : федер. закон от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ : принят Гос. Думой 3 июля 2009 г. // Российская газета, 22 июля 2009 г.
4. О техническом регулировании : федер. закон от 27 декабря 2002 г. № 184-ФЗ : принят Гос. Думой ФС РФ 15 декабря 2002 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2002. — № 52 (часть I). — Ст. 5140; 2005. — № 19. — Ст. 1752; 2007. — № 19. — Ст. 2293; 2007.
— № 49. — Ст. 6070; 2008. — № 30 (часть II). — Ст. 3616.
5. Терещенко, Л. К. Концепция правового обеспечения технического регулирования / Л. К. Терещенко, Ю. А. Тихомиров, Т. Я. Хабриева // Журнал российского права. — 2006. — № 9. — С. 3-17.
6. Терещенко, Л. К. Законодательство о техническом регулировании: его развитие /Л. К. Терещенко, А. В. Калмыкова, В. Ю. Лукьянова // Государство и право. — 2008. — № 2. — С. 5-12.
7. Технический регламент о требованиях пожарной безопасности : федер. закон от 22 июля 2008 г. № 123-ФЗ : принят Гос. Думой 4 июля 2008 г. : одобр. Советом Федерации 11 июля 2008 г. — М.: ФГУ ВНИИПО, 2008. — 157 с.
8. Конституция Российской Федерации : офиц. текст. — М.: Маркетинг, 2007. — 39 с.
9. Брушлинский, Н. Н. К вопросу о нормативах положенности основной и специальной пожарной техники для городов и населенных пунктов России / Н. Н. Брушлинский, С. В. Соколов // Пожарное дело. — 2009. — № 1.—С. 39-40.
10. Правила проведения расчетов по оценке пожарного риска : Постановление Правительства РФ от 31 марта 2009 г. № 272//Собрание законодательства Российской Федерации. — 2009.
— № 14.
11. Лукьянова, В. Ю. К вопросу о юридической природе технического регламента / В. Ю. Лукьянова // Журнал российского права. — 2007. — № 5.—С. 11-38.
12. Лоцманов, А. Н. Техническое право: о системных причинах кризисных явлений в ходе российской технической реформы / А. Н. Лоцманов // Журнал российского права. — 2008. — № 8. — С. 15-18.
13. Калмыкова, А. В. О соблюдении правил законодательной техники в проектах технических регламентов, принимаемых в форме федерального закона / А. В. Калмыкова // Журнал российского права. — 2006. — № 9. — С. 28-39.
14. Коробко, В. Б. “Технический регламент о требованиях пожарной безопасности”: первый опыт применения при проектировании и экспертизе проектной документации / В. Б. Коробко, Ю. М. Глуховенко // Пожаровзрывобезопасность. — 2009. — Т. 18, № 4. — С. 4-12.
Материал поступил в редакцию 23.10.2009.
©Красавин А. В., 2009 г. (e-mail: krasavin@gge.ru).
