CC BY
499
САЛИМГАРЕЕВА А.Р., кандидат юридических наук, alabina81@mail.ru Кафедра общепрофессиональных и специальных дисциплин по юриспруденции; Филиал Южно-Уральского государственного университета (национального исследовательского университета) в г. Нижневартовске, 628600, г. Нижневартовск, ул. Мира, 9
SALIMGAREEVA A.R.,
Candidate of Legal Sciences,
alabina81@mail.ru
Chair of general and special
legal disciplines;
South Ural State University
(national Research University)
Branch in Nizhnevartovsk,
Mira St. 9, Nizhnevartovsk, 628600,
Russian Federation
ПРОБЛЕМЫ УСТАНОВЛЕНИЯ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ
Аннотация. В настоящее время сохраняется устойчивая тенденция к увеличению количества групповых преступлений, что обусловливает актуальность проблем правильного определения в отечественном уголовном праве юридической природы соучастия в преступлении. Решение данных проблем имеет не только теоретическое, но и, безусловно, большое практическое значение, прежде всего при обосновании уголовной ответственности соучастников преступного деяния. Усвоение юридической природы соучастия в преступлении, ее сущности оказывает непосредственное влияние и на законотворческую деятельность. В определении правовой природы соучастия в преступлении имеется сложность, связанная с тем, что в одних случаях соучастие образует институт Общей части уголовного закона, а в других является самостоятельным преступлением, предусмотренным его Особенной частью. Именно поэтому важно обоснование на теоретическом уровне уголовной ответственности соучастников при различных формах и видах соучастия в преступлении. Правильная квалификация поведения всех соучастников преступления зависит прежде всего от четкого понимания и определения сущности юридической природы соучастия. Сделан вывод о том, что институт соучастия в преступлении сочетает в себе и акцессорный, и самостоятельный принципы ответственности соучастников преступления.
Ключевые слова: соучастие; проблемы соучастия; квалификация преступлений; уголовная ответственность; общественно опасные последствия.
PROBLEMS OF ESTABLISHING THE LEGAL NATURE OF COMPLICITY IN A CRIME IN THE RUSSIAN CRIMINAL LAW
Annotation. Currently, there is a steady tendency towards an increase in the number of gang crimes, which determines the relevance of the problems concerning the correct definition of the legal nature of complicity in a crime in the domestic criminal law. The solution of these problems is not only of theoretical, but also of great practical importance, especially for the justification of criminal liability of accomplices of a criminal act. The understanding of the legal nature of complicity in a crime and its essence has a direct impact on lawmaking activity. There is a difficulty concerning the definition of the legal nature of complicity in a crime. It is due to the fact that in some cases, complicity forms the institution of the general part of the criminal law, while in other cases it is a separate crime provided by the special part of the criminal law. That is why it is important to justify the criminal liability of accomplices in various forms and types of complicity in a crime at the theoretical level. The correct qualification of the behavior of all accomplices of a crime depends primarily on a clear understanding and defining the essence of the legal nature of complicity. It is concluded that the institution of complicity in a crime combines both the accessory and independent principles of responsibility of accomplices of a crime.
Keywords: complicity; problems of complicity; qualification of crimes; criminal liability; socially dangerous consequences.
На протяжении всей истории развития отечественного уголовного права с институтом соучастия в преступлении связана
одна из наиболее острых дискуссий. Сложным и неоднозначным в теории уголовного права является вопрос о юридической при-
роде соучастия. Возникшие в конце XIX -начале XX вв. и сохранившиеся до наших дней дискуссии ученых свидетельствуют о том, что вопрос разрешения данной проблемы остается открытым. Между тем правильное определение юридической природы соучастия в преступлении представляет не только теоретический интерес, но и, безусловно, имеет практическое значение, прежде всего при обосновании уголовной ответственности соучастников преступного деяния. Кроме того, усвоение юридической природы соучастия, ее сущности оказывает непосредственное влияние и на законотворческую деятельность.
В самом определении правовой природы соучастия в преступлении заключается сложность, которая выражается в том, что в некоторых случаях соучастие образует институт Общей части, а в других является самостоятельным преступлением, предусмотренным в Особенной части уголовного права. Именно поэтому актуальным является обоснование на теоретическом уровне уголовной ответственности соучастников в преступлении при различных формах и видах соучастия.
В соответствии со ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Указанное основание уголовной ответственности является единственным. По сути, это значит, что лицо подлежит уголовной ответственности только в том случае, когда в совершенном им общественно опасном деянии имеются все признаки конкретного состава преступления, предусмотренного Особенной частью УК РФ, а в некоторых случаях, кроме того, и Общей частью УК РФ. В теории уголовного права сложилось мнение, что соучастие не создает особых или дополнительных оснований уголовной ответственности, то есть оно предполагает применение общих принципов ответственности по уголовному праву.
П.И. Гришаев и Г.А. Кригер отмечают по этому поводу: «Не вызывает никаких сомнений, что ответственность соучастников как лиц, совершивших общественно опасное действие, должна обосновываться таким же путем, как и ответственность индивидуально действующих лиц» [1, с. 166]. По мнению других ученых, на
стороне таких соучастников, как организатор, подстрекатель и пособник, по сути, не содержится состава преступления, так как они не выполняют объективной стороны преступления, указанного в Особенной части УК РФ [2, с. 32]. Однако известно, что состав преступления образуется не только из признаков, которые содержатся в нормах Особенной части УК РФ. Конструкция состава может включать и признаки норм Общей части. Именно поэтому для соучастника, который не является исполнителем преступления, основанием ответственности необходимо считать совершение деяния, содержащего как признаки состава преступления, в котором он принимал непосредственное участие, так и признаки, закрепленные в соответствующей части ст. 33 УК РФ, имеющей законодательное описание его функциональной роли [3, с. 27]. Иначе говоря, основанием ответственности организатора, подстрекателя и пособника является конкретное преступление, совершенное исполнителем, предусмотренное статьей Особенной части УК РФ, с применением ст. 33 УК РФ.
С другой стороны, деяние исполнителя (соисполнителей) преступления квалифицируется лишь по соответствующей статье Особенной части УК РФ, без ссылки на ст. 33 УК РФ. Тем не менее это не свидетельствует о том, что преступление, совершенное исполнителем, не имеет признаков состава преступления, содержащихся в нормах Общей части УК РФ.
При едином основании уголовной ответственности всех соучастников преступления не должно игнорироваться ее самостоятельное значение, что прослеживается в ст. 33 УК РФ, в которой разделяется роль каждого соучастника одного преступления. В силу этого лицо, которое организовало преступление или руководило его исполнением, несет ответственность за организацию преступления. Лицо, которое склонило исполнителя к совершению общественно опасного деяния, будет отвечать за подстрекательство к преступлению, а лицо, содействовавшее совершению преступного деяния, будет нести ответственность за пособничество в преступлении [3, с. 27].
Таким образом, необходимо правильно квалифицировать поведение всех
соучастников, что, по нашему мнению, зависит прежде всего от четкого понимания и определения сущности юридической природы соучастия, которая также может являться научным обоснованием этой квалификации.
В конце XIX в., с накоплением достаточного опыта научной разработки проблем соучастия, по вопросу определения уголовной ответственности за преступления, совершенные в соучастии, в России сложились две противоположные теории. Одна из них основывалась на признании акцессорной природы соучастия, другая, напротив, исходила из отрицания акцес-сорности и утверждения самостоятельной ответственности всех и каждого из соучастников за совершенное преступление [1, с. 171-173; 4, с. 373-378].
Первая концепция соучастия была разработана представителями классической школы уголовного права, которая, в свою очередь, восприняла идеи Великой французской революции, нашедшие отражение в Декларации прав человека и гражданина 1789 г., а именно: идею равенства всех людей перед законом, принципа «нет преступления и наказания без закона» и соответствия наказания тяжести совершенного преступления. Законодательное закрепление эти идеи нашли в УК Франции 1791 г., а затем и в УК 1810 г. (Кодексе Наполеона). Основополагающие институты правового учения о преступлении и наказании, состава преступления, форм вины, соучастия, стадий совершения преступления, разработанные представителями классической школы права, стали законодательным оформлением в уголовных кодексах Франции гарантий тех прав и свобод личности, которые были провозглашены первой буржуазно-демократической революцией. Уголовная ответственность устанавливалась только за конкретное деяние, содержащее признаки состава преступления, совершенное виновно и находящееся в причинной связи с преступным результатом [5, с. 13].
На основе этих развивающихся идейных положений возникла теория акцессорной природы соучастия, которая, в свою очередь, была воспринята незначительной частью российских исследователей в области уголовного права. Причина этого со-
стоит в том, что, будучи встроенным в континентальную европейскую систему права, российское уголовное право рецепииро-вало ряд уголовно-правовых принципов и традиций данной школы, в том числе касающихся регламентации института соучастия. Тем не менее развитие системы общественных и правовых отношений, теории уголовного права, практики уголовного правотворчества внесло в регламентацию института соучастия частичные изменения и дополнения.
Например, действующий УК Франции от 22 июля 1992 г. в ст. 127.7 устанавливает: «Является соучастником преступления или проступка лицо, которое умышленно оказанием помощи облегчило их подготовку или совершение. Является также соучастником лицо, которое подарком, обещанием, угрозой, приказанием, злоупотреблением влияния или власти подстрекнет к совершению преступного деяния или даст наставление по его совершению»*. Более того, Закон от 22 июля 1992 г. N 92-686, который внес поправки в положения УК, относящиеся к наказанию преступлений и проступков против нации, государства и общественного порядка, содержит ст. 411-11. Согласно норме «прямое подстрекательство путем обещаний, предложений, давления, угроз или насильственных действий к совершению одного из преступлений, предусмотренных в настоящей главе, в случае, если это подстрекательство не повлекло последствий по не зависящим от воли исполнителя обстоятельствам, карается...»**. Следовательно, можно отметить, что французский законодатель определяет самостоятельную деятельность такого соучастника, как подстрекатель, выделяя отдельную норму в Особенной части УК Франции, тем самым не ставя его уголовную ответственность в зависимость от действий исполнителя преступления.
Более того, Уголовный кодекс Франции 1810 г., ограничив соучастие обязательными объективными и субъективными признаками, поставил в определенные рамки и пределы соучастия, исключив из н его любы е форм ы при косн овен н ости к
* Уголовный кодекс Франции 1992 г. 11К1_: http://dic.academic.ru
** Там же.
преступлению, в том числе недонесение и укрывательство. Тем самым была преодолена главная проблема соучастия, а именно: укрывательство и недонесение перестали считаться формами соучастия.
Слово «акцессорный» буквально означает принадлежность, составную часть чего-либо или несамостоятельность, то есть зависимость одного явления от другого. Применительно к институту соучастия акцессорность означает зависимость ответственности соучастников от поведения и ответственности исполнителя преступления.
Впервые об акцессорности как об уголовно-правовом явлении заговорили римляне. Римское право различало виновников и пособников, отдельно упоминалось о подстрекателях. Была установлена фактическая зависимость юридической судьбы соучастников от поведения исполнителя (главного виновника). Приняв во внимание то, что развязка фабулы группового посягательства в итоге зависит от конечных усилий исполнителя, тем самым признали его движущей силой, главным виновником: ubi non est principalis, non potest esse accessorius, то есть, где нет главного виновника (исполнителя), там нет соучастника. В римском праве действовал еще один принцип, касающийся соучастия в преступлении, - accessories sequitur naturam sut princpalis - соучастник следует за главным виновником, а именно: соучастник не может быть обвинен в более тяжком преступлении, нежели исполнитель преступления.
Таким образом, в отношении всех виновников действовало общее правило, согласно которому все участники группового посягательства подвергались равному наказанию. Хотя можно отметить, что в позднейший императорский период была все-таки допущена некоторая дифференциация ответственности соучастников в пользу уменьшения ответственности пособников преступления.
Сторонники первой концепции соучастия периода конца XIX - начала XX вв., такие как Н.С. Таганцев, А. Жиряев, A.A. Ки-стяковский, понимали под соучастием не все случаи, а только те, в которых все соучастники действуют с умыслом и по соглашению между собой, когда каждый из них является не только виновником, но и
совиновником, так называемым вкладчиком в единую вину [5, с. 13]. В связи с этим Н.С. Таганцев отмечает: «На этой общности вины покоится солидарная ответственность, каждого за всех и всех за каждого» [6, с. 747].
В соответствии с первой теорией исполнитель преступления - это главная, центральная фигура соучастия. Деятельность других соучастников является не самостоятельной, а зависимой непосредственно от исполнителя. Образно это можно выразить фразой исполнителя преступления, в которой будет только один вопрос к остальным виновникам преступления, совершенного в соучастии: «А что вы все без меня значите?».
Признавая подстрекательство или пособничество участием в чужом деянии, криминалисты-классики определяли ответственность этих участников преступления непосредственно в зависимости от ответственности исполнителя. Если исполнитель по собственному желанию или по каким-то другим причинам отказался от совершения преступления или умер, то прочие соучастники также освобождаются от уголовной ответственности. Тем самым можно отметить, что по акцессорной теории соучастия действия каждого отдельного соучастника не имеют никакого самостоятельного значения.
Представители акцессорной природы соучастия большое внимание уделяли как субъективным признакам, а именно наличию соглашения даже в виде молчаливого согласия, единой цели и намерений, так и такому объективному признаку, как причинная связь между действиями соучастников и преступным результатом. В силу этого, по мнению сторонников данного направления, прикосновенность не может рассматриваться в рамках соучастия, так как она не находится в причинной связи с оконченным преступлением. Таким образом, именно при наличии этих субъективных и объективных признаков исследователи акцессорности предполагали возможное соучастие [5, с. 14].
Альтернативу акцессорной теории соучастия попытались выразить представители социологической школы права, выступившие против акцессорной природы соучастия. Этим они утверждали самосто-
ятельную ответственность всех и каждого из соучастников за совершенное преступление. По мнению представителей данной школы, quot delin-quenti tot delicti - сколько имеется преступников, столько имеется и преступлений.
Отвергая принцип «общей вины», сторонники второй концепции юридической природы соучастия, в отличие от представителей классической школы права, не считали соглашение необходимым признаком соучастия. Подстрекатели и пособники своим поведением выражают свою опасность, следовательно, поведение исполнителя является обстоятельством, посторонним для характеристики степени опасности второстепенных соучастников.
Для признания соучастия, по мнению Г.Е. Колоколова, вполне достаточно двух признаков - совершения каждым соучастником детерминирующего результат положительного действия и той или иной формы вины [7, с. 48-49, 51]. Эта позиция была поддержана Н.Д. Сергиевским и И.Я. Фой-ницким. По их утверждению, ответственность соучастников не должна зависеть от действий исполнителя, так как деятельность каждого лица, хотя и принимавшего участие в совершении совместного преступления, должна рассматриваться отдельно и квалифицироваться как индивидуально совершенное преступление. Иначе говоря, сколько имеется преступников, столько имеется и преступлений.
И.Я. Фойницкий, возражая сторонникам акцессорной концепции, предлагал исключить институт соучастия из теории уголовного права. Он считал, что солидарная ответственность противоречит основным началам уголовного права, провозглашающего принцип индивидуальной ответственности одним из основных своих положений. «Вина каждого, - отмечает И.Я. Фойницкий, - самостоятельна и отдельна, как при единичной, так и при совместной деятельности.., каждый отвечает и может отвечать только за свою вину» [8, с. 21]. По мнению ученого, в Особенной части уголовного права должна быть предусмотрена ответственность организатора, подстрекателя и пособника применительно к конкретным преступлениям. Акцессорность, по утверждению И.Я. Фой-ницкого, влечет безответственность под-
стрекателя и пособника, если исполнитель отказался от совершения преступления. Не вписывается акцессорную теорию и неосторожное соучастие, что, по мнению автора, является недостатком. Следует отметить, что этот взгляд на соучастие нашел отражение в уголовном законодательстве Норвегии (Общегражданский уголовный кодекс 1902 г. и Военный уголовный кодекс 1902 г.), которое в Общей части не содержит положения о соучастии, а в нормах, определяющих признаки преступления, названы лица, «причастные», «призывающие» к преступлению, «содействующие» совершению преступления [9]. Однако, на наш взгляд, такое безусловное, взятое вне сравнения с чем-либо выражение самостоятельной концепции соучастия, абсолютно недопустимо.
Таким образом, акцессорная и самостоятельная природа соучастия противопоставляются друг другу. Невозможно утверждать о приоритете одной из концепций, так как ни первая, ни вторая теория «в чистом виде» не встречается, следовательно, ни одна из них не может считаться абсолютно верной.
В начале XX в. возникла третья концепция, сторонником которой был профессор С.И. Познышев, выразивший свое несогласие с описанными выше теориями. По его мнению, первая теория несколько ограничивает понятие соучастия, в результате чего не остается места для неосторожной вины, позицию о которой сам ученый поддерживал. Несовершенство второй теории он видел в обратном, а именно в расширительном толковании понятия соучастия. С.И. Познышев полагал, что если руководствоваться позицией Г.Е. Колоколова и ограничиться для признания соучастия двумя признаками - действием, обусловливающим результат, и виной в любой форме, то придется признать соучастниками преступного деяния аптекаря, который забыл запереть шкаф с ядами, и продавца, который по ошибке продал яд вместо лекарства, в результате чего был потом убит человек, что, в свою очередь, противоречит основам уголовного права, которые ученый видел в осознании человеческих поступков [5, с. 17].
«Только представляя свою деятельность, - писал профессор, - субъект может предвидеть, что эта совокупная дея-
тельность составит или причинит преступление». Однако данная мысль автором не была последовательно развита в дальнейшем. Например, описывая субъективные признаки соучастия, он пишет: «чтобы субъект осознавал, к какого рода чужим действиям он присоединяет свои, осознавая, что совершаемое им есть часть образа действий нескольких лиц». Неосторожное соучастие - это предвидение с узкими границами, которое возможно «только в тех случаях, когда есть заявление субъекта о намерении совершить преступление или заявление третьих лиц об этом намерении» [4, с. 376-377]. При этом и в первом, и во втором случае речь идет только об умышленной форме вины, а не о неосторожной. В концепции С.И. Познышева сочетаются положения двух противоположных теорий, представляя, таким образом, смешанную теорию соучастия.
Тем не менее вопрос о юридической природе соучастия так и остался в русском уголовном праве спорным и неразрешенным.
В советский период к этому вопросу вернулись вновь, и он сразу же приобрел остродискуссионный характер, не нашедший однозначного понимания и в современной доктрине уголовного права. Одни ученые признавали акцессорную природу соучастия, другие, напротив, категорически ее отвергали, доказывая, что институт соучастия имеет самостоятельную природу.
М.И. Ковалев, анализируя акцессорную природу соучастия, утверждает, что отечественному уголовному законодательству, безусловно, присуща акцессорная природа соучастия, сущность которой заключается в следующем: «...без исполнителя нет и соучастия. особые условия и формы ответственности соучастников возможны только в том случае, если исполнитель выполнил задуманный соучастниками состав преступления, или, по крайней мере, начал его исполнение. Основой общей ответственности соучастников является единство действий всех участвующих в преступлении лиц. Стержень этого единства - исполнитель. Соучастие по самой своей сущности акцессорно, зависимо от действий исполнителя» [10, с. 98-99]. Иначе говоря, отмечая главную роль исполнителя преступления, автор указывает на то,
что не может быть пособничества совершению преступления, если преступление не будет совершено или не произойдет покушения на его совершение. М.И. Ковалева в правильности его позиции убеждает и российский законодатель, регламентируя это в статье 34 УК РФ, особенно в ч. 5 данной статьи.
Интересно по этому поводу рассуждает А.В. Наумов. С одной стороны, он считает, что УК 1960 г. и действующий УК 1996 г. соответствуют акцессорной природе соучастия. В обоснование своей точки зрения он делает также ссылку на ст. 34 УК РФ. Однако, с другой стороны, А.В. Наумов указывает на то, что ответственность каждого соучастника имеет самостоятельный или строго индивидуальный характер. Хотя соучастники отвечают и за общее преступление, но в пределах личной ответственности, в пределах лично ими совершенного, то есть в зависимости от их роли в соучастии: организатора, подстрекателя либо пособника [11, с. 307-313]. Иными словами, признание акцессорной природы соучастия не означает абсолютной зависимости от ответственности исполнителя.
Безусловно, оба автора правы, однако возникает вопрос о ст. 35 УК РФ, о которой они ничего не говорят, очевидно, в связи с тем, что данная статья противоречит акцессорной природе соучастия.
В Особенной части УК РФ законодатель описывает в основном совершенное лицом непосредственно оконченное преступление. Однако это не означает, что в противоправных действиях организатора, подстрекателя или пособника отсутствует состав преступления. Элементы преступления содержатся не только в нормах Особенной части УК РФ. В диспозиции статьи Особенной части УК РФ в большинстве случаев описываются признаки только объективной стороны преступления, иногда не в полном объеме, в силу чего приходится обращаться к положениям Общей части УК РФ, в которых закрепляются признаки состава преступления, указывающие субъекта преступления, объективную и субъективную стороны преступления [12, с. 50]. Таким образом, состав преступления образуется из признаков, которые содержатся как в Общей, так и в Особенной части УК РФ.
Однако, говоря о том, что институт соучастия имеет самостоятельную природу, следует отметить, что данная позиция - это не повторение концепции сторонников социологической школы права. В обоих случаях речь идет о самостоятельных основаниях уголовной ответственности. Отличие заключается в том, что сторонники социологической школы права выступали за «размывание границ» института соучастия за счет норм Особенной части. Уголовно-правовая доктрина сегодня считает необходимым оставить институт соучастия, а отдельные преступления, предусмотренные в статьях Особенной части УК РФ, рассматривать также в рамках Общей части уголовного права как формы соучастия.
Следовательно, состав преступления соучастников складывается из признаков, указанных в статье Особенной части УК РФ в отношении конкретного преступления, и признаков, закрепленных в нормах Общей части уголовного законодательства, которые описывают и характеризуют их функциональную роль (ст. 33 УК РФ). Другими словами, описывая объективную сторону деяния исполнителя в нормах Особенной части, законодатель не уделяет внимания деятельности остальных соучастников преступления, а именно организаторов, подстрекателей и пособников, однажды указав объективную сторону применительно ко всем умышленным преступлениям в Общей части уголовного закона. В силу этого основание уголовной ответственности каждого из соучастников преступления такое же, как и у самостоятельно действующего лица. Соответственно, представители самостоятельной теории соучастия в некоторой степени правы.
Однако объективную сторону преступления, закрепленного в статьях Особенной части, может выполнить только исполнитель. Следовательно, основание уголовной ответственности всех соучастников определяется основанием уголовной ответственности исполнителя, как и утверждал М.И. Ковалев, говоря об акцессорной природе соучастия.
Соответственно, в определенной степени правы и представители самостоятельной теории соучастия, и представители акцессорной природы соучастия.
Влияние акцессорности, безусловно, имеет место, но отчасти. Определенные моменты акцессорности в соучастии просто неизбежны, в силу этого акцессорная концепция соучастия не должна отвергаться полностью, тем более она не представляет собой четко выстроенную, органически целостную систему. Необходимо лишь определить разумную грань между акцес-сорностью и ее отсутствием.
А.В. Пушкин, обозначая принципы акцессорной и самостоятельной ответственности соучастников преступления, пишет: «.акцессорную природу соучастия не следует воспринимать как однозначно застывшую догму, абсолютную идею, ведущую свое начало из глубины веков. В пределах этой теории прослеживается множество течений и оттенков, в том числе не игнорирующих самостоятельного характера ответственности соучастников преступления» [3, с. 28].
М.И. Ковалев выделял «несколько видов акцессорности, такие, например, как: 1) строгая (абсолютная) акцессорность, по которой и наказание, и освобождение от наказания подчинено исполнителю преступления; 2) логическая акцессорность, по предположению которой, наказание за соучастие должно быть определено лишь в пределах санкции, установленной законом за основное деяние; 3) акцессорность по наказанию, когда требовалось, чтобы степень наказуемости соучастников определялась по степени ответственности исполнителя; 4) акцессорность по степени завершенности деяния; 5) лимитированная акцессорность, суть которой в том, что наказуемость соучастия должна быть связана при помощи какой-либо формы вины, когда может допускаться и неосторожное соучастие» [13, с. 101-102].
Тем самым ученый, говоря об акцессорной природе соучастия, не имел в виду абсолютную зависимость ответственности и наказания соучастников от ответственности и наказания, назначаемого исполнителю преступления. Он выступал за признание логической акцессорности института соучастия, отвергая акцессорную природу соучастия в части прямой механической зависимости вида и размера наказания, назначаемого остальным соучастникам, от вида и размера наказания, определяемого
исполнителю преступления [14, с. 98-101, 135-141]. Иначе говоря, М.И. Ковалев полагал, что ответственность соучастников должна наступать лишь в том случае, если будет доказано, что исполнитель совершил или начал совершать преступление.
В настоящее время определенная акцессорность соучастия в преступлении признается и теми учеными-правоведами, которые выступают за самостоятельную природу соучастия.
Преступную деятельность соучастников невозможно рассматривать независимо друг от друга в качестве самостоятельных преступлений. В российском уголовном законодательстве отсутствуют такие составы преступлений, как органи-заторство, подстрекательство или пособничество, зато имеется состав конкретного преступления, содержащийся в деянии соучастника. Подстрекательство и пособничество, в свою очередь, не могут образовывать совокупность преступлений. Совмещение лицом деятельности подстрекателя и пособника свидетельствует лишь о большей степени его участия в совместно совершаемом преступлении. Такое лицо будет нести ответственность только за то преступление, соучастником которого оно являлось. Совместная преступная деятельность и относится к тем случаям, когда имеются два и более правонарушителя и одно преступление [15, с. 100].
Хотя споры по поводу правовой природы соучастия продолжаются, современной науке нет необходимости отвергать или принимать акцессорность в чистом виде. Необходимо согласиться с тем, что институт соучастия в действующем УК РФ предполагает некоторую акцессорность.
По справедливому замечанию А.В. Пушкина, «современная наука отвергает лишь ту сторону акцессорности, которая проявляется в слепой зависимости ответственности и наказания, назначаемого соучастнику, от ответственности и наказания, назначаемого исполнителю преступления» [3, с. 29].
Анализ принципов акцессорной и самостоятельной природы соучастия можно использовать при характеристике действующего законодательства. Например, акцессорная зависимость соучастников выражается в следующих моментах: 1) действия
организатора, подстрекателя и пособника, как правило, квалифицируются по той же статье, которая вменяется исполнителю, со ссылкой на ст. 33 УК РФ; 2) на основании ч. 2 ст. 14 УК РФ исполнитель преступления не подлежит уголовной ответственности в силу совершения им малозначительного деяния либо деяния, не являющегося уголовно противоправным, тем самым в отношении остальных соучастников также автоматически прекращается дело, при условии, что содеянное исполнителем охватывалось умыслом всех совместно действовавших лиц; 3) таким же образом решается данный вопрос тогда, когда действия исполнителя прерываются на стадии приготовления к преступлению небольшой или средней тяжести, то есть квалификация действий организатора, подстрекателя и пособника зависит от квалификации действий исполнителя (ч. 5 ст. 34 УК РФ), однако это не исключает индивидуализации их ответственности (ч. 1 ст. 34 и ст. 67 УК РФ); 4) проявление акцессорности имеется и в ч. 5 ст. 35, при решении вопроса об ответственности организатора или руководителя организованной группы либо преступного сообщества. Они подлежат уголовной ответственности не только за организацию и руководство преступным объединением, но и за все преступления, совершенные организованной группой или преступным сообществом, если они охватывались их умыслом, то есть устанавливается «солидарная ответственность» за «общую вину».
Однако некоторые вопросы ответственности соучастников решаются самостоятельно, независимо от исполнителя преступления.
В качестве примера можно привести следующее: 1) на основании ч. 1 ст. 34 УК РФ уголовная ответственность преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого соучастника в совершении преступления, то есть каждый соучастник отвечает за деяние, совершенное им лично, и наступившие в результате его преступные последствия, которые охватывались его умыслом. Ответственность каждого соучастника преступления индивидуализируется; 2) не подлежат уголовной ответственности соучастники за совершенное исполните-
лем преступление, не охватывавшееся их умыслом, то есть за эксцесс исполнителя (ст. 36 УК РФ); 3) временем и местом совершения преступления соучастником считаются время и место совершения им общественно опасного деяния; 4) лицо не освобождается от уголовной ответственности в случае неудавшегося соучастия (неудавшееся организаторство, подстрекательство и пособничество); 5) если исполнитель преступления в связи с определенными обстоятельствами (смерть, невменяемость, добровольный отказ, деятельное раскаяние и т.д.) не подлежит уголовной ответственности или освобождается от нее, то ответственность остальных соучастников не исключается.
Как уже отмечалось, ст. 67 УК РФ регулирует ответственность соучастников, определяя наказание за действия каждого соучастника отдельно, в то время как ст. 35 УК РФ определяет их общую ответственность. С одной стороны, пренебрежение двойного подхода к рассмотрению вопроса юридической природы соучастия может стать причиной неправильной квалификации преступления, что, в свою очередь, будет противоречить конституционному принципу справедливости при назначении наказания, указанному в ст. 6 УК РФ.
С другой стороны, необходимо отметить, что соучастие как совместная преступная деятельность лиц совсем не противоречит требованиям принципа индивидуальной ответственности лица, поскольку о солидарной или единой ответственности соучастников преступления можно говорить в несколько другом значении. Понимать это можно так, что каждый из соучастников несет уголовно-правовую ответственность за все совместно содеянное в полном объеме, так как это является общим и неделимым преступным делом.
Н.С. Таганцев отмечает по этому поводу следующее: «Если оркестр художественным исполнением классического творения музыкального гения вызвал в очарованной дивной гармонией звуков толпе бешенный восторг и неумолкаемый гром рукоплесканий, то может ли кто-нибудь из исполнителей в отдельности гордо воскликнуть - то мне лишь дань, и хотя, конечно, степень вложенного труда и искусства будет у всех членов далеко не одина-
кова, это не нарушит принципа воздаяния каждому по делам его: тромбонист или барабанщик принимает аплодисменты и отвечает поклоном на привет публики наравне с первою скрипкой или солистом-флейтистом. Так и вложившийся в общее преступное дело подговором или пособничеством не может фарисейски омывать руки, восклицая: "Не я обагрил кровью жертвы нож убийцы!"» [6, с. 331].
В продолжение можно привести слова С.В. Познышева: «Если несколько лиц, хотя бы по предварительному уговору и с намерением убить, нанесли каждый по несмертельной легкой ране, но от совокупности ран последовала смерть, то, рассматривая действия соучастников каждого отдельно, мы пришли бы к обвинению каждого лишь в нанесении легкой раны, а того, кто держал жертву за ноги, пришлось бы, пожалуй, подвергнуть наказанию разве за насилие» [цит. по: 16, с. 11].
Следовательно, когда речь идет о соучастии в преступлении как таковом, уже предполагается скоординированная преступная деятельность, что в некотором роде предполагает акцессорность, то есть взаимозависимость и взаимодополнение. Однако это не означает, что все соучастники подлежат одинаковому наказанию. Каждому совместно действующему в преступном деянии назначается конкретная мера наказания в соответствии с характером исполняемой им роли и степенью активности при совершении преступления. В другом смысле соучастия как такового не было бы.
Таким образом, по поводу юридической природы соучастия можно сделать некоторые выводы:
1. В отечественной уголовно-правовой доктрине по вопросу определения уголовной ответственности за преступления, совершенные в соучастии, сложились две прямо противоположные теории; одна из них исходит из признания акцессорного характера соучастия, другая, напротив, основана на утверждении самостоятельной ответственности всех и каждого из соучастников за совершенное преступление.
2. Акцессорная природа соучастия была законодательно оформлена в УК Франции 1810 г., хотя первое упоминание об акцессорности как об уголовно-
правовом явлении относится к римскому праву. Однако трансформация системы социальных и правовых отношений, теории уголовного права, практики уголовного правотворчества внесла в регламентацию института соучастия в преступлении частичные поправки, в том числе и в регламентацию в российском уголовном праве института соучастия в преступлении. Более того, УК Франции 1810 г. разрешил один из основных вопросов соучастия, исключив из его пределов любые формы прикосновенности (недонесение, укрывательство).
3. Ни акцессорная теория, ни теория социологической школы права о самостоятельной природе института соучастия не была преобладающей в теории уголовного права XIX века. Подавляющее большинство ученых рассматривало данную проблему, совмещая положения обеих теорий, предлагая на рассмотрение смешанную теорию, что представляется наиболее обоснованным.
Ряд ученых, выступавших за совмещение акцессорной и самостоятельной теорий, полагали, в свою очередь, что цель любой концепции - служить практике, поэтому бессмысленно брать за основу только одну концепцию, утверждая ее основательность и незыблемость. В настоящее время определенная акцессорность соучастия признается и теми правоведами, которые выступали за самостоятельную природу соучастия.
По нашему мнению, более перспективным видится путь разрешения теоретического спора в вопросе о правовой природе соучастия в преступлении и оснований ответственности соучастников, который заключается в признании смешанной теории соучастия.
4. Анализируя советское и действующее отечественное законодательство, необходимо заметить, что влияние акцессорности, безусловно, было и есть, но отчасти. Так, единая ответственность соучастников за одно и то же преступное деяние будет отражаться не в формальном признаке -в виде общего наказания, не в совпадении составов, а в материальной близости преступления. Следовательно, с практической стороны определенные моменты акцес-сорности в соучастии неизбежны, в силу
этого акцессорная концепция соучастия не должна отвергаться полностью, тем более она не представляет собой четко выстроенную органически целостную систему. Необходимо лишь определить разумную грань между акцессорностью и ее отсутствием.
Кроме того, необходимо учитывать, что в акцессорной теории прослеживается множество течений, которые, в свою очередь, не игнорируют самостоятельный характер ответственности соучастников преступления [3, с. 28].
5. В зарубежном уголовном законодательстве (например, в УК Франции) достаточно четко отмечается доминирование акцессорной теории соучастия при решении вопросов ответственности организатора, подстрекателя и пособника, или при эксцессе исполнителя преступления.
Таким образом, в настоящее время институт соучастия в отечественной уголовно-правовой науке находится в промежуточном состоянии, а именно в состоянии доминирования теории акцессорной природы соучастия или теории соучастия как самостоятельной формы преступной деятельности. Акцессорная теория на сегодняшний день преобладает там, где речь идет о простых и групповых формах соучастия. Тем не менее в случае обсуждения организованных форм соучастия, указанных прежде всего в нормах Особенной части УК РФ, нередко применяются положения концепции соучастия как самостоятельной формы преступной деятельности. Такое положение в некоторой степени отражает особенность российского уголовного права и состояние регламентации норм, регламентирующих институт соучастия в отечественном уголовном законодательстве. Данное обстоятельство подкрепляется в первую очередь «всплеском» разработки и продвижения данной позиции современными исследователями, а также переходом ряда авторов к понятию и признакам организованной преступной деятельности как сложной формы соучастия.
По нашему мнению, решая вопрос о характере ответственности соучастников, необходимо придерживаться медиативного подхода в силу того, что институт соучастия в преступлении сочетает в себе и акцессорный, и самостоятельный прин-
ципы ответственности соучастников преступления. Используя технику медиатора в уголовном праве путем совмещения положительных сторон акцессорной и самостоятельной концепций соучастия, можно решить многие вопросы, касающиеся ответственности соучастников преступления.
Анализ действующего законодательства показывает двойственность позиции законодателя, что, в свою очередь, не позволяет в соответствии с законами логики оценивать деятельность соучастников без создания новых прецедентов в теории уголовного права.
Список литературы
1. Гришаев П.И., Кригер Г.А. Соучастие по уголовному праву. М.: Госюриздат, 1959. 255 с.
2. Никифоров Б.С. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик // Важнейший этап в развитии советского права: труды научной сессии ВИЮН. М., 1960. С. 28-47.
3. Пушкин А. Принципы акцессорной и самостоятельной ответственности соучастников преступления // Законность. 2001. N 3. С. 27-30.
4. Познышев С.И. Основные начала науки уголовного права. М., 1912. 668 с.
5. Энциклопедия уголовного права. Т. 6. Соучастие в преступлении. СПб., 2007. 565 с.
6. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: в 2 т. Т. 1. Тула: Автограф, 2001. 800 с.
7. Колоколов Г. О соучастии в преступлении. М., 1881. 220 с.
8. Фойницкий И.Я. Уголовно-правовая доктрина о соучастии // Юридический вестник. М., 1891. Т. VII. Кн. 1. С. 3-28.
9. Уголовное законодательство Норвегии. СПб., 2003. 375 с.
10. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении: монография. Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1999. 204 с.
11. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М.: БЕК, 1996. 560 с.
12. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972. 352 с.
13. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. Ч. 1: Понятие соучастия // Ученые труды Свердловского юридического института. Свердловск, 1960. Т. 3. 288 с.
14. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. Ч. 2: Виды соучастников и формы участия в преступной деятельности // Ученые труды Свердловского юридического института. Свердловск, 1961. Т. 5. 275 с.
15. Павлухин А.Н. Виды и ответственность соучастников преступления: монография. М.: Юнити-Дана; Закон и право, 2007. 142 с.
16. Хейфец И.Я. Подстрекательство к преступлению. М., 1914. 128 с.
References
1. Grishaev P.I., Kriger G.A. Souchastie po ugolovnomu pravu [Participation in criminal law]. Moscow, Gosyurizdat Publ., 1959. 255 p.
2. Nikiforov B.S. Osnovy ugolovnogo zakonodatel'stva Soyuza SSR i soyuznykh respublik [Fundamentals of Criminal Legislation of the USSR and Union Republics]. Vazhneyshiy etap v razvitii sovetskogo prava: trudy nauchnoy sessii VIYuN [The most important stage in the development of Soviet law: the proceedings of the scientific session of VIUN]. Moscow, 1960. Рр. 28-47.
3. Pushkin A. Printsipy aktsessornoy i samostoyatel'noy otvetstvennosti souchastnikov prestupleniya [Principles of accessory and independent responsibility of accomplices in a crime]. Legitimacy - Zakonnost', 2001, no. 3, рр. 27-30.
4. Poznyshev S.I. Osnovnye nachala nauki ugolovnogo prava [The basic principles of the science of criminal law]. Moscow, 1912. 668 p.
5. Entsiklopediya ugolovnogo prava. T. 6. Souchastie v prestuplenii [The Encyclopedia of Criminal Law. Volume 6. Participation in a crime]. St. Petersburg, 2007. 565 p.
6. Tagantsev N.S. Russkoe ugolovnoe pravo [Russian Criminal Law. In 2 volumes. Volume 1]. Tula, Avtograf Publ., 2001. 800 p.
7. Kolokolov G. O souchastii v prestuplenii [About complicity in the crime]. Moscow, 1881. 220 p.
8. Foynitskiy I.Ya. Ugolovno-pravovaya doktrina o souchastii [Criminal legal doctrine of complicity]. Yuridicheskiy vestnik [The legal bulletin]. Moscow, 1891. Volume VII. Book 1. Рр. 3-28.
9. Ugolovnoe zakonodatel'stvo Norvegii [The criminal legislation of Norway]. St. Petersburg, 2003. 375 р.
10. Kovalev M.I. Souchastie v prestuplenii [Complicity in the crime]. Ekaterinburg, Publishing House of the Ural State Law Academy, 1999. 204 p.
11. Naumov A.V. Rossiyskoe ugolovnoe pravo. Obshchaya chast' [Russian criminal law. General part: a course of lectures]. Moscow, BEK Publ., 1996. 560 р.
12. Kudryavtsev V.N. Obshchaya teoriya kvalifikatsii prestupleniy [General theory of the qualification of crimes]. Moscow, 1972. 352 p.
13. Kovalev M.I. Souchastie v prestuplenii. Ch. 1: Ponyatie souchastiya [Complicity in the crime. Part 1: The concept of complicity]. Uchenye trudy Sverdlovskogo yuridicheskogo instituta [Scientific works of the Sverdlovsk Law Institute]. Sverdlovsk, 1960. Volume 3. 288 p.
14. Kovalev M.I. Souchastie v prestuplenii. Ch. 2: Vidy souchastnikov i formy uchastiya v prestupnoy deyatel'nosti [Complicity in the crime. Part 2: Types of accomplices and forms of participation in criminal activity]. Uchenye trudy Sverdlovskogo yuridicheskogo instituta [Scientific works of the Sverdlovsk Law Institute]. Sverdlovsk, 1961. Volume 5. 275 p.
15. Pavlukhin A.N. Vidy i otvetstvennost'souchastnikov prestupleniya [Kinds and responsibility of accomplices of a crime]. Moscow, Yuniti-Dana; Zakon i pravo Publ., 2007. 142 p.
16. Kheyfets I.Ya. Podstrekatel'stvo k prestupleniyu [Incitement to crime]. Moscow, 1914. 128 p.
