CC BY
285
The key words: program means of defense, compensative method of defense, an owner of the right, kinds of the defense of exclusive rights, social organizations of the producers of software.
Список литературы
1. Войпиканис E.A., Якушев М.В. Информация. Собственность. Интернет: Традиция и новеллы в современном праве. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 117.
2. Калятин В О. Право в сфере Интернета. М.: Норма, 2004. С. 419.
3. Корчагина Н.П. Как доказать право авторства // Интеллектуальная собственность. 2005. N 12. С. 20.
4. Рассолов КМ. Право и Интернет. Теоретические проблемы. М.: Норма, 2003. С. 243.
5. Тедеев А.А. Информационное право (право Интернета). М.: Эксмо, 2005. 304 с.
Об авторе
Т.Ю. Родина - ст. преп., Брянский государственный университет им. академика И.Г. Петровского, bryanskgu@ mail.ru
УДК 343.23
ПОНЯТИЕ И ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ИНСТИТУТА СОУЧАСТИЯ
И.А. Тарасова
Изложена проблема дискуссионного института уголовного права - соучастия в преступлении. Существует несколько взглядов на саму природу соучастия. Здесь имеются две основные позиции: возможно признать соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности; все соучастники несмотря на их различную роль, являются исполнителями преступного деяния, либо среди них центральной является фигура исполнителя, а все остальные соучастники группируются вокруг него, действуя как помощники. Согласно русской теории уголовного права действия соучастников должны квалифицироваться по той статье закона, которая вменяется исполнителю. Правила акцессорное™ требуют, чтобы: все участники действовали совместно; действия каждого соучастника находились в причинной связи с действиями исполнителя в и далее с преступным результатом; все участники действовали умышленно.
Ключевые слова: институт соучастия, акцессорная теория соучастия, виды соучастников, организатор, пособник, подстрекатель, исполнитель.
Одним из наиболее сложных и дискуссионных институтов уголовного нрава продолжает оставаться институт соучастия в преступлении. Существует несколько взглядов на саму юридическую природу института соучастия. Основные позиции можно свести к двум основополагающим: а) возможно ли признание соучастия как самостоятельной формы преступной деятельности; б) является ли юридическая природа соучастия акцессорной, т.е. базируется ли она на основе исполнения преступления, или же все участники, несмотря на их различную роль, являются своеобразными исполнителями преступного деяния, либо среди них центральной является фигура исполнителя, а все остальные соучастники группируются вокруг него, действуя как его помощники.
В законе прямо подчеркивается, что соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель и пособник. Эта формула лишь очерчивает круг лиц. но не раскрывает самой юридической природы соучастия. Законодательная формула целиком и полностью демонстрирует акцессорную природу соучастия. Суть акцессорной теории заключена в признании того очевидного факта, что ключевой фигурой является исполнитель, ибо без него, соучастия нет, и не может быть, хотя отсутствие среди действующих лиц либо организатора, либо подстрекателя, либо пособника не исключает соучастия. Кроме того, особые условия и формы ответственности соучастников возможны только в том случае, если исполнитель закончил задуманный состав преступления или, по крайней мере, начал его выполнять. А раз это так,
то соучастие по самой своей сущности акцессорно, т.е. зависит от действий исполнителя. «Можно говорить об акцессорности соучастия, если под ней понимать зависимость организатора, подстрекателя и пособника от степени осуществления исполнителем преступного намерения» [1, с.71 ]. Об этом свидетельствует уже тот факт, что неудавшееся подстрекательство или пособничество не имеет никакого отношения к соучастию, подстрекателя нельзя привлечь за подстрекательство к законченному убийству, если исполнитель не пошел дальше приготовления к нему, его действия должны квалифицироваться по правилам о стадиях преступной деятельности.
Ковалёв М.И., построивший свою работу «Соучастие в преступлении» на концепции акцессорности соучастия, пишет: «Собственно говоря, то, что мы называем акцессорной природой соучастия, не составляет чего-то органически целого. Науке известны многие виды акцессорности:
• строгая, когда и наказание, и освобождение от наказания подчинено исполнителю преступления;
• логическая, которая предполагает, что наказание за соучастие должно быть определено лишь в пределах санкции, установленной законом за главное деяние;
• лимитированная, сущность, которой сводится к тому, что наказуемость соучастия должна быть связана с совершением противоправного деяния не более чем при помощи какой-либо формы вины;
• акцессорность по наказанию, то есть требование, чтобы степень наказуемости соучастников определялась по степени наказуемости исполнителя;
акцессорность по степени завершения деяния» [2, с. 101].
Русская теория уголовного права стоит на признании логической акцессорности, согласно которой действия соучастников должны квалифицироваться по той статье закона, которая вменяется исполнителю. Отступление от этого правила, возможно, лишь в строго определенных случаях. Правила акцессорности требуют, чтобы: все участники действовали совместно; действия каждого соучастника находились в причинной связи с действиями исполнителя и далее с преступным результатом; все участники действовали умышленно.
В Уголовном кодексе РФ отведено значительное место институту соучастия, что неудивительно, учитывая стремительный рост групповой и организованной преступности в России. Глава 7 УК РФ включает 5 статей, не считая других статей Общей и Особенной частей, прямо или косвенно регулирующих вопросы соучастия в преступлении. Так. отдельные формы соучастия довольно часто используются российским законодателем в качестве квалифицирующих, особо квалифицирующих либо конститутивных признаков составов преступлений. В 70 статей Особенной части Уголовного кодекса РФ, что составляет 27% составов преступлений, включен такой квалифицирующий признак, как совершение преступления организованной группой. Кроме того, довольно значительное количество основных составов преступлений в УК РФ сформулированы таким образом, что наличие организованной группы является их обязательным признаком. Законодательной новеллой кодекса является установление уголовной ответственности за создание преступной организации.
УК РФ определяет соучастие как «умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». В данном понятии сформулированы основные признаки соучастия, которые отражают принятую в России концепцию, выработанную русскими учеными-правоведами еще во второй половине XIX столетия.
Прежде всего, обращает на себя внимание то, что в отличие от определения соучастия в УК РСФСР законодатель впервые прямо указал на умышленный характер преступлений при соучастии. В то же время, УК РФ сохранил довольно размытое определение, что соучастием в преступлении является участие «двух или более лиц». Нельзя не отметить, что в уголовном праве термин «лицо» используется и для обозначения неделиктоспособных субъектов («невменяемое лицо» - ст.21 УК РФ. «лица, не подле-
жащие уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости» - ч.2 ст.33 УК РФ) [3], что оставляет простор для необоснованного расширения рамок соучастия. Достаточно вспомнить решения Пленума Верховного Суда РСФСР, а позже и Пленума Верховного Суда РФ при обобщении судебной практики по делам о грабеже и разбое и по делам об изнасиловании, в соответствии с которыми групповым признавалось совершение данных преступлений при наличии хотя бы одного субъекта преступления.
Аналогично некоторые авторы в поддержку точки зрения Верховного Суда РФ отмечают, что поскольку при определении соучастия в ст.32 УК РФ не указаны такие признаки соучастников, как вменяемость и достижение возраста, с которого наступает уголовная ответственность, текст закона, строго говоря, допускает возможность под упомянутыми лицами понимать, в частности, и фактических участников, неспособных нести уголовную ответственность [4, с.52].
Бесспорно, что совместное совершение деяния несколькими лицами, даже если признакам субъекта преступления отвечает лишь один из них, в определенных случаях повышает общественную опасность содеянного. Однако обоснование повышенной ответственности такого лица в рамках института соучастия в преступлении есть не что иное, как аналогия закона, прямо запрещенная. Кроме того, п. «д» чЛ ст.63 УК РФ в качестве обстоятельства отягчающего ответственность предусматривает совершение преступления с использованием недсликтосиособных лиц.
Другие авторы, верно полагая, что указанные ситуации выходят за пределы соучастия, в то же время пытаются обосновать позицию Верховного Суда РФ за счет конструкции «группового совершения преступления, не обладающего признаками соучастия» [5, с.40]. Однако данная позиция не учитывает законодательного закрепления «группы лиц по предварительному сговору» именно в рамках форм соучастия, а ни в каком-либо другом уголовно-правовом институте. Кроме того, положения Общей части. в которой закреплены определения названных форм соучастия, являются обязательными и для соответствующих норм Особенной части УК. в которых употребляются конструкции «группа лиц» и «группа лиц по предварительному сговору».
Российский законодатель не в полной мере учел опыт прошлых лет и при формулировке понятия соучастия отошел от одного из основных принципов законодательной техники: введение в закон общеупотребимых терминов имеет смысл лишь в тех случаях, когда их значение очевидно и не вызывает сомнений в том или ином контексте уголовного закона. Уголовное право, будучи правом материальным, требует закрепления точных и ясных понятий, исключающих неоднозначное толкование.
Введение в действие УК 1996 года в сфере соучастия в преступлении было отмечено тенденцией серьезного ужесточения уголовного закона. Она отчетливо проявилась, например, в широком использовании составов преступлений квалифицированных по признаку их совершения организованной группой. УК РСФСР 1960 года, на момент его принятия, не содержал таких квалифицированных составов, а организованная группа принималась во внимание лишь как обстоятельство, отягчающее ответственность. Такая законодательная практика неоднократно подвергалась критике со стороны специалистов. Правда, при этом зачастую не принималось во внимание реальное состояние преступности, все более масштабная ее организованность. В последние годы положение дел в данной области не улучшилось. Напротив, наблюдается процесс мировой трансформации преступности, глобализации ее организованных проявлений, когда она стала представлять серьезную угрозу не только безопасности отдельных государств, но и для человечества в целом. Мировое сообщество вынуждено объединяться перед лицом возникшей угрозы и использовать все законные средства и способы борьбы с нею. Свое место в данном арсенале борьбы с организованной преступностью должен занять и уголовный закон, действенность которого может быть существенно усилена за счет расширения пределов ответственности за соучастие в преступлении.
Объединившись в рамках коалиции борьбы с международным терроризмом, мировое сообщество столкнулось с феноменом существенного расхождения уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за организованные формы опасного поведения людей. Пределы ответственности за соучастие в преступлении в одних государствах значительно уже, нежели в других. В результате реально существуют разные стандарты при решении однотипных вопросов оценки конкретного типа опасного поведения. 'Гак, если нормы уголовного законодательства Англии, США и Испании дают возможность привлекать к ответственности участников и организаторов террористических актов с момента сговора на совершение посягательства, то российская конструкция института соучастия в преступлении оставляет такие деяния за границами преступного поведения. Очевидно, что возможности уголовно-правовой борьбы с такого рода посягательствами реально ограничиваются. Деяния, характеризующиеся чрезвычайно высокой общественной опасностью, оказываются вне сферы действия уголовного нрава и такое решение зафиксировано в уголовном законодательстве многих государств. Представляется, что решение данного вопроса в уголовном законодательстве государств, включающем в границы соучастия сговор, более отвечает современным потребностям борьбы с преступностью. Например, в Англии согласно п.1 <185> 1 Закона об уголовном праве 1977 года в редакции Закона об уголовно наказуемом покушении 1981 года установлено, что «если лицо вступает в соглашение с каким-либо другим лицом или лицами о том, что следует осуществить действие, которое, если соглашение выполнено в соответствии с их намерениями, либо: а) обязательно будет являться преступлением или вести к совершению какого-либо преступления одной или более сторон соглашения, либо: б) должно было стать преступлением, но существуют обстоятельства, которые сделали, совершение этого преступления или каких-либо иных преступлений невозможным, - оно виновно в сговоре совершить преступление или преступления» По сути таким же образом данный вопрос решает уголовное законодательство США. Так, в Своде законов Соединенных Штатов Америки в гл.19 «Сговор» говорится: «Если двое или более лиц вступают в сговор, направленный на совершение какого-либо посягательства или обмана в отношении Соединенных Штатов или какого-либо агентства Соединенных Штатов каким-либо образом или с какой-либо целью, и при этом одно или более из таких лиц совершает какое-либо действие для достижения цели сговора, то каждое из них карается штрафом или тюремным заключением на срок до пяти лет или обоими наказаниями. Если, однако, посягательство, совершение которого является целью сговора, мисдиминор - наказание за такой сговор не должно превышать максимального наказания, предусмотренного за такой мисдиминор» [6, с.73].
Еще шире границы соучастия в преступлении устанавливает УК Испании 1995 года. Он, предусматрнвает уголовную ответственность не только за сговор, но и за предложение совершить преступление. Так, ст. 17 этого Кодекса гласит:
• сговор и предложение совершить преступление наказываются только в случаях, прямо предусмотренных законом.
• наличие сговора существует, когда двое или более лиц договариваются между собой о совершении преступления и решают его исполнить.
• наличие предложения существует, когда лицо, решившее совершить преступление, предлагает другому или другим лицам исполнить его.
Ответственность за сговор и предложение в упомянутом Кодексе установлена за терроризм, измену, убийство и ряд других наиболее опасных преступлений [7, с.15].
В России традиционно такие решения подвергались критике за то, что они чреваты возможным ущемлением прав граждан и их объединений. При этом не принималось во внимание, что подобные нормы успешно существуют и эффективно работают в законодательстве цивилизованных государств с разви тыми демократическими традициями и институтами в условиях, когда опасности, связанные с применением указан-
пых правил, успешно сбалансируются демократическими по сути и по содержанию процессуальными стандартами.
Уголовное законодательство Англии, США и Испании дает в руки правосудия гораздо более современный уголовно-правовой инструмент борьбы с организаторами, руководителями и участниками организованных экстремистских, террористических формирований, нежели наше российское уголовное законодательство. Опыт других государств заслуживает изучения. Весьма полезно обсудить данную проблему и специалистам. Криминализация в российском уголовном законодательстве сговора на совершение наиболее опасных преступлений, таких, например, как терроризм, захват заложников, организация незаконных вооруженных формирований и др., технически вполне реализуема. Для этого достаточно изменить редакцию ст.32 УК РФ. Она могла бы быть сформулирована следующим образом: «Соучастием в преступлении признается сговор на совершение особо тяжких преступлений, а равно совместное умышленное участие двух или более субъектов преступления в совершении умышленного преступления».
При включении в действующий УК такого изменения правосудие получило бы серьезный инструмент для уголовно-правовой борьбы с организаторами террористической деятельности и активными ее участниками.
Действенная борьба с преступностью немыслима без точного отражения в уголовном законодательстве реального уровня общественной опасности типично повторяющихся поступков людей. Современное состояние преступности, те реальные угрозы, которые она создает для национальной безопасности страны, требуют обсуждения и решения проблемы построения научно и криминологически обоснованной, внутренне согласованной системы норм института соучастия в преступлении. Конструкция соучастия в преступлении должна соответствовать назревшим потребностям общества по укреплению правопорядка и действенной борьбы с преступностью. Неполнота уголовного закона, различная оценка общественной опасности однотипных эксцессов, игнорирование ряда опасных видов криминальной активности существенно снижают его эффективность.
The problem of controversial institution of criminal law, namely, complicity is disclosed. There are several opinions on the nature of complicity. There exist two tnain lines: acceptance of complicity as an independent form of crime; all accomplices in spite of their different roles are actual doers of the crime, or there is one actual doer of the crime and all other accomplices are just accessories. Under the Russian theory of criminal law the actions of the accomplices should be qualified according to the article which is imputed to the actual doer. Accessory theory requires: all accomplices acted jointly; the actions of each accomplice were in causal connection with the actions of the actual doer and criminal result; all participants acted intentionally.
The key words: institution of criminal complicity, accessory theory of complicity, kinds of accomplices, organizer, accessory, abettor, actual doer.
Список литературы
1. Бурчак Ф.Г. Учение о соучастии по советскому уголовному праву. Киев, 1969.
2. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. М.. 1962.
3. Полный сборник кодексов РФ. М, 2007.
4. Есаков Г., Рарог А. Понимание Верховным Судом РФ «группы лиц» соответствует принципу справедливости // Российская юстиция, 2002. - .№1.
5. Галиакбаров Р. Как квалифицировать убийства и изнасилования, совершенные групповым способом // Российская юстиция, 2000, №10.
6. Уголовное законодательство зарубежных стран. М., 2001.
7. Уголовный кодекс Испании. М., 1998.
Об авторе
И.А. Тарасова - канд. торид. наук, проф., Брянский государственный университет им. академика И.Г. Петровского, yurfak-upd@yandex.ru
