Аллегорическая героиня М. Горького (загадка Марины Зотовой) Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Л. М. Борисова

АЛЛЕГОРИЧЕСКАЯ ГЕРОИНЯ М. ГОРЬКОГО (ЗАГАДКА МАРИНЫ ЗОТОВОЙ)

В статье доказывается особое положение Марины Зотовой в иерархии персонажей горьковскогоромана. Подчеркивается иносказательный смысл характеристик героини, позволяющих увидеть в ней аллегорию России.

Ключевые слова: М. Горький, иносказание, аллегория, символизм

У статтi доводиться особливе положення Марини Зотовог в ieрархii персонажiв горьковского роману. Шдкреслюеться алегоричний сенс характеристик героiнi, що дозволяють побачити в нш алегорiю РосП.

Ключовi слова: М. Горький, iносказання, алегорiя, символизм

The article proves the special place of Marina Sotova in the hierarchy of characters of Gorky's novel. It underlines the emblematic meaning of the heroine's characteristics, allowing to see her as an allegory of Russia.

Keywords:M.Gorky, emblem, allegory, Symbolism

Ни одно произведение Горького не вызывает у исследователей столько споров и не порождает такого количества интерпретаций, как роман «Жизнь Клима Самгина». Проблемой во всех случаях является личность главного героя, глазами которого читатель по воле автора смотрит на мир. Загадку Самгина нельзя разрешить, исходя из особенностей только реалистической поэтики. Парадоксальность этой фигуры заключается в том, что в художественно самодостаточном реалистическом образе Горький представил героя не просто собирательного, но аллегорического. Клим Самгин при более внимательном рассмотрении оказывается соединением конкретных человеческих черт и многих отвлеченных метафор, что позволяет писателю

© Л. М. Борисова, 2014

выразить свое отношение ко всей предреволюционной русской интеллигенции [подробнее об этом см. 4]. «Жизнь Клима Самгина» считается (и не без оснований) «центростремительным» романом, по всем признакам Самгина можно назвать моногероем. Но есть в последней книге Горького персонаж не менее загадочный, чем Клим, и также претендующий на особую роль в действии - Марина Зотова.

Умная, сильная, красивая («редкой красоты», «слишком хороша», «подавляюще красива»), богатая («очень богатая», неоднократно подчеркивается в романе), не похожая ни на одну из знакомых Климу женщин, ни на одну романную героиню, «она - самое существенное в жизни его» [5, т. 23, с. 340]1. Встретив Марину в Русьгороде, Самгин уже «не мог думать ни о чем, кроме себя и Марины» (т. 23, с. 305). «Он сознавал, что Марина занимает первое место в его жизни, что интерес к ней растет, становится настойчивей, глубже, а она - все менее понятна» (т. 23, с. 326). «Все чаще ему казалось, что знакомство с Мариной имеет для него очень глубокое, решающее значение <...>» (т. 23, с.339). «Откуда она смотрит на жизнь?» (т. 23, с. 324), «Чем <.> живет?» (т. 23, с. 328). Марине в романе нет равных. Самгин попробовал поставить рядом с ней «голубовато-серую фигурку царя» и только усмехнулся (т. 23, с. 396). Ни себя, ни кого другого Самгин не может представить любовником Марины и не допускает иной формы любви к ней, как служение. Чувство, которое он испытывает к героине, не имеет ничего общего с обычным интересом к женщине. «Она не будила сексуальных эмоций» (т. 23, с. 241).

Каждого, кто хоть сколько-нибудь знаком с Зотовой, Самгин провоцирует на откровенный разговор о ней, а в ответ порой слышит чуть ли не присягу на верность: «Ради ее именно я решила жить здесь» (т. 23, с. 183). Марина и после гибели остается «мозолью его мозга». Это единственное лицо в романе, которое Самгину не хочется упрощать. Он чувствует себя обязанным разгадать ее загадку, хотя бы для того, чтобы, наконец, узнать, «чему же он служит» (т. 23, с. 304). Понять Марину -значит, понять себя, столь нужное Климу зеркало - ее подарок.

Героиня находит язык со всеми: с мещанами-сектантами, епископами, высокопоставленными царскими сановниками, революционе-

1 Далее все цитаты приводятся по этому изданию с указанием тома и страницы в круглых скобках в тексте.

рами, беглыми каторжниками, у нее ни к кому нет предубеждения. «Со всеми в дружбе» (т. 23, с. 346), она, однако, по собственному признанию, «не в ладу с собой» (т. 24, с. 53). Клим отмечает странное противоречие «ее политических и религиозных мнений с ее деловой жизнью» (т. 23, с. 328). Всего непонятнее для него революционность Марины, потому что «ученица Степана Кутузова», как догадывается ее поверенный, могла бы служить и в тайной полиции. Марина - Протей еще в большей степени, чем Самгин. Народ говорит о ней с восторгом: «Необыкновенной мудрости. Ослепляет душу. Несокрушимого бесстрашия» (т. 23, с. 324). С Климом она бывает по-матерински заботлива, но за глаза, по словам Безбедова, и смеется над ним. Зотова не сентиментальна: «выжмет человека и - до свидания!» (т. 23, с. 346). Ее не волнуют известия о сожженных дворянских усадьбах, так же, как о повешенных Столыпиным эсерах-максималистах: «Недостаточно интеллигентна, чтобы охать и ахать. И должно быть, недостаточно - баба» (т. 23, с. 323).

Что Марина не «баба», можно догадаться и по другим приметам. Самгину легче сравнивать ее с природой, чем с людьми: «Она тверда и неподвижна, точно камень среди ручья: тревоги жизни ее не колеблют <...>» (т. 23, с. 339). Многие характеристики этой женщины в романе намекают на тайну. Весьма красноречиво недоумение Безбедова в ответ на реплику Самгина о «тетке»: «Человек она, кажется, очень властный.» - «Человек?» (т. 23, с. 302).

Провинциальная купчиха в курсе всего, что происходит в стране, запросто входит в министерские кабинеты, литературные и политические салоны, в столице и усадьбе - она везде у себя, с ней «всегда, везде хорошо» (т. 23, с. 288). Не только для Самгина, для всех в романе «темная баба», «непонятно маскированная женщина» (т. 24, с. 44) так и остается тайной - «Соблазнительна, как жизнь, и так же непонятна» (т. 24, с. 111).

Марина и притягивает, и отталкивает героя. Он не испытывает к ней прочной симпатии, наряду с восхищением она вызывает раздражение, страх, «тяжелые мысли». «<...> Эта бабища внесла в мою жизнь какую-то темную путаницу. Более того - едва не погубила меня» (т. 24, с. 253). Но «странная» любовь, любовь-ненависть не такое уж редкое чувство к «Марине» в русской литературе.

Репутации героини у Горького не способна повредить даже ее темная коммерческая деятельность. Она подозрительно легко умеет отстраняться от реальности, ее образ как бы двоится. Одна Марина торгует и торгуется, устраивает свои и чужие дела, пьет чай, читает, посещает концерты. Другая, незримая и вездесущая, определяет всю жизнь в Русьгороде, ведет его на выучку к Западу. Самги-ну «почему-то нужно было видеть, как поведет себя» она во французском парламенте (т. 24, с. 55). В Париже Климу вдруг бросилось в глаза, что Марина «излишне велика» - несколько неуклюжее по отношению к женщине, это определение больше подходит стране. В столице мира героиня привлекает к себе общее внимание: «глаза женщин светятся завистливо или пренебрежительно, мужчины корчат слащавые гримасы» (т. 24, с. 49), от Марины не может оторвать глаз «кто-то из крупных людей Франции», чьи портреты не сходят со страниц журналов. Из Франции героиня направляется в Англию. Англичанин Крэйтон тоже посматривает на русьгородскую купчиху «подчеркнуто почтительно». Позже, в разгар войны, имя Зотовой неизбежно всплывет, когда представители стран Антанты начнут выяснять национальные отношения. «Замечательная была русская женщина <.. .> Несколько... как это говорится? - обре-ме-не-на знаниями, которые не имеют практического значения, но все-таки обладала сильным практическим умом» (т. 24, с. 450), - вспоминает Крэйтон. Каждый из союзников с достоинством говорит о своей родине, и только поверенный Марины не находит, что сказать. Но среди его литературных планов - повесть о ней. Если вспомнить, как Горький понимал этот жанр, книга о гибели России обещала у Самгина стать объемной.

Особое положение «Зотихи» среди героев романа подчеркнуто архаическим мотивом состязания женихов. Характерно, что все претенденты на руку Марины позиционируются в романе как потенциальные вожди нации, Клим в конце романа тоже примеряет на себя эту роль. К богатой вдове сватается масса народа, где среди прочих -большевики-партийцы (Кутузов), люди науки (Дмитрий Самгин), предприниматели (Бердников), кто-то из оставшихся за кадром высокопоставленных чиновников. Молва же приписывает ей тайную страсть к «пустой душе», и в ее внимании к младшему Самгину действитель-

но проскальзывает интимность. «Видимость у вас - элегантнейшая. Видимость жениха для богатой вдовы» (т. 24, с. 121), - говорит Сам-гину Тагильский. Но все, чем располагает Самгин, - именно видимость, которая в решающий момент исчезает без следа. Отношения героев обрываются, так до конца и не определившись, но ясно, что безвольный, эмоционально бедный человек «в сереньком костюме», «с глазами из стекла», «с растрепанной прической, с открытым ртом», «с выражением испуга на вытянутом желтом» «потном лице», не пара красавице с рубенсовскими формами, исповедующей религию Духа. Героине близки личности пассионарные, ее первой любовью был Степан Кутузов. Однако Горький Россию с большевиком не оставил. Настоящим мужем-учителем «Марины» стал сектант-еретик, религиозный волюнтарист, духовный революционер, которому она хранит верность. Без этого влияния Марину не понять. Не случайно на вопрос Самгина: «Как о ней думаете - в конце концов?» - Кутузов начинает говорить о Зотове. «<...> Интересный тип! Мужчина великой ненависти к церкви и ко всякой власти <.> стоял на пути к сатанизму или к полному безбожию <.> Я смотрел на него как на кандидата в революционеры. <...> Он и о деревне правильно рассуждал, в эсеры не годился». И заканчивает свой рассказ: «<...> вот что я могу сказать о ней», вызвав недоумевающую реплику Клима: «Вы гораздо больше сказали о нем» (т. 24, с. 179-180).

Марина Зотова, в девичестве Премирова (на символический смысл фамилии указывает А. Эткинд) - главное лицо в местности с предельно обобщенным названием: Русьгород, которым автор указывает и на истоки (древняя Русь предстала иноземцам страной городов), и на перспективы национального развития. Деревня в качестве символа России для Горького совершенно неприемлема.

О Марине в городе известно главным образом то, что она торгует церковной утварью - крестами, паникадилами, дикирями, трики-рями. Но лавка для героини, как догадывается Тагильский, - «камуфляж». Зотова ненавидит «поповское православие». Когда она говорит Самгину о пагубном воздействии христианства на человеческую волю, лицо ее становится жутким: «ослепительно сверкали глаза, дрожали губы, выбрасывая приглушенные слова, и тряслись, побелев, кисти рук» (т. 23, с. 336). Писателю глубоко антипатичен об-

\

раз святой Руси, он с пренебрежением и досадой отмахивается от него: антиквариат, доходное дело. За этим фасадом течет, по Горькому, не имеющая ничего общего с официальной церковностью, мало кому известная настоящая жизнь русского духа. Во время крестного хода с чудотворной иконой в Духов день Самгину приходит кощунственная мысль: «Марина была бы не тяжелее, но красивей, величественнее.» (т. 23, с. 378).

Об объективности горьковского образа России говорить не приходится, это откровенный прогноз. Подобно представителям нового религиозного сознания автор «Клима Самгина» по существу говорит: «Настоящее религиозное движение в России еще не началось». Вера, которую исповедует Марина, не совсем хлыстовство и не совсем гностицизм, - духовная программа писателя. «.Кредо Зотовой является сложным синкретизмом гностицизма, богостроительства и энергетизма, который стоит намного ближе к мировоззрению самого Горького, чем к учению хлыстов.» [8, с.56], - пишет М. Никё.

Истинный смысл характера героини, насколько это возможно в иносказании, проясняется автором именно в связи с ее сектантством. Как и Самгину, автор позволяет читателю «в щелочку» увидеть настоящую Марину. «Щелочка» - в данном случае сознательные переклички Горького с Белым. И расстановка сил: Марина - старик Зотов - Сам-гин, и амплуа героев в третьей книге повторяют треугольник: Матрена - Кудеяров - Дарьяльский в романе «Серебряный голубь». В разное время являвшаяся символистам царевной, Прекрасной Дамой, Девой Радужных Врат, петербургской проституткой, на сей раз их главная героиня - Вечная Женственность - предстает в виде грубой бабы Матрены (этим сниженным образом Белый сводил счеты с земным воплощением Мировой Души - Л.Д. Блок). Определяя Марине ту же роль, Горький указывает на двуипостасность своей героини, ее одновременно физическую и метафизическую сущность. Одна Марина -это «грубейший мужицкий ум» (т. 24, с. 95) и «здоровая плоть» (т. 24, с. 179), другая «недоступна вожделениям плоти» (т. 23, с. 159), проповедует бесстрастие, «очищение, одухотворение души» (т. 23, с. 197). Одна Марина «тихо, но сурово» говорит: «Какой мужчина нужен, чтобы я от него детей понесла?» (т. 23, с. 396), другая «детей - не любила и не хотела» (т. 24, с. 179). Считается, что Горький видел в женщине преж-

де всего мать, но тщетно было бы искать в Марине черты Ниловны. О материнстве тоскует в романе девица Премирова (исходя из особенностей любовного быта хлыстов и русской любовной традиции 19 века, А. Эткинд предполагает в этой героине «девственную вдову» - 11, с. 499, 504, 508), и речь идет о метафизическом материнстве.

Белый в «Арабесках» писал о Горьком: «Исповедью» своей показал он, что умеет и по сю пору видеть русскую душу» [3, с. 296 297]. После революции у Горького в этом отношении еще больше общего с Белым. В пореволюционный период Горький куда ближе к Белому, чем к большевикам. «<...> Россия рождает «дитя», «<...> мы свергли самодержавный режим, а «царя в голове» не свергли. Этот «царь» есть абстрактное мышление: систематическая представ-ляемость; Россия же в материальном составе своем, - плавится <.> уразуметь ее ритм струй невозможно «систематическим» сознанием нашим; нужно аппелировать к иному сознанию <.> если бы мы пришли к конкретно-образному (имагинативному мышлению), мы увидели бы под хаосом ритм Нового Космоса; но «царь в голове» -абстракция - мешает: революция в голове не произошла; там - господствует старый режим» [1, с. 107, 111], - писал Белый в 1917 году. Между этими тезисами и тем, что устами Зотовой проповедует Горький - чисто стилистическая разница. Свержение «царя в голове» -именно то, к чему Марина подстрекает Самгина: «Разум и вера несоединимы», «Неизлечимый ты умник, Клим Иванович <.> Тоскуешь по вере, а - поверить боишься» (т. 23, с. 327, 396). В ответ на осторожное замечание Клима о радении: «Ведь это - безумие» Марина с силой восклицает: «Это - вера!» Горьковская Прекрасная Дама ставит перед своим паладином цель: «Хочется мне, чтоб перепрыгнул ты через голову свою» (т. 23, с. 250).

В романе, однако, по точному слову А. Эткинда, писатель ведет интертекстуальную игру «против Белого». Целебеевские голуби должны родить «духовное дите», но какое может родиться «дите» от «ин-те-лли-ген-та»? - слабое, нежизнеспособное, существует несколько мгновений и растворяется в воздухе. Герой Белого боится глупой рябой бабищи, спасается бегством от нее и ее звероподобного сожителя. Самгин тоже чуть живой покидает место радения, испытав там ни с чем не сравнимый ужас.

Но всю эту симметрию Горький выстраивает не для того, чтобы, обидевшись за себя-Дарьяльского, уподобить Безбедову Белого, как полагает А. Эткинд [11, с. 514]. В роли Дарьяльского выступает не автор Самгина, а Самгин. Если Белый, живший в атмосфере маний и фобий, полностью солидаризируется со своим героем, то Горький не прощает своему малодушия, (на этом основании без риска ошибиться можно и Андрея Белого включить в немалую группу прототипов «пустой души» - см. 9, с. 223-224), а беловскую панику считает притворством. «А. Белый вычитал и выдумал множество страхов, доброй половине их он сам не верит, а другою половиной, хитрый, украшает себя, делает интересным» [2, с. 223-224]. В «Жизни Клима Самгина» Горький показал себя гораздо более стойким борцом с «царем в голове», чем автор «Серебряного голубя».

В период расхождений писателя с большевиками, Ленин, как известно, советовал ему удалиться из Питера, центра политической борьбы и обращал его взор к провинции, «где можно обозреть работу нового строения жизни» [6, с. 25]. После революции 1905 года Самги-ну предлагает поселиться в провинции Марина, и русьгородский опыт героя можно рассматривать как ответ Горького «Ильичу»: Россия жива не большевизмом, а древней верой.

В Марине Зотовой писателю удалось то, к чему неуклонно стремились и никогда не достигали символисты, - показать Мировую Душу в неразрывном единстве реального и иррационального. У теургов всегда перевешивала мистика, Горькому удалось совместить оба плана, но все аспекты соловьевской Софии (космогонический, магический, интимно-романтический и т.д. [см. 7, с. 209 -260] заключены у него в одном - национально-русском. А кроме того, в горьковской Душе Мира соловьевскую Софию дополнила и потеснила София С. -Булгакова, не чуждающаяся хозяйственной деятельности2.

Говоря о гибели Марины, Горький прибегает к аллюзиям. В сценах русьгородского расследования в отношениях Тагильского и Сам-гина повторяется игра, которую ведут Порфирий Петрович и Раскольников в «Преступлении и наказании». Сюжет, как он выглядит в пересказе репортера Дронова, также не может не вызвать ассоциа-

2 В трудах «Философия хозяйства», «Свет невечерний» Булгаков развивал идею софийности как метафизической основы экономики.

ций с Достоевским: «Жила одинокая, богатая вдова, ее за это укокали...» Значение таких намеков невозможно понять без учета иносказательного смысла характера героини. Марина в романе - символ России, олицетворение ее души. В начале ХХ века Достоевский -главный пророк для интеллигенции, искавшей Бога. Продолжая и после революции свой спор с ней, Горький на подтекстовом уровне дает понять: не переставая каяться в убийстве старухи-процентщицы («бесполезной», «ненужной», всегда добавлял он в таких случаях), русский интеллигент угробил Россию.

Список использованных источников

1. Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. - Спб.: Atheneum; Феникс, 1998. - 736 с.

2. Архив А.М. Горького. - Т. 12. - М.: Наука. - 433 с.

3. Белый Андрей. Арабески / Андрей Белый - М.: Мусагет, 1911. - 501 с.

4. Борисова Л.М. Иносказание в романе М. Горького «Жизнь Клима Самгина» / Л.М. Борисова // Русская речь. - 2014. - № 1. - С. 813.

5. Горький М. Полн. Собр. соч. Худож. произведения в 25 тт. -М.: Наука,

6. Ленин В.И. Полн. Собр. соч. Изд. 5-е / Ленин - М.: Изд-во политической литературы, 1971. - 573 с.

7. Лосев А. Владимир Соловьев и его время / А. Лосев - М.: Прогресс, 1990. - 720 с.

8. Никл М. К вопросу о хлыстовстве Марины Зотовой из «Жизни Клима Самгина» / М. Никл // Максим Горький и ХХ век. Горьковские чтения. - Н-Новгород, 1997. С. 54 -59.

9. Овчаренко А.И. М. Горький и литературные искания ХХ столетия. Изд 3-е, доп. / А.И. Овчаренко - М.: Художественная литература, 1982. - 590 с.

10. Сухих С.И. Максим Горький и другие. Избранные статьи / С.И. Сухих - Н.-Новгород: изд-во ООО «Поволжье», 2007. - 242 с.

11. Эткинд А. Хлыст (Секты, литература и революция) / А. Эт-кинд - М.: НЛО, 1998. -688 с.