CC BY
30Е.Г. Гусар
АНАЛИЗ КОММУНИКАТИВНОЙ НЕУДАЧИ В КАТЕГОРИЯХ СИНТАКСИСА ВЫСКАЗЫВАНИЯ
«Если б знал, что сын захватит детей, я бы его зарезал!»
- говорит отец террориста Бей-Аллы Цечоева, 32-летнего боевика, участвовавшего в нападении на Беслан
Текст с таким заглавием отобрали студенты 4 курса факультета журналистики на занятие «Речевая агрессия в СМИ». Приведем его полностью.
Это удивительно - Беслан не сделал Северную Осетию ближе всему миру. Мир - да: он получил реалити-шоу в прямом эфире, куда телемагнатам осталось вмонтировать рекламу минеральной воды и подствольных гранатометов. В Беслане ходит слух, что компания по производству газировки который день у стен беслановской школы, рядом с простреленными щитами, на которых выписан «Кодекс чести старшеклассника», тихонько ставит «снаряды» своих бутылей, чтобы их чаще крутили по «ящику». Не хватает только слогана: «Заложникам не хватало такой воды!»
- Слышал, что сказал Путин? - кричит ингуш Магомет через забор осетину Алану. Оба живут в приграничном с Ингушетией осетинском поселке Чермен, который в начале 90-х с боем переходил из рук в руки. - Путин сказал: тот, кто пойдет нацией на нацию, станет пособником террористов.
- Да, послушаешь русских - станешь таким же тормозом, - огрызается Алан.
- А помнишь, в 90-м, когда наши вырезали осетин, я тебя спас? Встал у твоего дома и не дал под нож? - гнет свое Магомет.
- А в 92-м, помнишь, когда наши жгли ингушей, я твой дом не дал спалить? - добреет Алан. Но через секунду спохватывается: Только ваших детей мы не взрывали.
Алан - смелый осетин. Потому что ни один осетинский таксист вторую неделю не едет в Чермен даже за двойную плату. Чтобы не встречать ингушей. Ингушские таксисты сбежали из Владикавказа, чтобы не быть разорванными осетинами. Все затаились. Мне очень надо попасть в ингушский городок Малгобек.
Из него и его пригорода Сагопши, по предварительным данным следствия, вышли сразу два боевика, отметившихся в Беслане.
С таксистом-осетином доезжаю до подступов к Чермену. Пересаживаюсь к ингушу на древней «копейке». Объясняю задачу.
- А как фамилии боевиков из Малгобека? - спрашивает он.
- Цечоев и Торшхоев.
- Ни хрена себе! - зеленеет таксист. - Я тоже Торшхоев. А почти все однофамильцы у нас считаются родственниками.
- Это я поеду в логово ваххабитов с родней боевика? Предупреждали же осетины: не езди, украдут - звать на помощь будет некого.
А с дороги поворачивать поздно. Вот она - Ингушетия. Горы, мечети. Промелькнул кортеж джипов с мигалками.
- Ваш президент Зязиков? - догадываюсь я.
- Чего?! - прорывает таксиста. - Да он по этой дороге и с танковым полком не поедет. Подорвут.
У меня уже дергаются коленки. Влип.
По Сагопшам открыто гуляют «хлопцы» с пистолетами за резинкой трико. Надвигаю глубже козырек кепки и не высовываюсь. Все переговоры ведет «родственник» террористов. Наконец находим дом Цечоевых.
Огромный, из свежего красного кирпича. Во внутреннем дворе сидят живописный бородач в меховой шапке и женщина, укутанные, как для съемок рекламы кофе на полярной станции. Башир и Лейла - родители Бей-Аллы - 32-летнего боевика, участвовавшего в захвате школы.
- Старикам холодно от горя, - поясняет один из родственников.
- Да, сын пропал полтора месяца назад, - говорит бородач. -Но он просто продал машину и сказал, что уедет делать на эти деньги бизнес. Обещал вернуться.
- Да, да, обещал, - повторяет мать.
- Если б я знал, что он собирается захватывать детей, я бы его сам задушил! Зарезал бы! - вдруг выдает Башир.
- Да, зарезал бы, - кивает Лейла.
- Собственного сына? - не верю я.
- Да, да, - подтверждает женщина. - Но его жена Мадина была вчера на опознании и среди убитых Бей-Аллу не нашла.
- Он добрый был. Курицу убить не мог, - улыбается Башир. - Спросите саму Мадину.
Из дома выбегает высокая девушка с пачкой фотографий. На них Бей-Алла счастливый, с женой, дочкой, другой дочкой, сыном. Да у него трое своих детей. И все школьники - 7, 9 и 10 лет, такие же, каких боевики мучили в Беслане!
- Посмотрите! - кипит Мадина. - Мог ли он стрелять в детей? Он любил красиво жить. И вернется, раз обещал.
- А вот когда я служил в армии, моим лучшим другом был осетин.
- Да-а, было же такое, - завздыхал дядька Бей-Аллы, провожая меня до машины. Он будто не верил в это сам.
- Мне по секрету сказали, что в Сагопшах полно ваххабитов, -шепнул мне водитель.
И мы рванули. В Малгобек.
В районной милиции, щедро обставленной «колючкой» и бронетранспортерами, нам потом скажут: Цечоев действительно пропал полтора месяца назад. Потому что его «брали» как ваххабита.
А он, удирая, прострелил шею начальнику местного ГИБДД.
Вот тебе и «курицу убить не мог».
Андрей СЕДОВ
Прежде чем объявить данный текст коммуникативной неудачей, мы посредством опроса аудитории (студенты 3-4 курсов факультета журналистики) проверили собственную интроспекцию, переведя гипотезу в ранг объективированного знания. Основными реакциями по прочтении текста были: «не нравится», «раздражает», «жуть».
Никто из участников опроса (74 человека) не смог объяснить причины такого воздействия текста. Мы попытаемся это сделать, используя доктрину коммуникативно-семантического синтаксиса, так как в рамках данной методологии можно объяснить целеполагание (суть коммуникативную категорию, ориентированную на слушающего).
Высказывание это удивительно - Беслан не сделал Северную Осетию ближе всему миру является результатом распространенной в современных СМИ ошибки - подмены объективных фактов собственным мнением. Заявлять подобное -
все равно что обвинять «мир» в антигуманности. Трагедия стала общей по двум причинам: жертвами были дети (а родительские чувства не имеют государственной и расовой специфики), а причиной - терроризм (проблема всех цивилизованных государств). Близкое и понятное не могло не найти отклик у нероссиян в силу человеческой природы. «Молчаливые» ночные манифестации и масштабы гуманитарной помощи - наиболее сильные аргументы, опровергающие утверждение автора.
Следующее высказывание мир - да: он получил реалити-шоу в прямом эфире, куда телемагнатам осталось вмонтировать рекламу минеральной воды и подствольных гранатометов построено с нарушением закона инкорпорирования текста (каждая последующая семантическая конструкция текста строится на основе предыдущей по принципу инкорпорирования, т.е. включения в общий комплекс [Мурзин, 1982, с. 20-29]). Эллиптированная конструкция мир - да в силу действия вышеозначенного закона может быть интерпретирована как мир сделал Северную Осетию ближе Беслану. Используя бессоюзное сложное предложение с синтаксическими отношениями пояснения, автор раскрывает «истинный» смысл высказывания мир - да: «мир получил реалити-шоу в прямом эфире», который мало связан с предыдущим высказыванием. Нарушение коммуникативной категории связности (а рассматриваемый случай не является единичным) приводит к разрушению целостности текста.
Стилевая неоднородность (высокий литературный Беслан не сделал Северную Осетию ближе всему миру; литературный профессиональный реалити-шоу в прямом эфире, вмонтировать рекламу; разговорный ходит слух, газировка) разрушает эстетику текста (стилевая разнородность - один из приемов создания комического). Неудачный выбор слова реалити-шоу (трагедия в Северной Осетии) не относится к числу ортологических (в рамках ортологии действует принцип «правильно-неправильно») ошибок. Это, скорее, забвение морально-нравственных принципов.
Если нарушение принципа однородности (предложить руку, сердце и зубную щетку) в случае реклама минеральной воды и подствольных гранатометов рассматривать как литературный прием, как образную антитезу «жизнь - смерть», то оно допустимо. Но номинация телемагнаты, торгующие и тем и другим, в данном ряду выглядит некорректно (напомню, что коммерческая реклама в дни трагедии на ряде каналов была
выведена из телеэфира). Употребление модальной конструкции в Беслане ходит слух - один из расхожих приемов «вербальной вуали» - деавторизации. Изменяя категорию авторства, говорящий уходит от ответственности за информацию. Зерно зла брошено: вы можете верить, можете нет. Но, как правило, в плохое верится охотнее, чем в хорошее. Общенациональный синдром человека из подполья (зато нет боли от разочарований).
Словосочетание компания по производству газировки стилистически разнолико: литературное фразеологизированное компания по производству и разговорное газировка. Высказывание компания по производству газировки у стен беслановской школы тихонько ставит «снаряды» своих бутылей, чтобы их чаще крутили по «ящику» кроме стилевого смешения содержит явную лексическую ошибку, связанную с выбором слова компания («торговое или промышленное предприятие, торгово-промышленное объединение предпринимателей»). Такая, с позволения сказать, метонимия (организация и человек, лоббирующий интересы данной организации) сродни плохому каламбуру.
В итоге получаем не часть текста, а самостоятельное синтаксическое целое с прагматическим смыслом: «Телемагнаты и компании по производству газированной воды цинично наживались на трагедии Беслана». Тема национальной трагедии была довольно бестолково и неумело подменена темой «войны за прибыли». «Военная тематика» представлена автором и в антитезе реклама минеральной воды и подствольных гранатометов, и в сомнительной метафоре «снаряды» своих бутылей, и в пафосно-циничном сочетании простреленные щиты, на которых выписан «Кодекс чести старшеклассника». Дети, оказывается, гибли за металл.
Тема межнациональной напряженности, заявленная в следующем абзаце, решается в треугольнике «ингуши - осетины -русские». Позиция русских представлена словами президента о том, что раздувание межнациональной розни есть пособничество терроризму. Правда, дана она вновь с ортологической ошибкой: тот, кто пойдет нацией на нацию, станет пособником террористов. Русский язык знает выражение иду на вы, пойти против кого-то, предполагающие два актанта (обязательных распространителя предиката): субъект активного действия (кто-то) и объект воздействия (против кого-то, на кого-то). В избранной же
227
автором конструкции представлена «шахматная комбинация»: идти пешкой на пешку.
Позицию осетин в отношении русских выражает Алан: русские - это тормозы. Тормоз в переносном значении -медлительный человек, запоздало реагирующий на ситуацию, либо человек с низкими интеллектуальными способностями. Явная инвектива как-то плохо стыкуется с принципами толерантности.
Национальная линия «осетины - ингуши» еще более вербально агрессивна. Ингуши вырезали осетин, под нож, взрывали детей. Осетины жгли ингушей: спалить; чтобы не быть разорванными осетинами. Экспрессивные глаголы разорвать и огрызаться, использованные для характеристики целой нации, приводят читателя к выводу: осетины - опасный, звероподобный народ.
Диалог «А как фамилии боевиков из Малгобека?» -спрашивает он (ингуш). Цечоев и Торшхоев. - «Ни хрена себе! -зеленеет таксист. - Я тоже Торшхоев. А почти все однофамильцы у нас считаются родственниками» позволяет сделать вывод об ингушах как о нации террористов. Авторское высказывание - Это я поеду в логово ваххабитов с родней боевика? лишь утверждает читателя в этом мнении.
Явление второго абзаца сродни deus ex machina. Автор резко меняет не только тему, но и парадигму актуализационных категорий высказывания (лицо, время, место, миры). Категория «не здесь» (в Беслане, в Северной Осетии) заменяется на «здесь» (в Северной Осетии, в поселке Чермен). Такая телепортация, вероятно, была освящена авторским замыслом, но читателю приходится о нем только догадываться, продираясь через текстовые алогизмы. Вообще, категория места в тексте из разряда чеширских. Уловить предлагаемую географию можно только вычленив фактическую ошибку. Пространственный принцип, разрабатываемый в тексте, на первый взгляд прост, как арифметическая задачка: некто (в нашем случае автор-рассказчик) вышел из пункта А в пункт Б. Пункт А -приграничный осетинский поселок Чермен, пункт Б - ингушский поселок Малгобек. По ходу текста обнаруживается «встречное движение»: Из него (из Малгобека) и его пригорода Сагопши, по предварительным данным следствия, вышли сразу два боевика, отметившихся в Беслане. В риторике данная ошибка называется
ложной вербальной рубашкой: глагол движения используется для передачи идеи «выходец». Локативная параллель не сразу позволяет обнаружить пространственную езду по кругу: здесь (в Чермене), необходимо попасть туда
(в Малгобек) и - с таксистом-осетином доезжаю до подступов к Чермену.
Вероятно, в реальном измерении точкой А был Владикавказ, а точкой Б - Малгобек, в который попадают через точку С (Чермен), но актуализационные категории текста являют иную организацию пространства - организацию абсурда.
Парцелляция сложноподчиненного предложения в третьем абзаце (Алан - смелый осетин. Потому что ни один осетинский таксист вторую неделю не едет в Чермен даже за двойную плату. Чтобы не встречать ингушей.) сопровождается логической ошибкой причинно-следственного вывода. В тексте отсутствуют посылки: Алан - осетинский таксист и Алан поехал из Владикавказа в Чермен. В целом текст напоминает ложную энтимему: из силлогизма изъяли необходимые для понимания умозаключения части процедуры логического вывода.
Текст изобилует грамматическими ошибками нарушения синтаксической связи: в приграничном с Ингушетией осетинском поселке, пересаживаюсь к ингушу на древней «копейке» и пр. Ошибки лексического плана, допущенные автором, зачастую приводят к иллокутивному самоубийству. Так, предложение промелькнул кортеж джипов с мигалками в рамках логического направления синтаксиса высказывания [Арутюнова, 1988] можно представить как очень быстро проехал торжественный медленный выезд.
Текст перенасыщен экспрессивно-эмотивными (зачастую сниженными) конструкциями: вырезали осетин; не быть разорванными осетинами; зеленеет таксист; логово ваххабитов; отметившиеся в Беслане; выдает; удирая; прострелил и др. Приведенные экспрессивы, формирующие орнаментальную структуру текста, являются психологическим приемом воздействия на аудиторию. В корректном тексте, как известно, основными аргументами служат логические доводы. Апелляция к чувствам возможна как сопровождающий, поддерживающий прием. Психологические доводы как основа аргументации есть неуважение к аудитории, скрытое манипулирование, забвение нравственно-этических норм.
Чувства страха, враждебности и агрессии, порождаемые текстом, деструктивны по своей природе. Данный спектр чувств обусловлен и отступлением от риторического принципа позитивного финала, и отсутствием в тексте доминирующей гуманитарной идеи.
Если задаться вопросом «О чем данный текст?», получишь коммуникативную мозаику с преобладающей негативной оценочностью. Он и об алчности и аморальности «телемагнатов» и «компаний по производству», и о безрассудной (а скорее, бессмысленной) храбрости журналиста, проникшего в «логово ваххабитов», и о непримиримой вражде осетин (христиан) и ингушей (мусульман), и о «чадолюбивых» родителях, и проч. Но нет ответа на главный вопрос: зачем автор написал этот текст. Вернее, ответ, мягко говоря, напрашивается странный: мирные и процветающие народы Северного Кавказа - это далекое прошлое, в возврат которого уже никто не верит (А вот когда я служил в армии, моим лучшим другом был осетин. Да-а, было же такое, -завздыхал дядька Бей-Аллы, провожая меня до машины. Он будто не верил в это сам.). Причем авторская идея о диких, жестоких и опасных горцах (классическое «злой чечен») в конце текста смазывается настоящим театром абсурда.
Фигуры родителей поражают своей гротескностью и недостоверностью (Во внутреннем дворе сидят живописный бородач в меховой шапке и женщина, укутанные, как для съемок рекламы кофе на полярной станции ). Нереальные персонажи, неестественные страсти (я бы его сам задушил! Зарезал бы!), алогичные высказывания («Он добрый был. Курицу убить не мог», - улыбается Башир. «Посмотрите! - кипит Мадина. - Мог ли он стрелять в детей? Он любил красиво жить») не позволяют читателю найти то общечеловеческое, что поможет понять и принять чужое. Заключительное высказывание текста «Вот тебе и «курицу убить не мог» (Сравните: Вот тебе бабушка и Юрьев день!) содержит жесткую установку: толерантность невозможна (исторические параллели известны).
В качестве заключения: нарушение формально-смысловой категории текста связности приводит к нарушению тесно связанной с ней коммуникативной категории целостности. Логические ошибки, порожденные изъятием из текста необходимых для понимания частей, создают недопустимый
комический эффект. Хаотическая смена актуализационных категорий затрудняют понимание смысла. Различного рода ортологические ошибки подрывают доверие к автору, вызывают сомнение в его праве давать социальную оценку информации. Более того, основные идеи текста противоречат официальной идеологической доктрине толерантности, а используемые эмотивно-экспрессивные средства языка - правилам политкорректности.
Литература
Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988.
Мурзин Л.Н. О деривационных механизмах текстообразования // Теоретические аспекты деривации. Пермь, 1982.
