CC BY
25
Орфей в «Сонетах» Рильке - это и «прапоэт», и «создатель мира, явленного в слове». Он также выражает орфико-пифагорейское единство противоположностей, двуединство бытия, всего мира. Рильке, избрав в «проводники» в загробный мир Орфея, оригинально и весьма утонченно выражает двуприродность поэтического творчества, размышляет о назначении поэта и поэзии. Рецепция мифа об Орфее обусловлена стремлением Рильке исследовать природу поэтического творчества, понять, каким должен быть поэт, чтобы с помощью символов выражать самые сокровенные идеи, связанные с творчеством и философским пониманием существования человека. В соответствии с концепцией Рильке поэт творит, «исходя из первопереживания, темное естество которого нуждается в мифологических образах, и потому жадно тянется к ним, как к чему-то родственному, дабы выразить себя через них» [11].
«Сонеты к Орфею» - это достаточно оригинальное творение поэта, отличающееся многообразием символов, философской и художественной глубиной. Именно в этом произведении австрийский поэт в образно-поэтической форме воплощает особенности сформировавшегося мировидения, идеи, ставшие неотъемлемой частью поэтического универсума поэта. Это такие темы, как назначение поэзии и поэта, проблема двойственности его призвания, сочетающая радость творчества и трагизм поисков и внутренних исканий, единства жизни и смерти, соотношения сознательного и бессознательного, необходимости страданий и потерь, внутренней гармонии, которая пронизывает все в мире. Все это соединилось воедино и стало звучать в творчестве Рильке. Мифологический герой стал для Рильке архетипом Поэта и особенностей поэтического творчества, которое связано с идеями орфизма как философского учения, в котором слились представления двуединства природы и мира, единство противоположностей: «Двуединство - в этом суть природы, / Жесткой, сжатой - все сопряжено. / Гнет и воля, шпоры и свобода. / Снова дали. Двое суть одно» (перевод З. Миркиной) [9]. Эти темы трансформируются на протяжении всего сборника и являются его структурно-композиционной основой. Орфические идеи, вошедшие в круг орфи-
Библиографический список
ко-пифагорейской философии и представленные в поэмах «Георгики» Вергилия и «Метаморфозы» Овидия, у Рильке получают особое звучание. Идея о бессмертии живой природы, о ее бесчисленных превращениях обыгрывается Рильке во многих сонетах и является главным принципом, образующим смысловое содержание «Сонетов».
Соответственно, лирический цикл есть попытка поэтическими средствами изобразить единство всего сущего в природе и мире. И именно поэт как демиург обладает способностью видеть мир в единстве и многообразии, присутствовать «во всех временах сразу». Главная тема сборника «Сонеты к Орфею» созвучна поискам эпохи: это превращение поэтического слова, способного отразить изменчивую, ускользающую от жестких схем и определений картину мира. Поэтому неслучайно в своих философских и поэтических поисках, в построении собственного поэтического универсума Рильке обращается к мифу об Орфее, который является воплощением образа поэта, певца, демиурга. Именно он стал основой философских и лирических размышлений в нескольких произведениях крупнейшего австрийского поэта XX века.
Таким образом, поэтический универсум австрийского поэта Райнера Марии Рильке является сложным философско-поэтическим комплексом идей и мотивов предшествующей культуры: от ветхозаветной традиции и античной культуры до французской образной и немецкой философичности. Античные мотивы и образы занимают особое место в поэтическом универсуме. Рильке активно апеллирует к античной образности в своем поэтическом творчестве, обращаясь к образам поэтов и мифологическим героям. Особое внимание в поэтическом мире Рильке обретает мифологема Орфея, являющаяся архетипом поэта и поэтического творчества, символом единения аполлонического и дио-ниссийского начал. Обращаясь к мифологеме Орфея, Рильке создает не только уникальные поэтические тексты, но и использует и воплощает идеи орфической философии в своем поэтическом универсуме, делает их неотъемлемой частью художественного мира.
1. Карельский А.В. Райнер Мария Рильке. Метаморфозы Орфея. Хрупкая лира. Москва, 1999; Выпуск 2: 70 - 73.
2. Цветаева М.И. Письма к А. Тесковой. Прага, 1969.
3. Западноевропейская культурфилософия: между мифом и игрой. Самосознание
4. европейской культуры XX века. Москва, 1991: 10 - 12.
5. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. Москва, 2001.
6. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Москва: Лабиринт, 1997.
7. Можаева А. Миф в литературе XX века: структура и смыслы. Художественные ориентиры зарубежной литературы XXвека. Москва: ИМЛИ РАН, 2002: 305 - 310.
8. Рильке РМ. Ворпсведе. Огюст Роден. Москва, 1971.
9. Гнездилова Е.В. Миф и создание поэтической картины мира. Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Лингвистика и педагогика. 2016; № 3 (20): 21 - 27.
10. Рильке РМ. Новые стихотворения. Москва: Наука, 1977.
11. Топоров В.Н. Об «эктропическом» пространстве поэзии. От мифа к литературе. Москва, 1993: 29 - 35.
12. Юнг К.Г Психология и поэтическое творчество. Самосознание европейской культуры XXвека. Москва, 1991: 113 - 114.
References
1. Karel'skij A.V. Rajner Mariya Ril'ke. Metamorfozy Orfeya. Hrupkaya lira. Moskva, 1999; Vypusk 2: 70 - 73.
2. Cvetaeva M.I. Pis'ma kA. Teskovoj. Praga, 1969.
3. Zapadnoevropejskaya kul'tufiilosofiya: mezhdu mifom i igroj. Samosoznanie
4. evropejskoj kul'tury XX veka. Moskva, 1991: 10 - 12.
5. Meletinskij E.M. Ot mifa kliterature. Moskva, 2001.
6. Frejdenberg O.M. Po'etika syuzheta izhanra. Moskva: Labirint, 1997.
7. Mozhaeva A. Mif v literature XX veka: struktura i smysly. Hudozhestvennye orientiry zarubezhnoj literatury XX veka. Moskva: IMLI RAN, 2002: 305 - 310.
8. Ril'ke R.M. Vorpsvede. OgyustRoden. Moskva, 1971.
9. Gnezdilova E.V. Mif i sozdanie po'eticheskoj kartiny mira. Izvestiya Yugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Lingvistika i pedagogika. 2016; № 3 (20): 21 - 27.
10. Ril'ke R.M. Novye stihotvoreniya. Moskva: Nauka, 1977.
11. Toporov V.N. Ob «'ektropicheskom» prostranstve po ezii. Ot mifa k literature. Moskva, 1993: 29 - 35.
12. Yung K.G. Psihologiya i po'eticheskoe tvorchestvo. Samosoznanie evropejskoj kul'tury XX veka. Moskva, 1991: 113 - 114.
Статья поступила в редакцию 25.04.21
УДК 821.161.1
Zubenko E.V., BA student, Altai State University (Barnaul, Russia), E-mail: criste470@gmail.com
TIMUR KIBIROV: CONTINUATION OF TRADITIONS OF V. NABOKOV (BASED ON THE FIRST BOOK "ANNA AND COMMANDER" FROM THE NOVEL "THE GENERAL AND HIS FAMILY"). Adequate understanding postmodern literature is possible only when considering its primary sources that is creativity of writers who anticipated its appearance. Within the framework of this article, the influence of V. Nabokov's work on the creation of T. Kibirov's novel "The General and His Family" is considered, which is relevant and promising, since, as the analysis shows, on the one hand, in this work the ideas of V. Nabokov find new understanding and are subjected to further development, and, on the other hand, they help T. Kibirov in revealing the images of the heroes of the novel, which allows to talk about the special compositional and plot role of this kind of allusions and reminiscent inclusions from the works of V. Nabokov. In the course of the study, mediated intertextual inclusions (ideas and worldview positions of V. Nabokov, references to the characters of his work) and direct quotations from his literary work are distinguished. It has been established that intertextual inclusions from the works of V. Nabokov, which are recorded in the novel "The General and His Family" are divided into two groups: mediated (further comprehension of the ideas and beliefs of V. Nabokov); direct (quotations from the works of V. Nabokov, as well as references to the writer himself and his books).
Key words: T. Kibirov's novel "The General and His Family", influence of V. Nabokov, intertext, intertextuality, allusions, role of allusions.
Е.В. Зубенко, бакалавр, Алтайский государственный университет, г. Барнаул, E-mail: criste470@gmail.com
ТИМУР КИБИРОВ: ПРОДОЛЖАТЕЛЬ ТРАДИЦИЙ В. НАБОКОВА (НА ОСНОВЕ ПЕРВОЙ КНИГИ «АННА И КОМАНДИР» ИЗ РОМАНА «ГЕНЕРАЛ И ЕГО СЕМЬЯ»)
Адекватное понимание литературы постмодернизма возможно только при рассмотрении её первоисточников, т.е. творчества писателей, предвосхитивших ее появление. В рамках данной статьи рассматривается влияние творчества В. Набокова на создание романа Т. Кибирова «Генерал и его семья», что является актуальным и перспективным, поскольку, как показывает анализ, с одной стороны, в данном произведении идеи В. Набокова находят новое осмысление и подвергаются дальнейшему развитию, а, с другой, помогают Т. Кибирову в раскрытии образов героев романа, что позволяет говорить об особой композиционной и сюжетной роли такого рода аллюзийных и реминисцентных включений из творчества В. Набокова. В ходе исследования выделяются опосредованные интертекстуальные включения (идеи и мировоззренческие положения В.В. Набокова, отсылы к героям его произведения) и непосредственные прямые цитаты из его литературного творчества. Установлено, что интертекстуальные включения из творчества В.В. Набокова, которые фиксируются в романе «Генерал и его семья», делятся на две группы: опосредованные (дальнейшее осмысление идей и убеждений В.В. Набокова); прямые (цитаты из произведений В.В. Набокова, а также упоминаниями самого писателя и его книг).
Ключевые слова: роман Т. Кибирова «Генерал и его семья», влияние В.В. Набокова, интертекст, интертекстуальность, аллюзийные включения, роль аллюзий.
Исследователи-литературоведы убеждены в том, что каждое новое художественное произведение - это осмысление уже ранее созданных и продолжение осмысления затронутых тем. Эта мысль развивается в рамках исследования интертекста и интертекстуальных включений и представлена в работах таких авторов, как Ю. Кристева, Н.В. Петрова, Н.С. Олизько, Р. Барт, И.П. Смирнов, Ю.К. Щеглов, В. Десятов и др. Обращение к отечественному литературному наследию ХХ и XXI веков позволяет в этом убедиться. Современные писатели развивают темы, затронутые авторами прошлого столетия, и придают им новое звучание. Ярким примером такой взаимосвязи являются произведения В. Набокова и роман Т. Кибирова «Генерал и его семья», автор которого признается современными критиками одним из самых влиятельных прозаиков современности [1]. Исследователи изучают интертекстуальные связи между творчеством русских постмодернистов, одним из представителей которых является Т. Кибиров, и произведениями В.В. Набокова [2, с. 263 - 288]. В виду того, что роман «Генерал и его семья» признан на сегодняшний день весьма популярным и читаемым [3], представляется целесообразным и актуальным обратиться к сюжетному и жанровому своеобразию данного произведения и определить степень влияния творчества В.В. Набокова на создание данного романа. Цель статьи - установление места идей В.В. Набокова в романе Т. Кибирова «Генерал и его семья». Достижение поставленной цели решается при помощи метода наблюдения, описания, контекстуальной выборки примеров и интертекстуального анализа, при помощи которого устанавливается связь между романом Т. Кибирова «Генерал и его семья» и произведениями В.В. Набокова.
На первом этапе исследования приведем общую характеристику романа, который является семейной сагой и, по определению самого автора, -исторической прозой. Лирическое «я» Кибирова уже давно достигло своего апогея, настало время для покорения эпических вершин. По словам самого Т. Кибирова, «с текущей жизнью этот роман мало связан. Он о том времени, к которому мы как-то благополучно и довольно быстро приближаемся снова. О времени, которое неостроумно называли годами застоя» [4]. Однако содержательный анализ показывает, что многие темы, затронутые автором, актуальны и на сегодняшний день, что подтверждается тем, что роман является отражением обычной житейской истории, имеющей место быть в середине 1970-х годов, в которой раскрываются идеи, широко обсуждаемые в современном обществе. Среди них можно отметить неистребимую пошлость мира, отношение к соблазну обогащения и пр. Эти же темы находят отражение и в творчестве В.В. Набокова, который во многом оказал влияние на авторов-постмодернистов.
Далее приведем сюжетную характеристику романа, что позволит определить роль аллюзийных включений в данном произведении, в частности установить место идей В.В. Набокова в нем. Главный герой романа - генерал по имени Василий Иванович Бочажок. В центре повествования находится его семья, которая неожиданно разрастается, потому что любимая дочь генерала возвращается с учебы в Москве беременной. Еще у генерала есть младший сын - 15-летний подросток по имени Степа, который зажат, «словно маленькая, но не очень гордая страна третьего мира между двумя быкующими сверхдержавами» [3, с. 122]. В семье действительно напряженные взаимоотношения: генерал, который бесконечно любит свою дочь, и дочь, которая тоже очень любит своего отца, но живет, как ей кажется, какой-то совершенно другой жизнью и весь этот Советский Союз «видала в гробу». Сам главный персонаж рос в сталинские годы и, мечтая стать героем, так не смог воплотить свое желание в жизнь - был ранен по дороге на фронт. Таким образом, Т. Кибиров затрагивает в своей исторической саге те же темы, что и В.В. Набоков, среди них: горькая любовь к России; неприятие социального; неистребимая пошлость мира; соблазн обогащения; воспевание чести и презрение к бесчестию. Особое осмысление получает у писателя тема детства, которая раскрывается в рамках анализируемого романа на примере детей генерала - Анны и Степана.
Помимо вышеперечисленного, анализируемый роман изобилует интертекстуальными включениями, особое место среди которых отводится аллюзиям на творчество В.В. Набокова.
Так, у двух писателей, которые творили в разное время - в XX и в XXI веках, прослеживаются общие ориентиры - это осмысление творчества
A.С. Пушкина и акмеизма, критика фрейдистких положений, неприятие социального и др. Анализ романа Т. Кибирова позволяет выделить темы, которые привлекают его в творчестве В. Набокова и нашли отражение в анализируемом романе. Так, автор эмоционально осмысливает горькую любовь к России -идея, которая прослеживается во многих произведениях В. Набокова. Так, в романе «Машенька», он постулирует мысль о том, что «Россию надо любить. Без нашей эмигрантской любви России - крышка. Там ее никто не любит» [5, с. 72]. Не разделяя, как и В.В. Набоков, идей социализма, Т. Кибиров демонстрирует искреннюю любовь к России и русскому духу - герои его романа увлекаются классиками русской литературы (А. Ахматовой, М. Горьким, И. Тургеневым), а сам автор романа подчеркивает великое достояние русской культуры, традиций и мировоззрения:
<...> люди, которые помнят то время... я подчеркиваю - которые помнят <...> [3, с. 63]. Тема памяти была ключевой в творчестве Набокова (см. «Дар», «Другие берега», «Память говори» и др.).
Использует Т. Кибиров идеи В.В. Набокова и для раскрытия образов своих персонажей. Так, характеризуя дочь главного героя романа Анну, автор пишет: «И становилась Анечка все менее прозрачной, если воспользоваться набоков-ской метафорой, и разного пола и возраста мсье Пьеры уже боязливо и раздраженно присматривались и принюхивались к ней» [3, с. 103].
Мьес Пьер - палач в метафизической антиутопии Набокова «Приглашение на казнь». Советское общество у Кибирова сравнивается с мьес Пьерами разных родов, которые олицетворяют всю пошлость набоковского мира. Анечка, с её антисоветскими взглядами (сформировавшимися, в том числе, под воздействием творчества А. Ахматовой) уподобляется «непрозрачному» Цинцинату Ц., обвинённому в гносеологической гнусности (т.е. непроницаемости для окружающих). Кибиров соглашается с Набоковым в его взглядах на советскую действительность, в которой процветает пошлость и беззаконие [6].
Можно предположить, что помимо очевидной реминисценции используется и аллюзия на роман В.В. Набокова «Прозрачные вещи», который изначально написан им на английском языке. Интертекстуальный анализ позволяет установить, что, используя данную аллюзию, Т. Кибиров характеризует изменения, которые произошли с Анной, что выражалось в том, что она становилась более замкнутой, менее общительной. Используя мысль В.В. Набокова о том, что каждый материальный объект окружен некой оболочкой, которая, если сделать ее прозрачной, покажет истинную его суть, Т. Кибиров говорит о том, что Анна перестала быть поверхностной и стала вызывать интерес окружающих.
Роман Кибирова сближается с набоковским еще и особенностью повествования. Интересной специфической чертой романа является то, что автор возникает в тексте повествования на каждом шагу. Осмысливая такой подход к построению текста романа, сам Т. Кибиров ссылается на В.В. Набокова, который говорил о том, что настоящий читатель должен отождествлять себя не с героями, а с автором: «Чуткий, заслуживающий восхищения читатель отождествляет себя не с девушкой или юношей в книге, а с тем, кто задумал и сочинил её» [7, с. 42]. Эта мысль настолько впечатлила автора романа «Генерал и его семья», что он, таким образом, стремится выполнить завет В.В. Набокова и помочь читателю, чтобы он мог как бы вместе с автором писать роман.
С первых страниц романа автор вводит себя в нарратив повествования, комментирую действия своих героев, попутно раздавая им советы и предостерегая от фатальных ошибок. Повествователю известны не только мысли своих героев, он постоянно ведет с ними диалог. Такой приём сближает героев романа с их творцом. В «Просвечивающих предметах» (англ. «Transparent Things»),
B. Набоков подобным образом обращается к своему персонажу: «Here's the
person I want. Hullo, person! Doesn't hear me»/ Вот персонаж, который мне нужен. Привет, персонаж! - Не слышит [8, с. 213].
Подобным образом с первых строк Т. Кибиров презентует читателю своего персонажа: «Ну вот он. Здрасьте, пожалуйста! В смысле - здравия желаю!» [3, с. 9]. Неслучайно, что после такого «непрозрачного» начала Кибиров вполне «прозрачно» ссылается на Набокова. Буквально в следующем абзаце он упоминает Годунова-Чердынцева, героя романа «Дар»: «Вот тебе и Годунов-Чер-дынцев, и Айвенго, и Петруша Гринев с Максимом Максимовичем!» [3, с. 5]. Годунов-Чердынцев - русский эмигрант, который, имея аристократическое происхождение, бедствует за границей. Такая аллюзия на набоковского героя дает читателю понять, что судьба героя - Василия Ивановича Бочажка, вокруг которого строится повествование, непроста. Сам Т. Кибиров в последних главах романа признается, что хотел показать в его лице рыцаря, воина, идеального, на его взгляд, человека. Таким образом, генерал - не просто центральный персонаж произведения, а герой, через образ которого Т. Кибиров выражает свое мнение относительно судьбы русского человека в условиях социализма.
Так же, как и у Набокова, эффект сближения героя с автором усиливается притяжательным местоимением «мой»: «Ну а генерал мой от нетерпения уже чуть не подпрыгнул» [3, с. 11]. В «Просвечивающих предметах» местоимения my (мой) и our (наш) используются неоднократно: «Бедный мой Хью попытался втолкнуть его на место...» [8, с. 217], «Но мой нескладный и угрюмый Хью Персон, со своим ужасным галстуком, <...> не принадлежал к приемлемому ею (Шарль Шамар - Е.З.) миру [8, с. 246], «Но Персон наш неопределенно предположил, что это проявление современной свободы нравов, принятой в кругу мадам Ша-мар»[8, с. 250].
У Набокова избыточное знание повествователя сближает его с автором-творцом. У Кибирова повествователь и есть творец. Исходя из этого, можно утверждать, что влияние В.В. Набокова прослеживается уже в самой композиции романа Т. Кибирова «Генерал и его семья».
Не обошелся Кибиров без упоминания своего любимого набоковского романа - «Pale Fire». Причем упоминается это произведение дважды.
В 9-й главе романа Бочажок-старший устраивает «несанкционированный» обыск в комнате свой беременной дочери в надежде «посмотреть, не найдется ли каких подсказок, зацепок на книжных полках <...> [3, с. 140]. Вылазка в конце концов заканчивается полным фиаско, но отец успевает раздобыть полезную информацию о предпочтениях дочери: «На столе лежала в мягкой обложке нерусская книга. «Пале фире», - прочел генерал, открыл, увидел на полях сделанные Аниной рукой мелкие карандашные переводы слов и выражений <...> [3, с. 140].
«Бледный огонь» В. Набокова упомянут не зря. Подобно своему любимому Джону Шейду, автору поэмы, Кибиров создает большое прозаическое произведение о дочери. Подобные попытки у него были и ранее, достаточно вспомнить «Двадцать сонетов Саше Запоевой» [2, с. 277].
Являясь адептом творчества Ахматовой, которая не любила Набокова (о чем, кстати, упоминается в ходе повествования [3, с. 63], героиня в процессе становления пересматривает свои взгляды на русскую литературу:
<...> она (Ахматова - Е.З.) на самом-то деле давно уже не являлась властительницей Анечкиных дум. Теперь это уже была не абсолютная, а конституционная монархия, Анна Андреевна делегировала всю свою власть разношерстному собранию авторов: и Мандельштаму, и нелюбимому ею Набокову ('курсив мой -Е.З.), и любимому внучатому племяннику Бродскому, и, наконец, неугомонному
Библиографический список
дедушке Пушкину <...> [3, с. 63]. Интерес героини романа к творчеству Набокова характеризует ее преображение и начало личностного роста.
Тремя главами ранее Кибиров говорит о несходстве своей дочери с героиней романа Набокова: «В отличие от трагической героини «Pale fire» Анечка, к счастью, была похожа не на кряжистого папашу, а на красавицу-мать» [3, с. 27]. В середине поэма Джона Шейда достигает мучительного пика, поскольку повествователь рассказывает о самоубийстве своей дочери [1, с. 508]. Так, показывая метаморфозы, произошедшие с героиней романа Анной, Т. Кибиров в качестве индикатора использует отрицание и последующее признание творчества В.В. Набокова, в результате чего девушка меняется в лучшую сторону.
Помимо этого, в романе Т. Кибирова используются прямые цитаты из произведений В. Набокова. Так, например, при описании увлечения литературой дочери генерала Анны автор использует прямую цитату из стихотворения В. Набокова «Слава» (1942):
Или как у Набокова — та-та, та-та-та-та, та-та?
Точнее не скажешь [3, с. 88].
В первоисточнике (стихотворение В.В. Набокова «Слава») данная строка выглядит следующим образом:
Эта тайна та-та, та-та-та-та, та-та,
а точнее сказать я не вправе.
Современными литературными критиками предпринималось немало попыток осмысления этого кода В. Набокова, однако на сегодняшний день нет единства мнений относительно интерпретации данных строк. По словам Г Да-шевского, «интеллигентское поклонение русской литературе он превращал в поклонение искусству русской литературы и главным догматом этой веры делал не «милость к падшим», а таинственное «кое-что», где «та-та, та-та-та-та, та-та» символизирует свободу расшифровки [2]. Т. Кибиров, сохраняя в неизменном виде строки та-та, та-та-та-та, та-та, несколько трансформирует ближайшее контекстуальное окружение, используя данную аллюзию как сигнал о том, что идея В. Набокова, состоящая в том, что существует в душе русского человека тайна, которую не все в силах понять, актуальна и по настоящее время.
Таким образом, новая книга Т. Кибирова «Генерал и его семья», которую сам автор называет «историческим романом», представляет семейную сагу, действие которой разворачивается в позднем СССР. Т. Кибиров вслед за В. Набоковым подходит к набору вечных тем (конфликт поколений, проблема эмиграции, поиск предназначения) с иронией и «лоскутным одеялом» из цитат из произведений В.В. Набокова, определявших сознание позднесоветского человека. Вложенный в книгу опыт и внимание к мельчайшим деталям выводят роман «Генерал и его семья» на территорию большого русского романа, одновременно искреннего и саркастичного.
Интертекстуальные включения из творчества В.В. Набокова, которые фиксируются в романе «Генерал и его семья», можно поделить на две группы:
- опосредованные, которые представляют дальнейшее осмысление идей и убеждений В.В. Набокова. Общими темами, прослеживающими в творчестве двух писателей, являются «осуждение советского режима», что осуществляется посредством раскрытия судеб конкретных людей; «пошлость мира», что также показывается на примере советских реалий («Набоков - союзник Кибирова в борьбе с мировой пошлостью и «мировой немотой»).
- прямые, которые представлены цитатами из произведений В.В. Набокова, а также упоминаниями о самом писателе и его книгах.
1. Рейтинг популярных книг за январь Available at: https://uzao.mos.ru/presscenter/news/detail/9703925.html
2. Десятов В.В. Русские постомодернисты и В.В. Набоков: интертекстуальные связи. Диссертация ... доктора филологических наук. Барнаул, 2004.
3. Кибиров Т. Генерал и его семья: исторический роман. Москва: Индивидуум, 2020.
4. Кибиров Т. Главное свойство советской власти - ложь от начала до конца. Bookmate Jouranal. Available at: https://journal.bookmate.com/kibirov/
5. Набоков В. Сиринъ. Собрание сочинений: в 4 т. Москва, 1990; Т. 1: 35 - 115.
6. Набокова В. «Просвечивающие предметы». Мировая литература в контексте культуры. 2007; № 2: 230 - 238.
7. Набоков В. Лекции по русской литературе. Перевод с английского С. Антонова, Е. Голышевой, Г. Дашевского и др. Санкт-Петербург: Азбука, Азбука-Аттикус, 2019.
8. Набоков В. Просвечивающие предметы. Перевод с английского А. Долинина, М. Мейлаха. Санкт-Петербург: Азбука, Азбука-Аттикус, 2017.
9. Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Москва, Санкт-Петербург, 2010.
10. Дашевский Г Набоковская реформа. Available at: https://www.kommersant.ru/doc/759378
11. Туляков Д., Бочкарева Н.С. Особенности повествования в романе «Просвечивающие предметы». Мировая литература в контексте культуры. Пермь, 2007: 78 - 81. References
1. Rejting populyarnyh knig za yanvar' Available at: https://uzao.mos.ru/presscenter/news/detail/9703925.html
2. Desyatov V.V. Russkie postomodernisty i V. V. Nabokov: intertekstual'nye svyazi. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Barnaul, 2004.
3. Kibirov T. General i ego sem'ya: istoricheskij roman. Moskva: Individuum, 2020.
4. Kibirov T. Glavnoe svojstvo sovetskoj vlasti - lozh' ot nachala do konca. Bookmate Jouranal. Available at: https://journal.bookmate.com/kibirov/
5. Nabokov V. Sirin'. Sobranie sochinenij: v 4 t. Moskva, 1990; T. 1: 35 - 115.
6. Nabokova V. "Prosvechivayuschie predmety". Mirovaya literatura v kontekste kul'tury. 2007; № 2: 230 - 238.
7. Nabokov V. Lekcii po russkoj literature. Perevod s anglijskogo S. Antonova, E. Golyshevoj, G. Dashevskogo i dr. Sankt-Peterburg: Azbuka, Azbuka-Attikus, 2019.
8. Nabokov V. Prosvechivayuschie predmety. Perevod s anglijskogo A. Dolinina, M. Mejlaha. Sankt-Peterburg: Azbuka, Azbuka-Attikus, 2017.
9. Bojd B. Vladimir Nabokov. Amerikanskie gody. Moskva, Sankt-Peterburg, 2010.
10. Dashevskij G. Nabokovskaya reforma. Available at: https://www.kommersant.ru/doc/759378
11. Tulyakov D., Bochkareva N.S. Osobennosti povestvovaniya v romane «Prosvechivayuschie predmety». Mirovaya literatura v kontekste kul'tury. Perm', 2007: 78 - 81.
Статья поступила в редакцию 25.04.21
