CC BY
184
УДК 81 ББК 83.3
АНАЛИЗ ЛЕКСЕМЫ «СЕРДЦЕ» В ПОЭЗИИ В.В. МАЯКОВСКОГО
| Д.С. Алрамаднех
Аннотация. Статья посвящена анализу лексемы «сердце», формирующей в лирике В.В. Маяковского гештальт-концепт, рассмотренный нами в понятийном, образном и ценностном аспектах. Цель наблюдений состоит в использовании возможностей анализа художественного текста в лингвокультурологических целях, в частности, для углубления представлений о структуре ключевого слова русской культуры «сердце».
Ключевые слова: лингвокультурология, лингвоконцепт, гештальт, ключевое слово культуры, языковая картина мира, художественная картина мира, поэзия В.В. Маяковского.
THE ANALYSIS OF THE LEXEME "HEART" IN THE POETRY OF V.V. MAYAKOVSKY
I D.S. Alramadneh
344 Abstract. This article analyzes the lexeme 'heart" that forms gestalt - concept in V.V. Mayakovsky's lyric poetry. The article considers conceptual, figurative and evaluative aspects of the concept. The purpose of observation is to use the possibilities of analysis of a literary text in linguocultural purposes, to deepen the concepts of the structure of Russian culture keyword "heart" in particular.
Keywords: cultural linguistics, linguoconcept, Gestalt, keyword culture word, language picture of the world, artistic picture of the world, the poetry of V.V. Mayakovsky.
Язык писателя, подобно национальному языку, отражает определенный способ восприятия окружающей реальности, который фиксируется в виде индивидуальной
языковой картины мира (ИЯКМ). В отличие от национально-языковой картины мира, понимаемой как «исторически сложившаяся в сознании языкового коллектива и отра-
женная в языке система образов и представлений человека об окружающей его действительности, способ концептуализации действительности, обозначение репрезентированной в языке действительности» [1, с. 722], ИЯКМ формируется в сознании конкретной личности. Ее изучение может осуществляться с разными целями.
Целью данной статьи является анализ внутренней организации лингвоконцепта сердце в идиостиле В.В. Маяковского, где его вербализа-тор обладает высокой частотностью (167 использований) и, по наблюдениям Ю.В. Шатина [2, с. 31-43], выполняет когнитивную функцию. С нашей точки зрения, выявление специфики функционирования лексемы сердце в идиостиле поэта позволит дополнить информацию о данной единице как ключевом слове русской культуры.
Нам представляется, что анализ лексемы сердце в идиостиле В.В. Маяковского следует начать с описания ее места в национальной языковой картине мира. В обыденной русской ЯКМ лексема сердце обладает статусом ключевого слова русской культуры, что отмечается в работах А.Д. Шмелева [3, с. 24] и А. Вежбиц-кой [4, с. 263-305].
Согласно данным Словаря русского языка под редакцией А.П. Ев-геньевой, у многозначной лексемы сердце выделяются следующие лек-сико-семантические варианты:
• Центральный орган кровообращения в виде мускульного мешка, находящийся у человека в левой стороне грудной полости. || Место на левой стороне груди, где находится этот орган.
• Этот орган как символ средоточия чувств, переживаний, настроений человека. || Этот орган как символ отзывчивости, доброты.
• Перен. Душевный мир человека, его переживания, настроения, чувства || с определением. Душевные качества, характер человека.
• перен. Разг. Гнев, раздражение.
• перен.; чего. Центр, главная часть чего-л.
Как можно заметить, большинство значений лексемы сердце связано метонимическими отношениями, что свидетельствует об их принадлежности к таким полям, как «ЧУВСТВО» - «ДУШЕВНЫЕ КАЧЕСТВА» - «ЛЮБОВНЫЕ ПЕРЕЖИВАНИЯ». Переносные значения многозначной лексемы сердце в обыденной ЯКМ актуализируются фразеологизмами: От всего сердца, Разбитое сердце, Скрепя сердце, Сорвать сердце, От чистого сердце, а также ее словообразовательными производными, имеющими значение «связанный с сердцем, чувствами, переживаниями»: сердцевед, сердцеведение, сердцевой (устар.: сердеч- 345 ный), сердцещипательный, сердяга [5, с. 23-24].
Словарная статья лексемы сердце свидетельствует о том, что лишь последнее из ее переносных значений возникло в результате метафорического (функционального) переноса; этот тип мотивации актуализирован и в таких дериватах, как сердцеед, сердцеобразно, сердцелистный, сердцевидный и т.п.
Таким образом, ключевое слово русской языковой картины мира сердце, называя вместилище разнообразных, часто противоположных чувств и эмоций, указывает на конкретное
346
место их локализации в организме человека и объясняет особенности поведения отдельной личности.
Для характеристики сердца как ключевого слова русской культуры важно то, что три из перечисленных в словарной статье толкований маркированы как переносные, что свидетельствует об их живой образности, которая тесно связана с эмоциональной окрашенностью. Все это позволяет предположить, что при определенных условиях в художественных текстах их базе лексемы сердце может сформироваться эстетический, или художественный, лингвокон-цепт1, отражающий своеобразие поэтического стиля В.В. Маяковского.
Реконструкция особенностей иди-остиля писателя, частью которой является ИЯКМ, становится возможной, поскольку лингвоконцепты представляют собой языковую реализацию ментальных феноменов, функционирующих как «сгустки культуры в сознании человека [7, с. 788]. По определению Ю.С. Степанова, концепт сложнее понятия, поскольку представляет собой «некое суммарное явление, по своей структуре состоящее из самого понятия и ценностного (нередко образного) представления о нем человека» [там же, с. 40-43].
Типология индивидуально-авторских лингвоконцептов может быть охарактеризована с учетом их внутренней организации, и с этой точки зрения сердце обнаруживает черты
гештальта, представляющего, с точки зрения Н.Н. Болдырева, «...целостный образ, который совмещает в себе чувственные и рациональные компоненты в их единстве и целостности, как результат целостного, не-расчлененного восприятия ситуации, высший уровень абстракции: недискретное, неструктурируемое знание <...> у него сформировались и конкретный образ, и общая схема, и сценарий, и общая структура всех составляющих (фрейм)» [8, с. 38].
При анализе структуры и семантики гештальта сердце в идиостиле Маяковского мы предлагаем руководствоваться трехкомпонентной структурой концепта, последовательно описывая его составляющие посредством полевого, синтагматического и компонентного видов анализа.
Так, понятийная составляющая лингвоконцепта сердце формируется в идиостиле В.В. Маяковского с опорой на ключевое слово культуры, которое структурируется разнообразными, но более простыми, чем гештальт, моделями. Например, поэт последовательно использует в своих стихотворениях узуальные значения лексемы сердце, подчеркивая ее синонимические отношения со словом душа: "Допру нить не выдавая, // там, где быт // и где грызня, // ходит взятка бытовая,- // сердце, душу изгрязня" (Мразь). Между выделенными лексемами в тексте складываются перечислительные отно-
1 «Самое существенное отличие этого концепта от логического, заключается в неопределенных возможностей. В концептах знания, эти возможности подчинены или требованию соответствия реальной действительности или законам логики. Связь элементов художественного концепта зиждется на совершенно чуждой логике и реальной прагматике художественной ассоциативности» [6, с. 275].
шения, подчеркивающие их синтаксическую однородность. Сочетаемость с деепричастием изгрязня позволяет выявить общую неявную сему существительных — нравственная чистота. Обе лексемы при этом является элементами концепта-сценария «взятка».
В стихотворении «Канцелярские привычки» они выступают в качестве элементов двух взаимодействующих друг с другом самостоятельных концептов: «Коля и Зина // соединили души. // Стрела и сердце // в виде груши». Метонимическое значение лексемы сердце, использованное в данном контексте, строится по традиционно-поэтической модели «предмет и его изображение», участвуя в формировании концепта-схемы. Словосочетание «соединили души» актуализирует в рассматриваемом контексте концепт-сценарий.
Лингвоконцепты с узуальной понятийной составляющей обладают отчетливо выраженной эмоциональной организацией, в формировании которой участвуют неявные оценочные семы, часто обусловливающие развитие окказиональной коннотации. В приведенном ранее контексте у лексемы сердце формируются оценочные приращения смысла, возникающие за счет того, что изображение сердца, пронзенного стрелой, в обыденной картине мира служит эмблемой пылкой любви, проявляемой демонстративно. В обществе с традиционным укладом такое поведение осуждается, поскольку считается, что истинная любовь чуждается публичности. В идиостиле Маяковского рассматриваемый образ характеризуется окказиональной иронической окраской: соедине-
ние душ невозможно передать в виде схемы, тем более что рисунок Коли и Зины весьма несовершенен «сердце в виде груши». Таким образом, окказиональная сочетаемость лексемы сердце позволяет выявить неявные компоненты смысла, имеющиеся у данного ЛСВ в языке: «демонстративное проявление театрально деформированных и слащавых чувств» (ср. вкус плода), что не может не вызвать насмешки. Так в рамках изображенной В.В. Маяковским ситуации, рациональное соединяется с эмоциональным.
В формировании образной составляющей концепта-гештальта сердце активное участие принимают средства его окказиональной репрезентации, вступающие во взаимодействие с его узуальными вербали-заторами. С этой целью Маяковский включает лексему сердце в сложные словосочетания.
В отличие от стандартизованного языка, где сложные словосочетания выделяются на основе состава (три и более слова) и типологии связи (грамматические отношения обяза- 34' тельны), в поэзии Маяковского для их создания используются два и более тропов, например: «Нет! Сегодня настоящей болью, сердце, холодей. Мы хороним самого земного изо всех прошедших по земле людей» (Владимир Ильич Ленин). В рассматриваемом контексте использованы прототипические устойчивые выражения сердце болит и сердце холодеет, одно из которых характеризуется разговорной стилистической окрашенностью, а второе - традиционно-поэтической. В результате контаминации оба они подвергаются преобразованиям, вследствие чего слово-
348
сочетание настоящая боль образует с опорным словом лексико-семанти-ческую связь, а словоформа холодей — грамматико-семантическую. Как следствие, лексема сердце приобретает дополнительный смысл, называя организм, который живет вполне самостоятельной жизнью и к которому лирический герой Маяковского может обратиться с просьбой, приказом или вопросом. Элементы сложного словосочетания, связанные с лексемой сердце независимыми друг от друга грамматической и лексической связями, оформлены как метафора и олицетворение.
Комбинации тропов в составе сложного словосочетания может быть различной: метафора и метонимия, метафора и перифраза и т.д. В индивидуальной языковой картине мира Маяковского они выполняют разные задачи. Так, например, в приведенном ниже контексте для образной характеристики лексемы сердце использована узуальная метонимическая модель «орган — приписываемое ему свойство, где обнаруживает значение «чувства, желания, стремления, чаяния»: "Эти слова // Приводят в движения // Тысячи лет // Миллионов сердца" (Разговор с фининспектором о поэзии). В то же время контекст «приводит в движение ... сердца» свидетельствует о том, что лексема одновременно употреблена поэтом в окказиональном метафорическом значении, образованном по модели
«сердце — мотор/механизм». Анализ данного примера свидетельствует о наличии у лексемы сердце неявных смыслов, которые не отражены в словаре, но реализованы в художественной литературе социалистического периода2. Схожая метафорическая модель реализуется в контексте «амортизация сердца и души» (Разговор с фининспектором о поэзии)3.
Метонимическая, персонифицирующая и перифрастическая составляющие сложного словосочетания реализованы в контексте: «На теле твоем - как на смертном одре -// Сердце дни кончило (Ко всему. В нем лексема сердце, помимо значения «любовь», обладает смыслом «человеческая жизнь» (ср. он окончил дни — умер)). Таким образом, метонимическая составляющая в составе сложных словосочетаний отвечает за изображение ситуации в рациональном ключе, метафорическая — за ее образное отражение, перифрастическая и персонифицирующая формируют «угол зрения» на изображаемую ситуацию. В комплексе они определяют центральное место линг-воконцепта сердце в художественной картине мира В.В. Маяковского, где этот образ сосуществует с фигурой лирического героя, представленной функционально-семантическим полем «Поэт».
Образная составляющая лингво-концепта создается и рядом других приемов, например, изменением типа тропеического развертывания
2 Ср. строки стихотворения П. Германа «Авиамарш» (1923): «Мы рождены, чтоб сказку сделать // былью, Преодолеть пространство и простор, // Нам разум дал стальные руки-крылья, А вместо сердца - пламенный мотор.
3 Думается, не без влияния Маяковского модель приобрела обратный вид: «мотор-сердце» (ср.: Что-то у меня мотор барахлит).
образной модели, которая реализуется путем замены метонимии метафорой, что иногда сопровождается перестановкой компонентов схемы. Традиционно в обыденной и художественной картинах мира образная модель «сердце (источник чувства) -любовь (чувство)» реализуется посредством метонимии, Маяковский же раскрывает ее посредством метафоры, смысл которой может быть сформулирован следующим образом: «любовь схожа с сердцем той определяющей ролью, которую играет в жизни человека», ср.: «Любовь - это сердце всего». Если оно прекратит работу, все другое отмирает, делается лишним, ненужным. Но если сердце работает, оно не может не оказываться во всем» [9, с. 113].
Замена метонимической образной модели «сердце (часть) — человек (целое)» также осуществляется посредством ее метафорического развертывания (сердце расположено внутри тела, подобно тому, как тело скрыто одеждой) наблюдаем в контексте «На сердце тело надето, // на тело -рубаха. //Но и этого мало!» (Люблю). Таким способом Маяковский подчеркивает связь сердца не только с грудной клеткой, но и с телом вообще, в то время как в НЯКМ оно воспринимается как ядро человеческой личности.
Отношения сердца и тела описываются в поэзии Маяковского разными способами, например, посредством антитезы. Так, в противоположность лирическому герою, сердце его возлюбленной, не подверженное чувствам, располагается там, где ему и положено быть, то есть в грудной клетке, при этом оно «одето» в железо: "Сегодня сидишь вот,// сердце в железе" (Лиличка).
В обыденной русской картине мира безразличие и равнодушие передается с помощью образов камня (каменное сердце) или брони (закован в броню - защищен от внешних воздействий), Маяковский трансформирует эти образы, антитетический подчеркивая связь сердца и металла, способного ранить как в переносном, так и в прямом смысле. Аналогичное противопоставление содержит контекст «сердце, изодранное пальцами пуль» (Я и Наполеон).
Не менее активно Маяковский применяет для характеристики сердца гиперболу, используя для ее создания такие основания, как:
А. Размер. Сердце лирического героя может менять свои размеры: «У прочих знаю сердца дом я. // Оно в груди - любому известно! // На мне ж с ума сошла анатомия. // Сплошное сердце - гудит повсеместно» (Люблю), - в отличие от обыденной картины мира, где они строго фиксированы. В рассматриваемом произведении поэт указывает на тождество лирического героя и его сердца: ср. «сплошное сердце», «повсеместно», которое усиливается посредством гиперболы: «Дайте о ребра опереться. // Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу! // Рухнули. // Не выскочишь из сердца!» (Облако в штанах).
Б. Локализация. Сердце лирического героя Маяковского способно менять локализацию, перемещаясь изнутри на поверхность тела, становясь открытым для всего мира: «сердце почти что снаружи - // себя открываю и солнцу и луже. // Входите страстями! // Любовями влазьте!" (Люблю). В этом случае оно уподобляется одежде или ее
349
фрагменту, например, в контексте «окровавленный сердца лоскут» (Облако в штанах).
В. Объем сердца лирического героя настолько велик, что оно способно вместить в себя не только личные переживания и воспоминания [10, с. 2127], но и события, происходившие с другими людьми и страной в целом: «Это время гудит // телеграфной струной, // это сердце // с правдой вдвоем. // Это было // с бойцами, или страной, // или // в сердце // было в моем» (Хорошо!). Таким образом, в лирике Маяковского сердце изображается полем военных сражений и социальных свершений.
Наблюдения над функционированием лексемы сердце в произведениях Маяковского подтверждают выводы Н.Н. Болдырева о том, что «гештальт может рассматриваться как начальная ступень процесса познания: самые общие, нерасчленен-ные знания». Таким он предстает в русской языковой картине мира. В то же время «гештальт может пониматься и как наивысшая ступень 350 познания (система определенных знаний, осознанное знание), когда человек обладает исчерпывающими знаниями об объекте» [8, с. 38] — эту роль лингвоконцепт «сердце» играет в поэзии Маяковского. В художественной картине мира поэта образ сердца мифологизируется, обозначая не поддающуюся точному определению мощную энергию, определяющую развитие разнообразных областей действительности.
Таким образом, главной особенностью лингвистического гештальт-концепта сердце в художественной картине мира В.В. Маяковского является его равноправие с концептом
«ЧЕЛОВЕК», а не подчиненность ему, как в национальной языковой картине мира, вследствие чего оба они формируют связи с семантическими полями «ВРЕМЯ» и «ПРОСТРАНСТВО» [11, с. 328]. Персонифицируя данный лингвистический феномен и актуализируя его метонимические, метафорические, перифрастические связи поэт подчеркивает его значение в ИЯКМ, чем одновременно подтверждает его статус ключевого слова русской культуры.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Стариченок, В.Д. Большой лингвистический словарь [Текст] / В.Д. Стариченок. -Ростов н/Д: Феникс, 2008. - 811 с.
2. Шатин, Ю.В. Концепт сердца и его художественная деконструкция в русской поэзии 20 века [Текст] / Ю.В. Шатин // Zicie serca...Wydanictwo universytetu Marii Curie
- Skladowskej /Lublin/ 2012/ С. 31-43.
3. Шмелев, А.Д. Можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка? // Ключевые идеи русской языковой картины мира [Текст] / А.А. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев. - М.: Языки славянской культуры, 2005. - 544 с.
4. Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков [Текст] / А. Вежбицкая / Пер. с англ. А.Д. Шмелева, под ред. Т.В. Булыгиной. - М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 263-305.
5. Ефремова, Т.Ф. Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка: около 1900 словообразовательных единиц [Текст] / Т.Ф. Ефремова. - 2-е изд., испр.
- М.: Астрель; Кызыл: АСТ, 2005. - 636 с.
6. Аскольдов, С.А. Концепт и слово. Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология [Текст] / С.А. Аскольдов / Под ред. проф. В.П. Не-рознака. - М.: Academia, 1997. - С. 267-279.
7. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования [Текст] / Ю.С. Степанов. - М.: Языки русской культуры, 1997. - 824 с.
8. Болдырев, Н.Н. Когнитивная семантика Курс лекций по английской филологии [Текст] / Н.Н. Болдырев. - 2-е изд., стер. - Тамбов: Изд-во Тамб. ун-та, 2001. - 123 [110] с.
9. «Любовь - это сердце всего: В.В. Маяковский и Л.Ю. Брик. Переписка 1915-1930» [Текст]. - М., 1991. - 287 с.
10. Урысон, Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике [Текст] / Е.В. Урысон. - М.: Языки славянской культуры, 2003. - 224 с.
11. Радбиль, Т.Б. Основы изучения языкового менталитета: Учебное пособие [Текст] / Т.Б. Радбиль. - М.: Флинта: Наука, 2010. - 328 с.
REFERENCES
1. Askoldov S.A., Koncept i slovo. Russkaja slovesnost. Ot teorii slovesnosti k strukture tek-sta. Antologija, ed. VP. Neroznaka, Moscow, Academia, 1997, pp. 267-279. (in Russian)
2. Boldyrev N.N., Kognitivnaja semantika Kurs lekcij po anglijskoj filologii, 2nd., Tambov, 2001, 123 p. (in Russian)
3. Efremova T.F., Tolkovyj slovar slovoobrazo-vatelnyh edinic russkogo jazyka: okolo 1900 slovoobrazovatelnyh edinic, 2nd., Moscow, AST, 2005, 636 p. (in Russian)
4. "Ljubov - eto serdce vsego: V.V. Majakovskij i L.Ju.Brik. Perepiska 1915-1930", Moscow, 1991, 287 p. (in Russian)
5. Radbil T.B., Osnovy izuchenija jazykovogo mentaliteta: Uchebnoe posobie, Moscow, Flinta: Nauka, 2010, 328 p. (in Russian)
6. Shatin Ju.V., "Koncept serdca i ego hu-dozhestvennaja dekonstrukcija v russkoj po-jezii 20 veka", in: Zicie serca...Wydanictwo universytetu Marii Curie - Skladowskej, Lublin, 2012, pp. 31-43. (in Russian)
7. Shmeljov A.D., "Mozhno li ponjat russkuju kulturu cherez kljuchevye slova russkogo jazyka", in: Zaliznjak A.A., Levontina I.B., Shmeljov A.D., Kljuchevye idei russkoj ja-zykovoj kartiny mira, Moscow, Jazyki slav-janskoj kultury, 2005, 544 p. (in Russian)
8. Starichenok V.D., Bolshoj lingvisticheskij slovar, Rostov-na-Donu, Feniks, 2008, 811 p. (in Russian)
9. Stepanov Ju.S., Konstanty. Slovar russkoj kultury. Opyt issledovanija, Moscow, Jazyki russkoj kultury, 1997, 824 p. (in Russian)
10. Uryson E.V., Problemy issledovanija jazyko-voj kartiny mira: Analogija v semantike, Moscow, Jazyki slavjanskoj kultury, 2003, 224 p. (in Russian)
11. Vezhbickaja A., Semanticheskie universalii i opisanie jazykov, trans. A.D. Shmeleva, ed. T.V. Bulyginoj, Moscow, Jazyki russkoj kul-tury, 1999, pp. 263-305. (in Russian)
Алрамаднех Дина Саид, аспирантка, кафедра русского языка, Московский педагогический
государственный университет, dee-said@live.com Alramadneh D.S., Post-graduate Student, Russian Language Department, Moscow State University of Education, dee-said@live.com
351
