АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОЦЕНКИ ОТРАЖЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ИНЫХ СОУЧАСТНИКОВ В ОСОБЕННОЙ ЧАСТИ УК РФ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.237 ББК 67.408

© 2021 г. Илиджев Александр Алексеевич,

доцент кафедры административного права, административной деятельности и управления органов внутренних дел Казанского юридического института МВД России кандидат юридических наук, доцент. E-mail: [email protected]

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОЦЕНКИ ОТРАЖЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ИНЫХ СОУЧАСТНИКОВ В ОСОБЕННОЙ ЧАСТИ УК РФ

Статья посвящена исследованию вопросов преломления положений общей части уголовного законодательства относительно института соучастия в преступлении в его особенной части. В работе анализируются расхождения Общей и Особенной частей УК РФ при правовой регламентации преступлений исполнителей и иных соучастников.

Ключевые слова: соучастие в преступлении, дифференциация, санкция, фактическое участие, регламентация, функция.

Ilidzhev Alexander Alekseevich - Associate Professor, the Department of Administrative Law, Administrative

Activities and Management of Internal Affairs, the Kazan Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia,

PhD in Law, Associate Professor.

ACTUAL PROBLEMS OF ASSESSING THE REFLECTION OF CRIMES OF OTHER ACCOMPLICES

IN THE SPECIAL PART OF THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION

The article is devoted to the study of the issues of refraction of the provisions of the general part of criminal legislation regarding the institution of complicity in a crime in its special part. The authors analyze the discrepancies between the General and Special parts of the Criminal Code of the Russian Federation in the legal regulation of crimes ofperpetrators and other accomplices.

Keywords: complicity in a crime, differentiation, sanction, actual participation, regulation, function.

По поводу наличия в Особенной части УК РФ фактических преступлений иных соучастников в теории имеются различные мнения. Одни авторы к данному обстоятельству относятся, хотя и с оговорками, но, по существу, положительно. М.А. Саблина сделала вывод, что существование состава преступления, объективную сторону которого образует организаторское, подстрекательское или пособническое деяние, «допустимо только в том случае, если за его совершение предусмотрено большее наказание, нежели могло быть назначено при квалификации деяния по основной статье со ссылкой на ст. 33 УК РФ» [14, с. 11].

Другие ученые к размещению в Особенной части УК РФ фактических преступлений иных соучастников относятся отрицательно. Так, А.С. Дрепелев считает, что «закрепление в Особенной части УК РФ отдельных проявлений фактического участия лица в совместно совершенном преступлении помимо исполнительства... является сущностным дефектом, который подлежит устранению из УК РФ» [7, с. 38-39]. Е.В. Благов пришел к заключению, что «поскольку Особенная часть УК РФ рассчитана на исполнителей преступления»,

все деяния, «отражающие функции организа-торства, подстрекательства и пособничества, подлежат исключению из Особенной части» [2, с. 184]. А.Г. Кулев и Л.О. Кулева относят размещение в Особенной части УК РФ фактически деяний иных соучастников преступления к мнимой криминализации, как дефекту уголовной политики, заключающемуся в конструировании уголовно-правовых норм, иллюзорно устанавливающих ответственность за совершение каких-либо деяний, но, по существу, дублирующих существующие идентичные нормы [8, с. 85-86].

В части 3 ст. 34 УК РФ установлено, что «уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 настоящего Кодекса...». При этом в ч. 2 ст. 34 УК РФ сказано, что соисполнители, а тем самым, как отмечалось, и исполнители «отвечают по статье Особенной части настоящего Кодекса за преступление, совершенное ими совместно, без ссылки на ст. 33 настоящего Кодекса». Из процитированных нормативных положений ясно, что в статьях Особенной части УК РФ должны отражаться

лишь деяния исполнителей, а для преступлений иных соучастников место в данных статьях отсутствует.

Причем формально идея, заложенная в ч. 2 и 3 ст. 34 УК РФ, в статьях Особенной части, по нашему мнению, получила безупречное воплощение. В последних, конечно, описаны исключительно преступления исполнителей. Дело заключается в том, что, на наш взгляд, законодателю в принципе ничего не мешает в качестве данного преступления в Особенной части УК РФ представить деяние любого соучастника. А, как только это сделано, совершение такового станет вполне допустимо по терминологии ч. 2 ст. 33 УК РФ как непосредственно, так и посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности.

Отсюда нельзя не согласиться с тем, что «относительно функций соучастников в ст. 33 УК РФ была заложена одна законодательная идея, а в Особенной части нашла отражение совсем другая. Из ст. 33 УК РФ следует, что каждый соучастник преступления является носителем одной функции: исполнитель - исполнительства, организатор - организаторст-ва, подстрекатель - подстрекательства, а пособник - пособничества. Из Особенной же части следует, что исполнитель является носителем как собственной функции, так и функций иных соучастников» [2, с. 183].

Сказанное не опровергают даже положения ч. 3 ст. 34 УК РФ о том, что со ссылкой на ст. 33 УК РФ уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает «за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления». Процитированные положения закона свидетельствуют только о том, что один соучастник может совершать преступления, отнесенные к функциям и исполнителя, и любого из иных соучастников.

Вопрос заключается в том, зачем в ст. 33 УК РФ понадобилось размежевывать функции всех соучастников преступления, чтобы затем в Особенной части функции иных соучастников передавать исполнителю. Разумного объяснения этому, как нам представляется, не имеется.

Во-первых, Особенная часть УК РФ в отношении преступлений исполнителей и иных соучастников расходится с Общей. С одной стороны, отражение фактических преступлений иных соучастников в Особенной части

УК РФ не соответствует характеру их фактического участия в совершении преступления (ч. 1 ст. 34 УК РФ). Под таким характером обычно понимается выполняемая соучастником в преступлении функция (роль), и он признается критерием разграничения соучастников [10, с. 54; 15, с. 33].

На основании ч. 2-5 ст. 33 УК РФ характер участия в преступлении организатора, подстрекателя и пособника совсем не такой, как исполнителя. Ни один действительный иной соучастник не способен непосредственно совершать преступление, а фактические -организатор, подстрекатель и пособник почему-то могут.

Во-вторых, отражение фактических преступлений иных соучастников в Особенной части УК РФ нарушает принцип ее соответствия Общей части. Если в ч. 3 ст. 34 УК РФ установлено, что «уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 настоящего Кодекса...», то в статьях Особенной части непосредственно не должны устанавливаться фактические преступления иных соучастников. В противном случае ссылка на ст. 33 УК РФ ведет к неопределенности решения, о ком конкретно из соучастников идет речь. При такой ссылке исполнителя преступления быть не может (ч. 2 ст. 34 УК РФ). Однако не может быть и иного соучастника, поскольку будет совершаться деяние, описанное в ч. 2 ст. 33 УК РФ, а не в последующих частях.

В-третьих, автономное отражение фактических преступлений иных соучастников в Особенной части УК РФ связано с нарушением того же правила конструирования состава преступления, которое привело к формулированию в ней уже рассмотренных фактических неоконченных преступлений. Данное правило заключается в недопустимости конструирования избыточных составов преступления. Отсюда отражение фактических преступлений иных соучастников в Особенной части УК РФ избыточно в связи с тем, что преступления иных соучастников исчерпывающе нормированы положениями ч. 3-5 ст. 33 УК РФ.

Нарушение обозначенного правила влечет для УК РФ негативные последствия. Так, по мнению Ю.В. Грачевой, «в связи со сложившейся тенденцией» закрепления в Особенной

части УК РФ ответственности организаторов, подстрекателей и пособников, во-первых, «возникает вопрос о необходимости института соучастия» и, во-вторых, «ведет к увеличению количества статей Особенной части УК РФ, что не является целесообразным» [5, с. 215-216]. Если с последним не согласиться нельзя, то первое - гипербола.

В-четвертых, определение в Особенной части УК РФ ответственности за фактические преступления организаторов, подстрекателей и пособников происходит с нарушением правила построения уголовно-правовых санкций, согласно которому недопустимо их установление без учета соответствия наказуемости преступлений соучастников их функциям. Вследствие именно этого, на наш взгляд, и не выдерживает критики ранее приведенный вывод М.А. Саблиной о допустимости отражения в Особенной части УК РФ организаторства, подстрекательства и пособничества в случае, если за их совершение предусмотрено большее наказание, нежели могло быть назначено при квалификации деяния по ст. 33 УК РФ.

Наказуемость соучастников преступления не может не предопределяться их общественной опасностью. Правда, по поводу такой опасности ясности не наблюдается. К настоящему времени в литературе различаются три теории соотношения общественной опасности соучастников преступления: 1) строгой ранжиро-ванности, 2) относительной ранжированности и 3) антиранжированности. Причем внутри каждой из них однозначных решений нет.

Первая группа авторов строго ранжирует общественную опасность соучастников, не делая никаких оговорок. Часть сторонников такого подхода опирается на перечень, содержащийся в ст. 33 УК РФ, и считает, что упомянутая опасность по убывающей определяется следующей последовательностью, отраженной в законе: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник. Порой самыми опасными фигурами называются организатор и исполнитель преступления, а наименее опасной - пособник [11, с. 905].

Вторая группа авторов ранжирует общественную опасность соучастников относительно, т. е. оговаривая свои решения словосочетанием «по общему правилу» (или аналогичным по значению).

Третья группа авторов занимает промежуточную позицию, т. е. ранжируя общественную

опасность одних соучастников строго, а других - относительно. Ученые, составляющие последнюю группу, согласны с тем, что деятельность организатора всегда более общественно опасна, чем деятельность подстрекателя и пособника, а последняя всегда наименее общественно опасная [10, с. 139; 16, с. 555].

Нам думается, что правы представители теории строгой ранжированности общественной опасности соучастников преступления. Ее преимущество уже в четкой определенности даваемых решений. Причем мы поддерживаем лишь тех, кто исходит из последовательности описания соучастников в ст. 33 УК РФ. Только такая позиция соответствует законодательной обрисовке каждого соучастника.

Исключительно исполнитель, совершая общественно опасные действия (бездействие), предусмотренные Особенной частью УК РФ, посягает на объект преступления и причиняет общественно опасные последствия. Тем самым он не может не обладать самой высокой общественной опасностью среди всех соучастников преступления.

Подстрекатель толкает исполнителя на совершение преступления, детерминируя его совершение. Между тем он каких-либо усилий для совершения преступления не предпринимает. Отсюда подстрекатель менее опасен, чем организатор.

Пособник так же, как организатор, прилагает усилия для совершения преступления. Однако они менее значимы для этого и заключаются лишь в поддержке совершения преступления. Поскольку же такие усилия не детерминируют его совершение, пособник менее опасен, чем подстрекатель.

В результате приходим к выводу, что преступления организатора, подстрекателя и пособника в принципе не должны наказываться строже, чем преступления исполнителя. Именно поэтому, на наш взгляд, подход М.А. Саблиной к отражению в Особенной части УК РФ преступлений иных соучастников полностью неприемлем.

Другое дело, что наказуемость фактических преступлений организаторов, подстрекателей и пособников, ныне предусмотренная в Особенной части УК РФ, подчас выше в сравнении с преступлениями исполнителя. При таких условиях складывается неоправданное впечатление, что деятельность иных соучастников более общественно опасна в сравнении с деятельностью исполнителя [5, с. 216].

В отмеченном плане чрезвычайно показательна ст. 205.1 УК РФ. Ее наличие в УК РФ связывают с тем, что она в определенной мере соответствует задачам обеспечения ответственности за терроризм [4, с. 25]. Нам кажется, что таким образом можно оправдать все, что угодно, в том числе даже незаконные способы борьбы с любой преступностью. Неслучайно А.И. Рарог названную статью неоднократно и справедливо подвергал резкой критике, в частности, из-за несоответствия санкций общественной опасности пособника и организатора [12, с. 7-8; 13, с. 114-115].

В части 4 ст. 205.1 УК РФ за организацию совершения преступления, предусмотренного ст. 205, 205.3, ч. 3 и 4 ст. 206, ч. 4 ст. 211 или руководство его совершением установлено наказание лишением свободы на срок от 15-ти до 20-ти лет с ограничением свободы на срок от 1 года до 2-х лет или пожизненным лишением свободы. В законе, как отмечалось, говорится об ответственности за фактическое преступление организатора.

Подобным образом обстоят дела в ч. 1 ст. 205 и ч. 3. ст. 206 УК РФ.

В части 1 ст. 205.1 УК РФ за склонение лица к совершению преступления, предусмотренного ст. 205.2, ч. 1 и 2 ст. 206, ст. 208, ч. 1-3 ст. 211, ст. 220, 221, 277, 278, 279 или 360, установлено наказание лишением свободы на срок от 5 до 15-ти лет со штрафом в размере до 500 тыс. рублей либо в размере заработной платы, или иного дохода осужденного за период до 3-х лет либо без такового. А в части 1.1 за склонение лица к совершению преступления, предусмотренного ст. 205, 205.3, 205.4, 205.5, ч. 3 и 4 ст. 206 либо ч. 4 ст. 211, - лишением свободы на срок от 8 до 15-ти лет со штрафом в размере от 300 тыс. до 700 тыс. рублей либо в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от 2-х до 4-х лет, либо без такового, либо пожизненным лишением свободы. В законе, как отмечалось, говорится об ответственности за фактическое преступление подстрекателя.

В части 1 ст. 205.2 УК РФ определено наказание штрафом в размере от 100 тыс. до 500 тыс. рублей либо в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 3-х лет, либо лишением свободы на срок от 2-х до 5 лет, т. е. менее строгое, чем за фактическое преступление подстрекателя.

Схожим образом сконструированы санкции ч. 1 ст. 206, ч. 1 ст. 211, ч. 1 ст. 220, ч. 1 ст. 221, ч. 1 ст. 360 УК РФ.

В части 3 ст. 205.1 УК РФ за пособничество совершению преступления, предусмотренного ст. 205, ч. 3 ст. 206 или ч. 1 ст. 208, установлено наказание - лишение свободы на срок от 10-ти до 20-ти лет. В законе, как отмечалось, говорится об ответственности за фактическое преступление пособника. Ранее приведенные санкции последних статей определяют менее строгое наказание, чем за фактическое преступление пособника.

Тем самым, благодаря появлению ст. 205.1 УК РФ, виновному становится выгоднее признать себя исполнителем соответствующего преступления, к тому же не окончившим его, а только готовившимся к нему, чем фактическим организатором, подстрекателем или пособником [1, с. 233]. За это наказание подлежит назначению в пределах, установленных не ч. 1 ст. 60 УК РФ, а ч. 2 ст. 66 УК РФ, т. е. сокращенное. Вот к чему приводит излишнее рвение в неоправданном повышении наказания за отдельные преступления.

Если имеются проблемы, обусловленные мягкостью наказания, подлежащего назначению организаторам, подстрекателям или пособникам, нужно устранять их адекватным путем. Поскольку Особенная часть УК РФ рассчитана на исполнителей преступления, для них и достаточно в соответствующем случае повысить наказание, что сразу повлияет на наказуемость и преступлений иных соучастников, а деяния последних будут не нужны в Особенной части.

Решая вопрос о соответствии наказания исполнителя преступления его функции, на наш взгляд, следует задуматься о введении дифференциации наказания иных соучастников, исходя из их общественной опасности. Это уже предложено в литературе (С.Е. Бори-сенко, С.А. Димченко, и др.) [3, с. 70; 6, с. 12].

В настоящее время в УК РФ имеется только общее решение об индивидуализации наказания всем соучастникам преступления (ч. 1 ст. 67 УК РФ). Нам же представляется, что наказание организатору, подстрекателю и пособнику должно назначаться в определенной доле от наказания, предусмотренного в соответствующей статье Особенной части УК РФ для исполнителя (например, организатору в размере до трех четвертей самого строгого наказания, предусмотренного для

исполнителя, подстрекателю - двух третей, пособнику - половины).

Отдельные авторы отвергают дифференциацию наказания соучастников на том основании, что в таком случае все основывается исключительно на характере фактического участия соучастника в преступлении и упускается из вида степень такого участия и иные учитываемые обстоятельства, в числе которых - личность виновного [1, с. 277-278]. Мы не можем согласиться с такой мотивировкой.

Противники дифференциации наказания соучастников, на наш взгляд, не принимают во внимание, что какова бы не была активность конкретного соучастника при совершении преступления как форма проявления степени фактического участия соучастника в его совершении, она никогда не может выйти за пределы характера его фактического участия в совершении преступления. Ибо противное должно бы влечь смену вида соучастника, а это по закону исключено. Иные учитываемые обстоятельства, если они включены в пределы наказания исполнителя, не способны не присутствовать в пределах наказания иных соучастников, ибо последние пределы должны строиться исходя из первых.

Введение дифференциации наказания иным соучастникам преступления способно, по нашему мнению, привести к положительному результату в деле разрешения исследуемой нами проблематики. В таком случае были бы установлены хоть какие-то препятствия для участившихся в последнее время случаев установления законодателем повышенной в сравнении с преступлениями исполнителей наказуемости фактических преступлений организаторов, подстрекателей и пособников.

Все приведенное, по нашему мнению, с несомненностью свидетельствует, что фактические преступления иных соучастников не должны содержаться в Особенной части УК РФ. Неблагоприятную ситуацию усугубляет, во-вторых, выборочное отражение фактических преступлений иных соучастников в Особенной части УК РФ [1, с. 234]. Причем логику выборки уловить трудно.

Казалось бы, при установлении фактических преступлений иных соучастников в Особенной части УК РФ, прежде всего, следует исходить из общественной опасности преступлений. Причем, ясно, что в первую очередь именно наиболее опасные из них нужно предупреждать соответствующими

уголовно-правовыми мерами. Обычно законодатель так и поступает, но далеко не всегда.

Очевидно, что одно из самых общественно опасных преступлений - убийство. В ст. 105 УК РФ за его совершение определено максимально возможное при совершении одного деяния наказание. Вместе с тем ответственности за фактические организаторство последнего, подстрекательство к нему и пособничество ему в Особенной части УК РФ не установлено. Также обстоят дела со многими другими особо тяжкими преступлениями.

Напротив, преступления небольшой тяжести - явно наименее общественно опасные деяния (чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить ч. 2 и последующие части ст. 15 УК РФ). Одновременно в отношении отдельных таких деяний фактические преступления подстрекателя и пособника предусмотрены в Особенной части УК РФ (применительно к первым ч. 1 ст. 242, 307, а к последним ч. 1 ст. 173.1, 234, 238 устанавливают наказания не свыше 3-х лет лишения свободы). В чем заключается их преимущество в отмеченном плане в сравнении с особо тяжкими преступлениями, уяснить сложно.

При преобразованиях Особенной части УК РФ в связи с отражением в ней фактических преступлений иных соучастников законодателю, по нашему мнению, не нужно исключать из нее все подряд деяния, похожие на фактические преступления организатора, подстрекателя и пособника. Следует учитывать, что дело не столько в терминах, использованных в соответствующих статьях Особенной части УК РФ, сколько в существе уголовно-правового регулирования соучастия в преступлении.

Применительно к тем положениям Особенной части УК РФ, в которых отсутствуют преступления исполнителя, не может быть и фактических преступлений организатора, подстрекателя или пособника. Так, ранее приведенные соображения не имеют никакого отношения к относительно недавно появившейся в ст. 110.1 УК РФ склонению к совершению самоубийства, ибо уголовная ответственность за самоубийство не предусмотрена.

Однако во избежание путаницы лучше не допускать одинакового терминологического описания преступлений иных соучастников в Общей части УК РФ и самостоятельных преступлений в Особенной части. Традиционно сложившийся словесный аппарат соучастия

в преступлении, нам кажется, следует оставить в Общей части УК РФ. В Особенной же части целесообразно использовать иные обозначения, а ими богат русский язык. При таких условиях, думается, не будет даже внешних оснований для ранее отмеченных и неоправданных решений о конкуренции соответствующих положений Общей и Особенной части УК РФ.

Т.И. Нагаевой предложено «в названии и тексте ст. 230 УК РФ слова: "склонение к потреблению" заменить словами: "вовлечение в потребление"» [9, с. 205]. Это полностью соответствует положениям ст. 151 УК РФ о вовлечении в совершение антиобщественных действий и ст. 240 о вовлечении в занятие проституцией. Вместе с тем то же самое нужно сделать в отношении склонения к совершению самоубийства в ст. 110.1 УК РФ и склонения спортсмена к использованию субстанций и (или) методов, запрещенных для использования в спорте в ст. 230.1 УК РФ.

Мы не до конца согласны с названным автором в том, что «для характеристики действий, результатом, которых является появление объединения нескольких (или многих) лиц для совместного совершения одного или большего числа преступлений, в законотворческой деятельности целесообразно использовать термин "создание"» [9, с. 251]. Упомянутый термин введен в ч. 3 ст. 33 УК РФ. Отсюда в Особенной части УК РФ применительно к непреступным объединениям лучше применять другой. Поскольку в ст. 173.1 и 173.2 УК РФ в отношении юридического лица имеется признак образования, указание в них на создание юридического лица следовало бы исключить.

В ст. 110.2, 172.2 УК РФ сказано об организации деятельности, которая сама по себе преступной не признается. В связи с тем, что в ч. 3 ст. 33 УК РФ предусмотрена организация преступления, для Особенной части следовало бы подыскать иное обозначение соответствующего деяния, допустим, налаживание определенной деятельности.

Литература

1. Благов Е.В. Соучастие в преступлении и уголовная ответственность. Монография. М., 2021.

2. Благов Е.В. Тридцать пять лет служения Афине: сборник статей и тезисов. М., 2017.

3. Борисенко Е.Б. Правила назначения наказания за преступления, совершенные в

В ст. 284.1 УК РФ предусмотрено руководство деятельностью, которая сама по себе не преступна. Поскольку в ч. 3 ст. 33 УК РФ названо руководство исполнением преступления и организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией), в Особенной части целесообразно было бы отразить, например, управление определенной деятельностью.

На основании вышеизложенного мы приходим к следующим выводам:

- фактические преступления иных соучастников отражены в Особенной части УК РФ с нарушением правил законодательной техники;

- недостаточная наказуемость преступлений иных соучастников в рамках действующего уголовно-правового регулирования может быть обусловлена лишь недостаточной наказуемостью преступлений исполнителя;

- фактическим преступлениям иных соучастников нет места в Особенной части УК РФ;

- при исключении фактических преступлений иных соучастников из Особенной части УК РФ следует обращать внимание не столько на терминологию, сколько на существо деятельности;

- препятствием к установлению в Особенной части УК РФ ответственности за фактические преступления иных соучастников могла бы стать дифференциация наказания организаторов, подстрекателей и пособников в ст. 67 УК РФ. Например, организатору назначается наказание в размере до трех четвертей самого строгого наказания, предусмотренного в соответствующей статье Особенной части для исполнителя, подстрекателю - двух третей, пособнику - половины;

- применительно к исполнителю преступления в Особенной части УК РФ не следует использовать терминологию, задействованную в описании иных соучастников в ч. 3-4 ст. 33 УК РФ.

Bibliography

1. Blagov E.V. Complicity in a crime and criminal responsibility // Monograph. M., 2021.

2. Blagov E.V. Thirty-five years of service to Athena: a collection of articles and abstracts. M., 2017.

3. Borisenko E.B. Rules for imposing punishment for crimes committed in complicity // Criminal-legal

соучастии // Уголовно-правовые проблемы борьбы с соучастием в преступлении. Краснодар, 2003.

4. Бриллиантов А.В. Вопросы соучастия при квалификации содействия террористической деятельности // Уголовное право. М., 2008. № 3.

5. Грачева Ю.В. Институт соучастия: некоторые тенденции // Уголовное право: стратегия развития в ЧЧ1 веке. М., 2015.

6. Димченко Н.В. Ответственность за преступления, совершенные в соучастии: теоретические и прикладные аспекты. М., 2006.

7. Дрепелев А.С. К проблеме переноса института соучастия в Особенную часть УК РФ. Ярославль, 2014.

8. Кулев А.Г., Кулева Л.О. Мнимая криминализация - дефект уголовной политики // Уголовное право: стратегия развития в ХХ веке. М., 2020.

9. Нагаева Т.И. Формы и виды преступного деяния. М., 2012.

10. Павлухин А.Н., Рыжов Р.С., Эриашви-ли Н.Д. Виды и ответственность соучастников преступления. М., 2007.

11. Полный курс уголовного права. СПб., 2008. Т.1.

12. Рарог А.И. Современные тенденции развития российского уголовного закона // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. М., 2014.

13. Рарог А.И. Сомнительная коррекция института соучастия // Уголовное право: истоки, реалии, переход к устойчивому развитию. М., 2011.

14. Саблина М.А. Исполнитель преступления в институте соучастия. М., 2016.

15. Шатов С.А. Соучастие в преступлении. СПб., 2012.

16. Энциклопедия уголовного права. СПб., 2008. Т. 9.

problems of combating complicity in a crime. Krasnodar, 2003.

4. Brilliantov A. Questions of complicity in the qualification of assistance to terrorist activities // Criminal law. M., 2008, №» 3.

5. Gracheva Yu.V. Institution of complicity: some trends // Criminal law: development strategy in the 1st century. M., 2015.

6. Dimchenko N.V. Responsibility for crimes committed with complicity: theoretical and applied aspects. M., 2006.

7. Drepelev A.S. To the problem of transferring the institution of complicity to the Special part of the Criminal Code of the Russian Federation. Yaroslavl, 2014.

8. Kulev A.G., Kuleva L.O. Imaginary criminalization is a defect of criminal policy // Criminal law: development strategy in the XXI century. M., 2020.

9. Nagaeva T.I. Forms and types of criminal acts. Dis. M., 2012.

10. Pavlukhin A.N., Ryzhov R.S., Eriashvili N.D. Types and responsibility of accomplices in the crime // Monograph. M., 2007.

11. Complete course of criminal law. SPb., 2008. V. 1.

12. Rarog A.I. Modern trends in the development of Russian criminal law // Criminal law: development strategy in the 1st century. M., 2014.

13. Rarog A.I. Dubious correction of the institute of complicity // Criminal law: origins, realities, transition to sustainable development. M., 2011.

14. Sablina M.A. The perpetrator of the crime in the institute of complicity. Moscow, 2016.

15. Shatov S.A. Complicity in a crime. SPb., 2012.

16. Encyclopedia of Criminal Law. SPb., 2008. V. 9.