CC BY
28
Александров A.C., Лапатников М.В. Анализ сентябрьских законопроектов Минэкономразвития в контексте института частно-публичного уголовного преследования
A.C. Александров, М.В. Лапатников
Александров Александр Сергеевич — профессор кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России, доктор юридических наук, профессор
E-mail: [email protected]
Лапатников Максим Владимирович — преподаватель кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД
России, кандидат юридических наук
E-mail: [email protected]
Анализ сентябрьских законопроектов Минэкономразвития в контексте института частно-публичного уголовного преследования
В статье анализируются законопроекты, а также зако- The bills and legislative innovations involving the expan-
нодательные новеллы, предусматривающие расширение sion of the list of private-public prosecution's cases with
перечня дел частно-публичного обвинения некоторыми some social-dangerous acts committed in the area of busi-
общественно опасными деяниями, совершенными в сфе- ness activities are analysed in the article.
ре предпринимательской деятельности.
В сентябре 2012 года неожиданно стало известно о предложениях Минэкономразвития по совершенствованию уголовного и уголовно-процессуального законодательства в виде Законопроекта «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации, направленных на исключение возможности решения хозяйственного спора посредством уголовного преследования»1. В дальнейшем был принят Федеральный закон от 29 ноября 2012 года № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»2, где и воплотились в правовые нормы часть предложений Минэкономразвития. И хотя далеко не все предлагаемые изменения прошли через «сито» законотворческого процесса, мы все же считаем, что есть необходимость в их научном анализе в контексте формирования сословно-предпринимательского права (в его уголовно-процессуальном аспекте).
Из пояснительной записки следует, что в целях устранения проблемы необоснованного уголовного преследования предпринимателей по часто «используемым» статьям УК РФ Законопроектом предлагалось отнести статьи 159, 160, 165, 167 и часть 1 статьи 176, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности, к делам частно-публичного обвинения, которые могут быть возбуждены не иначе как по заявлению потерпевшего или его законного представителя.
В самом Законопроекте об этом говорится так: «1) в статье 20: а) часть третью после слов «Уголовного кодекса Российской Федерации,» дополнить словами «а также о преступлениях, предусмотренных статьями 159, 160, 165, 167 и 176 частью первой, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности». Таким образом, для борьбы с мошенничеством и рядом других эко-
номических преступлений, совершаемых в сфере предпринимательской деятельности, предлагается правовой режим, суть которого в том, что только заинтересованное лицо (собственник) решает, имеет ли деяние, причинившее ему вред, затронувшее его интересы, уголовно- правовую окраску или нет.
Интересно, что практически все вышеуказанные составы в итоге и перешли в категорию дел частно- публичного обвинения. Исключение составила лишь статья 167 УК РФ «Умышленное повреждение или уничтожение имущества». Итак, законодатель исходит из того, что уголовное преследование предпринимателей по этим преступлениям не может осуществляться без волеизъявления потерпевшего (если только вред не причинен государственным интересам).
На наш взгляд, принципиальный вопрос о пределах вмешательства государства в частно-правовые отношения решается законодателем неправильно. Авторы последних нормативных новелл в сфере ограждения предпринимательства от «излишнего» уголовно-правового воздействия пытаются переставить границу между частным и публичным уголовным преследованием в сфере предпринимательской деятельности, но при этом заходят слишком далеко, закрывая глаза на существующие реалии, а главное — попирая представления о справедливости. Суть не в том, что мы считаем порочной саму идею расширения диспозитивности (хотя один из авторов по отношению к институту частно-публичного обвинения настроен весьма критически), а в том, что предпринимаются последовательные попытки отгородить предпринимателей от «плохого» уголовного закона и уголовного процесса, «плохих» правоохранителей. В данном случае, для того чтобы вывести государство из правовой игры по наиболее распространенным предпринимательским преступлениям, законодатель воспользовался
уголовно-процессуальным институтом «дела частно-публичного уголовного преследования».
Есть правопорядки, основанные на праве каждого гражданина начать уголовный процесс в суде посредством предъявления уголовного иска. Правовые системы Англии, США на этом стоят. Но у нас-то совершенно другая ситуация, другие правовые традиции. Если мы уберем государство в лице полиции, органов следствия, то есть обвинительную власть, с правового поля, то останемся вообще без правозащиты от деяний, совершаемых в сфере предпринимательской деятельности, но разрушающих правопорядок, причиняющих вред обществу, государству, конкретным лицам, которые в силу беспомощного состояния или недостаточной состоятельности не могут сами инициировать процесс или не хотят по каким-то эгоистичным мотивам этого делать. Безнаказанность порождает новые преступления. В наших правовых условиях, то есть при отсутствии возможности, скажем, выдвигать обвинения в суде юридическим лицам, при привычной пассивности населения, отсутствии дееспособных институтов гражданского общества, способных юридическими средствами защищать в суде интересы потерпевшего, никто кроме государства не способен поддерживать правопорядок в так называемом корпоративном мире.
Мы унаследовали следственный правовой механизм досудебного производства, заформализован-ный, годный к использованию только официальным органом следствия или дознания. Уголовный процесс начинается только после вступления в силу особого процессуального решения: постановления о возбуждении уголовного дела. Только после этого решения следователь полномочен получать юридически значимую информацию. Вне уголовного дела нет доказательств, фактов. И наоборот, если не будут получены доказательства, своевременно и в установленном порядке не будет и обвинения в суде. Иными словами, если дело не будет своевременно возбуждено, будет утрачена в последующем возможность установить событие преступления и доказать обвинение в суде. Таким образом, поставив в зависимость от воли частного лица возбуждение уголовного дела, предметом которого является общественно опасное деяние, мы фактически оставляем обвинение без государственной поддержки, без доказательств, то есть без перспективы привлечь к уголовной ответственности виновника.
Порочность созданной конструкции состоит в том, что теперь усугубляются кризисные явления в нашем уголовно-процессуальном праве. Частные изъятия из общего порядка ведения уголовных дел, реализованные ранее радетелями за интересы бизнеса: особый порядок возбуждения уголовного дела, особый порядок прекращения уголовного дела, особый порядок применения мер пресечения приводят к деградации традиционных (следственных) институтов уголовного судопроизводства. Архаичное уголовное судопроизводство будет просто парализовано очередными поправками (опыт из-
менения подследственности дел о налоговых преступлениях яркий тому пример).
В соответствии с правовым режимом, воплощенным в законодательство, возбудить уголовное дело, получить юридически значимую информацию для того, чтобы определиться с ситуацией, правоохранительные органы вряд ли смогут в большинстве случаев.
Отдельно скажем о переводе мошенничества (ст. 159 УК РФ) в категорию дел частно-публичного уголовного преследования. Мы считаем, что мошенничество было и останется общественно опасным деянием. Специфика поведения потерпевшего, сфера совершения данного преступления не снимают общественной опасности мошенничества, оно было и остается посягательством против института собственности, который государство обязано охранять. Потому борьбу обвинительной власти государства с преступлениями типа мошенничества, присвоения и растрат и пр. нельзя ставить в зависимость от воли частного лица. Везде мошенничество, в том числе совершаемое в сфере предпринимательской деятельности, преследуется в публичноправовом порядке, за исключением случаев, когда последствия преступления ограничиваются действительно узким кругом лиц (связанных семейными, специальными договорными отношениями).
Отрадно, что законодатель все же не воспринял достаточно радикальные предложения Минэкономразвития о дополнении Уголовного кодекса РФ статьями 169.1 «Вмешательство в деятельность индивидуального предпринимателя или юридического лица» (наказание до 5 лет лишения свободы), 299.1 «Незаконное возбуждение уголовного дела» (наказание до 5 лет лишения свободы), 299.2 «Незаконные оперативно- разыскные мероприятия, незаконные следственные действия» (наказание до 5 лет лишения свободы).
Формулировка «заведомо незаконное возбуждение уголовного дела» (ст. 299.1 Законопроекта) в буквальном толковании означает нарушение процедуры возбуждения уголовного дела, что, судя по всему, не так часто встречается в коррупционной практике «прессования» отечественного бизнеса, а если и встречается, то скорее представляет собой угрозу самим коррупционерам. Заведомое существенное нарушение процедуры изначально свидетельствует о произволе, вот только это крайне сложно доказуемо. Если же даже толковать эту формулировку расширительно, то произвольность и абстрактность этой формулировки становится еще очевиднее, так как УПК не устанавливает четких критериев основания возбуждения уголовного дела, позволяя интерпретировать слова о «достаточных данных, указывающих на признаки преступления» весьма субъективно.
Примерно та же ситуация со статьей 299.2 Законопроекта. Если под незаконными оперативно-разыскными мероприятиями, незаконными следственными действиями подразумевается нарушение процедуры, то «упремся» в размытость
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2013, № 21
53
Александров А.С., Лапатников М.В. Анализ сентябрьских законопроектов Минэкономразвития в контексте института частно-публичного уголовного преследования
Александров А.С., Лапатников М.В. Анализ сентябрьских законопроектов Минэкономразвития в контексте института частно-публичного уголовного преследования
формулировки. Что означает термин «незаконные» — любое мало-мальское нарушение процедуры или все же существенное, нарушающее конституционные права гражданина? По поводу доказуемости заведомой незаконности мы уже говорили выше. Если же речь идет и о необоснованности, то авторы не учитывают тот факт, что следственные и оперативно-разыскные действия по большей части предпринимаются в условиях тактического риска. Не хотелось бы оказаться на месте следователя, который произвел бы обыск в офисе индивидуального предпринимателя и при этом не обнаружил ничего криминального!
При воплощении вышеуказанных дополнений в правовую реальность проверку сообщений о признаках экономического преступления нельзя будет провести (под угрозой обвинения в незаконности проведения оперативно-разыскных мероприятий). Следователю надо будет дождаться решения гражданско-правового спора (учитывая современную конструкцию статьи 90 УПК РФ), получить заявление от потерпевшего предпринимателя, и только потом он вправе возбудить уголовное дело.
Если же суммировать общие впечатления от Законопроекта и предшествующих законодательных новелл относительно уголовно-правовых преференций предпринимателям, то в случае его принятия можно смело говорить о завершении построения нормативной конструкции отдельного уголовно-правового режима привлечения к уголовной ответственности предпринимателей в отечественной правовой системе. Надо отметить, что законодатель не пошел на нормативное воплощение
ряда радикальных предложений Минэкономразвития, однако, на наш взгляд, уголовно-правовые весы все же значительно качнулись в сторону иммунитета предпринимателя от уголовного преследования по ряду общественно опасных деяний. Законодатель преднамеренно создает правоохранительным органам такие препятствия, которые в большинстве случаев исключают привлечение предпринимателей к уголовной ответственности за совершение большинства экономических преступлений.
И хотя предугадать дальнейшие действия законодателя сложно, но, следуя его логике, следующим шагом должно быть образование отдельной судебной системы для предпринимателей с универсальной подсудностью. Иначе говоря, суды, разрешающие все виды правовых споров, — уголовные, коммерческие, административные, гражданские! В любом случае следует уже говорить о наличии межотраслевого института правовых привилегий предпринимателям.
Подведем итог вышесказанному. Проблема реформирования досудебного производства уже давно «перезрела», однако реформа должна проводиться не путем частных изъятий в пользу узкой группы лиц — «предпринимателей», а путем продуманных, структурных изменений в праве. Правила же уголовного судопроизводства должны быть одинаковыми для всех.
Примечания
1. 11Р1_: http://www.economy.gov.ru/minec/about/structu ге/с1ер gosregulirineconomy/doc20120926_01.
2. Российская газета. 2012. 3 декабря.
И.А. Александрова
Александрова Ирина Александровна — докторант кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент
E-mail: [email protected]
Новое уголовное законодательство о мошенничестве
В статье проанализированы два новых уголовноправовых состава о мошенничестве, введенных в Уголовный кодекс РФ Законом № 207. Дано толкование статей 159.1—159.6 в системной связи со статьей 159 Кодекса. Состав мошенничества, предусмотренный статьей 159 УК РФ, квалифицирован как материнский для специализированных видов мошенничества. В статье даны интерпретация и разъяснения относительно применения новых норм уголовного закона о мошенничестве.
There have been analyzed two new criminal of fraud imposed by the Criminal Code of RF Law № 207 in the article. There have given the interpretation of Article 159.1—159.6 in the system due to article 159 of the Code. Composition of fraud under article 159 of the Criminal Code of Russia have been qualified as a parent for specialized types of fraud. The article provides interpretation and explanation for the application of new rules of the criminal law of fraud.
Федеральным законом от 29 ноября 2012 года кодекс Российской Федерации и отдельные зако-№ 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный нодательные акты Российской Федерации» УК РФ
