CC BY
10
проект получил одобрение Сената (верхней палаты парламента). За нарушение закона предусмотрен штраф в размере около 150 евро. Закон предполагает прохождение нарушителями обязательных курсов по основам гражданского поведения вместе со штрафом или вместо штрафа (ст. 3). Лицо, заставляющее женщину носить бурку, рискует получить год тюремного заключения и штраф в размере 30 тыс. евро (ст. 4). В случае если подобные действия будут совершены в отношении несовершеннолетних, срок тюремного заключения составит два года, а штраф - 60 тыс. евро.
«Азия и Африка сегодня»,
М., 2010 г. № 11, с. 41-46.
Б. Кулакова,
политолог (Кубанский государственный университет) АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ОБРАЗЫ КУЛЬТУР: ВЗАИМОПОНИМАНИЕ МУСУЛЬМАН И ХРИСТИАН
Вопрос о философском осмыслении процесса взаимопонимания исламской и христианской культур на примере отношения к исламу в России актуализируется в связи с обострением проблемы толерантности и адекватного концептуально-образного восприятия духовного мира человека другой культуры. В качестве альтернативных образов имеются в виду образы христианской и мусульманской культур. Религия в данном случае рассматривается в качестве семантического кода культуры, который может как затруднять, так и облегчать процесс взаимопонимания народов. Такой подход опирается на работы по семиотике культуры, философии религии и автономности сознания. В широком смысле код культуры - это любой культурный текст, с помощью которого читается другой культурный текст. Пытаясь понять другую культуру только на уровне научной объективности (синтаксического кода), мы не сможем понять именно сферу человеческой субъективности в другой культуре, религиозно-нравственные отношения людей в ней (семантический код).
Религии принадлежит значительная роль в формировании, становлении и развитии всех сторон духовной культуры и менталитета народов. При этом любая мировая религия претендует на то, что она не просто является религией, но и предлагает некие модели поведения в повседневной и общественной жизни: экономической, политической, правовой. Попытка философского осмысления ислама и отношение к нему связаны с изучением проблемы толерантности и
понимания человека другой культуры, специфики диалога христианской и мусульманской культур и их проявления в современных российских условиях. В последнее десятилетие ислам стал объектом пристального внимания ученых самых разных специальностей, порождая споры, зачастую полярные мнения об его отдельных проявлениях и элементах, либо о нем в целом. В этой обширной проблематике существует возможность выявить образ человека другой культуры, исследовать образное восприятие как мусульманами христиан, так и христианами мусульман путем философско-культурологического анализа ценностей и смыслов, выраженных в концептуально-образной форме. Необходимость теоретического осмысления указанной темы определяется двумя обстоятельствами.
Во-первых, в советской историографии ислам был всего лишь объектом явной или неявной критики, что, впрочем, относится и ко всем другим религиям. Это вполне очевидно, поскольку ученые исходили из атеистических принципов, на которых строились государственная идеология и политика того времени. В этом смысле отсутствовала свобода рассуждения, а следовательно, и возможность полноценного, всестороннего осмысления одной из трех мировых религий с позиции философии религии и философии культуры. В постсоветское время исследователи собрали уникальный этнографический материал о культуре ислама, по сути, заложили эмпирическую основу для подавляющей части теоретических рассуждений по рассматриваемому вопросу. В настоящее время появилось множество работ, в которых показаны ценности ислама, исследуются идеи толерантности в аспекте развития взаимоотношений христианства и ислама, мировоззренческого диалога, в том числе научного и религиозного мировоззрений в аспекте их дополнительности на почве культуры.
Отметим и работы, в которых наиболее ярко выражена идея концептуально-образного осмысления духовного мира человека другой культуры, связанная, в частности, с взаимопониманием (или взаимонепониманием) субъектов христианской и мусульманской культур.
В ряде работ анализируются также отдельные противоречивые проявления ислама за рубежом, причем акцент делается на позитивное восприятие человека другой веры и культуры. Отечественный ислам представители современного научного сообщества в области религиоведения критикуют все реже. Иными словами, любое по-настоящему свободное исследование ислама с позиции философии религии в нашей стране сильно затруднено, хотя и не в той степени,
как в советские времена. Однако авторы, более склонные к негативным оценкам ислама, потенциально все-таки ограничены в возможности изложения своих мыслей широкой аудитории. Парадокс свободы совести налицо. В этом отношении им остается, подобно тем советским авторам, которые, наоборот, не хотели излишне критиковать ислам, довольствоваться возможностью философско-культурологического и философско-социологического исследования его отдельных проявлений.
Во-вторых, философия религии в отношении ислама в нашей стране в ряде случаев сближается с религиозной философией, что считается недопустимым в западной научной традиции, где последняя воспринимается только в качестве теологии. Помимо представителей светской философской мысли в процесс осмысления ислама включились мусульманские богословы. Показателен тот факт, что речь идет не только о культурологических, политологических либо исторических исследованиях, но и философском осмыслении ислама, т.е. стремлении соединить в исламоведении философию религии и религиозную философию. В работе предпринята попытка поставить на обсуждение научной и религиозной общественности вопрос о путях дальнейшего развития ислама и мусульманского сообщества России, создать выверенную концепцию развития ислама и его гуманистического потенциала. По-видимому, существует проблема сочетания догматического мышления, свойственного религиозному сознанию, и вечного «научного скепсиса», свойственного философии, что является одной из наиболее сложных и спорных проблем философии религии.
Представители в первую очередь майкопской и казанской философских школ поднимают проблемы не просто исследования, а поиска путей реформирования (переосмысления) ислама, применительно к современной ситуации в нашей стране. Ученые, представляющие философские школы Москвы, Санкт-Петербурга, Ростова-на-Дону и др., ограничиваются изучением современного состояния традиций и догматики ислама. Возможно, что именно в этом отношении попытка синтеза философии религии и религиозной философии действительно может иметь место, так как обещает дать реальную практическую пользу. Понимание того, что «большой джихад» - это не война с неверными, а стремление жить настолько достойно, чтобы все окружающие видели достоинства ислама и добровольно принимали его, и способно дать позитивный результат как для самих мусульман, так и для остального российского общества.
В качестве средств, способствующих формированию единого образа социальной реальности, в которой могли бы уживаться представители и мусульманской, и светской, и православной, и буддистской и иных культур, можно назвать следующие: формирование единой системы «констант культуры», которой, в соответствии с Конституцией РФ, должны соответствовать все виды светских и духовных мировоззрений, что позволит более эффективно бороться с «сектантством» и экстремизмом силами государства, не прибегая в этом смысле к методам формирования «традиционной религиозности»; перевод с регионального на государственный уровень практики «знакомства» с традиционными религиями, замена формирующейся традиции добровольного, а в ряде случаев и добровольно-принудительного знакомства учащихся с основами культуры ислама, как и православной культуры, курсом истории религий на всей территории Российской Федерации, что будет способствовать формированию толерантного отношения к различным конфессиям, созданию единого образа социальной реальности, а не ее расколу по религиозному принципу.
Данная научная проблема органически вплетается в ткань современной философской мысли в плане уточнения роли и места ислама в ментальности граждан современной России, включая обычно не подлежащий рассмотрению уровень обыденного восприятия ислама православием.
Особенностью предлагаемого авторского подхода является освещение культурных концептов в контексте «повседневности», в социокультурном аспекте и культурно-исторической динамике его развития, которые предполагают единство моментов рационального и эмоционального. Особенность социально-философского понимания повседневности заключается в том, что повседневность выступает в виде социального фактора бытийности человека в информационном обществе. Информационное общество прогрессивно и в то же время угрожает разрушению традиционного человека «осевого времени» как личности, обладающей автономией, содержащей в себе социальные программы поведения в виде сознания и рефлексивного мышления. При использовании предлагаемого методологического подхода речь идет о концептуально-образном, психологическом восприятии представителя другой культуры именно как человека. Концепт в своей семантике (символизме) ориентирован на взаимопонимание, которое рождает толерантность (в идеале - любовь), тогда как догматические идеологемы разобщают людей, ведут к непониманию, ненависти
и агрессии. Особо значимы в этом отношении этико-эстетические концепты.
Вопрос о том, что такое «концепт», в частности концепт нравственно-эстетический, все больше интересует ученых. Так, Л. А. Микешина отмечает, что в науках о мышлении и познании данный термин обозначает «единицу ментальных ресурсов сознания и информационной структуры, отражающей знание и опыт человека». Концепты выступают в качестве «интерпретаторов смыслов», формы обработки субъективного опыта путем его обобщения. Достоинство концепта заключается в том, что он является основной единицей хранения и передачи информации, достаточно гибкой и изменяющейся с ростом знания. Философская герменевтика нуждается в концептах при экспликации таких терминов, как «предзнание», «предпонима-ние», «предрассудок». Суть концептов состоит в том, что они как бы предшествуют собственно логическим формам - понятиям знания, понимания, рассудка. На наш взгляд, при анализе этического сознания именно концепты приобретают значение динамических смысловых схем, позволяющих понимать и осваивать этические ценности и участвовать в их творчестве. Эстетическая модальность субъективных личностных смыслов в концепте удачно дополняет этическую модальность точно так же, как момент относительного дополняет абсолютный момент в познании истины.
Достижение взаимопонимания между отдельными людьми равновелико взаимопониманию между нациями, этносами, государствами и цивилизациями. По нашему мнению, идея столкновения цивилизаций, высказанная Хантингтоном, не учитывает того факта, что человечество постепенно интегрируется в единый субъект. Умеренный оптимизм в отношении решения глобальных проблем полезнее бездумного пессимизма и ксенофобии. Познающий себя человек не должен сводиться к узкогносеологическим смыслам понятия субъекта, выраженным в терминах, а отражается в концептах автономного бытия и сознания. Субъект - это не подо-зрительный абстрактный «субъект», а «хороший и красивый» (ценностно и эмоционально нагруженный) человек. В рамках философского подхода в нем объединены все уровни: от эмпирического «Я», индивидуального сознания, души и духа как целостности мышления, поступков, чувств и эмоций, до «бытийного ядра личности» - экзистенции.
Материалы исследования религиозного сознания альтернативных культур выявляют важную функцию культуры в философско-антропологическом измерении: культура сохраняет человека как
творческое и разумное существо, подлинную личность, передавая ему наследие от предшествующих поколений.
Поэтому религия не может быть устранена из жизни общества. Подобные попытки могут привести лишь к замене ее другой системой сакральных символов. Такие символы в качестве кодов должны быть адекватно «прочитаны», чтобы обеспечить взаимопонимание и предотвратить этнорелигиозный конфликт. Религия вообще, как и ислам в частности, в настоящее время является одним из мощных факторов социально-политической и идеологической жизни российского общества, и процесс его концептуально-образного осмысления будет способствовать развитию диалога между мусульманами и христианами. Это позволит сократить реальный риск так называемого «столкновения цивилизаций», в котором некоторые авторы пророчески предрекают исламу роковую роль.
«Научная мысль Кавказа», Ростов-на-Дону, 2010 г., № 2, с. 61-63.
Алексей Малашенко,
доктор исторических наук МОЙ ИСЛАМ
Мы, специалисты, пишем об исламе, вообще о серьезных проблемах, тяжеловесно. Профессионалы должны позволять себе порой «похулиганить», поговорить об исламе по-простецки. Хорошо писать, пользуясь безнаказанностью за непритязательный ненаучный текст, подмигивая читателю, намекая: я вам такое, мол, только на ушко могу сказать. Борис Пастернак однажды сказал, что он писал «Доктора Живаго» «грубо, по-домашнему». Он имел на это право. А мы чем хуже? Известный профессионализм (изучению ислама отдано более 30 лет), надеюсь, позволит избежать грубых ошибок. Попытка уйти от академичности даст возможность посмотреть на ислам лениво-удивленными глазами «простого читателя». Рассуждения будут разбавлены некоторым количеством собственных наблюдений, сугубо личными ощущениями от этой религии. Надеюсь также на то, что умный мусульманин на меня не обидится за легкость слога. А на дураков вообще наплевать, чтобы они там себе ни исповедовали.
Пугают демографией. Кто не читал про исламскую Россию, исламскую Европу, да и исламскую Америку. Символом этих страхов можно назвать роман Марины Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери». Его суть в самом названии: собор превращается в мечеть,
