CC BY
17Homo historicus: Диалог с прошлым
Н. И. Девятайкина
(Саратов)
АНТИЧНОЕ ПРОШЛОЕ КАК АКТУАЛЬНАЯ СОВРЕМЕННОСТЬ У ПЕТРАРКИ (по трактату «О средствах против превратностей судьбы»)*
Тема, избранная для статьи, входит в большое исследовательское «поле», которое ныне обозначается как «время в координатах истории» и обретает все возрастающее внимание, если судить по последним конференциям и публикациям1.
В отношении Петрарки эта тема ни в зарубежной, ни в отечественной литературе еще не стала предметом специального внимания, хотя стоит отметить добротность сборников, посвященных 700-летию со дня рождения поэта и гуманиста2.
В статье предпринята попытка выявить основные «формулы» исторической памяти, нашедшие свое выражение в диалогах трактата Петрарки «О средствах против превратностей судьбы», авторские приемы и смыслы ее актуализации. Обращение Петрарки к прошлому интересно также для исследования «культурной реакции» на окружающую действительность. При написании статьи использовалось современное двуязычное из-
© Девятайкина Н. И., 2010.
Статья написана при финансовом содействии РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ № 07-01-00548а.
1 См., напр.: Время в координатах истории. Тезисы международной конференции / Отв. ред. М. С. Бобкова. М.: ИВИ РАН, 2008; Формы и способы презентации времени в истории / Отв. ред. С. Г. Мереминский. М.: ИВИ РАН, 2009; Темпоральность исторического пространства / Отв. ред. М. С. Бобкова. М.: ИВИ РАН, 2009.
2 Далее будут названы сборники, среди материалов которых были интересные для понимания избранного в данной статье сюжета.
дание трактата, подготовленное К. Карру3. В статье привлечены также переводы диалогов, выполненные Л. М. Лукьяновой4.
Напомним о датировке и некоторых особенностях сочинения. Как определил в свое время У. Фиск5, трактат был начат в 1354 г., завершен в 1366 г. Правда, некоторые современные исследователи называют более обтекаемые даты начала - между 1353 и 1361 гг., но при этом не разворачивают аргументации по данному поводу6. Название, по мнению М. Ариани, «смоделировано» с псевдо-сенекианского <Юе remediis йэйийогит» («О средствах против случайностей»)7.
О влиянии Сенеки на трактат пишут практически все. Более того, при общих оценках называют диалоги Петрарки учебником по практической морали: в них в ответ на возгласы четырех персонажей (Радости и Надежды, Страха и Скорби), олицетворяющих четыре стоические страсти души, гуманист излагает устами Разума (главного персонажа) всю мудрость философии, раздробленную на отдельные темы в связи с конкретными и многочисленными житейскими ситуациями8. Но пока никто из
3 Petrarque F. Les remedes aux deux fortune / Texte et trad. par Ch. Carraud. Paris, 2002. Vol.1-2: 1167 p.; 803 p.
4 См.: Петрарка Ф. Сочинения философские и полемические / Сост., пер., комм., указ. Н. И. Девятайкиной, Л. М. Лукьяновой; вступ. ст. Н. И. Девятайкиной. М, 1998; Петрарка Ф. Диалоги на гендерные и эстетические темы / Сост. Н. И. Девятайкиной, Л. М. Лукьяновой; пер. с лат., комм., указ. Л. М. Лукьяновой; исслед. раздел Н. И. Девятайкиной. Саратов: Наука, 2008.
5 См.: Fiske W. Petrarch’s treatise “De remediis utriusque fortunae”, text and versions. Firenze, 1888.
6 Gallico K. La musica a Milano nel Trecento // Petrarca e la Lombardia. Atti del Convegno di Studi (Milano, 22-23 maggio 2003) / A cura di G. Frasso. Roma-Padova, 2005. P. 75.
Как ясно из названия, трактат интересует автора с точки зрения истории музыки, и он обращается только к двум диалогам, связанным с данной темой (XXIII, XXIV).
7 Ariani M. Francesco Petrarca // Storia della letteratura italiana. Vol. II. Il Trecento. Roma, 1995. P. 645.
8 Laurdens P. Un aspect de la fortune du De remediis de Petrarque en Europe du Nord: de illustration a la mise en emblems // Francesco
авторов, насколько можно судить, не поставил вопроса о том, каким образом в этих практических советах гуманист актуализирует прошлое, какого характера материал (в том числе, вычерпанный у Сенеки) и как заставляет служить настоящему. Не систематизированы и сами «формулы», в которых историческое прошлое, историческая память присутствуют на страницах сочинения. Попытаемся обратиться к обозначенным вопросам.
Заметим сразу, что диалоги далеко не сразу открывают современному читателю свои тайны и культурные возможности. Только многократное перечитывание и обдумывание всего массива очень разных по содержанию текстов позволяет выявить интересующие нас моменты, прежде всего - способы сближения далекого прошлого и настоящего времени, т. е. того, в котором живет автор.
Некоторые из них обнаруживаются в «Предисловии» к первой книге трактата. В нем Петрарка объясняет причины, по которым он взялся за тему фортуны после всего того, что было написано о ней писателями античности. И о самих авторах он говорит так: «Писатели прошлого как живые беседуют с нами»9. Такое восприятие авторов, как живых, особенно часто проявляется в отношении римских писателей, историков и поэтов. В глазах гуманиста не устарели ни их рассуждения (особенно на этические темы), ни те аргументы, на которые они опираются, ни те факты, которые они сообщают. В рассуждениях Разума на протяжении всего трактата то и дело встречаются те же самые примеры, которые приводят в своих трудах Сенека и Цицерон, к ним добавляются факты и имена, встречающиеся в сочинениях Тита Ливия и Светония. Иными словами, труды античных писателей для Петрарки сущностно современны, т.е. полезны и необходимы для человека его времени.
Petrarca, da Padova all’Europa: atti del convegno internazionale di studi 17-18 giugno 2004 / A cura di Gino Belloni et al. Roma, 2007. P. 234-237.
9 Сочинение Франциска Петрарки, философа, поэта и знаменитого оратора «О средствах против превратностей судьбы», посвященное Адзону Корреджию, другу. Предисловие // Петрарка Ф. Сочинения философские и полемические. С. 130.
Главных «формул», в которых представлено античное прошлое в диалогах, оказывается несколько. Прежде всего - как знание об историческом прошлом, почерпнутое у историков, философов, поэтов. Причем, судя по частоте скрытого (т. е. без обозначения имени автора, названия его произведения) или открытого цитирования, материала у древних поэтов гуманист находит намного больше, чем у древних историков. Как показывает предварительный подсчет, из поэтов на первом месте по частоте цитирования или обращения ожидаемо оказывается Вергилий, из историков столь же ожидаемо - Ливий. Ожидаемо потому, что примерно то же самое обнаруживается в других сочинениях и письмах Петрарки, и это уже сделано итальянскими авторами (Дж. Биллановичем, М. Ариани, У. Дотти и др.).
В диалогах Петрарка постоянно апеллирует к знанию прошлого как к усвоенному его читателем, если так можно определить, коллективному. Чаще всего гуманист в этом случае вкладывает в уста Разума фразы типа: «Ты мог прочитать это у поэта Вергилия» (1.74)10. Приведем еще несколько вариантов подобных обращений: «может, ты читал...» (11.78), «очень важно вспомнить...»(П,81); «ты читал у Флакка...» (1.100), «ты ведь читал.» (1.103), «вспомни, что сказал когда-то известный поэт Лукан.» (1.105), «вспоминай примеры.» (1.101). Фактически едва ли не в каждом тексте есть интересующая нас адресация к общему, так сказать, багажу знаний. Одновременно такие фразы и обороты приближают прошлое к настоящему, к читателю.
О все-известности могут свидетельствовать слова, подобные сказанным в диалоге «О вооруженном войске»: «Ты сам поймешь, насколько верен этот стишок, известный даже мальчишкам...» (далее цитируется строка из «Фарсалии» Лукана)11. Или: «Если ты обратишься к известнейшим примерам.» (1.100). Речь в диалоге идет о добродетели как «кормилице доблестей» и богатстве как «кормильце пороков». Могут быть и такие форму-
10 Petrarque F. Les remedes aux deux fortune, I.74. Vol. 1. P. 344. (Римская цифра здесь и далее означает номер книги трактата, арабская
- номер диалога).
11 Ibid. I.97. P. 430.
лы: «Прими и ты эту известнейшую фразу Цицерона.» (1.101)
- речь идет о милосердии как о наилучшем качестве души.
Становится ясно, что эта коллективная память предполагает некоторый общий, сохраняющийся, передающийся и умножающийся круг знаний культурного, письменного происхождения, перетекающего даже в устное бытование. Петрарка «подыгрывает» этому устному бытованию едва ли не в каждом диалоге своими обращениями к читателю с включенными туда цитатами или именами авторов. Скажем: «Послушайте слова нечестивого тирана, произнесенные им в преисподней: “Учитесь быть справедливыми!”» (диалог «Об утраченной тиранической власти»)12. Или: «Разве ты не слышал очень известных слов Ла-берия: “Многих бояться доложен тот, кого многие боятся”» (Диалог «Об утраченных замках»)13. Сюда же можно отнести риторические вопросы вроде «или ты не слышал», утверждения вроде «я слышал», «об этом рассказывают.» (1.97), «пусть в твоих ушах прозвучат слова.» (1.101 ) и т.д.
Бросается в глаза, что в круге этого знания и цитирования не находится места средневековым авторам, текстам, к ним участники диалогов практически не адресуются.
Как уже был случай отчасти отметить, к весьма широкому ряду «общеизвестного» Петрарка относит многие факты из жизни императоров и полководцев (Августа, Сципиона, Цезаря, Нерона, Калигулы, Диоклетиана, «тирана Дионисия», Александра Македонского), доблестных граждан античности (Сцеволы, Катона, Фабриция) и их достойных великого уважения матерей, сестер, жен (Лукреции и др.); к числу тех, о которых «всем известно», отнесены греческие и римские писатели и философы (Сократ, Платон, Пифагор, Викторин, Сенека и др.). Естественно, в качестве общеизвестного напоминаются примеры из Ветхого и Нового Завета.
Добавим попутно, что Петрарка эту память насыщает и пропагандой сочинений античных авторов, и введением их материалов в оборот в диалогах. Если выйти за пределы трактата,
12 Petrarque F. Les remedes aux deux fortune, II.81. P. 878. В уста тирана вложена фраза из «Энеиды» Вергилия (VI.620).
13 Ibidem. II.92. Лаберий (ок. 106-43 гг. до н.э.) - автор мимов, близких к жанру комедии. Петрарка уточняет, что процитированные слова Лаберий сказал о Юлии Цезаре.
собственными историческими трудами вроде «О знаменитых людях античности», эпической поэмы «Африка» и пр.
Попытается разобраться, каким образом прошлое превращается в актуальный пример для настоящего. Ограничимся здесь в основном текстами на военно-политические темы, поскольку в целом материала в 254 диалогах обнаруживается столько, что его можно вместить только в серию статей. В качестве одного из многих примеров привлечем диалог «О вооружённом войске» (1.97)14. Радость с воодушевлением заявляет в нем, что является «господином и правителем большого войска». А потом на протяжении всего разговора еще пять раз повторяет, что имеет огромное войско.
Разум-собеседник ведет себя примерно так же, как в большинстве диалогов, т.е. резко и пространно доказывает, что нет причин для радости или гордости. В данном случае, что неверно и наивно полагать, будто огромное войско есть свидетельство успешности и силы правителя, залог безопасности государства и его самого. В ответ на приведенную выше реплику Разум отвечает: «Безопаснее, пожалуй, быть пастухом тигров и медведей. Сердца диких зверей можно укротить, а человеческие
- нельзя. Воины могут изменить своё отношение к полководцу по самым легкомысленным поводам и превратиться во врагов».
Следом идет самая для нас важная фраза: «И если это произойдёт, оно не будет ни новым, ни необычным» (курсив наш. - Н.Д.). И дальше выстраивается ряд примеров, в котором один за другим названы Цезарь, римский принцепс Александр, Пертинакс, Бальбин, два Максимина (отец и сын), Максим, Проб, Пупиен, Грациан и Валентин. Все они, кроме Цезаря, погибли от рук солдат15. Их истории изложены Разумом в
14 Petrarque F. Les remedes aux deux fortune, I.97 «De exercitu armato». P. 430-432.
15 Важно напомнить для понимания диалога, что именно произошло с названными личностями: Александр Север, римский император с 222 по 235 г., принимал меры по усилению дисциплины среди солдат и сокращению расходов на содержание армии, был убит солда-тами-заговорщиками во время войны против германцев; Пертинакс, римский император с 192 по 193 г.; пытался ввести строгую дисциплину в армии и был убит преторианцами; Бальбин, римский император 238 г.; пробыв у власти 99 дней, был убит преторианцами; Максимин, провозглашенный войсками римский император с 235 по 238 г.; Гордиан
трех-четырех фразах, дабы убедить собеседника-Радость в правоте сделанного заявления.
Как можно видеть из сведений, приведенных в последней сноске, примеры взяты из одного и того же ряда, относятся в основном к одной, самой смутной эпохе. Петрарка по обыкновению не называет дат, но, вглядевшись, можно обнаружить, что одним из «роковых» для нескольких названных императоров или лиц, близких к ним, оказывается 238 г.: Максимин убит собственными солдатами вместе с сыном, Бальбин пробыл у власти только 90 дней и был убит; Максим Пупиен - вместе с ним. Подобные аргументы не могут не воздействовать особым образом.
Далее в диалоге Петрарка выразительно обрисовывает состояние нравов в войсках и лагерях, характеризует взаимоотношения между военачальниками и воинами, будни военных лаге-рей16. Но нам в данном случае он интересен другим: своими «сигналами» современности и современникам.
Вернемся к его началу и вчитаемся в первые две реплики диалога. «Радость. Войско я имею. Разум. Было бы удивитель-
поднял восстание против «солдатского императора». В войне с сенатской партией Максимин и его провозглашенный цезарем сын осадили город Аквилею; жестокостью и корыстолюбием он навлёк на себя ненависть солдат и был убит вместе с сыном; Максим Пупиен, римский император 238 г.; был убит преторианцами вместе с Бальбином; Проб, римский император с 276 по 282 г.; чтобы отвлечь солдат от праздной и распутной жизни в мирное время, заставлял их осушать болота по Дунаю, разводить виноградники и строить дороги; вызвал этим недовольство солдат, и они убили его; Грациан, римский император с 375 по 383 г.; был убит солдатами во время похода; Валентиниан, римский император с 383 по 392 г.; был задушен своим полководцем Арбога-стом.
16 Эта сторона вопроса уже была рассмотрена в одной из недавних статей автора. См.: Девятайкина Н. И. Военная повседневность в одном из диалогов трактата Петрарки «О средствах против превратностей судьбы» // Военно-исторические исследования в Поволжье. Саратов, 2008. Вып. 8. С. 230-234.
В этом же сборнике опубликован перевод ряда диалогов Петрарки на военную тему, в том числе, «О вооруженном войске». См.: Петрарка Ф. Диалоги на военную тему из трактата «О средствах против превратностей судьбы» (1354-1366) / Пер. с лат. и комм. Л. М. Лукьяновой // Там же. С. 235-249.
но, если бы за царской и императорской властью не следовало войско - несчастье всегда следует за несчастьем»17. Думается, что это можно в общем смысле истолковать так: Радость олицетворяет полководца, или правителя-полководца. Скорее, правителя, коли речь идет о власти. Оставим пока в стороне оценки этой власти. Обратим внимание на то, какого уровня власть названа: царская или императорская. Контекст диалога подталкивает в сторону предположения о том, что речь идет именно об императорах. Недаром в составе жертв солдатских бунтов и расправ фигурируют исключительно императоры. Да и дальнейшие реплики Радости говорят об огромном войске, о том, что он - господин и правитель (dominus ac rector) большого войска и пр.
Так не адресуется ли диалог той персоне, которая представляла собой императорскую власть в эпоху Петрарки, - т.е. императору Священной Римской империи? Дополнительным аргументом в пользу этого может служить еще одно обстоятельство: в трактат, чуть далее анализируемого диалога, т.е. «О вооруженном войске» (I.97), включен диалог, прямо обращенный к императору. Диалог называется «О приходе принцепса» (1.116), и в нем речь идет о въездах императора в Италию. Так вот оценки и тональность этих двух диалогов совпадают, начиная с характеристики власти как «несчастья» и заканчивая рассуждениями о войске и войне18.
Отсюда остается заключить, что в реалиях того времени, т.е. середины XIV столетия, речь у Петрарки идет об императоре Карле IV. Как и его предшественники, он играл немалую роль в политических делах Италии, вмешивался в распри ее городов-государств. Гуманист неоднократно призывал его не приходить в Италию с войском и оружием, напротив, взять на себя роль миротворца. Современные исследователи стали внимательнее относиться к политическим диалогам Петрарки, чем это было в прежней литературе, и они отмечают остроту его диало-
17 Petrarque F. Les remedes aux deux fortune, I.97: «Gaudium. Exercitum armatum habeo. Ratio. Mirabar nisi regnum atque imperium ex-ercitus, hoc est miseria miseriam sequeretur».
18 Этот диалог и еще несколько других на тему власти переведены Л. М. Лукьяновой и опубликованы. См.: Петрарка Ф. Диалоги о власти из трактата «О средствах против превратностей судьбы» / Пер. с лат. и комм. Л. М. Лукьяновой // Средневековый город. Саратов, 2008. С. 159-181.
гов о власти и империи, его разочарование в Карле IV как политическом деятеле19.
В этом контексте «сигналы» Петрарки Карлу IV отмечены критичностью. Нет ни слова одобрения в его адрес, только призывы задуматься и определить свое отношение к войне и армии. Конечно, как и в других случаях, Петрарка доводит рассуждения до характеристики предельных ситуаций, но тем яснее через них становится его собственная позиция и его страстное стремление хоть как-то разбудить, расшевелить общественное мнение и самого носителя власти. Диалоги показывают, что гуманист не теряет веры в действенность публично-публицистического «разговора» с первыми лицами тогдашней Европы: императорами, королями, сеньорами, папами. Он ведет его в целом ряде диалогов о власти (1.95; 1.107; 1.116; 11.39; 11.78; 11.79; П.81 и др.), в каждом из которых актуализирует античное прошлое в богатстве его фактов и примеров ради извлечения уроков в настоящем. И делает это примерно так, как было рассмотрено выше.
Важной «формулой» исторической памяти становится адресация через нее в будущее. Например, в тех же политических диалогах Петрарка рассуждает о том, какие действия властей или правителей остаются в памяти потомков. Кроме высоконравственных качеств, справедливости и соблюдения законности Петрарка постоянно называет совершенно современные, если так можно выразиться, действия: снижение налогов, добровольное сложение полномочий и власти, заботы о мире, предотвращение войны, заботы об общественных постройках и украшении городов и т.д. Как заявляет Разум в диалоге «Об утраченной тиранической власти», в таких случаях «народ полюбит твое имя, будет помнить о твоих деяниях и будет обязан тебе
19 См., напр.: Ferraú G. Petrarca e politicita signorile // Petrarca politico: atti del Convegno: Roma-Arezzo, 19-20 marzo 2004. Roma, 2006. P. 63-68. Воспользуюсь поводом и отмечу, что наблюдения этого автора совпадают с теми, которые были мною сделаны в разделе докторской диссертации, посвященном социально-политической позиции гуманиста (1992). Иными словами, независимо друг от друга мы высказали близкие оценки анализируемых диалогов и позиции Петрарки в целом.
вечно»20. Каждому из этих сюжетов посвящены отдельные диалоги, некоторым - два-три.
Тем самым историческая память обретает общественное, политическое и материальное измерение. Одной из сквозных становится тема социальной ответственности правителя. Не менее выразительной оказывается «отрицательная адресация» в диалогах, где в вопросах о власти тиранов историческая память используется как предостережение. Здесь рефрен таков: «Пусть помнят тираны, что они свирепствуют не безнаказанно»21. Или: «И цари, и тираны, и все, кто имеет власть, если они хотят править долго, должны вспомнить высказывание Катона у Ливия и прислушаться к нему: “Алчность и роскошь сгубили все великие государства”» (Вновь цитата из диалога «Об утраченной тиранической власти»)22.
Особый вопрос - способы организации текста для актуализации материала прошлого. Как обнаруживается из источниковедческого анализа петрарковского нарратива, гуманист находит немало способов превращения длинных ответов-монологов Разума, которые «эксплуатируют» античный материал, в увлекательные и динамичные.
Способом приближения античного автора к современному читателю служит у Петрарки частое употребление глаголов настоящего времени, когда он цитирует чьи-то слова. Например, Вергилий у него «не ошибается, когда рассуждает о.» (1.2), Сенека «справедливо пишет о.» (1.2). Нередки обороты типа «как думают философы» (1.50).
Нередко гуманист словно бы приглашает писателей античности в собеседники, точнее, представляет их как единомышленников, которые разделяют и своим авторитетом делают более весомым его мнение. В таких случаях он заканчивает свое рассуждение словами вроде «Этого не станут отрицать.» и называет имя античного автора (1.9).
Порою он переставляет местами себя и античного автора: «Как представляется Аристотелю, да и мне.» (П.81). Здесь
20 Ре^ащие F. Les remëdes аих deux ВэгШпе, II. 81. Р. 882.
21 Д^. П.39. Р. 734.
22 Д^. П.81. Р. 884.
приближению прошлого и настоящего служит стирание не только временных границ, но и толщи пыли, которой, как броней, был покрыт во времена Петрарки авторитет Аристотеля. Из университетского «автора», которого надо было выучивать и комментарии к которому воспроизводить, дабы явить свою ученость, греческий философ в диалогах Петрарки превращается в равноправного участника гуманистической дискуссии, с которым можно согласиться, а можно и не согласиться, а главное, делать это без особого раскланивания, как живой с живым.
«Прерогативу» общения с античными авторами Разум не оставляет только за собой, он такие же возможности видит за своим собеседником и своим читателем. Скажем, когда он пишет о страхе потери ребенка, то цитирует подходящие к случаю стихи таким образом: «И ты мог бы сказать вместе с Мароном.» (далее следует строка из «Энеиды»)23.
Кроме того, Разум часто обращается с риторическими вопросами к представителям иных эпох и культур или предлагает обратиться с такими вопросами своему собеседнику. Например, в диалоге «О победе» Разум рассуждает о дорогой цене военных побед, говорит, что «Победу одерживает та сторона, у которой больше раненых или убитых». И добавляет в конце фразы: «Не веришь мне - спроси (курсив наш. - Н.Д.) у Ксеркса после битвы при Фермопилах»24.
Конечно, больше всего среди тех, к кому адресуется Разум, оказывается римлян, а среди самих римлян - писателей. Скажем, в диалоге «О пирах» (1.19) он рассуждает о неблагодарности гостей и различиях во вкусах, о волнениях хозяев относительно того, что же именно подавать на стол, дабы угодить всем. Петрарка-Разум непринужденно адресуется к Горацию: «Вот ты, Флакк, спрашиваешь, что тебе дать или что тебе сделать? Да не давай совсем ничего и оставь эту заботу тем, у кого нет забот более высоких». Одного Флакка оказывается мало. Петрарка-Разум поддевает еще и Цицерона, считавшего, что
23 Petrarque F. Les remèdes aux deux fortune, 1.71. P. 336.
24 Ibid. 1.103. P. 452. Напомним, что в Фермопильском ущелье 300 спартанцев во главе с царем Леонидом долгое время сражались с отборным войском персов, в котором было 10 000 воинов.
«дома знаменитых людей должны быть открыты для знаменитых гостей» (Цицерон. Об обязанностях). Разум «взвивается»: «Разумеется, славный муж, это те гости, которые в свою очередь могут отплатить тем же, но для нуждающихся их дома закрыты. Это не без негодования отмечено Лактанцием».
Диалог становится «горячим», втягивает читателя, который должен выбирать точку зрения, определяться со своей позицией, решать, кто же здесь больше прав - Гораций, Цицерон, Лактанций или Петрарка. «Температуру» разговора поднимает и то, что Разум-Петрарка разговаривает со всеми авторами, историческими и политическими личностями только на ты. Также беседуют между собой участники диалогов, на «ты», без чинов и званий. Иными словами, актуализации исторического материала в смысле его приближения к читателю служит сознательный выбор разговорного тона, в котором выдержаны и приведенные выше цитаты.
Оставим в стороне вопрос об авторском самосознании, заметив лишь, что Петрарка через «Флакка» или через «Марка Туллия» и в данном случае «сигналит» современникам.
Иногда персоны разных эпох «приглашаются» Разумом-Петраркой для подтверждения каких-то серьезных заявлений. В диалоге «О мире и перемириях» Разум с сожалением рассуждает о том, что во времена мира «портятся нравы и утрачивается человечность» доблестных военных мужей. И продолжает: «В свидетели можно привлечь много тысяч людей, но вполне достаточно двух: Суллы и Мария»25.
Или в диалоге «О знатности жены» Разум утверждает, что «многие, даже из известных мужей, погибли из-за коварства жен». И в качестве аргумента добавляет: «Не станет отрицать этого из ваших Сципион Африканский Младший, а из более близких нам по времени король Альбоин»26. Поясним, что названные личности погибли от рук жен, и Разум, что называется, взывает к их духу. Использованием приближающего местоимения «ваши» Петрарка вновь актуализирует факты прошлого. Это местоимение вместе с местоимением «наши», когда речь идет о
25 Ре^ащие F. Les remëdes аих deux АэгШпе, 1.106. Р. 462.
26 Д^. 165. Р. 310.
римлянах античного времени, Петрарка за малым исключением использует в каждом диалоге.
Нередко диалог с прошлым как с настоящим идет не только с отдельными личностями, но и с социумом в целом. Откроем текст, который называется «О коринфских вазах» (Г42). В ответ на реплику Радости, что он наслаждается коринфскими вазами, Разум разворачивает доказательства, что дорогие произведения прикладного искусства часто приводили тех, кто желал их заполучить, к преступлениям, к падению нравов. А вслед идет совершенно замечательный параллелизм, где вновь важно обратить внимание на местоимения: «Вы сожгли Коринф своими факелами, а он сжег вас своим пожаром». Разум беседует будто бы с современниками. И словно бы о ситуации сегодняшнего дня. На самом деле историко-культурный контекст относится к середине II в. до н.э. Петрарка намеренно «смешивает» прошлое с настоящим, чем, среди прочего, думается, усиливает дидактическое воздействие диалога.
Столь же сознательно используется для актуализации еще один замечательный прием, одновременно рисующий Разум умелым и завораживающим рассказчиком. Речь идет о «вставных новеллах». Случай проанализировать их уже представлялся, поэтому обратим внимание только на интересующий нас аспект. Как известно, прием находит свое начало еще в античности (Апулей, Петроний и пр.), к нему охотно прибегает проповедническая и городская литература. Примеров в трактате Петрарки масса. Целых пять новелл, одна драматичнее и удивительнее другой, включены только в один из диалогов - «О драгоценных камнях» (07): о римском сенаторе Нонии, владельце драгоценного опала, царе Эпира по имении Пирр, владельце необыкновенного агатового кольца, самосском тиране Поликрате, который хотел избавиться от сардоникса, французском короле Иоанне Добром, с которого в день сражения при Пуатье (1356) был снят перстень с карбункулом, и некотором «муже, чья
судьба более удивительна, чем ум», выбросившем карбункул, поскольку он не был уверен в том, что в его руках настоящий драгоценный камень. Эти новеллы объединяет сходство судеб античных персонажей: все они погибли из-за камней; по своему сходны и случаи, имевшие место с владельцами карбункулов: оба героя их утратили. Правда, королю Франции карбункул и до его утери, по словам Разума, «не помог» избежать плена.
Актуализации прошлого способствуют оценки возможного поведения современника, окажись он в ситуациях, подобных тем, что представлены в новеллах. Рассказывая о триумфе Помпея, Разум перечисляет диковинные вещи, которые демонстрировал триумфатор: огромный челнок из золота и драгоценностей, золотые сосуды, одежды и статуи, золотые обеденные ложа, необыкновенные часы и пр. И завершает так: «Ты думаешь, меня могут восхитить подобные зрелища? А я вот, увы! почти уверен, что ты горячо желал бы посмотреть на этот триумф, еще горячее желал бы быть среди его устроителей, а наипаче - быть его виновником»27. Здесь гуманист поневоле будит и, так сказать, историческое воображение своих читателей, хотя мораль-то в отказе от признания нравственной ценности подобных желаний.
В целом диалог с прошлым как с настоящим - выигрышный прием актуализации, которым блестяще владеет Петрарка; а само владение, конечно же, предполагает огромную эрудицию и нового типа гуманитарное знание.
Если попытаться обобщить материал, то знание античного прошлого у Петрарки всегда актуально, выступает как востребованное временем, важное - политически, этически, эстетически, социально - сегодня и для современника.
27 Ре^ащие F. Les remëdes аих deux АэгШпе, 137. Р. 190.
