CC BY
28т
ш
С.Н. ТРЕТЬЯКОВА
S.N. TRETYAKOVA
АМЕРИКАНСКИМ КОРРЕСПОНДЕНТ СТЭНЛИ УОШБЕРН НА РУССКОМ ФРОНТЕ
AMERICAN CORRESPONDENT STANLEY WASHBURN
AT THE RUSSIAN FRONT
Сведения об авторе. Третьякова Светлана Николаевна — старший научный сотрудник научного центра в/ч 09703, кандидат исторических наук (г. Северодвинск. E-mail: swetsn@mail.ru).
Аннотация. В статье рассматривается деятельность американского военного корреспондента Стэнли Уошберна, который освещал события на русском фронте и роль русской армии в Первой мировой войне. Ключевые слова: С. Уошберн; Первая мировая война; военные корреспонденты; образ России.
Information about author. Svetlana Tretyakova —Senior researcher military unit 09703, Cand. Sc. (Hist.) (city of Severodvinsk. E-mail: swetsn@mail.ru).
Summary. The paper examines the work of US military correspondent Stanley Washburn who covered the events at the Russian Front and the role of the Russian Army in WWI. Keywords: S. Washburn; First World War; military correspondents; image of Russia.
Во время войны на русском фронте работало немало иностранных корреспондентов союзных и нейтральных государств. Особое место среди них, безусловно, занимает Стэнли Уошберн*, специальный военный корреспондент лондонской «Тайме».
о
1ЧЕНЬ интересная личность, его жизненный путь мог бы стать сюжетом для приключенческого романа. Родился в 1878 году. В возрасте 23 лет, имея за плечами школу права Гарвардского университета, Уошберн начал карьеру профессионального журналиста. На месте ему не сиделось. В 1904 году он отправился в качестве военного корреспондента «Чикаго дейли ньюз» на Русско-японскую войну (был на японской стороне, написал книгу о генерале Ного). Затем занимался организацией службы новостей на Дальнем Востоке и в Индии1. Несколько раз в этот период посещал и Россию. Освещал события первой русской революции на Юге России в декабре 1905 года2. Любознательный, энергичный и предприимчивый, иногда даже авантюрный в хорошем смысле этого слова, каким, наверное, и должен быть журналист, чтобы добиться желаемого
* Другие варианты написания его фамилии на русском языке: Вашбурн, Вашберн.
результата. Вернувшись домой, не утолив страсти к приключениям, возглавил экспедицию в Британскую Колумбию (Канада), пройдя более 1000 миль на каноэ.
Когда заговорили «августовские пушки», Уошберн как корреспондент «Харперсуикли» отправился в Европу. В сентябре 1914 года он прибыл в русскую армию, уже представляя «Тайме», и был единственным американским корреспондентом (по крайней мере, находившимся там практически постоянно), имел особые «привилегии», о чём будет сказано далее.
Изначально наше военное командование было против допуска журналистов в армию. Однако в сентябре великий князь Николай Николаевич разрешил группе из отечественных и иностранных журналистов совершить ознакомительную поездку на фронт. В этой первой группе был и С. Уошберн.
Занимались организацией поездок журналистов и другими вопросами, связанными с их допуском на фронт, офицеры управления генерал-квартирмейстера шта-
ба Верховного главнокомандующего (далее ВГК), в частности подполковник П.Л. Ассанович. По вопросу допуска иностранных корреспондентов они сотрудничали
С. Уошберн и генерал-майор сэр Хэнбери-Вильямс
С. Уошберн беседует с немецкими и австрийскими пленными в Польше
с дипломатической канцелярией при ВГК. Немного информации об этой поездке, которая продлилась две недели, можно найти в воспоминаниях М.К. Лемке, офицера бюро печати при Ставке3. Группа выехала из Барановичей 26 сентября 1914 года по следующему маршруту: Ровно, Броды, Львов, Рава-Русская, Оскаль, Владимир-Волынский, Ковель, Сарны, Барановичи, Варшава, Козеницы, Петроград. Расходы по обеспечению поездки принял на себя штаб ВГК.
Ещё до начала поездки начальнику Генштаба генералу H.H. Янушкевичу были представлены переработанные Ассановичем правила для корреспондентов, временно допущенных в действующую армию. Об этой категории журналистов ничего не говорилось в «Положении о военных корреспондентах в военное время», утверждённом в 1912 году. Поэтому новые правила наряду с тем, что они повторяли ряд требований основного положения, дополняли их некоторыми конкретными указаниями.
Все участники группы дали подписку о соблюдении этих правил и подчинении всем требованиям, которые могли быть «сверх того предъявлены». И особенно п. 8: «Не писать ни в настоящем, ни в будущем ничего, могущего быть использованным нашими противниками во вред нашей армии; все свои записки, заметки, фотографии, чертежи, рисунки, художественные эскизы и тому подобные собранные во время поездки материалы, касающиеся
действий наших войск или войск противника или вообще касающиеся вопросов, имеющих военный характер, обязаны представить по окончании объездов на просмотр в управление генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем через состоящего при корреспондентах штаб-офицера генерального штаба»4.
Британец Б. Пэйрс позже вспоминал о поездке с некоторой долей иронии. По его словам, это была «странная партия журналистов и писателей», которым позволено было увидеть то, что можно было показать. Сначала в великолепном поезде их привезли в штаб ВГК в Барановичах, приставили полковника из Генерального штаба и чиновника из Министерства иностранных дел, которые их сопровождали и цензурировали телеграммы. Он охарактеризовал их как «watch-dogs» (сторожевые псы). Участникам выдали нарукавные повязки с буквами «ВК», и они стали придумывать различные варианты значения этих букв (например, «весёлые каторжники» или «крокодилы»), т.к., по их мнению, они не были настоящими военными корреспондентами5. В результате, по утверждению Пэйрса, они практически ничего не видели.
Естественно, большинство журналистов были недовольны тем, что их не пускают на позиции. Некоторые даже пытались улизнуть из-под опеки сопровождавших лиц. Поведение же и корреспонденции Уошберна (в отличие от Б. Пэйрса) были высоко оценены Н.А. Кудашевым, возглавлявшим
дипломатическую канцелярию при ВГК: «Зато я очень доволен тг. \Л/а8с1пЬоигпжом. Я читал его корреспонденцию сегодня, которая, по-моему, отлично написана и вполне целесообразна»6. Заметим, что следующая организованная поездка корреспондентов из Ставки на фронт состоялась лишь спустя 9 месяцев, в июне 1915 года.
Некоторые журналисты (отечественные и иностранные) в таких условиях предпочли увидеть войну изнутри, работая, например, в структурах Красного Креста. Уошберн вернулся в Петербург, но всегда стремился быть в центре событий. Поэтому в декабре он поехал в Варшаву, считая, что именно там следует ожидать «больших новостей», просил официального разрешения посетить фронт. ПодполковникАссанович в докладной записке на имя генерал-квартирмейстера при ВГК отметил, что во время предыдущей поездки Уошберн «выделялся из всех прочих корреспондентов своей полной корректностью и беспрекословным подчинением всем правилам и указаниям». Его статьи в американских газетах были написаны «в весьма благоприятном для нас тоне и при этом совершенно беспристрастно, отдавая должное и нашим противникам, что только увеличивало значение боевой работы нашей армии»7.
Первоначально Уошберну было отказано, т.к. поездка новой группы корреспондентов ещё не была определена, а отправлять Ассано-вича для сопровождения только одного иностранного журналиста посчитали нецелесообразным. Но затем было принято решение присоединить его к группе военных атташе, которую возглавлял британский военный представитель при Ставке генерал Дж. Хэн-бери-Вильямс, «но без всякого обременения его присутствием военных агентов»8. Естественно, предварительно было получено согласие от самого британского генерала, который в своих воспоминаниях о Николае II упоминал и об американском журналисте, и о том, что император проявил интерес к нему9.
Эта инспекционная поездка в «некоторое место к западу от Варшавы» (которое журналист по соображениям цензуры не стал называть) продлилась три дня.
С.Н. ТРЕТЬЯКОВА. Американский корреспондент Стэнли Уошберн... •
В группу также входили генерал маркиз де Ла Гиш, представлявший Францию, и японский генерал Оба, сопровождающим был полковник Муханов.
Уошберна, конечно же, не устраивало положение, когда у него не было возможности бывать на передовых позициях. Другая проблема состояла в том, что он не владел русским языком. Но его настойчивость дала результат. В апреле 1915 года он получил удостоверение для «пребывания в действующей армии и исполнения своих работ по специальности в пределах, допускаемых условиями военной цензуры и усмотрения на то соответствующего военного начальства». Здесь же отмечалось, что «г. Вашбурн известен штабу ВГК как публицист, неоднократно показывавший свой беспристрастный взгляд, расположенность к нам», а также «полную корректность» в соблюдении предписанных правил. «Настоящее удостоверение выдано для облегчения в пределах возможности полезной работы г. Вашбурна»10. Его сопровождали переводчик Ф. Грей и фотограф Дж. Мьюз, представлявший «Дейли Миррор».
Добавим, что почти все книги Уошберна содержат большое количество фотографий, сделанных Мьюзом. По свидетельству М. Лемке, офицера бюро печати, у корреспондента было «около 2000 фотографических военных снимков; есть великолепные, но все хороши и исполнены очень художественно; вклеенные в альбомы, они дадут прекрасную иллюстрацию будущей его книге о войне»11. Один из таких альбомов через посредство генерала Дж. Хэнбери-Вильямса был преподнесён в подарок цесаревичу12.
Срок действия удостоверения не был обозначен, и, видимо, Уошберн был единственным корреспондентом, который имел такое преимущество. Новое удостоверение он получит в октябре 1915 года, что было связано со сменой военного руководства. Его текст практически полностью повторял предыдущий документ, но по просьбе самого Уошберна было добавлено, что он является «майором национальной Гвардии Штата Миннесота»13. Он считал, что это повысит его статус и поможет в работе. Предположим, что такая мысль пришла к нему после
общения с другим американским журналистом — Р. Маккормиком14. Кроме того, он просил разрешения пользоваться в штабах войск бензином и запасными частями для автомобиля, насколько это будет признано выполнимым, а также в экстренных случаях военным телеграфом для передачи депеш через Ставку ВГК15.
О встречах с Уошберном упоминали многие. Б. Пэйрс охарактеризовал Уошберна как простого и искреннего, энергичного человека. М. Лемке отметил, что Уошберн «побывал во многих штабах и многое видел. Невысокого роста, весёлый, бравый, он хорошо знает своё газетное дело». Дж. Хэнбери-Вильямс в беседе с императором отозвался о нём «в высшей степени положительно, как об очень лояльно настроенном к России человеке». Заслужил журналист высокой похвалы и от Дж. Бьюке-нена, британского посла в России.
Весьма положительно его работу оценивали русские должностные лица. H.A. Базили, вице-директор дипломатической канцелярии при ВГК, работая весной 1916 года над составлением нового проекта правил допуска иностранных корреспондентов в район действующей армии, предложил выделить и поставить в «совершенно особые условия некоторых иностранных корреспондентов, оказавших нам выдающиеся услуги и доказавших на деле своё вполне благоприятное к нам отношение». Таким лицам в виде исключения могло бы быть разрешено самостоятельно передвигаться в пределах театра
военных действий, отдельно от других корреспондентов и без сопровождения офицера. Предоставить эту привилегию он предлагал «известному корреспонденту газеты "Тайме" американскому гражданину Стэнли Вашбурну»16.
В соответствии с новыми правилами корреспондентов разделили на пять групп по степени доверия. Уошберн был отнесён к категории «А» и имел право посещать район военных действий самостоятельно (за полезную России деятельность). Такое же преимущество было дано ещё только одному иностранному журналисту —французу Л. Нодо.
Тем не менее с Уошберном случилось «недоразумение», грозившее потерей этого авторитета. Была перехвачена германская радиограмма от 5(18) июля 1916 года, в которой содержалась выдержка из сообщения военного корреспондента газеты «Тайме» из главной квартиры генерала Брусилова в Лондон о том, что «потери русских, понесённые ими в боях на Стоход, ужасны. Русские попали под огонь 8-ми тяжёлых германских батарей. Русские окончательно выбились из сил, так как неимоверная жара ещё увеличила ужас этой кровавой бани»17. В штабе ВГК потребовали выяснить личность корреспондента и в случае подтверждения удалить с фронта всех корреспондентов «Тайме» и отобрать все имевшиеся разрешения на право пребывания в действующей армии18.
Журналист был вызван для объяснений. Очень быстро выяснилось, что перехваченная штабом
Первая линия окопов в Польше
Вторая линия окопов
Западного фронта радиограмма представляет собой компиляцию и вымысел. Подлинная телеграмма корреспондента «ничего могущего вредить нашим военным интересам в себе не содержит». Текст телеграммы был следующий: «Русские показали, что относятся безразлично к потерям и к немецким снарядам. Так, в одном месте они форсировали Стоход под сосредоточенным огнём восьми немецких батарей. Погода страшно жаркая, день за днём палящее солнце и безоблачное небо, что, по-видимому, является причиной, почему такое огромное количество пленных взято, после боя неприятель так истощён, что не делает попытки
бежать из окопов, когда русские их занимают»19.
В письме к Дж. Хэнбери-Ви-льямсу Уошберн описывает эту ситуацию. Для объяснений его вызвали срочной телеграммой. Он проделал 300 вёрст по грязи, не имея ни малейшего представления о том, что случилось. Положение было затруднительным, «но так как корреспонденция прошла цензора и хранилась там, потребовалась пара минут, чтобы всё выяснить. Генерал-квартирмейстер был очень милостив и выразил сожаление, что меня отозвали, и разрешил мне возвращаться так скоро, как я захочу». При этом журналист высказывает уверенность, что такому фейку (приводим это слово без перевода, т.к. в современной ситуации оно стало общеупотребительным. — Прим. авт.) никогда не позволили бы появиться в «Тайме». Уошберн телеграфировал в газету копию своей и немецкой телеграмм, попросив опубликовать их вместе, считая, что это отлично продемонстрирует всем немецкие методы работы20.
В этом же письме он говорит, что ужасно устал, что работа на фронте очень утомительна, стала более опасной по сравнению с прошлым годом, поэтому он собирается покинуть армию хотя бы на месяц. Он будет счастлив, если сможет выбраться из этой кампании без ранения, считая себя чрезвычайным счастливчиком. В одной из поездок их группу заметил немецкий наблюдатель, три снаряда упали им практически под ноги, но ни один не разорвался21.
Молитва на поле боя
Обратимся к публикациям Уош-берна. Вступление России в войну с Германией он рассматривал не только с военной точки зрения, но и как фактор обновления страны. Он уверен, что в этой войне рождается новая и великая Россия. После «сумерков 10 лет хаоса и неопределённости, в которых Россия пребывала после русско-японской войны», мир видит новую Россию, «готовую занять своё место среди прогрессивных наций мира»22.
Уошберн рассуждает о моральном факторе как одном из главных условий победы. Он напоминает истину, сформулированную Наполеоном, что «на войне три четверти успеха зависит от морального состояния и только одна четверть от материальных сил». И этот моральный дух у русской армии сейчас есть, констатирует журналист, сравнивая с тем, что он видел в Маньчжурии 10 лет назад. Это помогает переносить потери, лишения и тяготы войны.
Уошберн восхищается русскими солдатами, не только их отвагой, но и чрезвычайной выносливостью: они не жалуются на голод, завтракают размоченными в воде сухарями, спят под открытым небом холодными осенними ночами, сутками сидят в сырых окопах, а потом ещё и идут в атаку. Они обладают самым долгим терпением, имеют чрезвычайную силу и рвение. «Они впечатляют, эти солдаты царя... Наблюдая их, часами идущих по улицам в серых шинелях, заляпанных грязью полей сражений и окопов, с небритыми лицами, звякающими чайниками и котелками, растёт убеждение, что армия России, которая сейчас рвётся вперёд, возможно, становится великим решающим фактором в этой величайшей из всех войн»23.
Уошберн поясняет, что хотя боевой дух новой России велик, но войны никто не хочет, все желают её завершения. Они смотрят на это философски. Трудности, лишения и раны принимают как неизбежное и без жалоб24. Холод, голод, бесконечные часы боя, ураганные артобстрелы русские солдаты встречают универсальным ответом — пеесИеуо.
Что его ещё поражало, так это «живучесть» русских мужиков. Именно в госпиталях видна «цена войны». Поведение раненых солдат, переносивших страдания со
С.Н. ТРЕТЬЯКОВА. Американский корреспондент Стэнли Уошберн... •
В м\ ш
стоицизмом, не могло не удивлять. Русский солдат «не склонен умирать от ран», от которых более чувствительный человек может умереть просто от нервного шока, — поясняет Уошберн, — а процент выздоравливающих после поражения шрапнелью больше, чем было ранее25. Он приводит мнение американского хирурга, работавшего в русском полевом госпитале, который в своей практике не встречал ничего подобного. Врача не столько поражало отсутствие жалоб у русских раненых, сколько то, что они выживали после тяжелейших, иногда смертельных ранений26.
Ярким подтверждением этого служило описание первой атаки немцев с применением отравляющего газа, имевшей место в мае 1915 года. Русские (сибиряки) не только её отразили, но и пошли в контратаку, фактически не имея средств защиты (уточним, что контратаку совершали солдаты второй линии. — Прим. авт.). Как утверждал Уошберн, эта газовая атака не только закончилась для немцев неудачей, но они потеряли часть своих позиций, а также в три раза больше убитых и раненых, чем русские27. И если расчёт противника состоял в том, чтобы запугать и деморализовать русскую армию, то он просчитался, был уверен журналист.
Его удивляла простота отношений, даже демократичность в русской армии (в отличие от английской чопорности), что никак не вязалось с образом самодержавной страны. Ни в одной армии Уошберн не видел таких отношений между офицерами, включая высшего ранга, и между командирами и рядовыми. Обращаясь к солдату, офицер мог сказать ему «голубчик» или «братец», даже если отдавал приказ.
По записям можно проследить, как менялось восприятие войны. Уошберн сравнивает свои наблюдения осенью 1914 и весной 1915 года, отмечая, что атмосфера за это время изменилась. Тогда война была новинкой, все лица выражали беспокойство, одни опасались, другие были подавлены. Сейчас смерть и раны стали для этих людей просто частью их профессии, они столько всего насмотрелись, что их это уже не беспокоило. Война стала обыденным делом28.
По мнению Уошберна, лучшей проверкой характера является не победа, а поражение. Такой вывод он сделал после отступления русской армии в 1915 году. Журналист уверял читателей, что «Германия прошла свой зенит ресурсов, и человеческих, и материальных. В то время как в России период спада завершился, и она с каждым днём становится сильнее». У России есть два миллиона молодых людей, готовых отправиться на фронт, в отличие от Германии29. Сразу оговоримся, что не ставим своей целью анализировать, насколько адекватны были суждения и выводы американского корреспондента. Естественно, он отмечал преимущества и достоинства немецкой армии, а также анализировал причины неудач русской. Гораздо важнее был тот позитивный настрой в отношении России, которым проникнуты его сочинения того периода. Не избегал он в своих репортажах и ужасов войны.
Отметим и ещё одно направление деятельности Уошберна, которому он уделял серьёзное внимание, — пропагандистское. Журналист считал большой ошибкой русских полное отсутствие «саморекламы». Он пытался привлечь к этой проблеме внимание руководства страны и армии. Своим мнением он поделился с генералом Дж. Хэнбери-Вильямсом, видимо, надеясь, что это будет передано на более высоком уровне. И действительно, британский представитель говорил «с Его Величеством о письме, недавно полученном от Стэнли Уошбер-
на». Американец писал, что «когда дела у русских идут плохо, как, например, в Восточной Пруссии, вся пресса, особенно американская, пестрит сообщениями Германии о якобы захваченных пленных, а когда дела у русских идут хорошо, об этом сообщается лишь в кратких официальных коммюнике. В результате лучшие новости из России выходят в наикратчайшем, куцем виде. Как следствие, наблюдается некоторое охлаждение британского общественного мнения. Русские настолько препятствуют любой "саморекламе" и огласке любого легального толка, что беспрецедентная для мировой общественности возможность прочесть о её армии и новом духе русских бездарно теряется». Британский генерал соглашался, что секретность здесь носит преувеличенный характер, но сомневался, что дело «сдвинется с мёртвой точки, потому что хотя Император видит проблему, он не станет вмешиваться в сложившийся порядок вещей»30.
В сентябре 1915 года Уошберн встретился с министром иностранных дел С.Д. Сазоновым и ознакомил его с «некоторыми предположениями о воздействии на состояние духа наших войск и армий наших противников». Министр направил его с рекомендательным письмом к начальнику штаба Алексееву с просьбой «уделить несколько минут г. Ваш-берну»31.
Для «укрепления бодрого настроения» наших войск Уошберн предлагал распространять в армии в виде кратких бюллетеней,
Отступление из Варшавы
передаваемых по телеграфу или радиотелеграфу и размножаемых на местах, наиболее важные сведения об успехах и усилиях наших союзников и трудностях, с которыми борются наши противники. Для ослабления же морального духа войск противника, по его мнению, пользу могло принести распространение среди них путём разбрасывания с аэропланов или иными способами открыток, наглядно рисующих трудности, предстоящие нашим противникам. Особенно следует обратить внимание на зимнюю кампанию в России. Для этого можно было бы использовать рисунки, снабжённые надписями32. Он представил свой проект из 4 открыток с репродукциями картин на военную тему художника В.В. Верещагина и соответствующими комментариями к ним33.
С генералом М.В. Алексеевым Уошберн встречался, посвятил ему очерк, в котором высоко оценил военные способности и человеческие качества генерала. Он получил разрешение сделать его фотографию, и эта фотография с подписью генерала открывала книгу «Поражение, обернувшееся победой».
Сложно сказать, отнеслись ли серьёзно к его предложениям, но осенью 1915 года была «установлена необходимость более широкого осведомления отечественной печати и прессы дружественных России иностранных государств о ходе военных действий». Вследствие чего военному министру было дано разрешение предложить более значительным органам печати послать в действующую армию своих «вполне надёжных корреспондентов»34.
Беспокойство Уошберна вызывало также формировавшееся в русском обществе убеждение, что «Англия ничего не делает для союзников», что «союзники берегут свои силы» в ущерб России. Эта тенденция усилилась после поражения русской армии летом 1915 года. Англичане одну из причин таких настроений, а может быть, и главную, видели в усилении немецкой пропаганды.
В целях борьбы с «прогерманскими симпатиями» и освещения «заслуг» Англии необходимо было создание органа по пропаганде и контрпропаганде. Такие «информационные бюро» для лучшего по-
нимания в российском обществе политики Великобритании и её «военного вклада» были созданы зимой 1916 года в Петрограде и Москве35. К этой работе подключились другие британские журналисты (и не только журналисты, достаточно упомянуть небезызвестного Р. Локкарта).
На русском фронте Уошберн провёл более 20 месяцев. Правда, не безвылазно. В 1916 году он успел побывать во французских окопах под Верденом и в румынской армии. За этот период он издал 4 книги, основанные на его репортажах: «Полевые заметки с русского фронта» (1915), «Русская кампания (от апреля до августа 1915 г.)», «Поражение, обернувшееся победой» (1916), «Русское наступление» (1917). Книга «Поражение, обернувшееся победой» вышла в США. Журналист хотел разъяснить американцам происходившее на восточном фронте, показать роль русской армии в общей борьбе против Германии и её союзников. При этом он не забыл порассуждать о выгодах российского рынка для американских товаров, которые могли бы заменить собой немецкие. Все его публикации не только проникнуты симпатией к русским солдатам и офицерам, но и довольно оптимистичны в прогнозах даже в самые тяжёлые времена, в чём он сам признавался и что ему не раз ставили в упрёк. Конечно, он был прагматичным американцем, но одновременно человеком эмоциональным и очень искренним, сохранявшим веру в Россию.
В 1917 году Уошберн активно критиковал своё правительство за неоказание помощи России, напоминая о её вкладе в дело победы над Германией. Развитие революционной ситуации в России он напрямую связывал с той непосильной ношей, которую она взвалила на себя в войне. Журналист порицал бездействие президента В. Вильсона, воспринимал такую политику как предательство России, что позволило большевикам удержать власть. Среди его корреспондентов — военный министр Н. Бейкер, влиятельный сенатор X. Джонсон, ближайший друг В. Вильсона полковник Э. Хауз36. Американский корреспондент считал, что союзники и США находились в неоплатном долгу перед Россией.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Листиков С.В. Россия в первой мировой войне глазами американского журналиста Стэнли Уошберна, 1917—1919 // Американский ежегодник. 1997. С. 179.
2 Свои приключения он описал в книге: Washburn S. The Cable Game: an Adventures of an American Press-Boat in Turkish Waters During the Russian Revolution. Boston, 1912.
3 Лемке М.К. 250 дней в царской Ставке. 1914-1915. Минск, 2003. С. 176,177.
4 Там же. С. 179, 180.
5 Pares В. My Russian Memoirs. London, 1931. P. 276-280.
6 Ставка и министерство иностранных дел // Красный архив. Т. 26. М.; Л., 1928. С. 18.
7 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2003. On. 1. Д. 1443. Л. 52, 52 об.
8 Там же. Л. 53, 54.
9 Хэнбери-Уилъямс Дж. Император Николай II каким я его знал // Государь на фронте: воспоминания. М., 2012. С. 45,57.
10 РГВИА. Ф. 2003. On. 1. Д. 1443. Л. 2.
11 Лемке М.К. Указ. соч. С. 66.
12 Хэнбери-УилъямсДж. Указ. соч. С. 76,77.
13 РГВИА. Ф. 2003. On. 1. Д. 1443. Л. 42.
14 Роберт Маккормик — редактор и издатель «Чикаго Трибун». Весной 1915 г. посетил русский фронт по приглашению главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Во время поездки носил форму полковника Иллинойской национальной гвардии. (См.: McCormick R.R. With the Russian Army. New York, 1915).
15 РГВИА. Ф. 2003. On. 1. Д. 1443. Л. 40.
16 Там же. Д. 1445. Л. 38, 38 об.
17 Там же. Д. 1443. Л. 19.
18 Там же. Л. 20.
19 Там же. Л. 21.
20 Там же. Л. 24.
21 Там же. Л. 25.
22 Washburn S. Field notes from the Russian front. London, 1915. P. 25, 26.
23 Ibid. P. 181.
24 Ibid. P. 195.
25 Ibid. P. 56.
26 Washburn S. The Russian Campaign: April to August 1915. London, 1915. P. 57,58.
27 Ibid. P. 158-166.
28 Ibid. P. 101, 102.
29 Washburn S. Victory in Defeat: the Agony of Warsaw and the Russian Retreat. New York, 1916. P. 150, 151.
30 Хэнбери-Уилъямс Дж. Указ. соч. С 58 59
31 РГВИА. Ф. 2003. On. 1. Д. 1443. Л. 33, 34.
32 Там же. Л. 33, 34. См. также: Лемке М.К. Указ. соч. С. 66.
33 РГВИА. Ф. 2003. On. 1. Д. 1443. Л. 35-38 об.
34 Там же. Л. 79.
35 Алексеева И.В. Агония сердечного согласия: царизм, буржуазия и их союзники по Антанте. 1914—1917. Л., 1990. С. 156.
36 См.: Листиков С.В. Указ. соч. С. 177-189. ■
