CC BY
177
Песоцкий А.А.
АНТИКОРРУПЦИОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В СИСТЕМЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СТРАНЫ И РЕГИОНА: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Аннотация. В статье рассматривается коррупция с позиции обеспечения экономической безопасности России и ее регионов: приводится ретроспективный обзор, отражающий влияние социальных аспектов на антикоррупционную деятельность. Рассматриваемая проблематика раскрывается с позиции антикоррупционного мониторинга, внедряемого во многих субъектах Российской Федерации, в том числе в Санкт-Петербурге.
Ключевые слова. Экономическая безопасность, коррупция, национальная экономика, регионы.
Pesotskiy A.A.
ANTI-CORRUPTION ACTIVITIES IN THE SYSTEM OF ECONOMIC SECURITY OF THE COUNTRY AND THE REGION: HISTORICAL ASPECT
Abstract. The article discusses corruption from a position of ensuring economic security of Russia and its regions: provides a retrospective review, reflecting the impact of social aspects on anti-corruption activities. The issues revealed from the position of anti-corruption monitoring, which is introduced in many Russian regions, including St. Petersburg.
Keywords. Economic security, corruption, national economies, regions.
Проблематика достижения экономической безопасности (ЭБ) все более актуализируется в современных условиях - усиление роли геоэкономических и геополитических факторов, влияние санкций и констрсанкций обуславливают необходимость достижения устойчивого развития национальной экономики страны, балансирующего между двумя крайностями - международной изоляцией и неконтролируемой деятельностью зарубежных контрагентов, деятельность которых в реальности не всегда направлена на обеспечение обоюдостороннего развития, а отчасти представляет собой характер недружественного проникновения.
Коррупционная составляющая в современных условиях представляет собой не только криминальную проблему, но и раскрывается в других ипостасях - в том числе, как социально-экономическое явление. Коррупционные риски занимают важное место в спектре рисков экономической безопасности. В России коррупция имеет особое значение не только с экономических и правовых, но и с социальных позиций. Коррупционная составляющая экономической деятельности фактически признается российским обществом как данность, как стартовое условие для ведения бизнеса и взаимодействия между обществом, деловыми кругами и государством. Сильны представления, согласно которым коррупция не является разовым проявлением нарушения закона, а выступает неотъемлемой часть соци-
ГРНТИ 06.75.10 © Песоцкий А.А., 2018
Андрей Алексеевич Песоцкий - кандидат экономических наук, доцент, доцент кафедры экономики труда Санкт-Петербургского государственного экономического университета.
Контактные данные для связи с автором: 191023, Санкт-Петербург, ул. Садовая, 21 (Russia, St. Petersburg, Sado-vaya str., 21). E-mail: andrey.pesotskiy@gmail.com. Статья поступила в редакцию 16.09.2017.
ально-экономической системы. Эта особая, системная роль коррупции, противодействие которой является неотъемлемой составляющей ЭБ, требует более детального анализа в рамках исторического становления российского общества и государства.
Большое значение для поддержания экономической безопасности в масштабе страны имеет противодействие коррупции на мезоуровне, в разрезе российских регионов. В Санкт-Петербурге действует Постановление Правительства № 1448 «О порядке проведения антикоррупционного мониторинга в Санкт-Петербурге» от 17 декабря 2009 года, согласно которому «антикоррупционный мониторинг в Санкт-Петербурге (далее - мониторинг) - наблюдение, анализ, оценка и прогноз коррупциогенных факторов, коррупционных проявлений, а также мер по реализации антикоррупционной политики в Санкт-Петербурге. Главной целью мониторинга является формирование объективной оценки состояния антикоррупционной политики в Санкт-Петербурге. Мониторинг включает мониторинг проявлений коррупции, коррупциогенных факторов, мер антикоррупционной политики в СПб и является элементом мониторинга сферы правопорядка и безопасности в Санкт-Петербурге. Мониторинг проводится Комитетом государственной службы и кадровой политики Администрации Губернатора Санкт-Петербурга (далее - КГСКП)».
Одним из важных элементов системы борьбы с коррупцией является механизм изучения антикоррупционной деятельности органов исполнительной власти. В Санкт-Петербурге такой мониторинг проводится Комитетом по вопросам законности, правопорядка и безопасности с участием ряда других исполнительных органов. Такая деятельность позволяет оценить и спрогнозировать антикоррупционную работу в городе, откорректировать программные документы, направлена на повышение авторитета органов регионального госрегулирования, рост доверия бизнес-сообщества к исполнительной власти.
Традиционно наиболее остро коррупционные вопросы стоят в области государственного заказа, и Правительство Санкт-Петербурга прикладывает значительные усилия к решению именно этой проблемы. Активизирована контрольная работа, которая с 1 июня 2015 года сосредоточена в Комитете государственного финансового контроля Санкт-Петербурга. В свою очередь, Комитетом по вопросам законности организована деятельность рабочей группы по координации работы по противодействию правонарушениям в сфере закупок для государственных и муниципальных нужд.
Также в Санкт-Петербурге осуществляется контроль использования городского имущества как государственными учреждениями, так и государственными унитарными предприятиями. Данную антикоррупционную деятельность осуществляет Комитета имущественных отношений Санкт-Петербурга (ранее - КУГИ), фиксирующий значительное число нарушений.
Стоит отметить, что наш город играет передовую роль в осуществлении антикоррупционного мониторинга - в Санкт-Петербурге соответствующие органы появились раньше, чем в большинстве других субъектов Российской Федерации. Тем не менее, сохраняется проблема доверия населения и предпринимательского сообщества к эффективности данной деятельности, обусловленная широким спектром причин.
Коррупцию неправильно рассматривать исключительно в юридическом русле, с позиции деятельности правоохранительных органов - тот же антикоррупционный мониторинг, закрепленный в законодательстве многих субъектов Российской Федерации, недостаточное внимание уделяет социально-экономической стороне вопроса. Одна из проблем противодействия коррупции заключается в том, что она не всегда подвергается общественному осуждению: если с юридической стороны вопроса коррупция преступна и квалифицируется соответствующим образом в Уголовном кодексе РФ, то в бизнес-практике взяточничество, отмывание денег и прочие коррупционные преступления порой представляются как «неизбежное зло», рутинизированное в ежедневной деловой активности.
По сути, обеспечение экономической безопасности на федеральном и региональном уровне осуществляется в условиях, когда коррупция не имеет никакой легальности, но имеет определенную легитимность (допустимость в общественном сознании), что затрудняет противодействие ей со стороны органов, ответственных за достижение и поддержание экономической безопасности. Чтобы приблизиться к решению обозначенной выше проблемы необходимо рассмотреть российскую коррупцию в исторической ретроспективе, выявив условия общественного развития, в которых она распространялась.
Коррупция на Руси имеет большую историю. Так, упоминание о коррупции в форме «посула» (незаконного вознаграждения) относится к XIV веку (Двинская уставная грамота). Развитию коррупции в
нашей стране способствовал институт кормления, когда князья руководили подвластными землями через наместников (бояр), которые осуществляли управленческие функции в городах и волостях, в том числе административные, судебные и налоговые функции, при этом часть сборов официально разрешалось забирать для «прокорма». Зачастую сборы осуществлялись в натуральной форме, поэтому появилось выражение «хлебное место» - должность, приобретенная за взятку в виде хлеба.
Институт кормления был характерен не только для Руси, но и для всей средневековой Европы. Он является одним из признаков феодальных отношений, при этом, что характерно, коррупция такого рода была узаконена, а поддержание коррупционных отношений в интересах элиты вписывалось в объект экономической безопасности.
В качестве других терминов, обозначавших коррупцию, на Руси использовалась мздоимство и лихоимство. Под мздоимством понималось принятие должностными лицом взятки за определенные совершенные действия, входящие в круг его обязанностей, а лихоимство - за действия, выходящие за этот круг, то есть нарушающие закон, выходящие за рамки служебным полномочий [4]. В отличие от современного представления о коррупции мздоимство не всегда носило противозаконный, криминальный характер, в то время как лихоимство всегда было связано с нарушением закона.
Несмотря на узаконенную в рамках феодальных отношению коррупцию, царская власть периодически предпринимала меры по борьбе с ней. В частности, упоминания о коррупции встречаются в Судебнике (1497 г.). Судебник осуждал мздоимство, однако не предусматривал строгих наказаний за него. Современники отмечали, что взятку нужно было дать даже для того, чтобы войти в приказную избу. Наказание за взятку появилось лишь спустя полвека в Судебнике Ивана Грозного (1550 г.), где за взятый посул предполагалось «казнити торговую казнью, бити кнутьем»" (цит. по [4]). В дальнейшем кормление было упразднено с введением опричнины.
При Петре I для борьбы с коррупцией был создан институт фискалов, в обязанность которых входило тайное подсматривание за чиновниками, а за подтвержденные доносы фискалу полагалось вознаграждение. Кроме того, царь-реформатор поощрял доносительство рядовых граждан на чиновников, которым полагалось 25 процентов от суммы при вскрытии серьезного факта взяточничества. Наконец, для борьбы с коррупцией при Петре I была создана прокуратура, которая действовала не тайно, а открыто, преследуя коррупционеров.
Ощутимый уровень коррупции сохранялся весь период правления романовской династии. Как писал в начале XX века исследователь дореволюционной России социолог П. Берлин, «в обществе укоренилась идея - политической властью можно пользоваться для незаконного обогащения, а политическое угодничество верный пусть к богатству. Сложилась практика бездумной раздачи несметных богатств из казны фаворитам и немедленное отбирание их, когда вчерашние любимцы впадали в немилость. Ощущение временщика воспитало установку - хапать сейчас и максимально» [1, с. 55]. Актуальность этих строк сохраняется и по сей день.
Новый виток борьбы с коррупцией пришелся на период после Октябрьской революции, когда коррупция была объявлена пережитком прошлого и фактически отменена как явление. Надо отметить, что в годы советской власти (особенно, в первые десятилетия) уровень коррупции был намного ниже, чем в капиталистических и феодальных системах, что отмечают даже авторы, предельно критически настроенные к советскому периоду истории России.
Тоталитарным (идеократическим) государствам по своей природе свойствен предельно низкий уровень коррупции и высокая степень экономической безопасности. Идеократия, то есть подчинение всех сфер жизни человека правящей идее, часто приводит к росту экономической безопасности на государственном уровне, поскольку отчасти нивелируются риски, связанные с негативными чертами человеческой личности, приводящими к незаконному личному обогащению отдельных индивидов за счет общественных интересов. Идеократия также отличается высокой прозрачностью общественных отношений и частым пренебрежением к конфиденциальности частной и личной жизни граждан, что также повышает уровень ЭБ.
Однако идеократия, которой свойственна реализация плановой экономики, приносит новые риски, связанные с тем, что жесткий контроль государства за обществом отключает многие механизмы социальной саморегуляции - люди ждут приказа, «отмашки сверху», отказываясь от самостоятельных действий по противодействию внешним угрозам. Идеократия понижает адаптацию социума к изменчивой внешней среде, отдавая задачу адаптации в распоряжение государственных бюрократических
структур, которые, в свою очередь, могут быть подвержены различным угрозам. Как показывает история, в том числе нашей страны, при отключении общественного контроля за деятельностью государства адаптационные механизмы социума могут давать сбой, катастрофически подрывая экономическую безопасность страны.
В 1991 году, при разрушении СССР вопреки волеизъявлению граждан о сохранении Союза, граждане не смогли включиться в противодействие возникшей угрозе, ожидая распоряжений от государственного и квазигосударственного (партийного) аппарата, который устранился от противодействия риску дезинтеграции страны, что в дальнейшем привело к трагическим последствиям, в том числе, и для национальной экономики в целом, а также для экономической безопасности.
С распадом Советского Союза и установлением рыночных отношений уровень коррупции, уже бывший высоким в последние годы существования советского государства, принял угрожающие масштабы. Характерно, что в первоначальный период становления рыночной экономики некоторые приверженцы рыночного фундаментализма рассматривали ее как неизбежное зло. Так, В. А. Мау писал о периоде первой половины 1990-х годов: «Механизмом, обеспечивающим выживание слабой революционной власти, являются манипуляции с недвижимостью... Конкретные же действия правительства детерминируются... факторами политической целесообразности с элементами коррупции» [8].
По сути, В.А. Мау использует тезисы М. Вебера о приемлемости коррупции в переходных условиях, если она способствует положительным социально-экономическим трансформациям [2, с. 644-706]. Тезисом о приемлемости коррупции в построении рыночной экономики оправдывались многие государственные мероприятия, наносящие урон экономической безопасности, в том числе многочисленные факты нарушения закона при проведении приватизации. По информации, приводимой Е. Галиц-ким и М. Левиным, еще на начальном периоде приватизации, по оценке правоохранительных органов, более 30% постановлений по приватизации проходили с нарушением закона [3, с. 23-27].
Наличие признаков нарушения закона в приватизации госсобственности в 1990-е годы, которым не была должным образом дана правовая оценка, снижает эффективность социального партнерства между государством, работодателем и работником: рассматриваемые субъекты перестают считать себя единой общностью, нарастает разобщенность интересов, вызванная отсутствием должного анализа социальных и экономических последствий коррупционных схем, реализованных в первые годы становления Российской Федерации.
Таким образом, можно констатировать, что коррупционные процессы 1990-х годов приняли невиданный ранее характер, поскольку воплощались не в форме взяточничества при принятии тех или иных управленческих решений в рамках существующей системы, а приняли характер создания новой экономической модели изначально на коррупционной основе. Со временем переходные период закончился, однако позитивный социально-экономический эффект не наступил, несмотря на усилия органов госрегулирования по противодействию коррупции.
К сожалению, колоссальный экономический урон, который был нанесен стране в 1990-е годы, не подвергся всесторонней оценке на государственном уровне с соответствующими правовыми последствиями, что позволило коррупционным проявлениям обосноваться в общественном сознании, что наложилось на исторические особенности развития культурных традиций, в рамках которых по сути феодальные пережитки, подразумевающие практически открытое проявление коррупции, порицаются в недостаточной степени.
Легитимный статус коррупции в общественном сознании является следствием двух процессов. Во-первых, становление постсоветской государственности и период реформ 1990-х годов имело выраженные криминальные проявления системного характера, которые в дальнейшем не получили однозначной негативной оценки на государственном уровне. Во-вторых, кратковременный период существования в России рыночной экономики, а также окончившийся провалом социалистический эксперимент привели к тому, что в социуме до сих пор не изжиты представления о коррупции времен феодализма, характеризуемые наиболее высоком уровнем ее общественного признания [6].
В России, осознавая те угрозы для экономической безопасности, которые создает коррупция, начиная с 2008 года, начала активно создаваться нормативно-правовая база противодействия коррупционной деятельности. Так, 31 июля 2008 г. Президентом РФ утвержден «Национальный план противодействия коррупции» № 1568 (в дальнейшем последовательно утверждались «Национальные планы
противодействия коррупции» на 2010-2011 годы, 2012-2113 годы, 2014-2015 годы, 2016-2017 годы). Согласно «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» сохраняющийся рост преступных посягательств, связанных с коррупцией, является одним из основных источников угроз национальной безопасности в сфере экономической безопасности. Следовательно, коррупция официально признана одной из системных угроз национальной безопасности.
Организация антикоррупционного мониторинга в России на сегодняшний день является важным направлением государственного управления, подразумевающим качественное обеспечение развернутой государственной политики противодействия коррупции в нашей стране. Этот тезис имеет объективные предпосылки для реализации, обусловленные внешними и внутренними факторами. Как отмечают Н.М. Колосова и О.А. Иванюк, «борьба с коррупцией в современной России приобретает особую остроту и значимость, при этом результативность антикоррупционной деятельности напрямую зависит от активного участия в ней не только государственных, но и общественных структур. Именно институты гражданского общества могут выступить той движущей силой, которая способна обеспечить адекватное восприятие и реализацию законных общественных интересов при принятии решений органами власти всех уровней. Однако на практике во взаимодействии государственных и общественных институтов, в том числе по вопросам борьбы с коррупцией, наблюдается разобщенность, вызванная, в том числе, и рассмотренными нами историческими предпосылками, подрывающими легитимность процесса противодействия коррупции» [5].
Борьба с коррупцией - важная составляющая экономического развития. Ее высокий уровень приводит к утечке капитала за рубеж, падению инвестиционной привлекательности как для внешних, так и для внутренних инвесторов, которые не хотят нести финансовые риски. Коррупция приводит к увеличению издержек, которые несет предприниматель, избыточной монополизации некоторых отраслей промышленности, когда искусственно повышаются барьеры доступа на рынок благодаря непотизму (родственным и дружеским связям) в структуре органов государственного регулирования.
В. С. Чершинцев отмечает, что для совершенствования стратегии правового противодействия коррупции следует активно внедрять широкий спектр социальных, экономических и специально-криминологических мер. К данным мерам можно отнести подготовку комплексных региональных целевых антикоррупционных программ и проектов нормативных актов по ее предупреждению, включая соответствующую экспертизу правовых актов, а также иные меры, направленные на формирование единой политики муниципалитетов по противодействию коррупции. Это должно позволить реализовать базовую модель государственной системы профилактики правонарушений в субъектах РФ, муниципальных образованиях; следует акцентировать внимание и на повсеместном исполнении уже принятых нормативно-правовых актов в сфере борьбы с коррупцией с учетом перманентного реформирования административной системы государства, пропаганду антикоррупционных стандартов [7].
Естественно, немаловажным условием успешного противодействия коррупции является взаимодействие между структурами, осуществляющими экономическую политику, спецслужбами, правоохранительными органами, общественными организациями. Серьезной проблемой для поддержания ЭБ является сложность идентификации некоторых форм коррупции, которая может реализовываться не только в форме взятки, но и в форме «чиновничьего предпринимательства», срастания сегмента деловой среды и отдельных элементов органов исполнительной власти.
Такая тенденция вызвана, в том числе, традициями «государственного предпринимательства», заложенными Петром I, когда окружение царя получало монопольные возможности для ведения бизнеса (в той форме, в какой он тогда существовал), пользуясь при этом услугами государственного аппарата. Несмотря на проделанную с тех пор эволюцию социально-экономических институтов, проблема коррупционного сращивания государства и бизнеса далека от преодоления, что требует дальнейшего совершенствования механизмов обеспечения экономической безопасности, как на федеральном, так и на региональном уровне.
ЛИТЕРАТУРА
1. Берлин П. Русское взяточничество, как социально-историческое явление // Современный мир. 1910. № 8.
2. Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990.
3. Галицкий Е., ЛевинМ. Коррупционные взаимоотношения бизнеса и власти // Вопросы экономики. 2007. № 1. С. 23-27.
4. Глаголев С.Н., Моисеев В.В. Государственная политика противодействия коррупции в современной России. Белгород: Изд-во БГТУ, 2014.
5. Иванюк О.А., Колосова Н.М. Гражданское общество и государство в борьбе с коррупцией // Следователь. 2013. № 5 (181).
6. Лавренчук Е.Н., Руденко М.Н. Экономическая безопасность (региональный аспект). Пермь: ПГНИУ, 2015. 387 с.
7. Чершинцев В.С. Предупреждение коррупционных преступлений на муниципальном уровне. М., 2008. 238 с.
8. Экономика переходного периода. Очерки экономической политики посткоммунистической России. 19911997. М.: Изд-во Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара, 1998.
