CC BY
100
59 РГА ВМФ. Ф.1355. Оп.1. Д.79. Л.3 об.
60 Там же. Л.2 - 2 об.
61 Там же. Л.4.
62 РГА ВМФ. Ф.703. Оп.1. Д.12. Л.191, 193, 207.
63 Устав Черноморского военно-морского кружка // Морской сб. 1908. №5. Офиц. отд. С.43 - 48.
64 РГА ВМФ. Ф.1355. Оп.1. Д.80. Л.6, 7.
65 Там же. Л.1об.
66 Там же. Ф.898. Оп.1. Д.18. Л.16.
67 Протоколы заседаний... С.419.
68 Так, согласно В. Д. Доценко, кружковцы называли записку Щеглова. Цит. по: Доценко В. Д. Всеволод Евгеньевич Егорьев. СПб., 1995. С.49.
69 Там же. Л.1 - 1об.
70 Там же. Л.4об.
71 Там же. Л.4об. - 5.
72 Там же. Л.3.
73 Хотя вполне возможно, что те незначительные изменения и пробелы в проекте,
о которых шла речь выше (в частности, сюжет, посвященный органам разведки), могли быть следствием критики, в том числе и со стороны членов СПВМК.
74 РГА ВМФ. Ф.1355. Оп.1. Д.80. Л.2.
75 Там же. Ф.898. Оп.1. Д.18. Л.17.
76 Там же. Ф.1147. Оп.1. Д.3. Л.75.
77 Там же. Ф.703. Оп.1. Д.11. Л.9.
78 Деятельность кружка прекратилась предположительно в 1908 г. утверждает
В.Л. Кожевин (Кожевин В. А. Указ. соч. С.106.).
79 Григорович И.К. Воспоминания бывшего морского министра. СПб., 1993. С.33.
80 РГА ВМФ. Ф.898. Оп.1. Д.18. Л.18.
81 Там же. Л.7.
82 Там же. Ф.703. Оп.1. Д.11. Л.9об.
83 Там же Л.20.
П.П. Щербинин АЛКОГОЛЬ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ РОССИЙСКОЙ ПРОВИНЦИИ В ПЕРИОД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ 1914-1918 ГОДОВ1
Влияние милитаризма и войн на повседневную жизнь провинциального российского общества всегда было ощутимым и вносило в привычный бытовой уклад россиян серьезные перемены, разрушая сложившиеся традиции и психоэмоциональные состояния. Первая мировая война 1914 - 1918 гг., вне сомнения, отразилась кризисом в судьбах целого поколения, обнажив сложные и противоречивые тенденции развития провинциального социума, отягощенные личностными переживаниями и настроениями «рядового» человека. Среди наиболее важных перемен в повседневной жизни, наряду с мобилизацией мужчин, традиционными тяготами военной поры (дороговизной, беженством, ограничением потребления и т.п.), стало введение запрета на продажу водки. Результаты запрета винной торговли изучались как современниками, так и в послевоенные годы2. Из современных работ выделим статью А. Мак-Ки, специально исследовавшему причины, концепцию и последствия введения «сухого закона» в России в период Первой мировой войны
1914-1918 гг.3 Однако, за редким исключением, исследователи использовали источники центральных архивов и средств массовой информации, но не первичные материалы и наблюдения4, которые, на наш взгляд, являются более объективными и информативными.
Нами предпринята попытка реконструкции «пьяной» провинциальной повседневности в условиях «сухого закона» на примере типично тыловой Тамбовской губернии в 1914-1917 гг. Представляется важным выяснить, насколько эффективными оказались запретительные меры властей по продаже алкогольных напитков? Как противостояли провинциалы этим запретам? Действительно ли массовым было одобрение провинциального населения запретительных мер и благодарность за них? Как «сухой закон» повлиял на реалии повседневного поведения и провинциальный образ жизни россиян?
Прежде чем перейти к поиску ответов на поставленные вопросы, необходимо уточнить, насколько распространены были питейные традиции в довоенном провинциальном российском обществе. По мнению ряда исследователей, в стране существовали вековые традиции сопровождать и горе, и радость спиртными напитками, а значит, привычка народного застолья существовала бы, несмотря на любые запреты5. В предвоенные годы размах алкоголизма и пьянства действительно тревожил современников. Материалы Второго Всероссийского антиалкогольного съезда, проходившего в Москве в августе 1912 г., отразили серьезную общественную озабоченность эпидемией потребления спиртных напитков, а также малую эффективность обществ трезвости и разъяснительно-воспитательных меро-приятий6. По мнению самих современников, пьянство в предвоенные годы достигло таких размахов, что для самого населения становилась очевидной его пагубность. В немалой степени алкоголь стимулировал и преступность. По тонкому замечанию одного из членов Тамбовской судебной палаты каждый уголовный процесс раньше начинался бутылкой водки7. Статистические сведения по Тамбовской губернии отражали динамику потребления спиртных напитков. Так, до начала войны винная промышленность являлась самой крупной отраслью промышленности. В Тамбовской губернии было 74 винных и 5 пивных заводов8. В среднем за
12 лет (1902-1913) население выпило 1 944 000 ведер водки, из них 380 000 употребили города и 1 564 000 - уезды. На душу населения приходилось в городах -1,46 ведра, в уездах - 0,50 (по губернии - 0,58). То есть городское население потребляло на душу населения в три раза больше алкоголя, чем село9. По данным за
1913 г., Тамбов потреблял на душу 1,6 ведра водки при 67 000 жителей10. Вполне очевидно, что не случайным являлось вынесение еще задолго до начала войны крестьянскими и мещанскими обществами приговоров о желательности прекращения продажи спиртных напитков.
2 августа 1914 г. Николай II повелел прекратить продажу водки на все время войны. Уже вкусив плоды почти полного запрещения алкогольных напитков, введенного с начала мобилизации, большинство населения, и особенно женщины, встретили это решение с похвалой и благодарностью11. Однако предотвратить употребление водки мобилизованными солдатами как традиционного ритуала проводов в армию так и не удалось12. Пили запасные не только с горя, тревожась за судьбы своих близких, остававшихся нередко без кормильца, но и с радости, если комиссия находила их не годными. Отмечались случаи отравлений и гибели от употребления алкогольных суррогатов уже в первые дни мобилизации. К примеру, запасной Иван Семенов будучи не принят на службу во время мобилизации,
по сообщению «Борисоглебского листка», на радостях «изрядно выпил, а на другой день ему захотелось опохмелиться. Водки он не нашел и раздобыл политуру
13
спиртовую, выпил и умер» .
На местах власти, вполне осознавая опасность продажи алкогольных изделий в период проведения мобилизации запасных нижних чинов, применяли репрессивные меры к нарушителям. Так, в г. Козлове был закрыт ресторан Кретини-на за торговлю спиртными напитками в период мобилизации14. Но многие торговцы все же стремились выгодно реализовать ходовой товар, пользовавшийся в эти дни повышенным спросом. И несмотря на официально закрытые лавки, запасные при желании всегда находили выпивку. К примеру, в Липецке и Козлове наблюдалось повальное пьянство нижних чинов15. По окончании мобилизации к губернаторам стали обращаться буфетчики и другие торговцы спиртным с просьбой разрешить снова открыть продажу спиртных напитков. Получив отказ, некоторые из них заявляли о добровольном закрытии торговых заведений и прекращении продажи вина, однако сами осуществляли подпольную торговлю. За подобные нарушения власти приговаривали виновных к штрафу 3 тыс. р. или трехмесячному заключению. Для многих пойманных на нарушении торговцев более приемлемым было второе наказание16. Водочные спекулянты предпочитали ограничение свободы финансовой потере, заботясь о сохранении средств и развитии другого бизнеса.
Местная экономическая элита в лице крупных торговцев предпринимала попытки саботажа сухого закона в органах местного самоуправления. В октябре 1914 г. Совет министров издал указ, разрешающий самим городским думам и земствам подавать прошения о закрытии у них продажи алкоголя. Губернаторы и акцизные чиновники получили дополнительные указания удовлетворять все просьбы населения о запрете на торговлю спиртным. Разрешение «принимать решение на местах» относительно винной и пивной торговли было отчасти продиктовано реалистичной позицией правительства, которое считало, что полный сухой закон может работать лишь при поддержке населения17. Региональные городские думы не имели единой позиции по запрещению продажи алкогольных напитков. Если Тамбовская, Кирсановская и Лебедянская городские думы ходатайствовали о полном запрещении торговли всеми спиртными напитками навсегда, то Моршанская, Козловская, и Борисоглебская - только на время войны. Кроме того, Моршанская и Козловская думы были против запрещения торговли пивом. Очевидно, что в данной ситуации срабатывало лоббирование интересов продавцов спиртного в местных органах самоуправления. В итоге все же только Шацкое городское самоуправление воспользовалось правом не запрещать продажу сладкого виноградного вина (крепостью до 16 градусов). На деле это привело лишь к усугублению ситуации с продажей алкоголя: виноградные вина разбирались публикой нарасхват, несмотря на высокую цену - 20 р. ведро. Жители и торговцы начали изготавливать на основе виноградных вин суррогаты, сдабривая их табаком или другим дурманом. Пьянство усиливалось, и с 15 ноября 1914 г. власти были вынуждены запретить продажу в Шацке и виноградных вин18.
Первые месяцы запрета продажи спиртного были повсеместно восприняты как долгожданное освобождение от «зеленого змия». На первых порах простого запрета на торговлю алкоголем было достаточно, чтобы достичь результатов, которые давно предсказывали защитники трезвости. Хулиганство практически исчезло, даже ругательств не было слышно. Однако тамбовский губернатор в своем отчете признавал, что, хотя на уменьшение преступности, уличных беспорядков,
пожаров и прочих спутников нетрезвой жизни наиболее сильное влияние оказало запрещение продажи крепких напитков, имели значение и многочисленные призывы населения на военную службу, вследствие чего из состава мирного населения выбыли те возрастные группы, которые были главными поставщиками прес-
19
тупного элемента .
Священники же с упоением отмечали, что после запрета продажи водки больше народа стало ходить в храм, брать просвир, заказывать молебнов и панихид за упокой убиенных воинов20. Журналисты сообщали, что уменьшилось число происшествий на праздниках, увеличилась потребность в белом хлебе, мясе, чае и фруктовых водах, возросли вклады в кассы, увеличилось количество продаваемых номеров газет, уменьшилось число нищих. Многие прежние алкоголики принялись за трудовую жизнь, вернулись в семьи, сократились и семейные ссоры21.
Впрочем, сокращению семейных скандалов способствовал и уход мужей-пьяниц на войну. Не случайно при опросах часть солдаток открыто заявляла, что их жизнь после ухода мужа в армию стала лучше. Прекращались постоянные побои, унижения, пьяные дебоши. Женщины часто впервые в жизни получали воз-
22
можность самостоятельно вести хозяйство, единолично распоряжаться деньгами . Как признавали сами солдатки, до войны мужья часто пропивали деньги, лишь иногда одаривая их чаем да шелковым платочком23. В этих условиях понятной становится фраза, услышанная одним из корреспондентов «Тамбовского земского вестника»: «Мы теперь воскресли, свет увидели. Дай, господи, чтобы война эта
24
подольше прошла» .
Справедливости ради надо отметить, что война вносила в женскую повседневность не только позитивные моменты изменения их трудового статуса и ломки привычных стереотипов общественного восприятия. После введения «сухого закона», поддержанного абсолютным большинством женщин, в деревнях вместо пьянства распространялась карточная игра25. На наш взгляд, нельзя преувеличивать значение запретительных антиалкогольных мероприятий властей в воздействии на традиционный уклад жизни в российской провинции26.
И все же эйфорию от перспектив всеобщего отрезвления разделяли не все. Раздавались и пессимистические голоса по поводу запрещения спиртного и единодушного решения отказаться от водки. По признанию управляющего акцизными сборами Тамбовской губернии, в подавляющем большинстве население относилось вполне благожелательно к запрещению продажи крепких напитков как действительно целесообразной мере, осуществленной правительством по соображениям преимущественно военного характера, однако представители интеллигенции заявили о своем отрицательном мнении, находя, что умеренное употребление спиртных напитков нельзя признавать вредным в медицинском, экономическом и быто-
27
вом отношениях .
Конечно, для привыкших в выпивке жителей губернии актуальным являлось не теоретизирование о вредности или полезности водки, а поиск ее заменителей. Повсеместно регистрировалось потребление различных суррогатов. Учащались и случаи отравления этими алкогольными аналогами, которые, по отзывам современников, уже в сентябре 1914 г. стали бытовым явлением. В сентябре в Тамбовскую губернскую земскую больницу поступили 16 человек, отравившихся древесным спиртом, из которых умерло 12, а ослепло - 428. Часто пили бражку, смешивая ее с денатуратом, отчего, по признанию одного из выпивох, «целую не-
делю ходил без памяти. Кругота в голове. Идешь и не знаешь куда, а ляжешь - не поднять ни заду, ни головы. Не дай Бог, кто ее и пьет»29.
Самым популярным «опьянителем» стал денатурат. Одна из женщин, бывших в услужении у священника, рассказывала, что когда она сходила в акцизное управление и взяла по специальному разрешению денатурат, то по дороге к ней, увидев бутылку, приставал крестьянин, умолявший продать эту бутылку за любые деньги, давая 3-4 цены сверху. Отмечались случаи, когда прислуга промышляла тем, что, выкрав несколько талонов на получение денатурата, перепродавала их особо «страждущим». Иногда пьяницы давали прислуге разбитую бутылку, предлагая купить целую, а «барыне» объяснить, что разбила и что купит новую на свои деньги30. Часто прислуга просила платить ей жалованье не деньгами, а денатурированным спиртом. Имелись и специальные посредники, которые, состоя вне подозрения, получали право на покупку денатурированного спирта с исключительной целью его перепродажи по более высокой цене, а жители Казачьей и Инвалидной слобод г. Шацка вообще доставляли денатурированный спирт из Москвы, обратив это занятие в постоянный промысел. Они скупали в Шацке по сравнительно дешевым ценам коровье масло, колбасу, мясо, а затем гужевым путем или по железной дороге добирались до Москвы, где распродавали привезенные припасы, а на вырученные деньги покупали денатурированный спирт в Московских казенных лавках и везли его по несколько четвертей в Шацк. Денатурат в казенных лавках Москвы продавался легко: около лавок всегда можно было встретить лиц, продававших за 20-25 к. талоны на его покупку31.
Способы добывания алкоголя были самыми изощренными. Например, работники винокуренных заводов наливали бражку в свои карманы, а потом, выйдя их завода, отжимали и пили ее. Другие процеживали денатурат через горячий черный хлеб, обрезав у него корки, потом кипятили его в самоваре с гвоздикой, корицей, луком или с лимонной кислотой. Часто бутылку денатурата смешивали с двумя бутылками воды и пили. Такой напиток приводил к галлюцинациям, временному помешательству, но пьяницы не могли удержаться от денатурата, даже
32
рискуя ослепнуть или умереть .
Власти приказали даже наклеивать на емкости с денатуратом этикетки, разъясняющие его пагубность, но это мало помогало. Вообще, денатурированный спирт предназначался для освещения и отопления. Спрос на него определялся и потребностями беженцев, которые использовали его в домашнем обиходе в качестве согревательного и осветительного материала, но главным было все же употребление его населением в качестве напитка в сдобренном различными ослабляющими его вкус и запах веществами33. Несмотря на все меры властей, денатурат все же попадал на рынок, продаваясь там тайно по немыслимой цене - до 60 р. за ведро.
Потребление всевозможных суррогатов в деревне и городе резко отличалось. В то время как в деревне охмеляющим напитком служили почти исключительно изготовляемые домашним способом изюмовый квас, брага и самогонка, городские жители предпочитали всевозможные суррогаты в виде одеколона, эфира, политуры, лака и денатурированного спирта, который потреблялся преимущественно в смеси с квасом или фруктовой водой34. Жителям городов, привыкшим к алкоголю, пришлось вместо водки употреблять древесный спирт, киндер-бальзам и другие спиртосодержащие препараты, которые продавались в аптеках. Цены на эти препараты в аптеках в первый месяц войны выросли на 25 процентов35.
Провинциалы искали и легальные способы добычи алкоголя. В губернское акцизное управление поступали многочисленные просьбы выдать водку для «технических надобностей»: духовенство просило ее для очистки куполов и для сладких пирогов, парикмахеры для приготовления из спирта духов, свечной завод для изготовления свечей, помещики для обтирания собственного тела и лошадиных ног, военные просили спирт для перевязки раненых. Вероятно, водка находила другое применение, однако такие выдачи продолжались. Так, в 1915 г. Тамбовским акцизным управлением было отпущено по пониженным ценам спирта: а) на выделку водочных изделий 5600 вед.; б) на выделку парфюмерных изделий 137,5 вед.; в) для ученых и учебных целей -21,05 вед.; г) земским и иным общественным аптекам 55 772,55 вед.; д) частным аптекам - 7 741,51 вед.; е) больницам, лазаретам и лечебницам Красного Креста - 1730,7 вед., а всего 12 700,1 вед. на сумму - более 100 тыс. р.36.
Для лечения больных в военное время должны были выдаваться специальные разрешения губернатора на получение по рецептам коньяка, рижского бальзама или спирта для лечебных целей. Однако и эти преграды обходились нуждающимися в алкоголе, когда удавалось договориться с аптекарями или врачами. Местным эскулапам довольно часто приходилось давать объяснения об использование спирта или алкоголя. Так, был отстранен в мае 1915 г. от должности кирсановский городской врач М.Б. Басотов за использование коньяка не только в лечебных целях37. В августе 1916 г. в Тамбове была закрыта аптека Я.С. Бессмертного за продажу муравьиного спирта, который, по мнению экспертов, представлял собой жидкость, вполне пригодную для питья38.
В декабре 1914 г. в городах региона приступили к ликвидации казенных винных лавок. Было закрыто более 300 лавок, то есть около 60 процентов. Помещения освобождались, а продавцы получали пособия в размере месячного оклада39. Управляющий акцизными сборами докладывал тамбовскому губернатору в июне 1916 г., что в 1914-1915 гг. винокурение в Тамбовской губернии производилось на заводах, которые оказались переполнены спиртом при отсутствии свободных помещений при складах для его хранения. Отсутствие сбыта вынудило владельцев винокуренных заводов сокращать производство, площадь посадки картофеля, увеличивая посев яровых хлебов и вводя в оборот травосеяние; осуществлять перепрофилирование предприятий на другую продукцию: крахмальнопаточное производство, мукомольное и т.п. Большая часть полученного спирта была поставлена в казну, а часть его вывезена по договорам для приготовления
40
денатурата .
Несмотря на запреты и репрессии в 1915 г. во многих городах, по отзывам прессы, процветало пьянство. Пили политуру, одеколон, но чаще отдавали предпочтение бражке, приготовленной из солода и хмеля41. В 1915 г. полицией было задержано более 320 пьяных, напившихся спиртом, водочными изделиями и различными спиртосодержащими препаратами. Было зарегистрировано отравление различными суррогатами алкоголя 218 лиц, из которых 51 человек скончался42. За продажу денатурированного спирта административным взысканиям подверглось 193 человека43.
Выросло потребление и таких ядовитых суррогатов, как политура, лак и денатурат. Жители региона впрочем не брезговали и одеколоном. На него мгновенно подскочил спрос, а парфюмерные фабрики увеличили его производство в десять и более раз. По сообщениям полиции причины некоторых смертей объяснялись отравлением разбавленного водой одеколона. Но все же чаще гибли жители от упот-
ребления денатурированного спирта. Причем нередко жертвами становились не
44
только мужчины, но и женщины .
Самую большую опасность для политики «сухого закона» представляло самогоноварение. В целом по России до войны подпольное производство самодельной водки отмечалось редко: в 1913 г. поступили сообщения только о 600 случаях. Двухсотлетний строгий надзор со стороны помещиков и государства привел к тому, что население практически утратило технологию ее производства, а доступность и сравнительная дешевизна высококачественной водки подавила потребность гнать самогон. В 1915 г. полиция раскрыла в России почти 6 000 случаев незаконного «производства» алкоголя, а только в период с сентября 1916 по май 1917 г. - 9 351 случай. Акцизные чиновники уверяли, что реальное число самогонщиков раз в десять больше45. О размахе самогоноварения свидетельствует такой факт. Лишь в одном Моршанском уезде за один месяц 1916 г. было составлено более 600 протоколов о выгоне самогона и отобрано около 200 аппаратов46.
Беженцы, наводнившие Тамбовскую губернию, оказались более технически грамотными и быстро «обучили» местное население выгонке самогона трех сортов: первый крепостью 60-70 процентов, второй - более слабый и третий - мутный квас средней крепости. Выгонку самогона жители чаще всего производили в лесу, в оврагах. Доход с каждой бутылки превышал три рубля47. Торговля бражкой приносила еще больший доход. Так, производство ведра бражки обходилось в
1 рубль, а продажа приносила от 4 до 8 рублей за ведро. Многие шинкари и шинкарки не боялись протоколов, заявляя, что «мои заработки - на новый штраф»48.
Интересную характеристику «бражки» дал в отчете за 1915 г. кирсановский городской голова: «Напиток, говорят, сладкий, но опьяняющий. Полиция борется с этим злом, но не в силах уничтожить его»49. Брагу для крепости сдабривали различными вредными для здоровья веществами (вроде настоя табака или перца и т.д.)50. Тамбовский губернатор признавал в 1915 г., что «.заурядное пьянство и шинкарство развито повсюду, но меры, принимаемые по искоренению этого, трудно осуществимы, потому что население упорно укрывает шинкарей и не выдает их для привлечения к суду51.
Некоторые горожане специально открывали в городах лавки для мелочной торговли, тайно торгуя там спиртными напитками. Так, в Козлове в феврале 1916 г. была закрыта лавка мещанина А.К.Данилова, который смешивал с водой денатурированный спирт и тайно торговал им52. В г. Кирсанове хозяйка номеров для приезжих Е.Г. Плужникова занималась тайной продажей водочных изделий, допуская в номерах и картежные игры. Проститутки у нее проживали под видом прислуги53. Не отставали от местных жителей беженцы и выселенцы. Например, в Тамбове в кофейне турецкого подданного Любу-оглы собирались часто нижние чины и напивались. Все эти заведения были закрыты постановлением губернатора54.
Борьба с распространением среди населения опьяняющих напитков была малоэффективной. Каковы были причины этого? Во-первых, прежде всего из-за безразличного отношения самих горожан к борьбе с пьянством. Многие жители городов не доверяли полиции и сомневались в действенности мер, предпринимаемых по отношению к самогонщикам и торговцам суррогатами. Во-вторых, потому что торговля алкогольными напитками осуществлялась в частных домах и тайных притонах, обнаружить которые было весьма не просто. Кроме того, денатурированный спирт был, по мнению современнико, недостаточно ядовит и, подвергшись «очищению», охотно употреблялся страждущими55.
Осенью 1916 г. губернаторы ознакомили под грифом «секретно» начальников полиции с правилами, утвержденными МВД 29 августа 1916 г., ««О порядке уничтожения при наступлении чрезвычайных обстоятельств крепких напитков, принятые как казне, так и частным лицам с практическими указаниями о технологических приемах уничтожения означенных напитков». Было отмечено, что в казенных и частных местах выделки, хранения спиртных напитков в виду воспрещения свободной торговли скопилось громадное количество напитков, что в случае возникновения каких-либо беспорядков, особенно в районах их хранения, представляет громадную опасность в отношении охраны государственного порядка и общественного спокойствия. МВД сочло, что обязательства по устройству приспособлений для уничтожения спиртных напитков должны быть возложены на частных владельцев властью губернаторов. Необходимо было устроить приспособления для спуска самотеком спирта и других напитков в водоемы (реки и т.д.), в каналы, колодцы или овраги, для чего должны были быть проложены в земле трубопроводы или закрытые желоба. Частные владельцы обязаны были дать подписки и предоставить полиции наблюдать за работами по тайному уничтожению спиртных напитков. Заметим, что в правилах специально оговаривалась необходимость привлечения к работам по уничтожению спирта преимущественно жен-щин56. Местные исправники подтверждали важность этого мероприятия, так как «за отсутствием винных лавок - все внимание населения, возвращающихся по окончанию войны, будет устремлено на запасы спирта»57.
В ноябре 1916 г. уничтожались и запасы пива58. В городах устраивались сточные трубы в реки либо в специально вырытые ямы и колодцы. Но если вино требовалось для проведения религиозных обрядов, то просьбы местных общин выполнялись. Так, распоряжением Совета Министров от 21 января 1917 г. было разрешено отпускать евреям для пасхальных обрядов виноградное и изюмное вино (с 10 марта по 1 апреля 1917 г.) кроме пейсаховой водки. Тамбовскому раввину было выдано с этой целью 40 ведер вина59. К началу 1917 г. несколько смягчалось разрешение получения водки для особо торжественных случаев. Так, тамбовский губернатор разрешил выдать ведро водки по поводу бракосочетания дочери помощника начальника станции60.
В то же время власти продолжали получать от населения наказы с просьбой
о сохранении запрета на продажу водки навсегда, то есть и после окончания войны. Летом 1916 г. с такими наказами в Тамбовское акцизное управление обратилось 68 крестьянских обществ61. Таким образом, противостояние противников и сторонников «сухого закона» сохранялось весь период войны, что свидетельствовало о противоречиях не только в позициях и политике властей, но и повседневной жизни самих провинциалов. Надо учитывать и то обстоятельство, что в период войн в российской провинции традиционно возрастало потребление алкогольных напитков. Понятно, что в период действия сухого закона подобная статистика отсутствовала, но еще в период Русско-японской войны 1904-1905 гг. тамбовский губернатор констатировал, что среди населения значительно увеличилось потребление спиртных напитков62. Усиленное потребление алкоголя вполне объяснялось психологическим воздействием военного фактора, было обусловлено ростом панических настроений, неуверенности в завтрашнем дне, кризисностью привычной повседневности.
По мнению А. Мак-Ки, «сухой закон» косвенно способствовал инфляции. До войны через торговлю алкоголем каждый год перекачивалось более одного
миллиарда рублей. Когда этот канал был перекрыт, волна спроса искала выход. Вместо водки население начало тратить деньги на одежду, сельскохозяйственный инвентарь, другие промышленные товары. В перегретой экономике России военного времени такое замещение продуктов потребления подстегнуло рост цен. Государство и дворянство веками с помощью водки отбирали у населения все наличные деньги. Чтобы выпить, у крестьянина не было иного выхода, как продать свои скудные излишки зерна, которое, в свою очередь, шло населению городов. Таким образом, «сухой закон» расширил пропасть между городом и деревней. Промышленные товары после взлета на них цен в 1915 г. утратили привлекательность для крестьян, живших почти на самообеспечении. Зерно оставалось в деревне, и города страдали от нехватки хлеба. Уничтожив ненавистную государственную монополию, Николай II разрушил тот экономический механизм, который предохранял империю от развала63.
Впрочем, и крушение империи не остановило нетрезвых настроений россиян. Напротив, после падения монархии с новой силой вспыхнули анархические настроения, а с осени 1917 г. по стране прокатилась «пьяная революция»64.
Конечно, размеры статьи и анализ влияния реализации «сухого закона» на повседневную жизнь в отдельном регионе не позволяют говорить о типологии поведения россиян в российской провинции в кризисный отрезок отечественной истории, отягощенной военным фактором. Необходимо проведение и других исследований в конкретных регионах и областях Российской империи рассматриваемого периода. Однако именно обращение к первичным источникам, реконструкция повседневности, отдельных социальных слоев, семей, «обычных» людей в эпоху войн и потрясений начала ХХ в. позволит наполнить полотно социальной истории России новыми тонами, отражающими современное понимание прошлого нашей Родины.
Примечания
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке фонда веМа-Непке^ййи^ (А2 04/8К/03).
2 См.: Введенский И. Н. Опыт принудительной трезвости. М., 1915; Воронов Д. Жизнь деревни в дни трезвости. Пг., 1916; Биншток Б., Каминский Л. Народное питание и народное здравие. М.; Л. 1929; Статистические материалы по состоянию народного здравия и организации медицинской помощи в СССР за 1919— 1923 гг. М., 1926; Асташов А.Б. Водка, война, революция: (Борьба с алкоголизмом в городах России в 1914-1917 гг.) // Трезвость и культура. 1993. №6. С.3-6 и др.
3 См.: Мак-Ки А. Сухой закон в годы Первой мировой войны: причины, концепция и последствия введения сухого закона в России: 1914-1917 гг. // Россия и Первая мировая война: Материалы междунар. науч. коллоквиума. СПб., 1999.
С. 147-159.
4 Региональные аспекты реализации сухого закона подробно рассмотрены в монографиях О. С. Поршневой, Т.Я. Иконниковой, И.В. Нарского: Поршнева О. С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат в период Первой мировой войны (1914 - март 1918 г.). Екатеринбург, 2000; Иконникова Т.Я. Дальневосточный тыл России в период Первой мировой войны. Хабаровск, 1999; Нарский И.В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917-1922 гг. М., 2001 и др.
5 См.: Иконникова Т.Я. Указ. соч. С.58.
6 Труды Всероссийского съезда практических деятелей по борьбе с алкоголизмом. Т.1-2. Пг., 1915.
7 Фаресов А.И. Народ без водки: Путевые очерки. Пг., 1916. С.35.
8 Тамбовский земский вестник. 1916. 15 июля.
9 Тамбовский листок. 1914. 25 нояб.
10 Там же. 1915. 17 июля.
11 См.: Мак-Ки А. Указ. соч. С. 147.
12 По 33 губерниям России прокатилась волна пьяных погромов призывников -См. подробнее: Беркевич А.Б. Крестьянство и всеобщая мобилизация в июле
1914 г. // Ист. зап. Т.23. С.3-43; Фаресов А.И. Указ. соч. С.175 и др.
13 Борисоглебский листок. 1914. 27 июля.
14 Государственный архив Тамбовской области (далее - ГАТО). Ф.4. Оп.1. Д.8723. Л.237.
15 Государственный архив Российской Федерации. Ф.102. Оп.1914. Д.138 ч 72. Л.3.
16 ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д. 8983. Л.10.
17 См.: Мак-Ки А. Указ. соч. С. 153.
18 Тамбовский листок. 1914. 29 нояб.
19 ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.9449. Л.292.
20 Тамбовские отклики. 1914. 8 нояб.
21 Там же. С.70.
22 Женская жизнь. 1915. № 21. 7 нояб.
23 Фаресов А.И. Указ. соч. С.35.
24 Тамбовский земский вестник. 1916. 9 авг.
25 Из Борисоглебского уезда Тамбовской губернии сообщали: «Мы только что одержали победу на “зеленым змием” - на смену ему является картежная игра -один из тех пороков, которые народная мудрость охарактеризовала пословицей: «“Казна” и “орлянка” - первая поганка». В селе этот порок обратился в потребность, равносильную запою. Что прежде пропивалось, теперь проигрывается в карты. По селам появились игорные притоны». См.: Тамбовский земский вестник. 1916. 30 июля.
26 К примеру, на перемены в организации крестьянского досуга указывает в своей монографии О. С. Поршнева - См.: Поршнева О.С. Указ. соч. С.114-115.
27 ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.9449. Л.288.
28 Тамбовский листок. 1914. 19 нояб.
29 Фаресов А.И. Указ. соч. С.42.
30 Козловская газета. 1914. 12 нояб.
31 ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.9449. Л.279.
32 Там же. Л.67.
33 ГАТО. Ф.4.Оп.1. Д.9449. Л.270.
34 Там же. Л.289.
35 Борисоглебский листок. 1914. 26 июля.
36 ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.9449. Л. 286.
37 Там же. Л. 1.
38 Там же. Д.9374. Л. 2.
39 Тамбовский листок. 1914. 18 дек.
40 Там же. Л.270.
41 Борисоглебское эхо. 1915. 15 июля.
42 ГАТО.Ф.4.Оп.1. Д.9449. Л.276.
43 Тамбовский земский вестник. 1916. 7 июля.
44 ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.9038. Л. 323.
45 См.: Мак-Ки А. Указ. соч. С. 156.
46 Борисоглебское эхо. 1915. 30 сент.
47 Там же. 27 июля.
48 Там же. 28 июля.
49 ГАТО. Ф.4. Оп.1. Д.9449. Л.24.
50 Там же. Л.176.
51 Там же. Д.8796. Л.23.
52 Там же. Д.9377. Л.1.
53 Там же. Л. 9380. Л.2.
54 Там же. Д.9183. Л.1.
55 Там же. Д.9449. Л.276.
56 Там же. Л.6.
57 Там же. Д.9650. Л. 2.
58 Там же. Л.40.
59 Там же. Л.97.
60 Там же. Д. 9652. Л.32.
61 Тамбовский земский вестник. 1916. 7 июля.
62 Обзор Тамбовской губернии за 1906 год. Тамбов, 1908. С. 20.
63 Мак-Ки А. Указ. соч. С. 155.
64 Подробнее об этом см.: Нарский И.В. Указ. соч. С.196-206.
Т.В. Есаков
ВЫБОРЫ В УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ И ПРЕДВЫБОРНАЯ БОРЬБА ЭСЕРОВ УРАЛА
Участие в выборах в Учредительное Собрание, которое должно было не временно, а окончательно решить все важные вопросы жизни страны, стало главным приложением усилий всей революционной демократии. В полной мере это относится и к уральским организациям Партии социалистов-революционеров. Эсеры Урала с первых дней своей открытой политической деятельности сделали подготовку к предстоящим выборам в Учредительное Собрание главным ее смыслом.
Начать характеристику участия уральских организаций ПСР в общероссийской и уральской избирательной кампании, безусловно, следует с ее подготовительного этапа, когда любая политическая партия: 1) определяет идеологические приоритеты; 2) доносит свои главные концептуальные идеи до потенциальных активистов и рядовых избирателей, обосновывая при этом важность своей победы в предстоящих выборах.
Выполнению этих первостепенных задач было посвящено главное агитационное изделие - информационный бюллетень «Что должно дать народу Учредительное Собрание», выпущенный ЦК ПСР и распространяемый, начиная с весны 1917 года, уральскими эсеровскими организациями ПСР. Авторами этого сильнейшего по воздействию на общественное мнение средства агитации были виднейшие эсеровские деятели общероссийского масштаба А. Буланов, Е. Брешков-ская, Г. Лопатин.
В начале текста читателям объявляется, что «царь и царское правительство свергнуты восставшим трудовым народом.» В нем говорится о том, что «образовано Временное Правительство из 18 человек - членов Государственной Думы и
