CC BY
57
References
1. Belinskij V.G. Stat'io narodnojpo'ezii. Moskva, 1841; T. 4.
2. Tradicionnyj fol'klor narodov Dagestana. Moskva: Nauka, 1991.
3. Abakarova F.O., Alieva F.A. Ocherki ustno-po'eticheskogo tvorchestva dargincev. Mahachkala, 1999.
4. Ganieva A.M. Ocherki ustno-po'eticheskogo tvorchestva lezgin. Moskva, 2004.
5. Ibragimova F.M. Ustno-po'eticheskoe tvorchestvo rutulov, agulov, cahurov. Mahachkala, 2018.
6. Halilov H. M. Ustnoe narodnoe tvorchestvo lakcev. Mahachkala, 2004.
7. Voronov N. Iz puteshestvijpo Dagestanu. SSKG. Tiflis, 1870; Vypusk 3.
8. Halilov H.M. Lakskijpesennyj fol'klor. Mahachkala, 1959.
9. Ramazanov H.H. Othodnichestvo Dagestana vo vtoroj polovine XIX v. Voprosy istoriii 'etnografii Dagestana: sbornik nauchnyh soobschenij DGU. Mahachkala, 1972; Vypusk III.
10. Alieva F.A., Muhammedova F.H. 'Etnospecifika pesen ob othodnichestve seleniya Kubachi. Litera. 2019; 6: 102 - 108.
11. Lakral ag'alinal balajrdu. Lakskie narodnye pesni. Mahachkala, 1990.
12. Lakral ag'alinal balajrdu. Lakskie narodnye pesni. Mahachkala, 1970.
13. Lakral nazmurdal antologiya. Antologiya lakskojpo'ezii. Mahachkala, 2006; T. 1.
14. Ramazanova S.K. Covkral. 2-ya polovinaXIX-XX vv. Istoriko-'etnograficheskie ocherki. Mahachkala, 1988.
Статья поступила в редакцию 27.04.21
УДК 821
Gnezdilova E.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Russian State Agrarian University, Moscow Timiryazev Agricultural Academy (Russia Moscow),
E-mail: gnezdilovaelena@mail.ru
ANTIQUE MYTH IN THE R. M. RILKE'S POETIC UNIVERSUM. The article studies peculiarities of the reception of the ancient myth in the poetry of the Austrian poet Rainer Maria Rilke. Poetic universe of R.M. Rilke is not just a metaphor. This, as noted by A.V. Karelsky, "in the most precise sense of the word is "the world of habitation", and he does not just exist, but is built with the help of words consciously and purposefully" [1]. When creating his own artistic universe, the poet actively turns to the previous culture: this is the biblical philosophical and poetic tradition, medieval motives and images, and the philosophical ideas of German and Danish philosophers, French literary and visual tradition, Russian spiritual culture and poetry. A special place in the formation of the poetic world of R.M. Rilke is occupied with ancient myths and images. In the artistic world of R.M. Rilke's ancient myth became the basis for philosophical and poetic reflections, a starting point in the study of the theme of poet and poetry, a poetic word that reflects the dynamics of the modern world. The article examines features of reception of ancient mythological images in the poet's work, among which the myth of Orpheus plays a key role. It is the mythologeme of Orpheus that significantly influences the formation of Rilke's poetic universe. The author of the article reveals features of transformation of the myth of Orpheus in the poet's work, analyzes in more detail "Sonnets to Orpheus" (1922).
Key words: mythologeme of Orpheus, Rilke, mythopoetics, antique myth, problems of creativity, poetic universe.
Е.В. Гнездилоеа, канд. филол. наук, доц., Российский государственный университет - МСХА имени К.А. Тимирязева, г. Москва,
E-mail: gnezdilovaelena@mail.ru
АНТИЧНЫЙ МИФ
В ПОЭТИЧЕСКОМ УНИВЕРСУМЕ Р.М. РИЛЬКЕ
Данная статья посвящена исследованию особенностей рецепции античного мифа в поэтическом творчестве австрийского поэта Райнера Марии Рильке. Поэтический универсум, поэтическая вселенная Р.М. Рильке - не просто метафора. Это, как отмечает А.В. Карельский, «в самом точном смысле слова «мир обитания», и он у него не просто существует, а строится с помощью слов сознательно и целеустремленно» [1]. При создании собственного художественного универсума поэт активно обращается к предшествующей культуре: это и библейская философская, и поэтическая традиция, средневековые мотивы и образы, и философские идеи немецких и датских философов, французская литературная и изобразительная традиция, русская духовная культура и поэзия. Особое место в формировании поэтического мира Р.М. Рильке занимают античные мифы и образы. В художественном мире поэта античный миф стал основой для философских и поэтических размышлений, отправной точкой в исследовании темы поэта и поэзии, поэтического слова, отражающего динамику современного мира. В статье рассмотрены особенности рецепции античных мифологических образов в творчестве поэта, среди которых ключевую роль играет миф об Орфее. Именно мифологема Орфея существенным образом влияет на формирование поэтического универсума Рильке. Автор статьи выделяет особенности рецепции мифа об Орфее в творчестве поэта.
Ключевые слова: мифологема Орфея, Рильке, мифопоэтика, античный миф, проблемы творчества, поэтический универсум.
Имя Райнера Марии Рильке и по сей день звучит как символ. Это ставший реальностью романтический идеал художника, «воплощение самой лирической субстанции как таковой». Вся жизнь и творчество этого поэта XX века и есть миф о поэте, сотворившем собственную вселенную. «Германский Орфей», то есть Орфей, на этот раз явившийся в Германии. Не Dichter (поэт), Geist der Dichtung (дух поэзии)», - так писала о Р.М. Рильке Марина Цветаева [2].
Первые двадцать пять лет XX века, на которые приходится расцвет творчества Рильке, называют эпохой перелома в основных традициях западноевропейского мышления. Философ ГП. Федотов в 1928 году назвал это явление «срывом культуры» [3]. В начале XX века эти ощущения краха традиций, исчерпанность привычного «чувства мира» были всеобщими. Восстанавливая основные этапы перехода от девятнадцатого столетия к двадцатому, ГП. Федотов связывает этот процесс с кризисом религиозного сознания и «взрывом антропоцентрической цивилизации». Переход начинается с утраты цельности. Непрерывность, заполненность бытия, которая в реализме была наследием классической религиозной эпохи, постепенно исчезает. Действительность начинает представляться отрывочной, всегда частичной и поэтому непонятной. Многие поэты, писатели и художники предпринимают попытки воссоздать утраченную целостность в собственном творчестве и с этой целью обращаются к библейским и античным мифам как истокам мировой культуры. В европейской традиции это - Дж. Джойс, Т. Манн, Ф. Кафка, Ж. Кокто, Ж. Аннуй. Т. Уильямс и другие. Особенностям рецепции мифа в литературе XX века посвящены многие труды Е.М. Мелетинского [4], В.Н. Топорова, О.М. Фрейденберг [5], А.Б. Можаевой [6] и других отечественных и зарубежных ученых, работы которых послужили теоретической основой нашего исследования.
Райнер Мария Рильке, как и многие европейские авторы начала XX века, выстраивая собственный универсум, обращается к библейским и античным мифам. Цель нашего исследования - проанализировать, используя методы сравнительно-исторического литературоведения, особенности функционирования античного мифа в творчестве поэта и выявить специфику рецепции античного мифа, его влияние на формирование поэтического универсума австрийского поэта XX века.
Райнер Мария Рильке был одним из первых поэтов, кто пришел к убеждению, что XX век для искусства - не просто хронологически, но качественно иная эпоха, когда изменилось все - «от статуса художника в обществе до внутренних закономерностей, по которым строится универсум» [6].
Мастерство художника, его видение мира, его вера и религиозные убеждения, по мнению поэта, и образует его мировидение, формирует его поэтический универсум. Именно его стремление к цельности, определенному статусу творческой личности не в обществе, а в мире, занимало художника. Он стремился составить свою формулу творческой личности, будь то живописец, скульптор или писатель. Цель искусства, его ценность, по мнению Рильке, состоит в том, что оно «позволяет человеку и пейзажу, облику и миру встретиться и найти друг друга... в картине, в здании, в симфонии» [7], стать той пророческой истиной, совершенным единством, которое составляет сущность художественного произведения.
Создавая свои «стихи-вещи», «стихи-предметы», Рильке использует в качестве модели не только видимые предметы, явления здешнего мира. Поэт извлекает из круга бытия и оживляет вечные образы, библейские и мифологические. Именно в «Новых стихотворениях» (1904 - 1907) наряду с библейскими
образами - «Ависага», «Собор Иисуса Навина», «Святой Себастьян», «Плач об Ионафане», «Давид поет Саулу» появляются герои античных мифов и литературы - «Леда», «Сафо - Алкею». Именно в «Новых стихотворениях» Рильке впервые обращается к мифу об Орфее, использует его в нескольких стихотворениях: «Пение женщин, обращенное к поэту», «Смерть поэта», «Орфей. Эвридика. Гермес».
Миф об Орфее активно используют многие авторы XX века, среди которых такие яркие фигуры, как Жан Кокто, Жан Ануй, Теннеси Уильямс, Джон Фаулз и многие другие. В начале XX века, в эпоху синтеза искусств миф о певце, музыканте, является символическим образом единения литературы, философии, искусства, своеобразным символом культуры XX века [8].
Формирование мифологемы Орфея в античной культурной традиции тесным образом связано с философско-религиозными представлениями античных авторов, для которых Орфей - поэт-жрец, владеющий тайным знанием о мироздании, связанный с мистериальной традицией, ритуалом поклонения растительным божествам, в частности Дионису Загрею. На основе древнейшего ритуала формируется философское учение орфиков, в котором можно обнаружить идеи о единстве мироздания, метемпсихозе, гармонии сфер и другие идеи эпохи эллинизма. Мифологема Орфея как культурного героя, демиурга является примером воплощения синкретического единства искусства и религии в архаическом сознании, иллюстрирует особенности мифологического мышления, когда происходит «становление индивидуальной творческой памяти как диалога субъекта с сакральным миром традиции».
В античной культурной традиции мифологема Орфея сформировалась как комплекс мотивов и философско-религиозных идей, связанных с мистериальной традицией и орфико-пифагорейской философией. Поэты античности «закрепили словом» и продемонстрировали философско-религиозную наполненность мифа о певце Орфее. В последующие эпохи поэты и драматурги обращались к мифу об Орфее и интерпретировали различные мотивы мифа в соответствии со своим представлением о мире.
В XX веке к мифу об Орфее обращается Райнер Мария Рильке, имя которого стало символом поэзии, «воплощением, - как писала Марина Цветаева, -самой лирической субстанции как таковой».
В первую часть сборника «Новые стихотворения» Р.М. Рильке поместил два стихотворения, в основе которых мотив смерти Орфея - «Пение женщин, обращенное к поэту» (1904) и «Смерть поэта». Во второй части «Новых стихотворений» - «Орфей. Эвридика. Гермес» (1907), в котором поэт интерпретирует мотив нисхождения античного героя в царство смерти Аид.
Так, в стихотворении «Пение женщин, обращенное к поэту» (1907) Рильке переосмысливает мотив растерзания Орфея обезумевшими вакханками. Рильке не противопоставляет разумное аполлоновское и чувственное дионисийское начала. Эти начала в стихотворении слиты воедино. И поэтому в словах вакханок нет ненависти и неприятия; это, скорее, мольба, просьба женщин о любви: «О, посмотри на нас! Взгляни, какой / В блаженстве мир. Он для тебя открыт. / Что в звере было смесью крови с тьмой, / То в нас душою стало и кричит, / К тебе, взывая страстью вековой...» (перевод К. Богатырева) [9].
Но Орфей безучастен. На его лице лишь «кротость и покой». Вместе с тем женщины осознают высокое предназначение поэта, его способность жить вне времени. Все в этом мире преходяще: «Лишь ты, вещун, оставь свой голос в силе / И здесь, нас воспевающий, пребудь!» (перевод К. Богатырева) [9].
Понятие «здесь» у Рильке подразумевает единство бытия, способность искусства поэта жить вне времени. Оно как бы является частью мироздания, частью природы, которая никогда не умирает. Следуя учению орфиков, Рильке не противопоставляет жизнь и смерть. Смерть рассматривается поэтом как некая метаморфоза. Собственно, эту мысль Рильке проводит и в следующем стихотворении сборника - «Смерть поэта».
Весь мир скорбит о смерти Поэта: он «канул в бездну», в «довременьи и безучастьи сник». Он тесным образом связан с миром Природы, он буквально растворен в ней и она в нем: «Никто на свете ведь не знал о том, / Насколько тесно был он с этим связан: / С водою этой, с глубью этой, с вязом, - / Что было это все его лицо.» (перевод К. Богатырева) [9].
И даже мертвое лицо, превратившееся в маску, Рильке сравнивает с «изнанкой плода»: «Мертвеет маска, но пока она / Как тронутая воздухом изнанка / Плода, какой-то миг еще нежна / (перевод К. Богатырева) [9]. Тем самым Рильке, подобно орфикам, подчеркивает связь человека с природой, ее «бессмертную жизнь и промысел вечный».
И если в этих произведениях Рильке использует лишь некоторые мотивы мифа об Орфее, то в сборнике «Сонеты к Орфею», созданном в 1922 году, поэт использует миф об Орфее, все входящие в его состав мотивы. Причем и философия орфизма входит в круг интересов Рильке-поэта. В этом сборнике стихотворений Рильке использует поэтическую форму сонета. Именно этот жанр способствует тому, чтобы передать диалектичные темы. Вместе с тем из пятидесяти пяти стихотворений только восемь соответствуют классическому сонетному канону и традиционному сонетному размеру - пятистопному ямбу. Остальные тридцать девять стихов написаны смешанным дактилическим стихом и хореем. Так поэт и на уровне формы передает отношения «я» и мира, жизни и смерти, конкретного и абстрактного, постоянного и мимолетного. Нарушая строгость классической сонетной формы, Рильке отразил в этих стихах живую, подвижную, изменяющуюся
картину мира, в каждый момент существования рождающуюся заново и для Орфея, обладателя тайного знания, и для лирического «я» «Сонетов».
Как и другие поэты 10 - 20-х годов XX века, Рильке обращается к античному мифу, чтобы создать собственный поэтический универсум. Однако в отличие от современников у него нет ни тоски по ушедшему «золотому веку» поэзии, ни травестирования мифологических образов. Для него Орфей, который побывал в царстве мертвых, является воплощением вневременности поэтического слова, олицетворением магической функции поэзии, которая спасает от власти времени и тлена «косную земную материю», превращает ее в новое духовное состояние и силой слова дарует ей бессмертие. В орбите внимания Рильке «поворот» сознания героя, изменение его миропонимания, которое позволяет ему «возвыситься до ранга поэта», герой, осознавший свое предназначение. Посетив Аид, Орфей Рильке стал посредником между иным миром и миром реальным, он обрел способность в творчестве связывать прошлое и настоящее, жизнь и смерть, небо и землю. В соответствии с мифологической концепцией поэта и поэзии Орфей у Рильке стал, как пишет В.Н. Топоров, «родоначальником новой культурно-исторической традиции, ее учредителем и гарантом ...» [10]. Суть нового состояния - в способности трансформировать статичность, косность мира в мир «динамической организации». Поэт Орфей у Рильке создает собственный поэтический мир. Он с помощью слов и символов создает миф в собственном поэтическом универсуме. Он является субъектом и объектом текста, жрецом и его жертвой. Как пишет В.Н. Топоров в работе, посвященной исследованию мифологического архетипа поэта и поэзии, «поэт связан с Небом и Землей (подземным царством), с будущим и прошлым, с жизнью и смертью. Поэт двигается между этими крайностями и осуществляет медиацию между нами. Для него все связано, все входит в поэтический мир, все рифмуется с ним» [10]. Лишь тот, кто «отведал с мертвыми мака», кто «поднял лиру среди теней» подземного царства, способен понять истинный смысл вещей. Поэтический дар Орфея связан с этой способностью объединять в своем сознании разные миры и пространства. Как пишет Рильке в IX сонете первой части, «только в стране двойной голос, как пенье, нежен всегда» [9]. Только тогда голос поэта обретает силу, воздействует на слушателей, способствует пробуждению их «внутреннего слуха», необходимого для постижения высшей духовной реальности. Этой теме посвящен I сонет первой части, открывающий цикл: «О, дерево! Восстань до поднебесья! Цвети, послушный слух! Орфей поет. И все умолкло. Но в молчанье песне Был предназначен праздник и полет. Прозрачным стал весь лес. К певцу теснились И зверь из нор, и жители берлог Уже не хищный умысел их влек, И не в молчанье звери затаились, -Они внимали. Низкий рев и рык Смирился в их сердцах. Там, где недавно, Как гость незваный, оробел бы звук, -В любой норе, убежище от вьюг, Где тьма и жадность властвовали явно, -Ты песне храм невиданный воздвиг» (перевод Г. Ратгауза) [9].
Рильке, как и Овидий в «Метаморфозах», обращается к образу дерева, создавая образ Орфея. Однако австрийский поэт наполняет этот образ дополнительным философским смыслом, связанным с проблемами творчества и творческой личности. Орфей «создал храм в слухе». Дерево, как известно, является древним символическим образом, символом связи миров, трех царств - подземного, реального и ирреального. В европейской мифологии и фольклоре дерево, образующее «центральную ось потока божественной энергии, связывающее сверхъестественные и естественные миры», соединено с символическими образами Древа жизни, Древа Познания или Космического Древа. Иными словами, мировое древо является, как пишет В.Н. Топоров, «моделью культуры в целом, своего рода «деревом цивилизации среди природного хаоса» [10].
Теме предназначения поэта, особенностям поэтического творчества Рильке посвящает и III сонет первой части, одно из значимых произведений, посвященных смыслу поэтического творчества и назначению поэта. В этом сонете лирический герой не только восхищен способностями Орфея, но и задает «богу игры на лире» вопросы, пытается понять, в чем заключается секреты поэтического творчества:
«Конечно, если - бог. Но если он -
Лишь смертный у порога узкой лиры?
Как в сердце, где расколот образ мира,
Воздвигнуть храм свой может Аполлон?
Ты учишь петь. Но что нам твой урок,
Нам вечно страждущим и недовольным?
Петь - значит просто быть. Легко и вольно.
Лишь ты поешь. Но ты на то и бог.
А мы? Как нам запеть? Когда мы суть?
О, юноша, любить - как это мало.
Хоть жжет напев уста тебе - забудь,
Что ты запел. Проходит все на свете.
Для песни только бог один - начало.
Она - молитва. И порыв. И ветер» (перевод А. Карельского) [9].
Орфей в «Сонетах» Рильке - это и «прапоэт», и «создатель мира, явленного в слове». Он также выражает орфико-пифагорейское единство противоположностей, двуединство бытия, всего мира. Рильке, избрав в «проводники» в загробный мир Орфея, оригинально и весьма утонченно выражает двуприродность поэтического творчества, размышляет о назначении поэта и поэзии. Рецепция мифа об Орфее обусловлена стремлением Рильке исследовать природу поэтического творчества, понять, каким должен быть поэт, чтобы с помощью символов выражать самые сокровенные идеи, связанные с творчеством и философским пониманием существования человека. В соответствии с концепцией Рильке поэт творит, «исходя из первопереживания, темное естество которого нуждается в мифологических образах, и потому жадно тянется к ним, как к чему-то родственному, дабы выразить себя через них» [11].
«Сонеты к Орфею» - это достаточно оригинальное творение поэта, отличающееся многообразием символов, философской и художественной глубиной. Именно в этом произведении австрийский поэт в образно-поэтической форме воплощает особенности сформировавшегося мировидения, идеи, ставшие неотъемлемой частью поэтического универсума поэта. Это такие темы, как назначение поэзии и поэта, проблема двойственности его призвания, сочетающая радость творчества и трагизм поисков и внутренних исканий, единства жизни и смерти, соотношения сознательного и бессознательного, необходимости страданий и потерь, внутренней гармонии, которая пронизывает все в мире. Все это соединилось воедино и стало звучать в творчестве Рильке. Мифологический герой стал для Рильке архетипом Поэта и особенностей поэтического творчества, которое связано с идеями орфизма как философского учения, в котором слились представления двуединства природы и мира, единство противоположностей: «Двуединство - в этом суть природы, / Жесткой, сжатой - все сопряжено. / Гнет и воля, шпоры и свобода. / Снова дали. Двое суть одно» (перевод З. Миркиной) [9]. Эти темы трансформируются на протяжении всего сборника и являются его структурно-композиционной основой. Орфические идеи, вошедшие в круг орфи-
Библиографический список
ко-пифагорейской философии и представленные в поэмах «Георгики» Вергилия и «Метаморфозы» Овидия, у Рильке получают особое звучание. Идея о бессмертии живой природы, о ее бесчисленных превращениях обыгрывается Рильке во многих сонетах и является главным принципом, образующим смысловое содержание «Сонетов».
Соответственно, лирический цикл есть попытка поэтическими средствами изобразить единство всего сущего в природе и мире. И именно поэт как демиург обладает способностью видеть мир в единстве и многообразии, присутствовать «во всех временах сразу». Главная тема сборника «Сонеты к Орфею» созвучна поискам эпохи: это превращение поэтического слова, способного отразить изменчивую, ускользающую от жестких схем и определений картину мира. Поэтому неслучайно в своих философских и поэтических поисках, в построении собственного поэтического универсума Рильке обращается к мифу об Орфее, который является воплощением образа поэта, певца, демиурга. Именно он стал основой философских и лирических размышлений в нескольких произведениях крупнейшего австрийского поэта XX века.
Таким образом, поэтический универсум австрийского поэта Райнера Марии Рильке является сложным философско-поэтическим комплексом идей и мотивов предшествующей культуры: от ветхозаветной традиции и античной культуры до французской образной и немецкой философичности. Античные мотивы и образы занимают особое место в поэтическом универсуме. Рильке активно апеллирует к античной образности в своем поэтическом творчестве, обращаясь к образам поэтов и мифологическим героям. Особое внимание в поэтическом мире Рильке обретает мифологема Орфея, являющаяся архетипом поэта и поэтического творчества, символом единения аполлонического и дио-ниссийского начал. Обращаясь к мифологеме Орфея, Рильке создает не только уникальные поэтические тексты, но и использует и воплощает идеи орфической философии в своем поэтическом универсуме, делает их неотъемлемой частью художественного мира.
1. Карельский А.В. Райнер Мария Рильке. Метаморфозы Орфея. Хрупкая лира. Москва, 1999; Выпуск 2: 70 - 73.
2. Цветаева М.И. Письма к А. Тесковой. Прага, 1969.
3. Западноевропейская культурфилософия: между мифом и игрой. Самосознание
4. европейской культуры XX века. Москва, 1991: 10 - 12.
5. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. Москва, 2001.
6. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Москва: Лабиринт, 1997.
7. Можаева А. Миф в литературе XX века: структура и смыслы. Художественные ориентиры зарубежной литературы XXвека. Москва: ИМЛИ РАН, 2002: 305 - 310.
8. Рильке РМ. Ворпсведе. Огюст Роден. Москва, 1971.
9. Гнездилова Е.В. Миф и создание поэтической картины мира. Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Лингвистика и педагогика. 2016; № 3 (20): 21 - 27.
10. Рильке РМ. Новые стихотворения. Москва: Наука, 1977.
11. Топоров В.Н. Об «эктропическом» пространстве поэзии. От мифа к литературе. Москва, 1993: 29 - 35.
12. Юнг К.Г Психология и поэтическое творчество. Самосознание европейской культуры XXвека. Москва, 1991: 113 - 114.
References
1. Karel'skij A.V. Rajner Mariya Ril'ke. Metamorfozy Orfeya. Hrupkaya lira. Moskva, 1999; Vypusk 2: 70 - 73.
2. Cvetaeva M.I. Pis'ma kA. Teskovoj. Praga, 1969.
3. Zapadnoevropejskaya kul'turfilosofiya: mezhdu mifom i igroj. Samosoznanie
4. evropejskoj kul'tury XX veka. Moskva, 1991: 10 - 12.
5. Meletinskij E.M. Ot mifa kliterature. Moskva, 2001.
6. Frejdenberg O.M. Po'etika syuzheta izhanra. Moskva: Labirint, 1997.
7. Mozhaeva A. Mif v literature XX veka: struktura i smysly. Hudozhestvennye orientiry zarubezhnoj literatury XX veka. Moskva: IMLI RAN, 2002: 305 - 310.
8. Ril'ke R.M. Vorpsvede. OgyustRoden. Moskva, 1971.
9. Gnezdilova E.V. Mif i sozdanie po'eticheskoj kartiny mira. Izvestiya Yugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Lingvistika i pedagogika. 2016; № 3 (20): 21 - 27.
10. Ril'ke R.M. Novye stihotvoreniya. Moskva: Nauka, 1977.
11. Toporov V.N. Ob «'ektropicheskom» prostranstve po'ezii. Ot mifa k literature. Moskva, 1993: 29 - 35.
12. Yung K.G. Psihologiya i po'eticheskoe tvorchestvo. Samosoznanie evropejskoj kul'tury XX veka. Moskva, 1991: 113 - 114.
Статья поступила в редакцию 25.04.21
УДК 821.161.1
Zubenko E.V., BA student, Altai State University (Barnaul, Russia), E-mail: criste470@gmail.com
TIMUR KIBIROV: CONTINUATION OF TRADITIONS OF V. NABOKOV (BASED ON THE FIRST BOOK "ANNA AND COMMANDER" FROM THE NOVEL "THE GENERAL AND HIS FAMILY"). Adequate understanding postmodern literature is possible only when considering its primary sources that is creativity of writers who anticipated its appearance. Within the framework of this article, the influence of V. Nabokov's work on the creation of T. Kibirov's novel "The General and His Family" is considered, which is relevant and promising, since, as the analysis shows, on the one hand, in this work the ideas of V. Nabokov find new understanding and are subjected to further development, and, on the other hand, they help T. Kibirov in revealing the images of the heroes of the novel, which allows to talk about the special compositional and plot role of this kind of allusions and reminiscent inclusions from the works of V. Nabokov. In the course of the study, mediated intertextual inclusions (ideas and worldview positions of V. Nabokov, references to the characters of his work) and direct quotations from his literary work are distinguished. It has been established that intertextual inclusions from the works of V. Nabokov, which are recorded in the novel "The General and His Family" are divided into two groups: mediated (further comprehension of the ideas and beliefs of V. Nabokov); direct (quotations from the works of V. Nabokov, as well as references to the writer himself and his books).
Key words: T. Kibirov's novel "The General and His Family", influence of V. Nabokov, intertext, intertextuality, allusions, role of allusions.
Е.В. Зубенко, бакалавр, Алтайский государственный университет, г. Барнаул, E-mail: criste470@gmail.com
