CC BY
18
Повествование ведется от первого лица. Элементами ассоциативного поля концепта «ночь» являются следующие:
ночь - темное пространство, освещенное знакомыми огнями, искусственным и естественным светом; ночь - тревожное, дикое, дивное время; ночь - неплохая;
ночь - время для лжи, игры и притворства; ночь - воспоминания о детстве; ночь - одинокая, тихая, молчаливая, объединенная с пространством пустыни;
ночь - брусничная июльская, как временной отрезок; ночь - трагичное, опасное время. Образный слой концепта соответствует мифологическому восприятию ночи. Чувственные смыслы ее также субъективны, основаны на чувствах внешних (зрительных, слуховых) и внутренних (одиночество, душевные переживания, страх, опасность, спокойствие и т. д.).
Мы проанализировали лишь малую часть стихотворений Сулейменова. Более детальная картина концепта «ночь» может быть реконструирована после подробного анализа всех поэтических текстов автора. Поэтом создается особое мифологическое пространство ночи, иногда автобиографичное и историческое. Концепт «ночь» явля-
УДК 811
Науч. спец.: 10.02.01
АКТУАЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ МЕСТОИМЕНИЙ В УСТНОЙ СПОНТАННОЙ РЕЧИ ПОЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ*
На материале разговорной речи женщин старше 60-ти лет проанализированы актуальные значения местоимений. Обоснован выбор единиц анализа. Известен вывод о том, что в письменном изложении историй пожилые люди избирают высокий уровень абстракции из-за сокращения объема информации, которую они могут обработать (С. Adams). В местоимениях пуст денотативный компонент значения, что делает их пригодными для абстрагирования информации и дает возможность проверить указанное утверждение. Анализ устных высказываний с местоимениями не обнаружил коммуникативно неоправданной обобщенности в подаче информации. Отсутствие детализации в результате использования местоимений обусловлено иерархией смыслов, требующей «свертывать» несущественную информацию. В контекстах местоимения актуализируют значения рутинных действий или моделируют будущие события, что коррелирует с языковыми правилами их употребления и содержанием речи.
Ключевые слова: устная речь, пожилой человек, местоимение неизвестности, нереферентное местоимение, обобщенность и детализация информации.
ется одним из смыслообразующих элементов в структуре языковой личности автора.
1. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М. : Гнозис, 1994. 344 с.
2. Михеева Л. Н. Время как лингвокультурологическая категория. М. : Флинта: Наука, 2006. 96 с.
3. Рябцева Н. К. Аксиологические модели времени // Логический анализ языка: язык и время. М. : Индрик, 1997. С. 78-95.
4. Успенский Б. А. Семиотика истории. Семиотика культуры. URL: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/ Ysp/01.php (дата обращения: 12.01.2019).
5. Бутакова Л. О. Поэтический текст Т. Белозерова сквозь призму концепта времени // Слово - текст - контекст. Литературоведческие штудии. Омск : Изд-во ОмГУ, 2000. Вып. 2. С. 39-43.
6. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка. М. : Оникс: Мир и образование, 2009. 736 с.
7. Сулейменов О. Собр. соч. : в 7 т. Т. 1. Стихотворения. Алматы : Атамура, 2004. 480 с.
© Овчинникова К. Н., 2019
Н. В. Орлова, Е. С. Шифрова N. V. Orlova, E. S. Shifrova
CURRENT VALUESOF PRONOUNS IN THE ORAL SPONTANEOUS SPEECH OF ELDERLY PEOPLE*
On the material of colloquial speech of women older than 60 years old, the actual meanings of pronouns are analyzed. The choice of units of analysis is justified. A well-known conclusion is that older people choose a high level of abstraction because of a reduction in the amount of information they can process (S. Adams). In the pronouns, the denotative component of the value is empty, which makes them suitable for abstracting information and makes it possible to verify this statement. The analysis of oral statements with pronouns did not reveal a communicatively unjustified generalization in the presentation of information. The lack of detail as a result of the use of place names is due to a hierarchy of meanings requiring the "roll up" of irrelevant information. In contexts, pronouns actualize the meanings of routine actions or model future events, which correlates with the language rules of their use and the content of speech.
Keywords: oral speech, an elderly person, a pronoun of obscurity, a non-referential pronoun, generalization and specification of information.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-012-00507 «Пожилой человек в современных русскоязычных дискурсах: комплексное лингвистическое исследование»
* The article has been prepared with the financial support provided by RFBR, project No. 18-012-00507 «An elderly person in modern Russian-language discourses: a comprehensive linguistic study».
Вопрос о том, существует ли специфика в языке лиц пожилого возраста, а если существует, то в чем выражается, до сих пор открыт. В докладе Всемирной организации здравоохранения недвусмысленно утверждается, что «нет типичного пожилого человека» [1, с. 6]. В какой степени этот тезис относится к речевой деятельности русскоговорящих пожилых, еще предстоит выяснить. В русистике пожилой человек изучался в немногочисленных исследованиях, посвященных языковой концептуализации его образа [2; 3; 4], фрагментам его языкового сознания [5; 6] и буквально в единичных работах - как автор текстов и субъект дискурса [7; 8; 9]. Обзор лингвистических исследований по теме, сделанный отечественным автором Н. Н. Лан-тюховой, отсылает главным образом к англоязычным работам [10]. К резюмирующим положениям обзора, которые в той или иной степени пересекаются с проблематикой настоящей статьи, относятся следующие: устная речь с возрастом изменяется меньше, чем письменная; изложение историй пожилыми, по сравнению с молодыми, происходит на более абстрактном уровне из-за сокращения объема информации, которую человек может обработать (вывод сделан на материале письменной речи со ссылкой на исследование С. Adams [11]).
Последнее замечание обусловило наше обращение к функционированию в речи лиц пожилого возраста местоименных слов. В языковом значении этой группы ослаблен или отсутствует денотативный компонент, что делает их потенциально пригодными для выражения обобщенности либо неопределенности в тех случаях, когда говорящий не хочет / не может / не способен детализировать информацию. Кроме того, в части употреблений местоимения не реализуют системно-языковые значения - дейктические, анафорические, референциальные, а становятся прагматема-ми, значения которых определяются контекстом [12]. Такая нестабильность их семантики в дискурсе может выявить нетривиальные смыслы. Выявление того, в каких актуальных значениях функционируют местоимения в речи пожилых информантов, является целью статьи.
Согласно распространенной периодизации, как пожилой определяется возраст от 60 лет; как старческий - от 75 лет; лица в возрасте 90 лет и старше называются долгожителями [13]. Наше исследование проведено на материале диктофонных записей спонтанной речи четырех женщин в возрасте от 63 до 67 лет: В. Я. - 63 года; Л. С. - 63 года, Л. А. - 64 года, Л. Я. - 67 лет. Объем материала составляет у В. Я - 59 мин 01 сек.; у Л. Я. - 58 мин. 29 сек.; у Л. А. -33 мин. 57 сек.; у Л. С. -12 мин. 25 сек.
Фактографическую базу исследования составила подборка высказываний из 334 единиц, включающая местоимения на -то (112), -нибудь (16), а также местоименные слова там (99), всё (93), сюда (8), туда (6). При отборе материала для анализа мы исходили из следующего: 1) наиболее пригодны для абстрактного представления информации местоимения неизвестности и неопределенности (у информанток это местоимения на -то и -нибудь); они и были рассмотрены наиболее подробно, в совокупности языковых и прагматических значений; 2) другие местоимения рассматривались как дополнительный материал и только в прагматических значениях, связанных со способом представления информации в аспекте детализации. Так, не анализировались контексты с реализацией языковых значений всё и там (которых оказалось большинство) и упо-
требления там в хезитативной функции, но при этом рассматривались контексты всё и там в функции заменителя перечислительного ряда. Сам перечень «дополнительных» местоимений ограничен единицами, которым свойственна прагматическая функция абстрагирования информации. В него, например, не вошло местоимение этот, имеющее прагматические значения хезитатива, а также средства выражения негативной оценки объекта номинации.
В исследованиях, легших в основу Проекта корпусного описания русской грамматики [14], атрибуция анализируемых слов имеет вид: местоимения неизвестности (что-то, какой-то, где-то, куда-то и др.); нереферентные неопределенные местоимения (что-нибудь, какой-нибудь), местоимения дальнего указания (там, туда), местоимение ближнего указания (сюда), местоимение всеобщности (всё).
Начнем с контекстов, в которых местоимения употребляются в языковых значениях (значения указаны по статьям Е. В. Падучевой [15; 16]).
В примерах (1-4) реализуется основное языковое значение местоимений с аффиксом -то - значение неизвестности. Интересно, что в материале отражаются ситуации незнания или неосвоенности новых реалий (1-3). В примере (1) речь идет о звуковом уведомлении сотового телефона с помощью чё-то информант сообщает о нем как о неизвестном объекте. В примере (2) информант Л. Я. реагирует на сообщение о том, что можно оплачивать коммунальные услуги по интернету, а не стоять в очереди на почте. Л. Я. не представляет, как это делается, у кого и где этому можно научиться. Поэтому она моделирует фрейм 'обучение новым способам оплаты', используя местоимения неизвестности: кто-то, кого-то, где-то. В примере (3) Л. Я. не может справиться самостоятельно с «управлением» сотового телефона и обращается к собеседнице за помощью; местоимением чё-то обозначена неосвоенная техническая функция. (С учетом адресата - молодой девушки - менее вероятна интерпретация, согласно которой информантка применяет интродук-тивную референцию, т. е., говоря чё-то покажу, указывает на известный ей самой, но неизвестный адресату объект.) В примере (4) значение неизвестности дополняется значением неважности объекта для говорящего:
(1) Л. Я.: Ну вот / булькнуло чё-то / я думала это чё-то это у тебя I/
(2) Л. Я.: Может кто-то кого-то где-то научил/но всегда/ после пенсии всегда народ //
(3) Л. Я.: Кстати вот я тебя щас /покажу чё-то //Вот когда разговариваешь / красная линия же идет / красная линия вот здесь вот идет // Когда звонок прошел вот так вот /звонок прошел / здесь красная линия/да? //Я а-а-а-э не хочу разговаривать с этим человеком / и нажала вот сюда / а разговор все идет и идет //
(4) В. Я.: Вот / «Ва-банкъ» приходит, там еще какая-то есть // Потом еще какие-то в ящик ложат.
В примерах (5-6) где-то и чё-то употреблены в языковом значении 'приблизительно'. В (5) приблизительность подачи информации не обусловлена незнанием точного положения дел; в (6) информант не помнит более точную цифру:
(5) Л. Я.: Ну... /может быть/где-то раз в неделю/на этой неделе еще не было ни разу / но раз в неделю конкретно бывает //
(6) В. Я.: Потом смотрю, сколько же килограмм стоит // Чё-то триста или пятьсот ли рублей килограмм стоит / этих конфет //
В примере (7) чё-то употреблено в языковом значении 'почему-то', выделяемом у формы именительного падежа этого местоимения:
(7) Л. Я.: А чё-то я их не вижу / в рулоне / в рулоне // Там прямо написано «Дружок» //
В примерах (8-11) реализуется нереферентное неопределенное значение, которое у местоимений с -нибудь является основным, а у местоимений неизвестности с -то -неосновным. Оно фиксируются Е. В. Падучевой в [15] у кто-то, где-то, когда-то, что-то, хотя в последнем случае -только в контексте вопросительной конструкции. У наших информантов местоимения с -то регулярно выступают в значении местоимений с -нибудь. В примере (8) какой-нибудь вопрос не соотнесен ни с каким конкретным объектом в мире говорящего. В примерах (9) и (10) чё-то и кто-то употребляются в значении 'что-нибудь' и 'кто-нибудь' соответственно. В (10) также встречаются значения неизвестности (у где-то когда-то). Информантка не помнит, откуда у нее информация о диалоге про слова крайний и последний, при этом ей важнее выразить свое неприятие одного из них. В высказывании (11) использование местоимений встраивается в выражение нереальной модальности. Мысль о том, что при хорошем самочувствии возникают мечты и планы, выражается лексически (аж рвёшься весь) и грамматически (бы переделал), а нереферентное неопределенное значение местоимений с -то усиливает значение нереальной модальности:
(8) В. Я.: Наталья вот каждый день звонит /как правило/ вот Васина мать / всегда / каждый божий день / Ирка звонит мне / может Людка позвонить по какому-нибудь вопросу //
(9) Л. Я.: прихожу/на обед чё-то делаю /если ничего не сварено / и сплетни смотрю, сижу //
(10) Л. Я.: А я вот/где-то когда-то... / кто-то подойдет спросит / ну / где-то читала или в кино видела / кто-то подойдет спросит: «Кто последний?» // «Последних нет, кто крайний?» // Вот так еще говорят //Я в принципе даже не понимаю такого слова «крайний».
(11) В. Я.: А так-то чё / день-два хорошо / кажется у-у-у чё-то бы переделал / чё-то бы куда-то / аж рвешься весь //
Далее рассмотрим случаи, когда местоимения употребляются в прагматических значениях, определяемых речевым и неречевым контекстом.
В примере (12) речь идет о том, что от ребенка (человеческого фактора, человека), когда он повзрослеет, можно ждать помощи, и этим ребенок отличается от собаки (этого), за которой ухаживает В. Я. Вопрос о том, когда и каким образом ребенок пригодится, не развивается в ее речи. В данной ситуации футуристическое событие моделируется настолько абстрактно, что во фрейме помощи затруднительно выделить отдельные слоты (где-то и чё-то вряд ли являются указаниями на место и событие):
(12) В. Я.: Это человеческий фактор /я ещё раз объясняю /это человек / он хоть в дальнейшем где-то чё-то когда-то пригодится / а этот / ну согласись / правильно?//
В следующем примере (13) местоимения какая-то, чё-то, куда-то не выражают языковых значений неизвестного признака, события, места. У местоимения какой-то в [15] выделены значения 'небольшой', 'не заслуживающий внимания', 'неважно какой'. В совокупности какая-то, чё-то и куда-то, как нам кажется, выражают идею повседневных рутинных действий, возможно не стоящих того, чтобы о них говорить. Чё-то куда-то сходила (все три слова произносятся быстро и без паузы) воспринимается как информация об однотипных повторяющихся событиях, некоторые из которых далее называются. Аналогичную функцию иллюстрирует пример (14) из речи другой информантки, где используется чё-нибудь. Отличие от (13) состоит в том, что в (14) перечень конкретных действий предваряет их обобщение, а для семантического «подытоживания» используется специальный глагол с диффузной семантикой (шарашусь). Авторам высказываний (13) и (14) хорошо известны, привычны собственные действия, обработка вербализуемой информации не составляет для них труда. Остается предположить, что местоимения неизвестности с -то в (13) и нереферентное неопределенное местоимение че-нибудь в (14) усиливают значение рутинности действий. Будучи необходимыми, они включаются в соответствующие высказывания даже вопреки грамматике (чё-то сходила; чё-нибудь шарашусь):
(13) В. Я.: А как чем [занимаюсь]? Ну, стирка какая-то, уборка там / чё-то куда-то сходила // Вот вчера сходила за квартиру заплатила, в магазин сходила.
(14) Л. С. : Потом / а /заношу дров / качаю воды / потом иду управляться / управлюся / дров принесу к завтрашнему дню ну и всё / а тут дома / Вот так вот чё-нибудь шарашусь целый день //
О местоимениях с -нибудь Е. В. Падучева говорит, что «они употребляются в контексте операторов, которые "снимают" утвердительность, - в гипотаксической позиции; в контексте вопроса, будущего времени, императива, сослагательного наклонения, условия, нереальной модальности, дизъюнкции, дистрибутивности, узуальности» [16]. Комментируя пример (11), мы уже обращали внимание на способность местоимений с нереферентным неопределенным значением выражать нереальную модальность, «оформляя мечты». Наша интерпретация примеров (13-14) является развитием этого наблюдения в отношении узуальности. Понятие узуальности конкретизируется в прагматических смыслах 'повторяемость, привычность, рутинность действия или ситуации'. В связи со сказанным вернемся к примеру (9), который иллюстрировал системно-языковые значения местоимений. Автор высказывания использует чё-то в зафиксированном в [15] значении нереферентного неопределенного местоимения и одновременно использует условную конструкцию: Л. Я: ... прихожу /на обед чё-то делаю /если ничего не сварено / и сплетни смотрю, сижу. Условная конструкция способствует развитию у местоимения того же прагматического значения повторяемости, привычности, рутинности действия или ситуации.
Часть прагматических значений местоимений приходится на случаи аппроксимации. Данная функция предполагает замену части перечисления или всего перечисления одной лексической единицей. В нашем материале с помощью местоимений-аппроксиматоров говорящие выражают идею
высокой степени проявления, интенсивности, масштабности чего-либо.
В примере (15) информантка В. Я. говорит о большой нагрузке на работе, где она выполняет обязанности уборщицы:
(15) В. Я.: У меня зал, в моем распоряжении. Огромнейший < . . .> // Там у нас буфет // Столько стаканов у нас там ворохом / то под стулом / то чё / то там / то на подоконнике //
В приведенном высказывании трижды употреблено там: в первых двух случаях в языковом анафорическом значении (зал - там, буфет - там), в третьем случае -в прагматической функции аппроксиматора. Во фрагменте то под стулом / то чё / то там / то на подоконнике местоимение там (а также лексема чё) употреблены не в языковых значениях: для анафорического употребления там условий уже нет, там не указывает на отдаленность от говорящего (чё вообще не предназначено для выражения пространственных значений). В контексте подразумевается перечисление мест, где студенты оставляют стаканы, но говорящий ограничивается двумя (под стулом, на подоконнике), остальные позиции заполняются лексическими единицами с пустыми денотатами:
В примере (16) В. Я. выражает свою оценку нынешней жизни бывшей коллеги, о которой заботится сын:
(16) В. Я.: Она говорит: я отдыхаю /вот ездила в Чернолу-чие / то туда то сюда / он ее одел / обул /у нее шуба красивая там всё / и она говорит: у-у-у я живу вообще кум-королю.
В этом высказывании туда, сюда не имеют дейктическо-го значения дальнего и ближнего указания, всё не указывает на универсальный тип референции. В речи информантки то туда, то сюда, а также всё - аппроксиматоры, с помощью которых представлен перечислительный ряд. При этом выбор аппроксиматоров усиливает впечатление высокой степени благополучия. Для оформления перечислительного ряда использованы векторные антонимы туда, сюда и лексема со значением всеобщности. Туда и сюда задают границы пространства путешествий - значительные, по мнению говорящего; всё гиперболизирует информацию. Ср. с возможными аппроксиматорами, которые В. Я. не выбрала: *и в другие места, *и другие вещи.
То же семантическое следствие имеет аппроксиматор всё - всё в высказывании (17):
(17) Л. А.: Да нормально (смеется) /каждую субботу / мне строго надо всё протереть / все подоконники / всё / но пол я мою раз в неделю только /я только раз мою в неделю / а тем более сейчас ни скотины ничего.
Некоторые прагматические значения неопределенных местоимений и местоимений неизвестности сложно квалифицировать с точки зрения выполняемой функции. Местоимения с аффиксом -то могут совмещать языковое значение неизвестности с прагматическим, как в примере (18), где чё-то заполняет паузу хезитации:
(18) В. Я.: Как говорят // ты молодой, пока в душе чё-то... [припоминает, не вспомнила].
Близко к хезитативному употребление где-то в примере (19):
(19) В. Я.: Вот то-олько засыпаю / звонок / вот знаешь / как будто кто-то веревочку дергает / То-олько маленько где-то / опять звонок //
К каким же выводам приводит исследование функционирования местоимений, которые рассматривались как потенциально пригодные для абстрактной подачи информации из-за нежелания/невозможности/неспособности ее детализировать?
Использование местоимений неопределенности, как правило, является результатом иерархического построения дискурса, в том числе разговорного, который стал объектом нашего исследования. О важном говорится с использованием денотативно нагруженной лексики, о несущественном -как бы пунктиром (см. пример 4). К не заслуживающему внимания информанты относят привычные для них рутинные действия, которые оформляются в дискурсе местоимениями неопределенности или неизвестности в значении неопределенности (примеры 9, 13, 14). Контекстуально-прагматическое значение рутинности того, что объективируется местоимениями неопределенности, основано на системно-языковых правилах их употребления, а именно типичности для них контекстов узуальности. Диктумное содержание соответствующих высказываний не дает оснований полагать, что их авторы не способны детализировать информацию - они, скорее, не считают нужным это делать.
Согласно правилам функционирования местоимений неопределенности в языке, они тяготеют к будущему времени. Контекстуально-прагматическим развитием этой закономерности в нашем материале стал футурологический сценарий (пример 12). Свойство данных местоимений употребляться в высказываниях ирреальной модальности воплотилось в мечте одной из информанток свернуть горы (пример 11). Иначе говоря, языковая система и правила языка в обоих случаях оправдывают данный способ организации информации. Что касается (11), то детализация представляется излишней еще и потому, что фактически речь идет о рутинной домашней работе, хорошо известной участницам диалога.
Местоимения неизвестности в основных значениях в проанализированном материале употребляются в ситуациях незнания (примеры 1, 2, 3, 4, 6, 10), к которым в части случаев приводит сбой памяти (примеры 6, 10). Анализ конкретных примеров выявляет в этом материале пласт технических и социальных новшеств (1, 2, 3), что гипотетически дает основание для суждений социолингвистического, но не психолингвистического характера. В ситуации, где проявляется забывчивость, может быть реализована основная целевая программа, а забытый факт представляться как неважный (10).
Случаи аппроксимации как одного из зафиксированных в материале прагматических значений местоимений подтверждает мысль о тесном взаимодействии «строевых» единиц дискурса и семантики. Во всех контекстах (примеры 15, 16, 17) аппроксиматоры являются выразительными средствами, усиливая значения интенсивности, гиперболизации и т. д.
Таким образом, в результате анализа снимается предположение о том, что обобщенная подача информации с помощью местоимений является результатом неспособности информантов к детализации; показано, что особенности функционирования и семантики этих единиц отражают иерархию смысловых программ дискурса, реализацию правил языка, оценочные интенции говорящих.
Материал выявил различие информантов по интенсивности включения изучаемых единиц в дискурс, но лингво-персонологические наблюдения не были задачей представленного исследования.
1. Всемирная организация здравоохранения, 2015 г. Резюме. Всемирный доклад о старении и здоровье. URL: https://docviewer.yandex.ru (дата обращения: 15.01.2019).
2. Литвиненко Ю. Ю. Концепт возраст в семантическом пространстве образа человека в русской языковой картине мира : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Омск, 2006. 22 с.
3. Салимьянова И. В. Образ пожилого человека в русской языковой картине мира : автореф. дис. ... канд. филол. наук, Омск, 2011. 21 с.
4. Никитина Л. Б. Языковая концептуализация перехода к возрасту старости // Наука о человеке: гуманитарные исследования. 2016. № 2(24). С. 58-63.
5. Рогожникова Т. М. Ассоциативный эксперимент с испытуемыми преклонного возраста (1989 г.) // Галерея ассоциативных портретов / Рогожникова Т. М. и др. ; под общ. ред. Т. М. Рогожниковой. Уфа : УГАТУ, 2009, 448 с. С. 53-56.
6. Касаткина Т. Ю. Специфика развития значения слова в геронтогенезе : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Ижевск, 2007. 23 с.
7. Лантюхова Н. Н. Изучение синтаксиса лиц позднего возраста с использованием формально-грамматических параметров анализа текста // Известия Воронежского государственного педагогического университета. 2016. № 4(273). С. 144-148.
8. Orlova N. V. Word search and its results in oral speech of elderly people // Journal of Literature and Art Studies. Volume 8, Number 6, June 2018 (Serial Number 79). P. 951-957.
УДК 81-23
Науч. спец.: 10.02.20
ЭМБЛЕМАТИЧЕСКОЕ ВЫРАЖЕНИЕ КОНЦЕПТА БРАК В КАЛМЫЦКОЙ, РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ
В статье эмблематические признаки лингвокультурного концепта «брак» рассматриваются на материале маркированной лексики (фразеологических единиц, идиом, пословиц и поговорок, диалектной лексики) калмыцкого, русского и английского языков. Исследование показало, что данный концепт обладает различными аксиологическими реакциями. В калмыцком языке отсутствует прямое обозначение данного концепта. Его значение реализуется парадигматически, т. е. посредством смежных понятий. В русском и английском языках данных концепт выражается как в прямых, так и метафорических значениях лексических сочетаний.
Ключевые слова: эмблематическое выражение, концепт, брак, калмыцкий, русский, английский язык, лингвокультура, фразеологическая единица.
9. Шифрова Е. С. Возрастное измерение дискурса: самопрезентация пожилых // Молодежь третьего тысячелетия : сб. науч. ст. / [отв. ред. С. В. Белим]. Омск : Изд-во Ом. гос. унта, 2018. С. 1530-1534.
10. Лантюхова Н. Н. Синтаксические особенности письменной речи лиц пожилого и старческого возраста // Современные проблемы лингвистики и методики преподавания русского языка в вузе и школе. 2017. № 27. С. 24-26.
11. Adams С. Qualitative age differences in memory for text: Alife-span development perspective // Psyhology and Aging. 1991. № 6. P. 323-336.
12. Богданова- Бегларян Н. В. Прагматемы в устной повседневной речи: определение понятия и общая типология // Вестник Пермского университета. 2014. Вып. 3(27). С. 7-20.
13. Лантюхова Н. Н. Некоторые проблемы возрастной периодизации развития личности в современных научных исследованиях // Современная наука: опыт, проблемы и перспективы развития : материалы Междунар. науч.-практ. конф. 30 сентября 2015 г. Нефтекамск : НИЦ «Наука и образование», 2015. С. 53-55.
14. Проект корпусного описания русской грамматики. URL: http://rusgram.ru (дата обращения: 15.01.2019).
15. Падучева Е. В. Местоимения неизвестности. Материалы для проекта корпусного описания русской грамматики. На правах рукописи. М. 2016. URL: http://rusgram.ru (дата обращения: 12.02.2019).
16. Падучева Е. В. Нереферентные местоимения на -нибудь. Материалы для проекта корпусного описания русской грамматики. На правах рукописи. М. 2015. URL: http:// rusgram.ru (дата обращения: 12.02.2019).
© Орлова Н. В., Шифрова Е. С., 2019
Ж. Н. Сарангаева Zh. N. Sarangaeva
EMBLEMATIC REPRESENTATION OF THE CONCEPT MARRIAGE IN KALMYK, RUSSIAN AND ENLGISH LINGUOCULTURES
In this article the emblematic characteristics of the linguistic and cultural concept "marriage" is described on the material of emotionally-marked lexemes (phraseological units, idioms, dialects) of the Kalmyk, Russian and English languages. The investigation reveals that this concept has different valuable features and axiological reactions. According to the investigation, this concept hasn't got a direct designation in the Kalmyk language. Its meaning is realized with the help of paradigmatic means, through the related nominations. In the Russian and English languages this concept is expressed both in the direct (nominative) and metaphorical (figurative) meanings of the lexical combinations
Keywords: emblematic expression, concept, marriage, the Kalmyk, Russian, English language, linguistic and cultural studies, phraseological unit.
