CC BY
30
УДК 351.761.1(471.324) ББК 60.524.258 (235)
В.Н. Фурсов, доктор исторических наук, профессор, Р.Н. Иванов, аспирант (г. Воронеж)
АНТИАЛКОГОЛЬНАЯ КАМПАНИЯ НА ТЕРРИТОРИИ ВОРОНЕЖСКОЙ
ГУБЕРНИИ В 1914-1916 гг.
Статья рекомендована к печати доктором исторических наук, профессором Д.В. Ливенцевым, кандидатом исторических наук Е.Н. Бунеевой.
Аннотация. В статье рассмотрена деятельность губернской администрации по ограничению продажи и потребления спиртных напитков на территории губернии в 1914-1916 гг.
Ключевые слова: губернская администрация, ополченцы, спирт, полиция, акцизные сборы.
V.N. Fursov, doctor of history, professor, R.N. Ivanov, post-graduate student (Voronezh)
THE TEMPERANCE MOVEMENT IN THE TERRITORY OF THE VORONEZH
GUBERNIA COMPANY IN 1914-1916
В мае 1985 года Совет Министров СССР издал постановление об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, получившее название «Антиалкогольная кампания». В рамках постановления планировалось повышение розничных цен и одновременное сокращение производства ликероводочной продукции. В целом, ее результаты расцениваются как провальные. Сокращение производства алкогольной продукции привело к резкому снижению бюджетных поступлений, росту социальной напряженности и процветанию производства подпольных суррогатов и самогоноварения, что, естественно, отрицательно сказывалось на здоровье населения. Безусловно, сама идея борьбы с алкоголизмом заслуживает максимального одобрения и всяческой поддержки. Для современной России актуальность этой проблемы видна, что называется, невооруженным глазом. Сейчас все больше с экранов телевизоров, со страниц прессы говорят о необходимости выработки стратегии новой «антиалкогольной кампании», призывают рассмотреть и проанализировать как отрицательные, так и положительные итоги борьбы с пьянством в СССР в середине 80-х годов.
Однако люди, которые хотя бы немного знакомы с историей, знают, что первая антиалкогольная кампания в нашей стране проходила в годы Первой мировой войны. В начале августа 1914 года, сначала в рамках обычных мер, сопровождающих мобилизацию, был введен запрет на продажу спиртных напитков, подобное делалось и раньше, например, во время русско-японской войны 1904-1905 гг. Но император Николай II решил пойти дальше, и 10 августа 1914 года [1] было объявлено, что запрет сохранится на время всей войны. Первоначально запрет касался только водки, но постепенно распространился и на вино, и на пиво. В разговоре с Великим Князем Константином Константиновичем, который являлся представителем Союза трезвенников, в сентябре того же года государь заявлял: «Я уже предложил навсегда запретить в России казенную продажу водки». Только условия военного времени позволили провести меры, которые приводили к отказу государства от самого крупного источника своих доходов. До этого ни в одной стране мира не предпринималось таких радикальных способов по борьбе с алкоголизмом. Это был грандиозный опыт [2]. Изучение, как и положительных, так и отрицательных сторон которого, мо-
жет быть, интересно как историкам, так и социологам, а в определенный аспектах и психологам.
Цель данной статьи рассмотреть, как происходила борьба с употреблением и распространением спиртнык напитков и подпольных суррогатов на территории Воронежской губернии в 1914 - 1916 гг. Задачи: 1. Обозначить, какие меры предпринимала губернская администрация по ограничению продажи и потребления спиртных напитков на территории губернии. 2. Рассмотреть, какие при этом были допущены ошибки и просчеты. 3. Показать, к каким результатам все это привело.
Основными источниками для написания статьи послужили документы, находящиеся в Государственном архиве Воронежской области. Это Обязательные постановления воронежского губернатора, рапорты, отчеты и обращения воронежского полицмейстера и губернских исправников, полицейских чинов.
В соответствии с царским указом, губернатор Г.Б. Петкевич 26 июля 1914 г. издал обязательное постановление для жителей Воронежской губернии на основании 23 статьи Положения о чрезвычайной охране, которое было введено в губернии 24 июля. Согласно этому документу, в губернии запрещалась повсеместная продажа спиртных напитков распивочно и на вынос, на весь срок мобилизации до закрытия призывных пунктов. Запрет на распивочную торговлю не касался ресторанов первого разряда, самых дорогих и недоступных для простых граждан. На железнодорожных станциях буфеты обязаны были прекращать торговлю спиртными напитками за 15 минут до прибытия воинских эшелонов и на все время их стоянки. Данное распоряжение предписывалось исполнять и после закрытия призывных пунктов. За нарушение пунктов постановления полагался штраф до 3 тысяч рублей или арест до 3-х месяцев. Постановление было опубликовано в Воронежских губернских ведомостях
[3].
4 августа появились дополнения к вышеназванному постановлению. Запрещалось распитие крепких напитков на улицах, дорогах, площадях и в других открытых местах, в черте усадебной оседлости и в помещениях кресть-
янского общественного управления. Воспрещалось появление в нетрезвом виде в общественных местах, на проезжих дорогах. В селениях запрещалось хранение спиртных напитков в частных домах в количестве, превышающем потребности проживающих там лиц. Владельцам домов в черте усадебной оседлости вменялось в обязанность не допускать в принадлежащих им помещениях продажу спиртных напитков, а в случае выявления таковой немедленно сообщать об этом местным полицейским чинам или сельским общественным властям. Во всех заведениях, не имевших право на торговлю спиртными напитками (чайные, столовые, закусочные, и проч.), не должно было быть внутреннего сообщения с жилыми помещениями как держателя заведения и его прислуги, так и проживающих у него лиц. Статья 6 этого постановления гласила: «По 15 августа 1914 г. включительно запрещается повсеместно в губернии продажа спиртных напитков распивочно и на вынос, торговлю ими с 16 августа разрешается производить только в течение трех часов, которые будут назначены Управляющим Акцизными Сборами Воронежской губернии»
[4].
Нужно отметить, что в ряде российских губерний в первые дни мобилизации прошли беспорядки среди призванных и рабочих. В подавляющем количестве случаев причиной конфликтов было нежелание местных властей выдать новобранцам спиртное. Новобранцы по пути к сборным пунктам часто громили винные лавки и магазины. Дело доходило и до применения вооруженной силы со стороны полиции и войсковых частей.
Так, например, наказной атаман Донского казачьего войска генерал от кавалерии В .И. По-котило в телеграмме на имя министра внутренних дел Н.А. Маклакова сообщал, что в Макеевском горном районе на границе с Екатеринослав-ской губернией произошли беспорядки. Рабочие разграбили винные лавки, перепились и убили жандарма. Для подавления беспорядков была вызвана войсковая часть, и после неудачных увещеваний открыт огонь на поражение. В результате было убито тринадцать и ранено
17 человек [5]. Не обошлось без волнений и в Воронежской губернии.
28 июля 1914 г. в селе Нижний Мамон Павловского уезда призванные ратники ополчения, собиравшиеся выступать в город Павловск, стали требовать у местного станового пристава Сидорского выдать им водки, но получили категоричный отказ. После этого ополченцы дошли до винной лавки № 153, которая располагалась в конце села, где к ним присоединились крестьяне, образовав, таким образом, толпу в 1000 человек. Сначала они просили пристава выдать им водку за деньги, хотя бы по полбутылке на человека, когда же получили отказ, из толпы стали раздаваться угрозы насильно вторгнуться в лавку и забрать спиртное. Ситуация накалялась. Но пристав сумел убедить людей разойтись, и в результате ратники в полном порядке вышли из села и без происшествий прибыли в Павловск. Благодаря выдержке и самообладанию Сидорского, удалось избежать крупных беспорядков и человеческих жертв. Губернатор объявил приставу личную благодарность, приказ об этом был прочитан перед чинами полиции [6]. Но как показывала практика, не все полицейские чины оказывались столь же тверды и последовательны в исполнении своих служебных обязанностей. В Воронежских губернских ведомостях в выпуске № 55 от 30. 07. 1914 г. был опубликован приказ губернатора, в котором говорилось, что вопреки изданным указаниям о запрете продажи спиртных напитков на время мобилизации, один из становых приставов Воронежской губернии (пристав, какого именно уезда или волости не называлось), поддавшись на угрозы запасных, открыл трактир и выдал им 1/40 ведра водки на человека. Пристав обвинялся в недопустимой трусости и совершенной нераспорядительности. Смягчающим обстоятельством губернатор считал то, что данный чин только недавно приступил к исполнению своих обязанностей и потому смог отделаться только 7 днями ареста. Губернатор требовал от полицейских чинов строго выполнять его указания, а в случае повторения подобных ситуаций грозил немедленным увольнением со службы [7]. Десятого августа издается новое
постановление, которое воспрещало продажу спиртных напитков нижним воинским чинам на территории губернии вплоть до особого распоряжения [8]. Как мы уже отмечали, первоначально запрет касался только водки, но потом распространился и на пиво. Согласно распоряжению губернских властей от 10 декабря, продажа пива разрешалась до 1 января 1915 г. Продажа могла осуществляться только в городах и исключительно в то время, когда в них закрыты сборные пункты при Управлениях Воинских Начальников и исключительно на вынос. Торговать пивом имели право лишь те буфеты и торговые заведения, которые назывались в особом соглашении, заключенным между Губернатором и Управляющим Акцизными Сборами. Разрешалось торговать только бутылками (а не бочонками) и не больше 10 бутылок одному лицу в день. Начинаться торговля должна была не раньше 9.00 утра и заканчиваться в будни не позднее 18.00, а накануне праздников - не позже 2 часов дня. Торговля пивом полностью запрещалась во время двунадесятых праздников, по воскресеньям и в царские дни, а также в дни базаров и ярмарок [9].
Очень скоро выяснилось что, несмотря на все постановления губернской администрации, чинам полиции часто приходилось задерживать на улицах города нетрезвых граждан. В рапорте воронежского полицмейстера Леван-довского на имя губернатора в декабре 1914 года говорилось, о том, что в связи с отсутствием в продаже спиртного, люди стали употреблять одеколон, так как он содержит в себе спирт. Сообщалось о случаях летального исхода. Так 18 декабря в губернской земской больнице от отравления одеколоном скончался крестьянин Воеводин 44-х лет. В связи с этим полицмейстер ходатайствовал перед губернатором об издании специального постановления, нормирующего продажу одеколона, который совершенно свободно и неограниченно распространялся в аптеках, аптечных магазинах и галантерейных лавках [10]. Сметливые коммерсанты, пользуясь ажиотажем, возникшим среди населения, стремились получить барыши на торговле одеколоном. Аптеки заказывали спирт в акцизном управлении в астрономических коли-
чествах: только за январь 1915 года они взяли его столько, сколько за весь предыдущий год. Одна аптека Мюфке (одна из самык популярный в Воронеже) продала за месяц 42 ведра одеколона. Эта же аптека также пошла на следующую хитрость: стала выпускать особый одеколон под названием «Экономический», который содержал в себе минимальное количество примесей и мог употребляться как спиртной напиток. Этот одеколон пользовался большим спросом и распространялся с фантастической скоростью. Нередки случаи, когда владельцы аптек специально наклевали на флаконы с одеколоном этикетки с надписью «без вредных примесей», тем самым давая понять, что его можно пить. Стоит ли говорить, что продажа такого одеколона шла в гору [11].
18 февраля 1915 г. было издано постановление, запрещавшее очистку одеколона, денатурированного спирта, лаков и прочих веществ, содержащих спирт, от входящих в их состав примесей и добавления в них добавок, изменяющих вкус, запах и цвет этих продуктов. Губернатор требовал использовать эти жидкости только по их прямому назначению, а воинским чинам продажа одеколона была запрещена вовсе. Но постановление, как показывала практика, не соблюдалось. В циркуляре начальникам полиции Воронежской губернии от 18 апреля 1915 г. Петке-вич сообщал, что в губернии увеличились случаи использования денатурата, политуры, спиртового лака и некоторых лечебных препаратов в качестве суррогатов крепких спиртнык напитков. Для борьбы с этим явлением губернатор приказал с 1 мая прекратить выдачу новых и приостановить действие выщаннык ранее разрешений на покупку денатурированного спирта, чтобы затем возобновить ее под более тщательным контролем. Планировалось исключить из числа покупателей лиц, не вызывавших доверия. Для упрочения контроля над распространением денатурата разрешалась его продажа только в крупной таре 1/4 ведра. В аптеках запрещалась продажа киндер-бальзама, перцовки и эфира без рецептов врача. Спиртовой лак и политуру, как и денатурат, можно было покупать только по письменным разрешениям, выдаваемым полицией [12].
В уездах губернии стремительными темпами росло домашнее пьянство. На это указывал рапорт Павловского уездного исправника М. Буловича от 24 мая 1915 года, в котором он сообщает, что население уезда активно потребляет в качестве спиртного гофманские капли, продаваемые в аптеках, и все тот же одеколон, приобретаемый в магазинах и галантерейных лавках. Исправник жаловался, что полиции очень затруднительно устанавливать факты покупки этих веществ с целью использования их по непрямому назначению [13]. Мы предполагаем, что подобная обстановка была характерна не только для Павловского уезда. Крестьяне не только употребляли спиртосодержащие вещества, но и сами их производили. 24 мая 1916 г. на имя губернатора М. Ершова (сменил в октябре 1915 г. на этом посту Г. Петкевича) поступил рапорт от Землянского уездного исправника. В рапорте говорилось, что пристав 2-го стана Беленев получил сведения о незаконном производстве браги в селе Новосильском Голосновской волости. В ходе расследования, проведенного приставом, эти сведения подтвердились. Задержаны 7 крестьян указанного села и один житель хутора Семенова Старо-Ольшанской волости, которые занимались тайным винокурением. У них обнаружены препараты и принадлежности для выкурки спирта и бражки. Материалы дела были направлены Управляющему Акцизными Сборами Воронежской губернии [14].
Как мы уже заметили, среди населения губернии особым спросом в качестве суррогата пользовался одеколон, власти взяли под контроль его продажу и распространение. Были введены специальные разрешительные билеты на приобретение. Эти билеты регистрировались в полицейском управлении в особую книгу по установленному образцу с указанием в ней порядкового номера билета, звания, места работы, фамилии, имени, отчества и адреса лица, которому он выдан. Билеты содержали подпись и печать полицмейстера или уездного исправника для городских жителей и станового пристава для сельских. Передача билета или купленного на него одеколона другим лицам строго запрещалась, у нарушителей билеты изыма-
56
лись, о чем в регистрационной книге делалась соответствующая запись. Запрещалось выписывать одеколон отдельным лицам из других местностей, не имевших установленных торговых свидетельств для его покупки. Указывалось, что все торговые заведения обязаны записывать отпускаемый ими одеколон в особую книгу с указанием в ней: а) времени продажи одеколона, б) количества проданного одеколона и в) наименование полицейского управления, выдавшего билет и номер последнего. Эту книгу торговые заведения должны были предъявлять для просмотра чинам полиции по их первому требованию [15]. Как и в современной Российской Федерации, так и в Российской империи имели место злоупотребления должностных лиц, которые боролись по долгу службы с распространением пьянства, а на деле нередко поощряли его. Двадцатого апреля 1916 года к Управляющему Акцизными Сборами Воронежской губернии явился городовой Московской части города Воронежа Морчуков и попросил обновить использованную талонную книжку за № 426. При рассмотрении корешков выяснилось, что городовой выписывал денатурированный спирт в количествах, явно превышающих домашнюю потребность. Так, например; «21 мая взято 3/4 ведра, а через 6 дней - 28 мая - взято снова 1/4 ведра, затем 1 июня опять 1/4 ведра, через день еще 1/4, на следующий день - сразу 3/4, и через день 1/4 и т. д.». Городовой не смог внятно объяснить Управляющему столь большого расхода денатурата, сказав лишь, что спиртом распоряжалась жена. Обо всем этом он (Управляющий) доложил воронежскому полицмейстеру. Тот в свою очередь дал поручение приставу Московской части Воронежа, как прямому начальнику Морчукова, произвести дознание, с какой целью им брался спирт в указанных количествах. В ходе проведенного дознания выяснилось, что городовой переуступал спирт другим лицам, как своим родственникам, так и незнакомым людям. В циркуляре вице-губернатора В. Фон Штейна к воронежскому полицмейстеру отмечалось, что, нарушая обязательные постановления (о которых он в силу своей службы не мог не знать), Морчуков подает дурной пример лицам,
пользовавшимся его услугами. Штейн предлагал арестовать городового на двое суток и вынести строгое предупреждение, а если подобное еще повторится, пригрозить более жестким административным наказанием и увольнением со службы. Приказ вице-губернатора был выполнен, и провинившийся городовой получил свои двое суток ареста [16].
Проведенный анализ поставленных в статье задач позволяет нам сделать вывод, что антиалкогольная кампания в Воронежской губернии в 1914-1916 гг. велась неудачно. Основными причинами стали недостаточная продуманность действий, отсутствие четкой стратегии и невозможность властей заставить соблюдать установленные ими правила, халатность и злоупотребление полицейских чинов. Губернская администрация действительно сумела взять под контроль легальную продажу спиртных напитков, но оказалась совершенно не готова к борьбе с суррогатами. Это хорошо видно на примере с одеколоном. Ведь до февраля 1915 года он совершенно свободно распространялся в аптеках, магазинах, галантерейных лавках. Это же касается спиртового лака, политуры, различных лекарственных препаратов, содержащих спирт. Мы видим, что власть предпринимала меры для противодействия употребления вышеперечисленных веществ не по их прямому назначению. Но как заметил в своем рапорте Павловский уездный исправник, чинам полиции очень трудно выявить случаи употребления спиртосодержащих продуктов в качестве суррогатов алкоголя. И действительно, даже если человек приобретал, допустим, одеколон законным путем по введенным разрешительным билетам, но что он с этим одеколоном делал дальше, уже трудно выяснимо. Конечно, нельзя утверждать, что меры, предпринимаемые властями, оказались совершенно бесполезны. Введение письменных разрешений на спиртосодержащие вещества все же хоть как-то ограничило свободное их распространение и сузило круг потребителей. Но если бы эти меры были предприняты сразу, если бы власти сразу установили контроль над аптеками и галантерейными магазинами, если бы проводилась надлежащая разъяснительная работа с населением, то, возможно,
удалось бы добиться более внушительных результатов.
Нельзя забывать, в какой социально-экономической и, что не менее важно, социально-психологической обстановке происходили описанные выше события. Нет никаких сомнений, что любая антиалкогольная кампания в нашей стране обречена на провал, без поддержки населения. Летом 1914 года запрет на продажу водки был в целом встречен положительно. «Пьяные бунты», прокатившиеся по стране, когда во время призыва мобилизованные часто при поддержке гражданских лиц вламывались в винные лавки, чтобы добраться до алкоголя, на наш взгляд, были вызваны не тем, что их участники являлись такими уж большими любителями выпить, а скорее традицией и психологической обстановкой. Как очевидцы, так и историки совершенно разных взглядов пишут о возбужденном состоянии российского общества. И эта бурлящая энергия находила выход в стихийных манифестациях, немецких погромах, в разграблениях винных лавок и прочее. Эйфория начала войны, которая охватила все воюющие страны, очень скоро закончилась. На смену ей стали приходить отчаяние, усталость и апатия. Затянувшаяся война, забиравшая все больше и больше жизней, обострение социально-экономических противоречий, которые несколько приутихли в начале войны, когда опасность в лице иноземного врага хоть немного консолидировала общество, набиравший обороты политический кризис, приведший к падению престижа царской власти, все это, на наш взгляд, не могло не отразиться на отношениях населения к алкоголю. Как показывает опыт 1914-1917 гг., так и опыт 80-х годов XX века, добиться результатов в борьбе с алкоголизмом одними только запретами на продажу нельзя. Нужен целый ряд мер. Выработка четких законов, исключающих или хотя бы сводящих к минимуму шансы для нерадивых производителей алкоголя. И что особенно важно: продуманная
сбалансированная агитационная работа с населением с целью повышения культуры пития. Необходимо тщательно проанализировать социально-экономическую и социально-психологическую обстановку в стране, чтобы на основании полученных данных уже строить какие-то программы действий. Конечно, понятно, что в 1914 году в условиях начавшейся грандиозной войны у царской власти просто не было времени и возможности для подобных исследований и все делалось, в общем-то, вслепую. Можно предположить, что Николай II стремился провести антиалкогольную кампанию, пользуясь патриотическим подъемом, охватившим страну летом 1914 года. Тогда царизм получил определенный лимит доверия от населения и мог рассчитывать на поддержку своих инициатив. Но лимит этот утрачивался, обстановка в стране ухудшалась и контролировать борьбу с пьянством стало фактически невозможно.
Примечания:
1. Все даты даны по старому стилю.
2. Олъденбург, С.С. Царствование Николая II / С.С. Ольденбург. - М.: АСТ: Астрель, 2008. -С. 624.
3. ГАВО.Ф. И-6. Оп. 1, Д. 1991, л. 7.
4. ГАВО. Ф. И-6, Оп. 1, Д. 1991, л. 33.
5. Уличные беспорядки и выступления рабочих в России. По документам Департамента полиции 1914 - февраль 1917 г. // Исторический архив 1995, № 4. - С. 93.
6. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1, Д. 1992, л. 82.
7. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1, Д.. 1991, л. 30 об.
8. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1, Д. 1991, л. 52.
9. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1, Д. 1991, л. 106.
10. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1, Д. 1991, л. 115.
11. Воронежские губернаторы и вице-губернаторы 1710-1917: Историко-биографические очерки / Ред. Сост. А.Н. Акиньшин - Воронеж.: Центр.-Чернозем кн. изд-во, 2000. - С. 369.
12. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1, Д. 1991, л. 215.
13. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1, Д. 1991, л. 245.
14. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 2, Д. 418, л. 157.
15. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 1, Д. 1991, л. 207.
16. ГАВО. Ф. И-6. Оп. 2, Д. 418, л. 136,137,132,134.
58
