CC BY
52УДК 343.7
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ
И РАЗВИТИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ СОБСТВЕННОСТИ
А.И. Берестнев
В статье анализируются вопросы совершенствования уголовного закона о преступлениях против собственности. Акцентируя внимание на особой значимости и приоритетном характере охраны собственности, автор приходит к выводу, что, несмотря на принимаемые законодателем меры по совершенствованию уголовного законодательства, в этой части все еще остается множество неразрешенных проблем, обусловленных в том числе ошибками, допущенными в процессе юридико-техниче-ского конструирования уголовно-правовых запретов. В частности, обращено внимание на недостатки закрепленного в законе понятия «хищение»; непоследовательность, допущенную при закреплении в Уголовном кодексе Российской Федерации квалифицирующих признаков преступлений; проблему диспропорции размеров ущерба. Критическому анализу подвергнуты нормы закона о специальных видах мошенничества, а также используемое в Уголовном кодексе Российской Федерации понятие «разбой». В завершение автором сделан вывод о необходимости широкого внедрения практики проведения междисциплинарных научных исследований с целью выработки рекомендаций по модернизации уголовного закона, в том числе в части преступлений против собственности.
Ключевые слова: уголовный закон; конструирование уголовно-правовых норм; преступления против собственности; хищения; специальные виды мошенничества; разбой.
A.I. Berestnev. TOPICAL ISSUES OF IMPROVEMENT AND THE DEVELOPMENT OF LEGISLATION ON CRIMES AGAINST PROPERTY
The article analyzes the issues of improving the criminal law on crimes against property. Focusing on the special importance and priority nature of property protection, the author comes to the conclusion that, despite the measures taken by the legislator to improve criminal legislation, there are still many unresolved problems in this part, caused, among other things, by mistakes made in the process of legal and technical construction of criminal law prohibitions. In particular, attention is drawn to the shortcomings of the concept of «embezzlement» enshrined in the law; inconsistency allowed when fixing qualifying signs of crimes in the Criminal Code of the Russian Federation; the problem of disproportion of the amount of damage. The norms of the law on special types of fraud, as well as the concept of «robbery» used in the Criminal Code of the Russian Federation, have been subjected to critical analysis. The author concludes that it is necessary to widely introduce the practice of conducting interdisciplinary scientific research in order to develop recommendations for the modernization of the criminal law, including in terms of crimes against property.
Keywords: criminal law; construction of criminal law norms; crimes against property; embezzlement; special types of fraud; robbery.
Основу экономических отношений составляют отношения собственности, выступающие в качестве необходимой предпосылки для осуществления товарообменных операций как средства удовлетворения потребностей человека. Являясь одновременно основной и результатом производственных отношений, собственность выступает в качестве статической основы экономической системы и нуждается в особой правовой защите со стороны государства. По справедливому замечанию М.Г. Иванова, «управление собственностью является комплексным правовым институтом, который находит свою реализацию в различных отраслях права, в том числе в уголовном» [5, с. 118].
Мы можем констатировать особую значимость и приоритетное положение собственности в системе объектов уголовно-правовой охраны, что подтверждается положениями ч. 1 ст. 2 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ), где собственность поставлена на второе место после прав и свобод человека.
Приоритетный характер защиты имущественных отношений обусловлен в том числе стабильно высоким числом совершаемых преступлений против собственности, прежде всего хищений. Так, в период с января по август 2023 г. больше половины всех зарегистрированных преступлений (52,3 %) составили хи-
щения чужого имущества, совершенные путем кражи (335,4 тыс., или -17,7 %), мошенничества (245,6 тыс., или +27,3 %), грабежа (13,5 тыс., или -24,6 %), разбоя (2,0 тыс., или -11,9 %) [7].
Исследование вопросов совершенствования и развития уголовного законодательства, направленного на охрану отношений собственности, предполагает изучение вопросов, касающихся технико-юридического конструирования соответствующих уголовно-правовых запретов, сведения их в единую согласованную систему, что, в свою очередь, позволит создать оптимальную правовую базу, выступающую необходимым элементом системы мер, нацеленных на обеспечение экономической безопасности страны.
В настоящее время уголовно-правовые запреты, направленные на охрану имущественных отношений, объединены в гл. 21 раздела VIII УК РФ (преступления в сфере экономики). По мнению законодателя, родовым объектом указанных преступлений являются общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование системы экономики. Такой подход вполне объясним, поскольку, как сказано выше, отношения собственности составляют основу экономической системы. По вопросу о видовом объекте преступлений гл. 21 УК РФ (преступления против собственности) согласимся с мнением Э.В. Сон, который определяет в качестве такового «общественные отношения собственности как экономико-правовые отношения по поводу владения, пользования и распоряжения имуществом» [13, с. 358].
Как справедливо указывает О.М. Иванова, размещенные в гл. 21 УК РФ нормы, «охраняющие отношения собственности, материализованы в товарно-имущественных и денежно-кредитных отношениях» [6, с. 114].
При этом представители юридической науки указанные преступления традиционно классифицируют, разделяя на хищения (кража, мошенничество, присвоение и растрата, грабеж, разбой) и иные преступления против собственности (вымогательство, причинение имущественного вреда путем обмана или злоупотребления доверием, неправомерное завладение автомобилем без цели хищения, уничтожение или повреждение имущества).
Законодателем предпринимались неоднократные попытки модернизации системы преступлений против собственности. В результате отдельные статьи были дополнены положениями, позволяющими более четко дифференцировать ответственность. Например, в ч. 3 ст. 158 УК РФ добавлена норма о тайном хищении с банковского счета, а равно в отношении элек-
тронных денежных средств. Ч. 2 ст. 163 УК РФ была дополнена нормой о вымогательстве в крупном размере. В 2016 г. криминализировано мелкое хищение, совершенное лицом, подвергнутым административной ответственности за хищение (ст. 1581 УК РФ). Таким образом законодатель «признал, что происходит снижение материального уровня жизни все большего числа лиц, что потребовало усиления ответственности за посягательства на собственность в мизерных, по сути, размерах» [4, с. 16].
Существенные изменения произошли в 2012 г., когда гл. 21 УК РФ была дополнена 6 специальными нормами, предусматривающими ответственность за различные виды мошенничества (ст. 1591-1596 УК РФ). Неоднократным изменениям подвергались санкции статей о преступлениях против собственности.
Несмотря на многочисленные усилия законодателя, направленные на совершенствование уголовного законодательства, в этой сфере все еще остается значительное число нерешенных проблем, нуждающихся в более глубоком обсуждении. Большинство спорных вопросов касается различных составов хищения. Эти вопросы следует проанализировать более подробно.
В примечании 1 к ст. 158 УК РФ содержится важная дефинитивная норма, раскрывающая понятие хищения, объединяющее в себе общие характерные признаки данного преступления. К числу таких признаков относится причинение ущерба собственнику. Следовательно, хищение определено в качестве преступления с материальным составом. В связи с этим стоит отметить, что разбой, являясь одной из форм хищения, имеет усеченный состав. Наступление последствий в виде материального ущерба не является обязательным для признания разбоя оконченным. Из этого следует, что общее понятие хищения, сформулированное в примечании к ст. 158 УК РФ, не учитывает сущностные черты такой формы, как разбой.
Законодательное определение хищения также включает такой обязательный признак, как корыстная цель. Корысть в толковом словаре С.И. Ожегова понимается как «выгода, материальная польза» [10, с. 256], т. е. в буквальном смысле речь идет о стремлении достичь результата в виде материального обогащения себя или другого лица. Осмысление этого понятия наводит на мысль о том, что его включение в число обязательных признаков хищения носит спорный характер. Например, лицом, осуществляющим противоправное безвозмездное изъятие или обращение чужого имущества, может двигать желание отомстить потерпев-
шему за причиненную обиду, а не стремление извлечь материальную выгоду. Наличествует ли в данном случае в действиях лица состав хищения? Видимо, нет. Исправляет ситуацию исходящее от Верховного Суда Российской Федерации толкование корыстной цели в качестве стремления виновного изъять и (или) обратить чужое имущество в свою пользу либо распорядиться указанным имуществом как своим собственным, в том числе путем передачи его в обладание других лиц [2].
Иными словами, противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, по мнению Верховного Суда Российской Федерации, должно быть обусловлено стремлением сделать это. При таком подходе возникает закономерный вопрос, возможно ли безвозмездное противоправное изъятие или обращение чужого имущества в отсутствие стремления совершить указанные действия? Ведь такая ситуация указывала бы на неосознание лицом противоправного характера своих действий, т. е. на отсутствие вины в форме умысла либо невиновное причинение вреда. Изложенное позволяет сделать вывод, что Верховный Суд Российской Федерации, стремясь нивелировать недостатки законодательной формулировки хищения, отождествил понятия цели и вины, наделив их схожим содержанием, что идет вразрез с теорией уголовного права в части учения о составе преступления.
Представители ученого сообщества и правоприменители неоднократно выдвигали предложения по совершенствованию законодательного определения хищения, но делали это не всегда удачно. Например, Р.Р. Мусина, желая обеспечить более правильное понимание положений уголовного закона об ответственности за преступления против собственности, предлагает под хищением понимать «совершенное с прямым или косвенным умыслом и корыстной целью, запрещенное, безвозмездное, окончательное отчуждение либо обращение имущества в пользу виновного либо других лиц, в обогащении которых он заинтересован, причинившее собственнику либо иному владельцу данного имущества ущерб, превышающий законодательно установленный криминообразующий объем» [9, с. 68].
Мы не находим предложенное определение удачным по следующим причинам:
1) налицо нагромождение слов и большой объем определения, тогда как достижению целей повышения эффективности правоприменительной практики служат определения, сформулированные лаконично, но без потери содержательности;
2) примененный термин «запрещенность» никак не уточняет понятие «хищение», поскольку является эквивалентом понятию «противоправность». Определение хищения как окончательного отчуждения или обращения имущества создаст дополнительные трудности при квалификации, связанные с неопределенностью понимания момента окончательности отчуждения или обращения имущества.
На наш взгляд, поскольку законодательное определение хищения остается неизменным в течение длительного времени, оно является вполне жизнеспособным и пригодным для практики, хотя и не лишено недостатков. Изменение этого многофункционального определения возможно лишь в результате глубоких междисциплинарных научных исследований с учетом мнения представителей правоприменительной сферы.
Существует проблема, обусловленная диспропорциями значительного (от 5 тыс. до 250 тыс. руб.) и крупного (свыше 250 тыс. до 1 млн руб.) размера ущерба, установленного для кражи и большинства других преступлений против собственности, т. е. минимальный размер значительного ущерба меньше минимального крупного размера в 50 раз. Минимальный же размер крупного ущерба меньше минимального особо крупного всего в 4 раза. В связи с этим поддерживаем мнение ученых, считающих целесообразным снизить минимальный порог крупного ущерба (до 100 тыс. руб.). «Такое изменение позволит в большей степени обеспечивать охрану прав собственника и несколько сгладит необоснованные разрывы между размерами различных видов хищений» [8, с. 359].
Прослеживается очевидная непоследовательность законодателя, допущенная при закреплении в УК РФ квалифицирующих признаков кражи, грабежа и разбоя. Согласно действующему уголовному закону кража с проникновением в помещение или иное хранилище является квалифицированным составом (п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ), тогда как кража с проникновением в жилище - особо квалифицированным (п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ). В ст. 161 и 162 УК РФ о грабеже и разбое проникновения в жилище, помещение или хранилище объединены в одну норму, причем для грабежа такой признак является квалифицирующим (п. «в» ч. 2 ст. 161 УК РФ), а для разбоя - особо квалифицирующим (ч. 3 ст. 162 УК РФ). При этом не вызывает сомнения тот факт, что преступление против собственности, совершенное с проникновением в жилище, обладает большей общественной опасностью, нежели то, которое сопровождалось проникновением в иное нежилое помещение.
Обращает на себя внимание проблема конкуренции п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ, предусматривающей ответственность за кражу из трубопровода нефти, нефтепродуктов и газа, и абзац 2 примечания 3 к ст. 158 УК РФ, согласно которому трубопроводы являются хранилищем. Трудно поспорить с тем, что нефтепровод, нефтепродуктопровод и газопровод - это трубопроводы, предназначенные для перекачки нефти, нефтепродуктов и газа. Обозначенное примечание к статье называет указанные технологические сооружения хранилищем. При этом ответственность за кражу, совершенную с незаконным проникновением в хранилище, предусмотрен п. «б» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Налицо несогласованность положений ч. 2 ст. 158 УК РФ, предусматривающих ответственность за кражу из хранилища, примечания 3 к ст. 158 УК РФ, согласно которому хранилищем в том числе является трубопровод, и п. «б» ч. 3 ст. 158 УК РФ, устанавливающего ответственность за кражу из нефтепровода, нефтепродуктопрово-да и газопровода и относящего указанный состав к числу особо квалифицированных.
Разрешение обозначенной проблемы видится во внесении изменений в определение хранилища путем исключения трубопровода из числа сооружений, предназначенных для хранения материальных ценностей.
Даже при поверхностном анализе положений норм УК РФ, предусматривающих ответственность за специальные виды мошенничества (ст. 1591-1593, 1595, 1596 УК РФ), становится очевидной непоследовательность законодателя при конструировании указанных норм. Прежде всего, не совсем понятно, по какой причине оказалось дифференцировано именно мошенничество, а не другие виды хищений (например, присвоение и растрата). Не до конца ясно, по какому принципу были выбраны сферы, подвергающиеся криминальному воздействию, избранные в качестве критериев разделения (сферы кредитования, предпринимательской деятельности, страхования, компьютерной информации). Возникает также вопрос, почему сферы оказания риэлторских, медицинских услуг, сфера туристического бизнеса, жилищных правоотношений, к примеру, не попали в этот перечень.
Действующий уголовный закон содержит специальные нормы о мошенничестве при получении выплат и использовании электронных средств платежа, однако отсутствуют самостоятельные нормы об ответственности за распространенное телефонное мошенничество. «Из чего исходил законодатель, «клонируя» классическое мошенничество на шесть его разновидностей, остается загадкой» [11, с. 36].
В основе принятия решения о введении норм о специальных видах мошенничества лежала идея дифференциации ответственности в зависимости от сферы экономических отношений, предмета преступления и способа его совершения. Стоит согласиться с мнением В.В. Сверчкова о том, что «сопоставление видов и размеров наказаний, предусмотренных за новые предложенные законодателем виды мошенничества, свидетельствует о том, что указанная дифференциация в значительной мере формальна» [12, с. 104]. Например, санкции общих и специальных норм о групповом мошенничестве, а также мошенничестве, совершенном в крупном и особо крупном размере, по сути идентичны.
Невозможно не обратить внимание на некорректное включение в ст. 159 УК РФ, содержащую общие положения о мошенничестве, нормы о специальном виде мошенничества в сфере предпринимательской деятельности. Следует упомянуть, что действовавшая ранее самостоятельная норма (ст. 1594 УК РФ) о мошенничестве в сфере предпринимательской деятельности предусматривала чрезмерно лояльные наказания, не соответствующие характеру и степени общественной опасности указанного преступления, и была признана неконституционной.
Представители ученого сообщества нередко обращают внимание на проблему, обусловленную большим разрывом нижнего и верхнего предела сроков наказания за составы мошенничества с особо квалифицирующими признаками. Так, ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное организованной группой или в особо крупном размере), предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 2 месяцев до 10 лет. Аналогичные санкции содержатся в нормах УК РФ, предусматривающих ответственность за другие виды мошенничества. Нельзя не согласиться с мнением о том, что наличие в законе норм с большими разрывами между пределами срока лишения свободы является фактором, провоцирующим коррупционные проявления. Разрешение проблемы видится в установлении наказания в виде лишения свободы за тяжкие составы мошенничества в пределах от 5 до 10 лет. «Реализация этого положения позволит осуществить в полной мере достижение целей и задач уголовного права, а также в наибольшей мере будет соответствовать принципу справедливости» [14, с. 183]. С другой стороны, такие действия будут свидетельствовать об усилении репрессивности уголовного закона, которая является значимым фактором, оказывающим негативное влияние на систему экономики.
Однако на этом проблемы себя не исчерпывают. Санкции ч. 1 ст. 1591, 1592, 1595, 1596 УК РФ не содержат наказания в виде лишения свободы, но предусматривают наказание в виде принудительных работ. Как следует из ч. 2 ст. 53 УК РФ, специфика принудительных работ заключается в том, что они могут применяться только в порядке замены наказания в виде лишения свободы. Налицо противоречие между положениями Общей и Особенной частей уголовного закона.
Подводя промежуточный итог, отметим, что в настоящей статье мы осветили лишь часть недостатков, характерных для норм уголовного законодательства о мошенничестве. Вопрос о целесообразности включения в уголовный закон норм об ответственности за специальные виды мошенничества себя все еще не исчерпал.
Относительно такого преступления, как присвоение или растрата, высказываются точки зрения о спорном решении законодателя, объединившем в рамках одного состава две формы хищения, пусть взаимосвязанных, но все же имеющих разную степень общественной опасности. Суть присвоения состоит в противоправном обращении лицом вверенного ему имущества в свою пользу. «Присвоенное имущество продолжает находиться в распоряжении виновного, оно еще не отчуждено и не потреблено» [8, с. 364]. При растрате имущество потребляется, расходуется или передается другим лицам, т. е. происходит его издержа-ние, которое обладает большей общественной опасностью, нежели присвоение, при котором количественный и качественный состав имущества остаются неизменными.
Широкие дискуссии ведутся вокруг такого состава преступления, предусмотренного ст. 162 УК РФ, как разбой. Прежде всего, вызывает споры примененная законодателем формулировка о нападении, совершенном с применением насилия, поскольку нападение, являясь проявлением акта физической агрессии, немыслимо без насилия. При этом, по мнению Верховного Суда Российской Федерации, разбой не всегда совершается путем нападения. «Когда в целях хищения чужого имущества в организм потерпевшего против его воли или путем обмана введено опасное для жизни или здоровья сильнодействующее, ядовитое или одурманивающее вещество с целью приведения потерпевшего в беспомощное состояние, содеянное должно квалифицироваться как разбой» [1]. Кроме того, примененная законодателем формулировка, что разбой - это нападение в целях хищения, наводит на мысль о том, что суть разбоя не в хищении, а в са-
мом нападении, имеющем определенную цель. Если же нападение является первичной целью преступника, то логичным выглядело бы решение о помещении разбоя в раздел VII УК РФ о преступлениях против личности, поскольку его основным объектом, исходя из буквального толкования положений ч. 1 ст. 162 УК РФ, является здоровье человека, тогда как отношения собственности выполняют роль дополнительного объекта.
Еще одна важная проблема связана с многочисленными спорными ситуациями, возникающими в правоприменительной практике, когда хищение осуществляется путем угрозы применения насилия. Порой бывает сложно однозначно ответить на вопрос, имела ли место угроза применения насилия, опасного для жизни и здоровья, либо угроза применения насилия не заключала в себе такой опасности? От ответа на данный вопрос зависит уголовно-правовая характеристика деяния по ст. 162 УК РФ либо по п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ.
Решение вышеобозначенных проблем может заключаться во внесении необходимых изменений в уголовный закон. В связи с этим представляют определенный интерес предложения А.В. Анистратенко, который считает необходимым п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ (грабеж с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия) вынести за рамки состава грабежа, введя его в конструкцию разбоя, который должен быть материальным составом и должен охватывать признаки хищения. В связи с этим автор предлагает определить разбой как «хищение чужого имущества путем нападения с применением насилия либо с угрозой применения насилия» [3, с. 8]. Иными словами, А.В. Анистратенко предлагает считать разбоем хищение с применением насилия как опасного, так и не опасного для жизни и здоровья. Одновременно с этим понятие грабежа с применением насилия следует полностью исключить. Мы находим правильной мысль о необходимости изменения формулировки ч. 1 ст. 162 УК РФ о том, что разбой - это в первую очередь хищение, которое совершается насильственным способом. Предложение о необходимости считать разбоем хищение с применением любого насилия или угрозы его применения, включая насилие, не опасное для жизни и здоровья, требует дополнительного осмысления.
Дело в том, что хищение с применением насилия, опасного для жизни и здоровья либо с угрозой его применения, обладает значительно большей общественной опасностью, нежели хищение с насилием, не заключающее в себе
опасность для жизни и здоровья человека. В связи с этим логично было бы разделить указанные действия, закрепив их в качестве основного и квалифицированного составов разбоя.
Существующие нормы уголовного закона об ответственности за преступления против собственности имеют значительные недостатки, допущенные законодателем в процессе их юридическо-технического конструирования. В рамках настоящей статьи, сосредоточив внимание на хищениях, мы затронули лишь часть таких вопросов.
Таким образом, приходим к выводу, что общедефинитивная норма «хищение», несмотря на использование в течение длительного времени в неизменном виде, все же обладает рядом недостатков. Очевидная непоследовательность допущена законодателем при закреплении в УК РФ квалифицирующих признаков кражи, грабежа и разбоя. Мы акцентировали внимание на проблеме диспропорции значительного и крупного размера хищений. Существенные недостатки сосредоточены в нормах об ответственности за специальные виды мошенничества. Вопрос о целесообразности закрепления в УК РФ соответствующих норм и их эффективности с точи зрения задач, стоящих перед уголовным законодательством, все еще открыт и широко обсуждается. В равной степени не нашел своего разрешения проблемный вопрос о закрепленном в законе понятии разбоя, его соотношении с составом грабежа, основном и дополнительном объекте разбоя, локализации данного состава в системе норм Особенной части УК РФ.
Непоследовательность при конструировании норм уголовного закона, предусматривающих ответственность за преступления против собственности, а также их последующая непродуманная модификация создают внутренние противоречия между правовыми нормами, усложняют процесс правоприменения, обуславливая разнонаправленность складывающейся практики, что в целом значительно снижает эффективность мер по противодействию преступным посягательствам уголовно-правовыми средствами. По нашему мнению, нивелировать возможные побочные эффекты решений законодателя в указанной части могут междисциплинарные научные исследования на стыке уголовного права, криминологии и криминалистики, имеющие своей целью выработку научно обоснованных рекомендаций по модернизации действующего уголовного законодательства, в том числе в сфере противодействия преступным посягательствам против собственности.
Список литературы
1. О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30.11.2017 № 48. Доступ из справ.-пра-вовой системы «КонсультантПлюс». URL: http:// www.consultat.ru (дата обращения: 23.08.2023).
2. О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.12.2002 № 29. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс». URL: http://www.consultat.ru (дата обращения: 23.08.2023).
3. Анистратенко А.В. Формы и виды хищений в системе преступлений против собственности // Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева. 2010. № 74. С. 5-9.
4. Верина Г.В. Собственность как объект уголовно-правовой охраны и объект преступления: эволюция методологии и научной мысли // Юридическая наука и правоохранительная деятельность. 2018. № 3. С. 15-25.
5. Иванов М.Г. К вопросам экономического обоснования систематизации преступлений экономической направленности // Вестник Российского университета кооперации. 2018. № 1 (31). С. 118-120.
6. Иванова О.М. К вопросу о систематизации преступлений против собственности // Вестник Российского университета кооперации. 2018. № 3 (33). С. 113-117.
7. Краткая характеристика состояния преступности в Российской Федерации за январь-июль 2023 года // Министерство внутренних дел Российской Федерации: офиц. сайт. URL: https:// мвд.рф/героГ^/йет/40874008 (дата обращения: 23.08.2023).
8. Кузнецов А.П., Степанов М.В. Проблемы технико-юридического конструирования норм, предусматривающих ответственность за хищение имущества // Юридическая техника. 2013. № 7. С. 356-367.
9. Мусина Р.Р. К вопросу о развитии уголовной ответственности за преступления против собственности в законодательстве России // Oeconomia et Jus. 2019. № 1. С. 64-72.
10. Ожегов С.И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Русский язык, 1987. 797 с.
11. Рагозина И.Г. Уголовно-правовая политика противодействия преступлениям против собственности // Вестник Омской юридической академии. 2016. № 2. С. 35-38.
12. Сверчков В.В. Преступления против собственности: критический анализ преобразования российского уголовного законодательства и
практики его применения // Актуальные проблемы экономики и права. 2018. № 1. С. 101-111.
13. Сон Э.В. Об объекте преступного посягательства при совершении разбоя // Балтийский гуманитарный журнал. 2019. № 1. С. 355-359.
14. Хозеев Н.С. К вопросу о санкциях уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за мошенничество по УК РФ // Бюллетень науки и практики. 2022. № 1. С. 182-185.
References
1. O sudebnoj praktike po delam o moshenni-chestve, prisvoenii i rastrate [On judicial practice in cases of fraud, embezzlement and embezzlement]: postanovlenie Plenuma Verkhovnogo Suda Rossijskoj Federatsii ot 30.11.2017 № 48. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy «KonsuFtantPlyus». URL: http://www.consultat.ru (Accessed 23.08.2023).
2. O sudebnoj praktike po delam o krazhe, grabezhe i razboe [On judicial practice in cases of theft, robbery and robbery]: postanovlenie Plenuma Verkhovnogo Suda Rossijskoj Federatsii ot 27.12.2002 № 29. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy «KonsuFtantPlyus». URL: http://www.consultat.ru (Accessed 23.08.2023).
3. Anistratenko A.V. Formy i vidy khishchenij v sisteme prestuplenij protiv sobstvennosti [Forms and types of theft in the system of crimes against property] // Vestnik Volzhskogo universiteta im. V.N. Ta-tishcheva. 2010. № 74. S. 5-9.
4. Verina G.V Sobstvennost kak ob"ekt ugo-lovno-pravovoj okhrany i ob"ekt prestupleniya: evolyutsiya metodologii i nauchnoj mysli [Property as an object of criminal law protection and an object of crime: the evolution of methodology and scientific thought] // Yuridicheskaya nauka i pravookhranitelnaya deyateknost\ 2018. № 3. S. 15-25.
5. Ivanov M.G. K voprosam ekonomicheskogo obosnovaniya sistematizatsii prestuplenij ekonomi-cheskoj napravlennosti [On the issues of economic justification of systematization of economic orientation] // Vestnik Rossijskogo universiteta kooperatsii. 2018. № 1 (31). S. 118-120.
6. Ivanova O.M. K voprosu o sistematizatsii prestuplenij protiv sobstvennosti [On the issue of systematization of crimes against property] // Vest-
nik Rossijskogo universiteta kooperatsii. 2018. № 3 (33). S. 113-117.
7. Kratkaya kharakteristika sostoyaniya prestup-nosti v Rossijskoj Federatsii za yanvar'-iyul' 2023 goda // Ministerstvo vnutrennikh del Rossijskoj Federatsii: ofits. sajt. URL: https://mvd.rf/reports/ item/40874008 (Accessed 23.08.2023).
8. Kuznetsov A.P., Stepanov M.V. Problemy' texniko-yuridicheskogo konstruirovaniya norm, pre-dusmatrivayushhix otvetstvennost' za khishchenie imushchestva [Problems of technical and legal construction of norms providing for liability for theft of property] // Yuridicheskaya tekhnika. 2013. № 7. S.356-367.
9. Musina R.R. K voprosu o razvitii ugolovnoj otvetstvennosti za prestupleniya protiv sobstvennosti v zakonodatel'stve Rossii [On the question of the development of criminal responsibility for crimes against property in the legislation of Russia] // Oeco-nomia et Jus. 2019. № 1. S. 64-72.
10. Ozhegov S.I. Slovar' russkogo yazyka [Dictionary of the Russian language] / pod red. N.Yu. Shve-dovoj. M.: Russkij yazyk, 1987. 797 s.
11. RagozinaI.G. Ugolovno-pravovaya politika protivodejstviya prestupleniyam protiv sobstvennosti [Criminal law policy of countering crimes against property] // Vestnik Omskoj yuridicheskoj akademii. 2016. № 2. S. 35-38.
12. Sverchkov V.V. Prestupleniya protiv sobstvennosti: kriticheskij analiz preobrazovaniya rossijskogo ugolovnogo zakonodatel'stva i praktiki ego primen-eniya [Crimes against property: a critical analysis of the transformation of Russian criminal legislation and the practice of its application] // Aktual'nye problemy ekonomiki i prava. 2018. № 1. S. 101-111.
13. Son E.V Ob ob''ekte prestupnogo posyagatel'stva pri sovershenii razboya [On the object of criminal encroachment in the commission of robbery] // Baltijskij gumanitarnyj zhurnal. 2019. № 1. S. 355-359.
14. Khozeev N.S. K voprosu o sanktsiyakh ugo-lovno-pravovykh norm, predusmatrivayushchikh otvetstvennost' za moshennichestvo po UK RF [On the issue of sanctions of criminal law norms, providing for responsibility for fraud under the Criminal Code of the Russian Federation] // Byulleten' nauki i praktiki. 2022. № 1. S. 182-185.
БЕРЕСТНЕВ Артем Иванович - аспирант; старший преподаватель кафедры права. Чебоксарский кооперативный институт (филиал) Российского университета кооперации; Камчатский филиал Российского университета кооперации. Россия. Чебоксары; Петропавловск-Камчатский. E-mail: Berestnev_artyom@mail.ru.
BERESTNEV, Artem Ivanovich - Postgraduate Student; Senior Lecturer of the Department of Law. Cheboksary Cooperative Institute (branch) of the Russian University of Cooperation; Kamchatka branch of the Russian University of Cooperation. Russia. Cheboksary; Petropavlovsk-Kamchatsky. E-mail: Berestnev_artyom@mail.ru.
