CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2024.
№ 81. С. 24-38.
Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 2024. 81. pp. 24-38.
Научная статья УДК165
doi: 10.17223/1998863Х/81/3
АНАЛИТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ В СОДЕРЖАТЕЛЬНОМ АСПЕКТЕ:
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Всеволод Адольфович Ладов1, Антон Евгеньевич Черепахин2
1 2 Томский научный центр СО РАН, Томск, Россия
1 Национальный исследовательский Томский государственный университет,
Томск, Россия
Аннотация. В статье представлена разработка авторской эпистемологической концепции аналитического реализма. Зафиксирована специфика формального (логического) и содержательного (семантического) аспектов аналитического реализма. Подробно изложены основные тезисы и аргументы концепции аналитического реализма в содержательном аспекте. Указана теоретическая и практическая значимость проведенных исследований.
Ключевые слова: эпистемология, семантика, логика, реализм, антиреализм, скептицизм, релятивизм, значение, референт, истина, Фреге, Витгенштейн, Катц
Благодарности: исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 23-18-00019, https://rscf.ru/project/23-18-00019/
Для цитирования: Ладов В.А., Черепахин А.Е. Аналитический реализм в содержательном аспекте: теория и практика // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2024. № 81. С. 24-38. doi: 10.17223/1998863Х/81/3
Original article
ANALYTICAL REALISM IN THE SUBSTANTIVE ASPECT: THEORY
AND PRACTICE
Vsevolod A. Ladov1, Anton E. Cherepakhin2
1 2 Tomsk Scientific Center of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Tomsk, Russian Federation
1 National Research Tomsk State University, Tomsk, Russian Federation,
Abstract. Analytical realism is a new epistemological conception which developed in the context of analytic philosophy. The term "analytical realism" is already used in Russian philosophy of the past decades. A.F. Gryaznov began to speak about it. After that L.B. Makeeva in her monograph Language, Ontology and Realism used this term too. However, these research works had mainly a historical character. Some known thinkers and their ideas in the areas of semantics, ontology, epistemology, and logic in the context of analytic philosophy were thought here. The authors of this article use the term "analytical realism" in the context of systematic philosophy in order to denote their own conceptual development in epistemology. Analytical realism asserts a possibility of true knowledge of objective reality.
© В.А. Ладов, А.Е. Черепахин, 2024
This knowledge is thought as a fixation of senses and referents of linguistic expressions and true values of sentences since the language is a fundamental area of experience in the context of analytic philosophy. The authors separate two aspects of analytical realism: formal (logical) and substantial (semantic). In the formal aspect, epistemological theories of antirealistic (skeptical, relativistic) type are criticized by demonstrating the logical inconsistency of these conceptions. The criticism is realized with the help of the reductio ad absurdum argument that is based on the phenomenon of self-reference. The authors demonstrate that theoretical developments of antirealistic type turn out to be contradictory in the moment when the basis theses of these theories are applied to themselves. However, the formal aspect is insufficient for the development of realism. Realism should be founded not only in the formal aspect by demonstrating the contradiction of the opposite position but also in the direct mode through the exhibition of truth of realistic position. The substantive aspect of analytical realism must do it. Since analytical realism is a conception within analytic philosophy, then its substantive aspect assumes the reality of meanings (senses) of linguistic expression and a possibility of a true knowledge of them. All questions of knowledge are considered as questions of knowledge of meanings of linguistic expressions treated as stable essences in contrast to skepticism and relativism in analytic philosophy, in particular, the skepticism of late Ludwig Wittgenstein, which denied meaning as a stable structure. A detailed development of the substantive aspect of analytical realism is presented in the article.
Keywords: epistemology, semantics, logic, realism, antirealism, skepticism, relativism, meaning, reference, truth, Frege, Wittgenstein, Katz
Acknowledgements: The study is supported by the Russian Science Foundation, Project No. 23-18-00019, https://rscf.ru/project/23-18-00019/
For citation: Ladov, V.A. & Cherepakhin, A.E. (2024) Analytical realism in the substantive aspect: theory and practice. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 81. pp. 24-38. (In Russian). doi: 10.17223/1998863Х/81/3
Введение
Аналитический реализм - это новая эпистемологическая концепция, разрабатываемая в контексте традиции аналитической философии. Термин «аналитический реализм» уже использовался в русскоязычной философской среде последних десятилетий. Об аналитическом реализме начал говорить А.Ф. Грязнов [1], а затем этот термин использовала Л.Б. Макеева в своей монографии «Язык, онтология и реализм» [2]. Однако указанные исследования имели по преимуществу историко-философский характер. Под аналитическим реализмом здесь понимался ряд известных мыслителей и корпус их идей в рамках традиции аналитической философии, которые можно отнести к проявлению реализма в семантике, онтологии, эпистемологии, логике. Мы же используем термин «аналитический реализм» в смысле исследований в области систематической философии, а именно, для обозначения авторской концептуальной разработки в эпистемологии.
Аналитический реализм утверждает возможность истинного познания объективной реальности, но поскольку все исследования здесь проводятся в контексте традиции аналитической философии, постольку под познанием объективной реальности понимается фиксация смыслов и референтов языковых выражений, фиксация истинностных значений предложений языка, ибо именно язык в рамках аналитической традиции трактуется как та фундаментальная сфера опыта, где осуществляется и репрезентируется познание реальности.
Аналитический реализм в формальном и содержательном аспектах
Мы выделяем два аспекта аналитического реализма - формальный (логический) и содержательный (семантический).
В формальном аспекте проводится критика эпистемологических теорий антиреалистского (релятивтистского, скептического) типа посредством демонстрации логической непоследовательности и противоречивости их построений. Эта критика осуществляется с использованием аргумента reductio ad absurdum, который основывается на явлении самореферентности (self-reference). Демонстрируется, что теоретические построения антиреалистского типа оказываются противоречивыми при применении основных тезисов данных теорий к самим же этим теориям. Формальный аспект аналитического реализма был подробно представлен нами [3] в критическом логико-философском анализе концепции позднего Л. Витгенштейна как одной из наиболее радикальных форм антиреализма в современной философии [4].
Однако формального аспекта для развития реализма недостаточно. Необходимо провести обоснование реализма не только формально, посредством косвенной логической аргументации, через приведение к абсурду антиреализма, но и посредством прямой логической аргументации, через демонстрацию правоты реализма без ссылки на противоречивость противоположной позиции. Это и призван сделать содержательный аспект аналитического реализма. Поскольку аналитический реализм - это эпистемологическая концепция, разрабатываемая внутри традиции аналитической философии, постольку содержательный реализм подразумевает реальность значений (смыслов) языковых выражений и возможность их адекватного познания. Все вопросы познания рассматриваются как вопросы познания значений языковых выражений в качестве устойчивых, стабильных структур, в противовес скептицизму и релятивизму в аналитической философии, в частности, концепции позднего Витгенштейна, который отрицал значение как некоторую стабильную сущность. Содержательный аспект аналитического реализма должен представлять собой определенный вид семантического реализма. Но только определенный вид. Не всякий семантический реализм устроит эпистемологию аналитического реализма.
Физикализм как антиреализм
Одним из наиболее явных проявлений семантического реализма принято считать референциалистскую семантику [5]. На уровне онтоэпистемологиче-ского исследования референцилистской семантике соответствует позиция физикализма, утверждающего существование материальных объектов в качестве единственных составных элементов реальности. Эти объекты выступают референтами языковых выражений, и познание реальности в семантическом аспекте трактуется, соответственно, как познание референтов. Физикализм, физический реализм - доминирующая онтоэпистемологическая позиция в рамках естественнонаучного мышления, которое, по общепринятому мнению, представляет собой реализм в классическом виде, научный реализм.
Однако при более тщательном рассмотрении можно заметить, что данная позиция содержит серьезное семантико-эпистемологическое затруднение.
Референциалистская семантика, напрямую связывающая слова и вещи, и соответствующая ей онтоэпистемологическая позиция физикализма, научного реализма, не могут обеспечить решение так называемой проблемы следования правилу, сформулированной в философии позднего Л. Витгенштейна [4. С. 130]. Казалось бы, мы устанавливаем референциальную определенность между словами и объектами, между предложениями и физическими фактами, например, в предложении «Это - стол», но на самом деле эта определенность обманчива, иллюзорна. Будущие употребления данного предложения радикально не ясны. Скажем, стол в японской культуре как предмет мебели для чайной церемонии высотой чуть выше щиколотки может выступить в качестве референта слова «стол», а может и не выступить. В его нынешнем значении, в контексте европейской культуры, под столом понимается предмет высотой примерно в треть человеческого роста. Однако данное понимание сформировано на конечных примерах употребления слова «стол» и, по сути, является открытым, не вполне определенным, никто не мешает нам впоследствии включить в область референтов данного слова предметы иной высоты, нежели мы привыкли до сих пор, хотя такой вариант развития событий можно расценить тоже лишь как гипотетический. В случаях последующего словоупотребления мы можем как продолжать придерживаться признака 'быть предметом высотой в треть человеческого роста', так и отказаться от него. Отсюда следует, что и в данном конкретном употреблении, когда агент речи находится в рамках европейской культуры, у слова «стол» или у предложения «Это - стол» не ясно значение как правило употребления, и поэтому не ясна референциальная область употребления. В данном конкретном случае употребления предложения «Это - стол» субъект не вполне отдает себе отчет в том, что он имеет в виду, что он называет, какому правилу он следует: правилу 'стол', которое включает предметы только европейской культуры, или правилу 'цтол' (если проводить аналогию с известным дефект-правилом 'квус' одного из наиболее известных интерпретаторов позднего Витгенштейна - С. Крипке [6]), включающему предметы не только европейской, но и японской культуры, при условии, что с японской культурой он просто еще никогда не сталкивался, не знает о ее специфике. Если это так, то однозначная истинностная оценка предложения как истинного или ложного даже в одном конкретно взятом случае невозможна. Если агент речи сам не знает, что он подразумевает под словом «стол», то он не сможет и сказать, является ли истинным его предложение «Это - стол» в конкретном случае употребления или нет.
Все это приводит нас к радикальному релятивизму. Мы можем считать наши предложения истинными, а можем считать их и ложными, и главное, что каких-то строго определенных критериев истинностной оценки, исходя из проблемы следования правилу, добиться нам так никогда и не удастся. Это означает, что лингвистический референциалист и онтологический физикалист на поверку оказываются эпистемологическим релятивистом, антиреалистом.
Платонизм как реализм
Сам по себе референт, вещь, материальный объект не может задать правило для будущих употреблений слова. Прямая связь слов и референтов формируется всегда индуктивно, в процессе опыта. Опыт всегда конечен, а зна-
чит, будет допускать неопределенность будущих употреблений, как и та неопределенность, которая характерна для индуктивного метода познания в целом. На основании конечного опыта невозможно получить знания о бесконечном, о всех последующих будущих употреблениях слова.
Такое знание о бесконечном может обеспечить только некая идеальная структура и связанный с ней дедуктивный метод познания. Именно поэтому аналитический реализм тяготеет не к референциалистской семантике и фи-зикализму, а к универсалистской семантике и платонизму. Не физический, а математический реализм может претендовать на статус подлинно реалист-ской эпистемологической концепции. Только через фиксацию значения как идеальной, стабильной, универсальной сущности можно прийти к фиксации четких правил употребления слов и предложений, следовательно, и к однозначной дедуктивной (нисходящей) фиксации референциального поля слов и предложений, что обеспечит однозначную истинностную оценку предложений и позволит исключить релятивизм и антиреализм. Мы утверждаем, что семантический реализм возможен только как лингвистический платонизм. Лингвистический платонизм должен быть основой любых реалистских взглядов, развиваемых в контексте традиции аналитической философии, ибо только эта концепция способна преодолеть радикальный эпистемологический антиреализм позднего Витгенштейна, репрезентированный в проблеме следования правилу.
Семантика типов и токенов
В первую очередь, лингвистический платонизм должен все-таки как-то отнестись к весомости релятивистских аргументов позднего Витгенштейна. Мы ведь не будем отрицать даже с точки зрения здравого смысла, что в языке имеет место неопределенность значений. Мы не будем отрицать того, что мы можем не понимать друг друга в коммуникации и даже сомневаться в определенности значений слов собственной речи, если внимательно прислушаемся к аргументации Витгенштейна. Витгенштейн прав. Неопределенность имеет место. Поэтому платонистская семантика Г. Фреге [7], устанавливающая жесткую связь идеального смысла и референта и утверждающая полную определенность смыслов и референтов, элементарно не соответствует условиям существования и развития естественных языков. Конечно, Фреге это понимал и говорил о неопределенности естественного языка, о его изъянах, настаивал на переходе к строгим искусственным языкам. Мы же не будем спешить заклеймить естественный язык, останемся в его рамках, попробуем обнаружить в нем стабильные идеальные значения, но при этом учесть подвижность естественного языка, которую утверждал поздний Витгенштейн. В этом нам поможет семантика, в основу которой положено различие типов и токенов, впервые зафиксированное в исследованиях Ч. Пирса [8]. В новейшей аналитической философии различие типов и токенов в семантике использует американский философ и лингвист Д. Катц [9], на исследования которого мы и хотели бы опереться при разработке содержательного аспекта аналитического реализма. По Катцу, между смыслом и референтом имеет место отношение не детерминации, как у Фреге, а медиации [9. Р. 110]. Отношение медиации порождает особый вид семантики. Это не классическая
трехчленная семантика Фреге: знак - смысл - референт, а специфическая четырехчленная семантика с удвоенным референтом.
Семантическая схема Катца
Четырехчленная семантическая схема Катца выглядит следующим образом: знак - смысл - референт типа - референт токена. Проследим, как она работает. Семантический анализ, в соответствии с М. Даммитом, может проводиться на атомарном уровне, когда референтами языковых выражений выступают отдельные объекты, и на молекулярном уровне, когда референтами выступают факты [10]. Проанализируем функционирование схемы Катца как на атомарном, так и на молекулярном уровнях.
Языковыми выражениями на атомарном уровне являются либо отдельные слова (это могут быть имена или общие термины), либо дескрипции, описывающие отдельные объекты в качестве референтов. В качестве одного из примеров, к которым обращается Катц [11], излагая функционирование семантики типов и токенов, выступает известный пример Р. Доннеллана [12] с женщиной, указывающей на мужчину посредством определенной дескрипции. Эта женщина произносит «Вот этот мужчина с шампанским», указывая на человека, который пьет лимонад. Классическая трехчленная семантика Фреге, устанавливающая отношение строгой детерминации между смыслом и референтом, здесь полностью себя дискредитирует. Смысл данного выражения предполагает в качестве референта человека, который пьет алкоголь, но реальным референтом выступает человек с бокалом лимонада. Смысл выражения «Вот этот мужчина с шампанским» не определяет референт, как это предполагал Фреге. Подобного рода лингвистические факты и позволяют сделать позднему Витгенштейну выводы о радикальной подвижности естественного языка. Витгенштейн критикует семантику Фреге [4. С. 62-68] и утверждает, что у слов нет никаких стабильных значений. Если референтом слова может выступить, по сути, любой объект в зависимости от специфики той или иной языковой игры, то какой смысл говорить о существовании значения, определяющего референты? Значение есть употребление слова в конкретной языковой игре, отнесение слова к референту в определенной лингвистической ситуации, и ничего больше.
Четырехчленная семантика с удвоенным референтом позволяет занять промежуточную позицию между Фреге и поздним Витгенштейном. Витгенштейн прав в том, что язык подвижен, но это не отменяет полностью тезис Фреге о существовании идеального смысла, который соотносится с референтом. Нужно лишь принять тот факт, что смысл не определяет референт полностью. Между смыслом и референтом существует отношение не строгой детерминации, а скорее медиации. На типовом уровне, где проявляет себя грамматический строй языка, референтом выражения «Вот этот мужчина с шампанским» может быть человек, пьющий именно алкогольный напиток, что будет полностью соответствовать смыслу данного языкового выражения. Но на уровне токенов, т.е. частных произнесений выражения в конкретных лингвистических практиках, ничто не мешает нам осуществить референци-альный сдвиг таким образом, что реальный референт токена будет существенным образом отличаться от референта типа, определяемого смыслом выражения. Отношение медиации между смыслом и референтом оставляет
люфт для референциальной вариации. Вместе с тем, признавая, что референтом выражения «Вот этот мужчина с шампанским» может быть, по сути, почти все, что угодно, мы не можем не признать и того факта, что как носители языка понимаем смысл данного выражения, и этот смысл является вполне определенным, несмотря на возможные референциальные вариации в конкретных языковых играх. Поздний Витгенштейн утверждал, что выражение «Вот этот мужчина с шампанским» не значит ничего, помимо того референта, к которому оно отсылает в частном употреблении. Но это очевидно не так. Мы понимаем смысл данного выражения вне зависимости от того, что выступает его референтом.
На молекулярном уровне семантического анализа рассмотрим пример Д. Коэна «Все кошки - животные» [13]. Коэн критически настроен к концепции Д. Катца в некоторых аспектах [14], но для нас в данном случае важен сам пример и тот факт, что Коэн предлагает рассмотреть его в контексте мысленного эксперимента Х. Патнема [15]. По условиям данного мысленного эксперимента марсиане незаметно подменили всех кошек на Земле роботами так, что люди не могли отличить кошек от роботов. Если при этом человек в таком мире говорит, например, что «Кошка лежит на коврике», принимая в качестве истинного «Все кошки - животные», то он указывает на факт, который реально не соответствует смыслу произносимого им предложения. Смысл предложения «Кошка лежит на коврике» на типовом уровне грамматического строя языка отсылает к животным, в то время как на уровне токе-на, в данной конкретной ситуации, это предложение отсылает к факту, в котором некоторое действие осуществляет робот. Референт токена в качестве фиксируемого факта реальности самым существенным образом отличается от типового референта, что снова могло бы нас сподвигнуть к полному отрицанию фрегевской семантики в пользу концепции значения как употребления позднего Витгенштейна. И тем не менее здесь так же, как и в случае с женщиной Доннеллана, мы не можем отрицать того факта, что понимаем смысл предложений «Все кошки - животные» и «Кошка лежит на коврике» совершенно независимо от той сколь угодно экстравагантной ситуации, в которой мог бы оказаться агент речи в случае конкретного словоупотребления. Смысл не определяет референт строго, как думал Фреге, но это не означает, что смысла не существует, как думал поздний Витгенштейн.
Значение на атомарном семантическом уровне
Однако мы пока только предполагаем, что семантика Катца работает. На самом деле еще нужно показать, что схватывание смысла (значения) как идеальной сущности имеет место. На атомарном уровне рассмотрим ряд аргументов и выделим среди них важнейший.
1) Нередко основной проблемой для позиционирования идеального значения считается переход от конечного к бесконечному. Значение должно обозревать бесконечные ситуации словоупотребления, поэтому и само должно быть бесконечным. Человек в его психофизической организации есть конечное существо. Как конечное существо способно вместить в себя что-то бесконечное? На этот вопрос Д. Катц дает очень оригинальный ответ, которого не было ни у Платона, ни у Фреге. Катц утверждает, что смысл тоже конечен [9. Р. 171-172]. Бесконечными являются скорее референты, т.е. те
объекты, которые составляют экстенсионал общего термина, но сам смысл схватывается целиком и полностью как вполне законченная, конечная структура. Экстенсионал слова «куб» будет состоять из бесконечного числа конкретных объектов, но смысл этого математического термина полностью раскрывается в определении: куб - это правильная геометрическая фигура с шестью равными сторонами [9. Р. 148-149]. Это определение конечно и прозрачно для понимания. Таким образом, человек как конечное существо схватывает, по Катцу, конечные смыслы, и обозначенная выше проблема устраняется. Правда, можно снова задать вопрос о том, как конечные смыслы определяют бесконечные референты. И такой вопрос Д. Катцу действительно, задает М. Куш [16]. Но, по Катцу, это уже проблемы теории референции, а не теории значения, которой он занимается.
2) Е.В. Борисов при обсуждении проблемы значения [17, 18] идет еще дальше Катца. Он считает, что рассмотрение вопроса об эпистемической процедуре схватывания значения предполагает ситуацию опосредования, когда между субъектом и значением есть какая-то дистанция, которую нужно преодолеть. В то время, как в реальном словоупотреблении значения даны непосредственно, их наличие не предполагает обоснование схватывания [18. С. 92]. Прежде постановки любого вопроса об эпистемиче-ской процедуре схватывания мы всегда уже застаем себя в ситуации знания значения.
3) Еще один аргумент в опоре на позицию Д. Катца [9] мы излагали в статье «Значение: реализм vs скептицизм» [19]. Этот аргумент состоит в том, что представление о значении как о некотором факте либо чувственного восприятия, либо внутренней психической жизни есть неотрефлексированная предпосылка большей части аналитической традиции в целом, которая укоренена в эмпирицистской британской философии Нового времени. Из-за того, что значение не есть факт, для нас исчезает проблема Крипке [6], когда мы задаемся вопросом о том, как на основе накопленного, но всегда конечного опыта фактов мы переходим к распространению значения на еще неисследованную и потенциально бесконечную область фактов. Этот аргумент созвучен с позицией Е.В. Борисова, который, обсуждая проблему Крипке, также говорит о том, что знание значения слова не тождественно знанию фактов употребления в прошлом [17].
4) И, наконец, важнейший аргумент, который в той или иной степени объединяет в себе все остальные. Любая фиксация даже одного-единственно-го референта уже предполагает знание значения. Мы можем признавать проблему того, что существует некоторая неопределенность в употреблении слова «стол», не вполне понятно, следует ли сюда включать в качестве референтов предметы для чайной церемонии в японской культуре. Можно допустить, что мы не имеем полной ясности в признаке высоты данного предмета мебели. И все же значение не может полностью раствориться в хаосе неопределенности. Если мы уберем признак высоты, то у нас все еще остается более общий признак 'быть предметом мебели'. Если мы поупражняемся в скепсисе относительно общего термина «мебель», то у нас все же остается и еще более общий признак 'быть предметом'. Если я откажусь признавать знание значения слова «предмет», то мой взгляд просто не сможет скользить вдоль крышки стола, подводя чувственно воспринимае-
мые дециметровые участки как относящиеся к одному и тому же референту, взгляд остановится, референт рассыплется на множество частей без какого-либо единства. Индуктивно накапливаемая фиксация референтов в качестве фактов и даже фиксация частей одного-единственного референта невозможна без дедуктивного, нисходящего распространения значения, которое дано непосредственно и целиком. Знание значений не может быть обосновано через знание референтов в качестве фактов опыта, ибо любое знание референтов обосновывается через знание значений. Знание значения - основа любого обоснования. Само знание значения не обосновывается, оно констатируется.
Значение на молекулярном семантическом уровне
В соответствии с Д. Дэвидсоном [20], вопрос о значении отдельного слова, например «стол», легко перевести в вопрос о значении предложения, связанного с этим словом: «Это - стол». Так мы перемещаемся с атомарного на молекулярный уровень семантического анализа.
Для молекулярного уровня у Катца припасены важные аргументы, которые касаются даже не значений (смыслов) предложений конкретных естественных языков, а, скорее, определенных семантических форм, характерных для предложений любых естественных языков. Например, это такая семантическая форма, как предложение эквивалентности. Предложение эквивалентности имеет смысл только тогда, когда входящие в его состав отдельные слова, между которыми устанавливается эквивалентность, относятся к одной и той же суперординативной категории. Скажем, предложение «Квадратный корень из 25 равен сумме 5 и 6» ложно, но оно осмысленно, поскольку составляющие его термины относятся к одной и той же суперординативной категории 'число'. В то время как «Квадратный корень из 25 равен дождливому дню» не только ложно, но и просто бессмысленно, поскольку составляющие его термины не подпадают под одну суперординативную категорию. Данная семантическая форма условия осмысленности предложений эквивалентности универсальна. Не важно, о каком конкретном естественном языке мы говорим, о русском или английском. Предложение будет иметь смысл (значение) только в том случае, если указанное выше условие соблюдается. Катц в данном случае проводит аналогию между семантикой и логикой: «Семантические правила аналогичны логическим принципам: они конститутивны для смыслов всех языков по аналогии с тем способом, каким логические принципы конститутивны для правильных доказательств. Так же, как не существует правильных доказательств, которые нарушают логические принципы, так и нет смыслов, которые нарушают семантические правила» [9. Р. 157].
Катц обсуждает и иные глубинные семантические формы, например, смыслы утвердительного и вопросительного предложений, универсальную для всех естественных языков структуру повелительного предложения, примеры слэнга и сарказма в языке, которые можно понять только в том случае, если мы фиксируем разницу между предложениями-типами, составляющими семантический строй языка, и предложениями-токенами на уровне конкретных употреблений. Мы говорили об этом более подробно в статье «Семантика Г. Фреге в современной аналитической философии» [21].
Отмежевание от Катца
В семантике типов и токенов Катца имеет место существенная двусмысленность, которая не позволяет нам разделить его взгляды полностью.
В «The Metaphysics of Meaning» [9] он говорит, что в случае буквального употребления слова, которое ориентируется на типовой уровень языка, имеет место фиксированная связь между смыслом и референтом. Здесь референтом слова может быть только то, что соответствует его смыслу: «Агент речи, который использует слово „куб" буквально, должен подразумевать 'правильное тело с шестью равными сторонами'...» [9. P. 158]. И только на уровне токенов референты слова могут почти до неузнаваемости расходиться с его смыслом, что, например, возникает тогда, когда говорящий начинает при помощи слова «куб» указывать на треугольную призму, как в примере Витгенштейна из «Философских исследований» [4. С. 91].
Но позднее, по мере эволюции своих взглядов, Катц все в большей степени склоняется к позиции полной автономности теории значения от теории референции. Его перестают волновать референты слов, он сосредоточивается исключительно на автономных, самодостаточных смыслах. Это видно, например, в его дискуссии с П. Богоссяном [22], где Катц говорит следующее: «На мой взгляд, причина, по которой „куб" применим к кубам, - когда и где это применимо к ним - является внешней по отношению к теории значения и внутренней по отношению к теории референции» [11. P. 164]. Еще более радикальные взгляды в пользу полной автономности теории значения можно найти в одной из поздних работ Катца «Realistic Rationalism» [23]. Наконец, в своей самой последней работе [24] при помощи полного разрыва теории значения и теории референции Катц пытается решить даже проблему логических парадоксов, настаивая на том, что все вопросы об истинности предложений (например, предложения парадокса Лжеца) относятся к теории референции, поэтому проблема парадоксов оказывается просто нерелевантной теории значения.
На наш взгляд, полный разрыв с теорией референции не приемлем. Аналитический реализм - это антирелятивистская эпистемологическая концепция, которая должна обосновать возможность четкой фиксации истинности и ложности предложений языка, что и позволит избежать радикального релятивизма, настаивающего на относительном характере истинности предложений, зависимом от той или иной языковой игры, лингвистической группы, социокультурной ситуации и т.д. Четкая фиксация истинности предложения возможна только тогда, когда мы точно знаем, на какой именно факт реальности это предложение указывает в качестве своего референта. Полностью определенное знание о факте реальности в качестве референта нам помогает получить смысл (значение) предложения как абстрактная, идеальная сущность. Если же теорию значения сделать полностью автономной от теории референции, как того хотел поздний Катц, то любые вопросы, связанные с познанием объективной реальности, просто оказываются за пределами рассмотрения, что, по нашему мнению, не соответствует базовым установкам реализма как онтоэпистемологической позиции. Знать объективную реальность - значит, знать референты, а не смыслы. Смысл обеспечивает стабильный, фиксированный способ данности реальности, но он еще не сама реальность.
Все вышесказанное позволяет понять, почему аналитический реализм не оставляет полностью фрегевскую идею детерминации между смыслом и референтом. Из семантики смыслов и токенов Катца мы готовы принять идею медиации между смыслом и референтом для уровня токенов, чтобы отдать должное позднему Витгенштейну и сохранить его, безусловно, важные интуиции для семантической теории естественного языка. Но на уровне типов, где проявляет себя устойчивый семантико-грамматический строй языка, на наш взгляд, необходимо придерживаться утверждения о детерминации между смыслом и референтом, когда идеальный смысл полностью определяет экс-тенсионал термина и все входящие в него референты. Только так мыслима сама возможность фиксированной истинностной оценки предложений языка, обеспечивающей основание для реализма в содержательном аспекте, который противостоит радикальному антиреализму позднего Витгенштейна. Введенное Катцем новое отношение медиации между смыслом и референтом, без сомнения, продуктивно, но оно само должно быть ограничено точно так же, как при помощи семантики типов и токенов мы ограничиваем отношение детерминации. Ограничить нужно не только Фреге и позднего Витгенштейна, но и самого Катца. Аналитический реализм отдает должное всем троим в разработке семантической теории естественного языка, но выбирает свой собственный путь.
Прямое решение проблемы следования правилу
Если теорию значения делать полностью автономной по отношению к теории референции, к чему и склоняется Катц по мере развития своих идей, то мы не решаем проблему следования правилу, а скорее просто игнорируем ее. Проблема, которую сформулировал поздний Витгенштейн [4] и детально разработал Крипке [6], заключается в вопросе о том, как на основании конечного опыта отнесения слова к определенным объектам в качестве его референтов определить потенциально бесконечную область отнесения слова к референтам в дальнейшем. Проблема следования правилу - это проблема теории референции. Если же мы объявляем, что теория референции не входит в сферу наших интересов, то и проблема следования правилу нас больше просто не касается.
Аналитический реализм не может согласиться с таким положением дел. С эпистемологической точки зрения реализм должен представить прямое решение проблемы следования правилу, поскольку именно эта проблема представляет собой одно из наиболее радикальных антиреалистских (скептических, релятивистских) проявлений в современной философии. Это решение дается через утверждение детерминации смысла (значения) и референта на типовом уровне. Как именно конечный смысл определяет потенциально бесконечное число референтов? При понимании языка как объективной семан-тико-грамматической системы, вообще независимой от натурализации, от естественной истории людей. И здесь, в первую очередь, обращают на себя внимание примеры с определениями значений математических терминов, таких как «куб». Мы ведь не выводим математику из естественной истории развития людей. Почему мы делаем это с языком? Проблема следования правилу у позднего Витгенштейна возникает на основании натурализации языка. Витгенштейн весь язык представил как одну из форм эволюции человека как
психофизического существа в мире природы. Если натурализацию купировать, если устранить предпосылку такого подхода к языку, основанному на эмпирицистской эпистемологии, то прямое решение не покажется чем-то невероятным. Эту мысль о денатурализации языка аналитический реализм снова берет у Катца [9], но, вооружившись этой мыслью, проходит туда, куда Катц почему-то не решается пройти. Прямое решение проблемы следования правилу является очень простым. Имеет место идеальный смысл знака, который однозначно определяет референты знака в объективном семантико-грамматическом строе языка.
Реализм vs антиреализм
Если на атомарном уровне семантического анализа мы даем прямое решение проблемы следования правилу и устанавливаем однозначную связь смысла и референта слова, то на молекулярном уровне мы говорим о возможности четкой фиксации истинностных значений предложений языка, состоящих из слов и указывающих уже не на отдельные объекты, а на факты в качестве своих референтов. Таков основной тезис аналитического реализма в содержательном аспекте: в семантике типов и токенов на типовом уровне возможна фиксация истинностных значений предложений естественного языка. Это - реалистский тезис, противостоящий семантическому антиреализму (скептицизму, релятивизму), поскольку фиксация стабильных истинностных значений предложений предполагает устойчивую связь языка с объективной реальностью, возможность познания реальности и выражение этого познания в языке.
От теории к практике
Прикладной характер могут иметь исследования в контексте не только формального (логического) аспекта аналитического реализма, экспертирую-щего непротиворечивость эпистемологических принципов тех или иных теоретических построений (что мы подробно разбирали в статье «Аналитический реализм в формальном аспекте: теория и практика» [3]), но и исследования, касающиеся разработки содержательного (семантического) аспекта системы аналитического реализма. Например, в различных теориях социальной коммуникации мы вполне можем применять четырехчленную семантику типов и токенов для достижения консенсуса между универсальными семантическими и прагматическими аспектами функционирования языка. Это, в частности, может касаться и технологических разработок в области систем искусственного интеллекта по машинному переводу. Естественный язык представляет собой дедуктивную или же индуктивную систему по способу ее построения? Возможно ли выявление некоторых семантических примитивов в качестве аксиоматических элементов системы, из которых затем выстраивается все многообразие языковой деятельности, или же накопление семантических единиц языка осуществляется только индуктивным путем на основе конкретных актов коммуникативной деятельности в лингвистических сообществах? Получение ответов на данные теоретические вопросы является необходимым условием всех практико-ориентированных разработок в области технологического освоения языка. С логической точки зрения инженерное моделирование функционирования дедуктивной и индук-
тивной систем должно иметь принципиальные различия по способам формирования семантических единиц и выстраивания всей стратегии овладения языком в целом. Без ответов на указанные выше фундаментальные вопросы технологические стратегии овладения языком остаются теоретически необеспеченными, инженерная деятельность ведется, по сути, вслепую, без понимания сущности той системы, моделирование которой предполагается осуществить технологическим путем. Разработка содержательного (семантического) аспекта аналитического реализма может способствовать формированию надлежащего теоретического обеспечения всем практико-ориентированным инженерным исследованиям в области технологического освоения языка. Жесткая теоретическая дихотомия, заключающаяся в вопросе о том, представляет ли собой язык дедуктивную или индуктивную систему, может быть смягчена таким концептуальным построением, как четырехчленная семантика типов и токенов, предполагающая глубинный семантический уровень стабильных значений (смыслов) и их устойчивых связей с типовыми референтами, но и не отрицающая прагматические деформации глубинной семантики в конкретных лингвистических практиках. Следовательно, машинный перевод может объединять в себе и дедуктивный (нисходящий, основанный на представлениях о глубинной семантике), и индуктивный (восходящий, основанный на прагматических представлениях) подходы к формированию смыслов и референтов языковых выражений, а аналитический реализм в содержательном аспекте обеспечит надлежащий теоретический фундамент для этого объединения.
Список источников
1. Грязнов А. Ф. Концепции аналитического реализма в новейшей британской философии // Вопросы философии. 1983. № 10. С. 128-138.
2. Макеева Л.Б. Язык, онтология и реализм. М. : Изд. дом Высшей школы экономики,
2011.
3. Ладов В.А., Чаплинская Я.И. Аналитический реализм в формальном аспекте: теория и практика // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 75. С. 38-48.
4. Витгенштейн Л. Философские исследования. М. : АСТ, 2018.
5. Apel K.-O. Intentions, Conventions, and Reference to Things: Dimensions of Understanding Meaning in Hermeneutics and in Analytic Philosophy of Language // Meaning and Understanding / ed. H. Parret and J. Bouveresse. Berlin ; New York : Walter de Gruyter, 1981. P. 79-111.
6. Крипке С. Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке. М. : КАНОН+, 2010.
7. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. М. : ВИНИТИ, 1977. Вып. 8. С. 181-210.
8. Peirce C.S. Prolegomena to an apology for pragmaticism // Monist. 1906. Vol. 16. P. 492546.
9. Katz J. The Metaphysics of Meaning. Cambridge, Mass. : MIT Press, 1990.
10. Даммит М. Что такое теория значения? (I) // Логика, онтология, язык. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2006. C. 93-135.
11 . Katz J. Replies to Commentators // Philosophy and Phenomenological Research. 1994. Vol. 54, № 1. P. 157-183.
12. Donnellan K.S. Reference and Definite Descriptions // The Philosophical Review. 1966. Vol. 75, № 3. P. 281-304.
13. Cohen J. Analyticity and Katz's New Intensionalism: Or, if You Sever Sense from Reference, Analyticity is Cheap but Useless // Philosophy and Phenomenological Research. 2000. Vol. 61, № 1. P. 115-135.
14. Борисов Е.В. Смысл и референция в семантике Катца // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 75. С. 94-104.
15. PutnamH. It Ain't Necessarily So // The Journal of Philosophy. 1962. Vol 59, № 22. P. 658671.
16. KuschM. A Sceptical Guide to Mening and Rules. Cambridge : Acumen, 2006.
17. Борисов Е.В. Прямое решение проблемы Крипке // Эпистемология и философия науки. 2024. Т. 61, № 2. С. 23-32.
18. Борисов Е.В. Ответ оппонентам // Эпистемология и философия науки. 2024. Т. 61, № 2. С. 89-94.
19. Ладов В.А. Значение: реализм vs скептицизм // Эпистемология и философия науки. 2024. Т. 61, № 2. С. 43-50.
20. Дэвидсон Д. Об идее концептуальной схемы // Истина и интерпретация. М., 2003. C. 258-277.
21. Ладов В.А. Семантика Г. Фреге в современной аналитической философии // Praxema. Проблемы визуальной семиотики. (Praxema. Journal of Visual Semiotics). 2022. Вып. 3 (33). С. 97-110.
22. Boghossian P. Sense, Reference and Rule-Following // Philosophy and Phenomenological Research. 1994. Vol. 54, № 1. P. 139-144.
23. Katz J. Realistic Rationalism. Cambridge, Mass. : MIT Press, 2000.
24. Katz J. Sense, Reference, and Philosophy. Oxford : Oxford University Press, 2004.
References
1. Gryaznov, A.F. (1983) Kontseptsii analiticheskogo realizma v noveyshey britanskoy filosofii [Concepts of analytical realism in modern British philosophy]. Voprosy filosofii. 10. pp. 128-138.
2. Makeeva, L.B. (2011) Yazyk, ontologiya i realizm [Language, Ontology and Realism]. Moscow: HSE.
3. Ladov, V.A. & Chaplinskaya, Ya.I. (2023) Analytical Realism in the Formal Aspect: Theory and Practice. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya -Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 75. pp. 38-48. (In Russian). DOI: 10.17223/1998863Х/75/4
4. Wittgenstein, L. (2018) Filosofskie issledovaniya [Philosophical Investigations]. Translated from English by L. Dobroselsky. Moscow: AST.
5. Apel, K.-O. (1981) Intentions, Conventions, and Reference to Things: Dimensions of Understanding Meaning in Hermeneutics and in Analytic Philosophy of Language. In: Parret, H. & Bouver-esse, J. (eds) Meaning and Understanding. Berlin; New York: Walter de Gruyter. pp. 79-111.
6. Kripke, S. (2010) Vitgenshteyn o pravilakh i individual'nom yazyke [Wittgenstein on Rules and Private Language]. Translated from English by V.A. Ladov, V.A. Surovtsev. Moscow: KANON+.
7. Frege, G. (1977) Smysl i denotat [Meaning and denotation]. Semiotika i informatika. 8. pp. 181-210.
8. Peirce, C.S. (1906) Prolegomena to an apology for pragmaticism. Monist. 16. pp. 492-546.
9. Katz, J. (1990). The Metaphysics of Meaning. Cambridge, Mass.: MIT Press.
10. Dummett, M. (2006) Chto takoe teoriya znacheniya? (I) [What is a Theory of Meaning? (I)]. In: Surovtsev, V.A. (ed.) Logika, ontologiya, yazyk [Logic, Ontology, and Language]. Translated from English by V.A. Surovtsev. Tomsk: Tomsk State University.
11. Katz, J. (1994) Replies to Commentators. Philosophy and Phenomenological Research. 54(1). pp. 157-183.
12. Donnellan, K.S. (1966) Reference and Definite Descriptions. The Philosophical Review. 75(3). pp. 281-304.
13. Cohen, J. (2000) Analyticity and Katz's New Intensionalism: Or, if You Sever Sense from Reference, Analyticity is Cheap but Useless. Philosophy and Phenomenological Research. 61(1). pp. 115-135.
14. Borisov, E.V. (2023) Sense and Reference in Katz' Semantics. Vestnik Tomskogo gosudar-stvennogo universiteta. Filosofiya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 75. pp. 94-104. (In Russian).
15. Putnam, H. (1962) It Ain't Necessarily So. The Journal of Philosophy. 59(22). pp. 658-671.
16. Kusch, M. (2006) A Sceptical Guide to Mening and Rules. Cambridge: Acumen.
17. Borisov, E.V. (2024) Pryamoe reshenie problemy Kripke [A Straight Solution of Kripke's Problem]. Epistemologiya i filosofiya nauki - Epistemology and Philosophy of Science. 61(2). pp. 2332.
18. Borisov, E.V. (2024) Otvet opponentam [A Reply to Critics]. Epistemologiya i filosofiya nauki - Epistemology and Philosophy of Science. 61(2). pp. 89-94.
19. Ladov, V.A. (2024) Znachenie: realizm vs skepticizm [Meaning: Realism vs Skepticism]. Epistemologiya ifilosofiya nauki - Epistemology andPhilosophy of Science. 61(2). pp. 43-50.
20. Davidson, D. (2003) Istina i interpretatsiya [Truth and Interpretation]. Translated from English by A.A. Veretennikov. Moscow: Praksis.
21. Ladov, V.A. (2022) Semantika G. Frege v sovremennoy analiticheskoy filosofii [G. Frege's Semantics in Modern Analytic Phiosophy]. Praxema. Problemy vizual'noy semiotiki - Praxema. Journal of Visual Semiotics. 3(33). pp. 97-110.
22. Boghossian, P. (1994) Sense, Reference and Rule-Following. Philosophy and Phenomeno-logicalResearch. 54(1). pp. 139-144.
23. Katz, J. (2000) Realistic Rationalism. Cambridge, Mass.: MIT Press.
24. Katz, J. (2004) Sense, Reference, and Philosophy. Oxford: Oxford University Press.
Сведения об авторах:
Ладов В.А. - доктор философских наук, профессор, заведующий лабораторией логико-философских исследований Томского научного центра СО РАН (Томск, Россия); ведущий научный сотрудник Томского научного центра СО РАН (Томск, Россия); профессор кафедры онтологии, теории познания и социальной философии Национального исследовательского Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Черепахин А.Е. - младший научный сотрудник Томского научного центра СО РАН (Томск, Россия).
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Information about the authors:
Ladov V.A. - Dr. Sci. (Philosophy), professor, head of the Laboratory of Logical and Philosophical Research at Tomsk Scientific Center of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (Tomsk, Russian Federation); leading researcher at Tomsk Scientific Center of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (Tomsk, Russian Federation); professor at the Department of Ontology, Theory of Knowledge and Social Philosophy at National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected] Cherepakhin A.E. - junior researcher at Tomsk Scientific Center of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (Tomsk, Russian Federation).
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 08.07.2024; одобрена после рецензирования 23.09.2024; принята к публикации 21.10.2024
The article was submitted 08.07.2024; approved after reviewing 23.09.2024; accepted for publication 21.10.2024
