CC BY
32
Александр Шаталов
РЕПРЕССИРОВАННЫЙ МУЗЕЙ*
Реферируемая статья - своего рода отклик на предложение директора Музея изобразительных искусств им. Пушкина Ирины Антоновой возродить в Москве Музей нового западного искусства, ликвидированный в 1948 г.
Говоря об истоках этого музея, автор отмечает, что сама по себе эта история оказалась возможна именно в Москве. Не в Петербурге, где царствовал академический вкус, а во второй столице, городе торговом, купеческом, где просвещенные выходцы из старых купеческих семей в конце XIX в. неожиданно увлеклись собирательством. Созданных ими музеев было множество, а остались только Третьяковская галерея, собранная владельцем бумагопрядильной фабрики Павлом Третьяковым, и Театральный музей Алексея Бахрушина. Но одно дело собирать русскую живопись или предметы истории, а совсем другое - «чудачить», знакомя Москву на заре ХХ в. с картинами Пикассо, Матисса, Ренуара и других французов.
Чтобы собирать работы этих художников, надо было иметь не только вкус и чутье, но и обладать определенным мужеством, идя против общественного мнения. Речь в данном случае идет о собраниях Сергея Щукина и Ивана Морозова.
Сергей Иванович Щукин сначала коллекционировал старинное оружие и картины передвижников, потом все распродал и увлекся французскими импрессионистами. Морозов был на 17 лет моложе Щукина и в несколько раз богаче: он занимался производ-
* Шаталов А. Репрессированный музей // Новое время - The New Times. -М., 2013. - № 19. - С. 58-61. 108
ством и торговлей текстилем, на его фабриках работало около 40 тыс. человек. Но собирать картины они начали практически одновременно. Щукин был прижимист, а Морозов покупал с размахом, его называли «русский, который не торгуется». Они конкурировали друг с другом, регулярно ездили в Париж, как на работу, чтобы день за днем обходить мастерские любимых художников, постепенно увлекаясь то Матиссом, то Пикассо. Из их переписки видно, как они «откладывали» себе только что написанные работы, чьих авторов тогда еще с большим трудом признавали во Франции и для которых возможность существования была связана с наездами «русских купцов».
В результате в Москве возникло два уникальных домашних музея с революционной по тем временам живописью. Находились они почти рядом: дом Щукина на Знаменке, а морозовский особняк - на Пречистенке (где сейчас расположена Академия художеств). Если дом Щукина был открыт для посещений, то Морозов пускал к себе редко, коллекцию отбирал жестко, точно зная, что ему нужно, например «голубой» Сезанн или пейзаж Матисса.
Наталья Семёнова (биограф Щукина) пишет, что тому часто приходилось бороться с самим собой, заранее зная, что его назовут «сумасшедшим». Это было заметно, уже когда он заказал Матиссу для своего дома два самых знаменитых полотна «Танец» и «Музыка». Бенуа назвал их покупку «подвигом». Работы вызвали скандал на парижском Осеннем салоне, и при получении «Танца» Щукин все же попросил художника закрасить гениталии изображенных на них персонажей.
Еще большую сложность вызвало увлечение Щукиным работами Пикассо кубистического периода. Он долго и с трудом привыкал к этой живописи, которая, по собственному его признанию, вскоре буквально завладела им.
После революции обе уникальные коллекции оказались под угрозой уничтожения. Весной 1917 г. Сергей Щукин заявил о готовности предоставить «в общественную собственность свое всемирно прославленное собрание». Он дважды заявлял о готовности передать собрание городу, желая только для него отдельного здания. Подарить коллекцию Москве планировал и Морозов. Зная об этом, А. Бенуа еще в 1911 г. писал, что когда собрания С.И. Щукина и И. А. Морозова перейдут в собственность Москвы, общество «приобретет умение разбираться в современных исканиях» и
Александр Шаталов
«тогда оно только и окажется в состоянии сделать серьезную оценку и всему отечественному творчеству» (цит. по: с. 60). Сразу же после утверждения в Москве власти большевиков Щукин обратился в Музей изящных искусств (ныне им. Пушкина) принять коллекцию на хранение, и в 1917 г. такое решение было принято. Но судьба распорядилась по-иному. В 1918 г. публикуются декреты о национализации обеих коллекций, и на их основе создаются два музея новой западной живописи (первый - щукинский и второй - морозовский). В марте 1923 г. они организационно объединяются в Государственный музей новой западной живописи -ГМНЗИ (слово «живопись» было заменено на слово «искусств»). Через пять лет коллекцию Щукина выселяют из его особняка и перемещают на Пречистенку 21, в особняк Морозова, таким образом происходит болезненное уплотнение. Именно здесь оказались собраны шедевры французской живописи. К 250 работам из собрания Морозова прибавили почти столько же щукинских. Среди этих картин такие мировые шедевры (помимо уже упоминавшихся работ Матисса), как «Девочка на шаре», «Портрет поэта Сабарте-са», «Любительница абсента» Пикассо, «Руанский собор вечером», «Чайки. Темза в Лондоне. Здание около парламента» Клода Моне, «Красные виноградники в Арле» и «Ночное кафе» Ван Гона, «Голубые танцовщицы» Дега, «Портрет актрисы Жанны Самари» Ренуара, «Жена короля» Поля Гогена и др.
Эмигрировавшие на Запад владельцы картин не смогли долго прожить без своих собраний. Иван Морозов скончался летом 1921 г. во время лечения в Карлсбаде. Было ему 50 лет. Щукин умер во Франции в 1936 г., оставаясь в уверенности, что хоть в каком-то виде его коллекция сохранилась. К тому времени уже неоднократно делались попытки закрыть музей как идеологически чуждый пролетарскому государству. После войны вернувшиеся из эвакуации ящики с картинами даже не стали открывать. 6 марта 1948 г. было принято постановление Совета министров СССР о ликвидации музея как «рассадника формалистических взглядов и... низкопоклонства перед упадочной буржуазной культурой» (цит. по: с. 61). Перед этим сотрудникам музея было поручено «развернуть экспозицию», которую посетил ведавший тогда культурой Климент Ворошилов. Со смешками и хихиканьем он и его свита смотрели на Пикассо и Матисса. После закрытия в течение 15 дней лучшие картины должны были быть переданы в музей 110
им. Пушкина и Эрмитаж. Около двухсот картин оказались в Эрмитаже. Одновременно советское правительство отбирало музейные работы для продажи на Запад - так, морозовские «Мадам Сезанн в оранжерее» Сезанна и «Ночное кафе» Ван Гога, а с ними Ренуар и Дега (первый ранее принадлежал князю С. Щербатову, а второй -М. Рябушинскому) оказались в частной американской коллекции.
Ирина Антонова, предложившая восстановить ГМНЗИ, считает, что «речь идет о нравственной проблеме» и исторической справедливости. «Я просто не имела права молчать, - пояснила Антонова, - я уйду и никто об этом не вспомнит... Это московские собиратели, московский музей, уничтожение его - проявление глубокого неуважения к этим двум выдающимся коллекционерам, коллекции которых раздроблены. Возвращение картин в Москву было бы таким же актом, как реабилитация людей после сталинских репрессий» (цит. по: с. 61).
Э.Ж.
