CC BY
73ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА. ИСТОРИЯ УЧЕНИЙ О ПРАВЕ И ГОСУДАРСТВЕ
УДК 340
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЮРИДИЧЕСКОЙ НАУКИ: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
РАЯНОВ Фанис Мансурович
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры теории государства и права Института права ФГБОУ ВО «Башкирский государственный университет», г. Уфа, Россия. E-mail: [email protected]
Автор предлагает переосмыслить отечественную теоретическую правовую науку с принципиально новых позиций. Он считает, что отечественная теоретическая правовая наука исторически основывалась на глубоком гегелевском мировоззрении. Она и сегодня остается на этих позициях. Между тем в современном мире, начиная с Нового времени, гегелевское мировоззрение коренным образом переосмыслялось. Развитые на сегодня страны восприняли англо-саксонскую модель государственности и, благодаря именно этому обстоятельству, в Индексе человеческого развития они занимают высокие места. Англо-саксонская модель государственности основана на приоритете гражданского общества над государством. Только при наличии такого соотношения гражданского общества и государства можно говорить о формировании подлинного правового государства. В нашей же стране институты гражданского общества и правового государства до сих пор понимаются неправильно. Отсюда и эти важнейшие институты обеспечения оптимального развития общества у нас не работают. Поэтому предлагается переосмыслить всю теоретическую конструкцию отечественной правовой науки и тем самым встать на более цивилизованный путь общественного развития.
Ключевые слова: романо-германская модель государственности; англо-саксонская модель государственности; учение Д. Локка; учение Г. Гегеля; российская общественно-политическая практика; гражданское общество; правовое государство; конституционализм; конституция; источник власти; источник права.
CURRENT PROBLEMS OF NATIONAL SCIENCE OF LAW: THEORETICAL AND METHODOLOGICAL ASPECTS
RAYANOV Fanis Mansurovich
Doctor of Sciences (Law), Professor, Professor of the chair of Theory of State and Law of the Institute of Law of the FBSEIHE "Bashkir State University", Ufa, Russia
E-mail: [email protected]
The author proposes to rethink national theoretical legal science from fundamentally new positions. He believes that domestic theoretical legal science was historically based on profound Hegelian worldview. It still maintains its positions. Meanwhile, in the modern world, since the modern early period, the Hegelianism has been drastically reinterpreted. Developed countries accepted the Anglo-Saxon statehood model and, due to this circumstance, in the Human Development Index, they occupy high places. The Anglo-Saxon statehood model is based on the primacy of civil society over the state. Only with this correlation between civil society and the state, we can talk about the formation of a genuine rule-of-law state. In our country, civil society and rule-of-law state institutions are still misunderstood. Hence, these important institutions of ensuring the best society development are not working in our country. It is therefore proposed to rethink the entire theoretical structure of national legal science and thus settle down to a more civilized course of social development.
Key words: Roman-Germanic statehood model; AngloSaxon statehood model; John Locke doctrine; Hegel doctrine; Russian social and political practice; civil society; constitutional state; constitutionalism; constitution; source of power; source of law.
Приступая к осмыслению актуальных проблем, стоящих перед отечественной теоретической правовой наукой, мы исходим из того, что российская постсоветская теоретическая правовая наука в настоящее время находится в системном кризисном состоянии. Более того, это положение, по нашему мнению, вряд ли нам необходимо специально доказывать. О складывающихся кризисных тенденциях в области права и, в частности, недостаточном учете принципов разумности и определенности в правовом регулировании в нашей постсоветской Российской Федерации можно прочитать в очень серьезных публикациях [1]. К тому же и автор этой статьи уже не раз писал, что постсоветская отечественная теоретическая правовая наука вплотную не занимается даже поисками ответа на основной вопрос: в каком, по своей природе и сущности, государстве мы сегодня живем, и, самое главное, в каком государстве россияне хотели бы жить в дальнейшем [2, с. 10-19; 3, с. 60; 4]. Поэтому и в этой статье мы исходим из наличия системного кризисного явления в отечественной теоретической правовой науке. Отсюда основное свое внимание в этой статье уделим на разрешение теоретико-методологических проблем выхода из него.
Основное направление разрешения отмеченной проблемы, по нашему мнению, связано с необходимостью фундаментального переосмысления всей философско-методологической основы отечественной теоретической правовой науки. Дело, по нашему мнению, заключается в том, что в истори-
ческом плане Россия оказалась под сильным влиянием романо-германской модели государственности. Влияние этой модели государственности на организацию российской общественно-политической жизнедеятельности еще более усилилось, когда в Россию проникли марксистские идеи. Известно, что К. Маркс был учеником Г. Гегеля, а поэтому многие его диалектико-методологические учения стали составной частью марксизма. В результате в России, особенно в советский период, Г. Гегеля изучали, а труды представителей англо-саксонской модели государственности были вообще недоступны. Так, если труды Г. Гегеля в советское время стали переводится с 20-х годов прошлого века, то И. Канта в нашей стране можно было прочитать только лишь в середине 60-х, а Д. Локка - вовсе, лишь в конце 80-х. Мы здесь имеем в виду И. Канта потому, что он, хотя жил и творил в Германии, но в своих философских рассуждениях о государстве и праве придерживался англо-саксонской модели государственности. Г. Гегель же был последовательным сторонником романо-германской модели государственности и критиковал И. Канта. В частности, в своей работе «Философия права» Г. Гегель шесть раз обращается к творчеству И. Канта и каждый раз в критическом плане.
В структуре общественно-политической лестницы у Г. Гегеля на самом верху находится государство, которое Г. Гегель характеризует как «шествие Бога в мире», «действительного Бога» [5, с. 284]. В частности, о соотношении государства и гражданского общества Г. Гегель пишет: «В действительности государство есть вообще первое, внутри которого семья развивается в гражданское общество» [5, с. 278]. По Д. Локку же, который в современном мире считается основателем либерализма, в структуре общественно-политического устройства наверху располагается гражданское общество, которое и формирует подотчетную ему государственную власть. Как видно, разница между учениями Д. Локка и Г. Гегеля, по вопросам соотношения государства и гражданского общества, является очень существенной. Важно здесь заметить и то, что Д. Локк жил и творил намного раньше Г. Гегеля. Однако Г. Гегель в своей работе «Философия права», рассуждая о гражданском обществе, к творчеству Д. Локка вообще не обращается.
В практическом же плане учения Д. Локка и Г. Гегеля в различных странах мира воспринимались по-разному. Те государства, которые развивались в соответствии с учением Д. Локка, пополнили англо-саксонскую модель государственности. Со времен Д. Локка, благодаря именно его учению, англо-саксонскую модель государственности в мире стали называть англо-американской моделью государственности [4, с. 105].
Но в нашей стране Д. Локк долгое время не пользовался никаким признанием, труды его оставались практически невостребованными. В то же время, в мировой истории Д. Локк занял достойное место. Причем не столько как философ, сколько как теоретик государственного строительства. У нас же, сначала в советское время, а затем и в постсоветское время, вместо Д. Локка больше всего, и по различным причинам, культивировали Г. Гегеля.
К сожалению, именно такое «возвышенное» отношение к Г. Гегелю и открытое игнорирование Д. Локка встречается не только у ученых-философов, но и юристов. Так, крупнейший отечественный ученый - юрист, академик РАН В.С. Нерсесянц любил говорить, что «мы диалектику учили по Гегелю». Кандидатскую и докторскую диссертации В.С. Нерсесянц посвятил анализу философии права Г. Гегеля. Да и собственную «Философию права» [6]. В.С. Нерсесянц обосновал на трудах Г. Гегеля, по существу, не обращаясь к трудам Д. Локка. Очень сильно защищая Г. Гегеля от, как выражается В.С. Нерсесянц, критиков «либерально - демократической концепции правового государства» сам дошел до утверждения о «гегелевской недемократической концепции правового государства, исходящей из идеи суверенитета монарха» [6, с. 102].
Действительно, если строго следовать по стереотипу мышления Г. Гегеля, то там «дорога» к подлинному правовому государству (в соответствии с учением Д. Локка) вовсе не просматривается. Ведь Г. Гегель был принципиальным противником политического равенства, народного суверенитета, общественного договора. Да и государство у Г. Гегеля не есть продукт деятельности людей, а есть результат диалектического развития абсолютного духа. Государство у него превыше всего: выше гражданского общества, выше прав и свобод человека и т.д.
Правовое государство у Г. Гегеля - это не то, что у Д. Локка или Д. Юма и даже не то, что у И. Канта. Правовое государство у Г. Гегеля, в лучшем случае, - это государство законности. Но, слегка оправдывая Г. Гегеля, В.С. Нерсесянц пишет: «Гегель - этатист (государственник). Но Гегель правовой этатист, он обосновывает, восхваляет и обожествляет именно правовое государство, он подчиняет (не отрицая их!) права индивидов и общества государству не как аппарату насилия, а как более высокому праву - всей системе права» [6, с. 101].
Конечно, эти «подпорки», выставляемые В.С. Нерсесянцем к гегелевской теории правового государства, не меняют и не могут менять существо дела. Ведь остается непонятным рассуждение В.С. Нерсесянца: как можно государство, в гегелевском понимании, подчинить правовой системе, если последняя (правовая система) тоже, в конечном счете, полностью исходит от того же государства?
Различия между Д. Локком и Г. Гегелем относительно сущности правового государства, еще раз подчеркнем, очень серьезные. Если по Д. Локку, на основании общественного договора, гражданское общество учреждает правовое государство для обслуживания интересов же гражданского общества (в частности, для защиты естественных прав людей на жизнь, на свободу и собственность), то по Г. Гегелю, как гражданское общество, так и индивиды подчиняются государству. Причем, государство у Д. Локка учреждается гражданским обществом, а источником власти и носителем суверенитета остается гражданское общество (государство образующий народ). У Г. Гегеля же суверенитетом обладает монарх, а граждане рассматриваются подданными монарха. Именно, из такого представления о соотношении гражданского общества и правового государства у Г. Гегеля, а вслед за ним и у В.С. Нерсе-сянца, получается, что правовое государство - это государство, которое само себя ограничивает собственными законами. От того, что эти законы, как Г. Гегель, так и В. С. Нерсесянц называют правовыми законами, суть не меняется: эти законы у них все равно исходят от самого же государства. По Д. Локку деятельность государства ограничивается гражданским обществом (общественным договором, а позднее конституцией, исходящей от общества). Ограничивающее деятельность государства право у Д. Локка - это общее право (разум), исходящее от народа, являющегося единственным источником власти. Волю народа может выразить и его представительный орган (парламент).
Таким образом, игнорирование трудов Д. Локка не позволило правильно понять сущность правового государства ни самому Г. Гегелю, ни его последователям. Поэтому теоретически правильное правовое государство, сегодня формируется в тех странах, где была востребована теория Д. Локка.
В свете рассматриваемой проблемы интерес представляют и труды не менее известного в отечественной правовой науке профессора МГУ М.Н. Марченко. Трудов добротных М.Н. Марченко написал много: одно лишь их перечисление заняло бы несколько страниц. Чтобы понять логику и применяемую им методологию, особенно к поднимаемым в этой статье проблемам, обратим внимание на его недавно опубликованную статью.
Статья М.Н. Марченко называется: «Умеренный позитивизм и верховенства права в условиях правового государства» [7, с. 5-10]. Основная проблема, которую автор пытается разрешить в этой статье - это определиться в соотношении естественного и позитивного права применительно к правовому государству. Ничего не скажешь, автор ставит весьма благородную задачу. Однако стоит поговорить о том, как он эту задачу решает, т.е. обратить внимание на его методологические приемы.
С привлечением широкого круга авторов (И.А. Ильин, В.Д. Зорькин, О.В. Мартышин и т.д.) М.Н. Марченко очень долго ведет читателя, чтобы вывести его к найденному им «умеренному позитивизму», который и должен присутствовать в условиях правового государства. Слов и предложений сказано почти столько же, сколько потратил в свое время В.С. Нерсесянц для того, чтобы доказать необходимость правового закона вместо привычного для понимания обычного закона. Здесь тоже очень долго доказывается, что умеренный позитивизм лучше, чем этатический позитивизм. Как будто умеренный позитивизм имеет другой источник происхождения, чем этатический? К тому же М.Н. Марченко вовсе не подвергает сомнению схему соотношения государства и общества, начертанную еще Г. Гегелем и воспринятую всей нашей обществоведческой наукой. Он не учитывает, что именно отсюда теряется и всякое значение постановки вопроса о соотношении естественного и позитивного права. Ведь если государство находится над обществом, как у Г. Гегеля, то оно, по существу, ничем не ограничено в законотворческой своей деятельности. Профессор М.Н. Марченко, взявшись за разрешение проблемы соотношения естественного и позитивного права, причем, в условиях именно правового государства, ни разу не пытается обратить свои взоры в сторону признанных в англоамериканском мире основоположников самой теории правового государства? Конечно, мы имеем в виду труды Д. Локка, Д. Юма, И. Канта, Д. Адамса, Т. Джефферсона и т.д. Ведь Д. Локк, по существу, уже давно создал такую теорию соотношения естественного и позитивного права, которую творчески применили на практике Д. Адамс и Т. Джефферсон. Сегодня многие страны мира признают теорию Д. Локка и стараются переустроить собственные политико-правовые системы соответственно его учению о соотношении естественного и позитивного права. Без учета учения Д. Локка, теряет не только свою оригинальность, но и научное обоснование и теория верховенства права. Только у нас в России все еще продолжают «изобретать» велосипеды, т.е. умеренные и неумеренные позитивизмы применительно к правовому государству. Мне даже неудобно предположить, как бы прокомментировал большой знаток трудов Д. Локка, теоретик и практик государственного строительства Д. Адамс следующее утверждение М.Н. Марченко: «позитивное право не остается пассивным и безучастным по отношению к естественному праву. Будучи реально «заинтересованным» в расширении и углублении своей морально-нравственной основы, позитивное право, соотносящееся с правовым государством, не только закрепляет различные положения естественно - правовой теории и самого естественного права, но и создает необходимые условия для их полной реализации» [7, с. 8]. Не вооруженным взглядом видно, что у М.Н. Марченко именно позитивное право «ведет» естественное право, а не наоборот. По-
этому у него, также как и у Г. Гегеля, не сложилось правильного представления и о правовом законе. Таким путем к параметрам правового государства нельзя выйти. Не помогут тут и «умеренность» или «агрессивность» позитивного права.
Рассуждая и выражаясь подобным образом, М.Н. Марченко даже приходит к выводу о том, что концептуальные основы действующей Конституции России базируются на естественно - правовом подходе к пониманию права [7, с. 5-10]. Если бы этот оптимистический вывод могли бы оценить Д. Локк и Д. Адамс, то они вряд ли согласились с нашим автором. Российская Конституция еще далеко несовершенна с точки зрения теории подлинного гражданского общества и правового государства.
Список отечественных авторов, мягко говоря, игнорирующих классические положения, сформулированные в трудах Д. Локка, Д. Юма, И. Канта и их последователей в лице Д. Адамса, Т. Джефферсона, А. Гамильтона, выводящие на истинные и практические параметры гражданского общества и правового государства, можно было бы и продолжить. Но, видимо, и сказанного достаточно, чтобы мы очень серьезно переосмыслили сложившиеся свои представления об институтах гражданского общества и правового государства в нашей стране.
Такая потребность необходима еще потому, что Д. Локка в нашей стране не просто не знают, но и, даже зная его трудов, толком не осмыслив их, некоторые уже призывают к существенной ревизии его научных выводов.
Так, например, в журнале «Закон и право» появилось краткое содержание диссертационного исследования А.В. Новикова с положительной рецензией доктора юридических наук Е.В. Сафроновой на тему «К вопросу о новом понимании концепции разделения власти (властей)». Автор диссертации пришел к выводу о том, что концепция разделения властей, разработанная Д. Локком и Ш.-Л. Монтескье, не представляется оправданной. По его мнению, говорить надо не о разделении власти (властей), а о распределении функций власти [8, с. 43-44]. Думается, что подробно обсуждать такое поверхностное утверждение вряд ли стоит. Хотелось лишь посоветовать молодому автору, его научному руководителю и рецензенту внимательнее читать Д. Локка и особенно попытаться понять утверждение, закрепленное еще в п. 16 «Декларации прав человека и гражданина»: «Любое общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение власти, не имеет конституции» [9, с. 41].
Не можем мы согласиться и с М.В. Антоновым, который написал довольно большую статью под названием «Об определении понятия «правовое государство»» и опубликовал ее в журнале «Право. Журнал Высшей школы экономики». Он, в своей очень большой статье (15 страниц), попытался добраться до классического определения понятия «правовое государство». Однако Д. Локка он упоминал лишь дважды и при этом только мимоходом. К тому же оба раза в критическом плане. Первый раз М.В. Антонов критикует Д. Локка за то, что он якобы неправильно определяет основную функцию правового государства. В частности, М.В. Антонову не нравится то, что Д. Локк делает «акцент на охрану частной собственности как базовой задаче правового государства» [10, с. 135]. Второй же раз Д. Локк ему не понравился за то, что тот пытался «внедрить в понятие «правовое государство» термин «общее благо», подразумевая, что правовым государством является лишь такое государство, которое представляет интересы всего общества и преследует своей целью общественное благосостояние» [10, с. 139]. Для М.В. Антонова и И. Кант является мыслителем, который отстаивал лишь «близкое по значению понимание государства как множества лиц, объединенных справедливыми законами»* [10, с. 130]. Но зато М.В. Антонову, однозначно, нравится концепция Т. Гоббса, апологета абсолютной монархии. Ему нравится и А. Дайси, который жил и творил намного позже, чем Д. Локк, Д. Юм, И. Кант, и создал теорию гражданского общества и правового государства, существенно отличающуюся от них. А. Дайси, М.В. Антонов даже объявил «одним из основоположников концепции правового государства» [10, с. 136]. А то, что мировая общественно - политическая практика позицию А. Дайси не восприняла, а организовала свою жизнедеятельность по концепции Д. Локка, М.В. Антонова вовсе не интересует.
Короче говоря, М.В. Антонов, взялся за выяснение понятия правового государства, что нужно считать благим желанием. Однако явно видно, что он или вовсе не читал Д. Локка, Д. Юма, И. Канта или, если и даже читал, то их абсолютно не понял. Отсюда многочисленные ошибки и путаницы и, в конечном счете, неправильное определение правового государства.
В завершение этого направления переосмысления отечественной теоретической правовой науки хотелось бы подчеркнуть: без обращения к трудам Д. Локка и сегодня трудно приблизиться к подлинной сущности ни гражданского общества, ни правового государства. Все это в свою очередь не позволяет нашей теоретической правовой науке правильно понять и объяснять студентам и всем заинтересованным лицам в понимании подлинной природы государства и права. Понимание в гегелевской трактовке таких важнейших институтов как общественный договор (конституционализм), народный суверенитет, единственный источник власти, источник права и некоторых других приводит не только
к неправильному пониманию гражданского общества и правового государства, но и к другим, весьма ущербным в практическом плане, недочетам.
В частности, отечественная теоретическая правовая наука, развиваясь в течение долгого времени в соответствии с гегелевской философией права, к настоящему времени вышла даже к такому парадоксальному положению, когда многонациональный народ России, признан единственным источником власти (ст. 3 Конституции Российской Федерации), однако его воля, одновременно, не наделена статусом основного источника права. Источником права, как учит отечественная теория государства и права, является государство со своими законами, включая Конституцию. О том же, что такое положение не согласовывается с положением о народе, как о единственном носителе суверенитета и источника власти, у нас даже не принято рассуждать. Кроме того, совершенно не учитываем, что народ, не будучи источником права, реально не сможет пользоваться и своим статусом источника власти. Потому что других механизмов легитимной реализации власти, кроме как с помощью права, наука вообще не знает.
В свою очередь такая ситуация, по нашему мнению, сложилась потому, что наша «Теория государства и права», как наука, на протяжении всей своей истории существования не обращалась и до сих пор не обращается к проблеме общественного договора. Она, по существу, не знает подлинное значение категории «общественный договор», не рассматривает его в качестве политической формы выражения согласия государственно - организованного народа по поводу пределов деятельности государственной власти. Тема общественного договора в нашей теоретической правовой науке упоминается лишь в связи с происхождением государства, да и то опять-таки в гегелевском критическом духе. Между тем общественный договор в современном цивилизованном мире - это оформленная воля государственно - организованного народа и, начиная с Конституции США 1787 года, представляет собой основное содержание современных конституций. Ведь конституция в современном мире рассматривается именно в качестве конституции общества, а не государства. Это положение официально было оформлено, уже упомянутой нами, Декларации прав человека и гражданина 26 августа 1789 г. Еще раз просим внимательнее вникнуть в п. 16 этой Декларации: «Любое общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет конституции» [11, с. 41]. Отсюда и учение о конституционализме в цивилизованных странах сводится к концепции ограничения государственной власти конституцией. У нас же, рассматривая конституцию в духе гегелевской ее трактовки, под конституционализмом понимают «теорию и практику организации государственной и общественной жизни в соответствии с конституцией» [12, с. 1340], а под конституцией - основной закон государства [13,с.565].
Если попытаться ответить на вопрос о том, почему так получилось, что основные общественно-политические институты мы понимаем не так, как в развитых западных странах, то, действительно, здесь трудно не обращаться к истории западной государственности, откуда и к нам пришли теоретические представления о современном государстве и праве.
В практическом плане учение Д. Локка о соотношении общества и государства, основанное на событиях Англии XVII века, нашло свою реализацию в Великобритании, Соединенных Штатах Америки и в некоторых других странах, которых стали называть странами англо-американской модели государственности. Многие страны, в том числе и Россия, по разным причинам оставались в рамках романо-германской модели государственности. Главное отличие между этими моделями государственности как раз сводится к тому, что в англо-саксонской (позднее - англо-американской) системе гражданское общество является источником власти и, одновременно, - права тоже. В романо-германской же модели государственности - гражданское общество рассматривается производным от государства общественным явлением.
Такая различающаяся ситуация по поводу роли и места гражданского общества по отношению к государству продолжалась вплоть до середины XX века, вернее до принятия ООН Всеобщей декларации прав человека в 1948 году. Известно, что Всеобщая декларация прав человека права и свободы человека подняла на уровень высшей ценности, т.е. выше государства. В соответствии с этим документом ООН государства были обязаны признать естественные права и свободы человека высшей ценностью и обеспечивать их всестороннее соблюдение. Цивилизованные государства так и сделали и, по существу, интегрировались с англо-американской моделью государственности. Но и в этих условиях ряд государств, в том числе Советский Союз, который воздержался при голосовании за Всеобщую декларацию прав человека в ООН, а сегодня и постсоветская Российская Федерация, остались в рамках романо-германской модели понимания соотношения гражданского общества и государства. Правда, в Конституции Российской Федерации 1993 года права и свободы человека декларированы высшей ценностью, народ признан единственным источником власти, но это положение никак не отразилось на статусе гражданского общества. Гражданское общество в сегодняшней России остается институтом в гегелевском его понимании, т.е. производным от государства общественным явлением.
Между тем понятие «гражданское общество» - продукт человеческого разума Нового времени. Только просвещенный ценностями Нового времени разум народа может претендовать на статус источника современной власти, а его воля на статус права. Да и понятия «общественный договор», «конституционализм», «конституция» тесно связаны с понятиями «гражданское общество», «правовое государство». Современный развитый (разумный) мир живет и свою общественную жизнь организовывает, опираясь на идеи гражданского общества и правового государства. Подобный процесс получил широкое развитие после распада социалистического лагеря. Особенно отчетливо эти тенденции проявились в связи с организационными мероприятиями по созданию Евросоюза в 1992 году. В Евросоюз вошли многие бывшие социалистические страны, и в соответствии с Договором о создании этой организации, в Уставе которой статус правового государства предъявляется каждому члену Евросоюза, они стали правовыми государствами.
Позиции правового государства проникали не только в те государства, которые были непосредственно связаны с бывшим СССР, распавшимся в начале 90-х годов прошлого столетия. Группа государств, под влиянием правовых основ современного международного развития, самосовершенствуясь, также приобрела модель правового государства. К их числу можно отнести Бразилию, Венесуэлу, Южно-Африканскую Республику, Турцию и т. д. В последние годы даже в Мадагаскаре довольно серьезно взялись за строительство правового государства. Тем же путем идет Мозамбик и многие другие государства Африки. Своеобразное правовое государство собирается сформировать Китай: в 2004 году здесь, в Конституции Китая, объявлено, что Китай будет развиваться в сторону социалистического правового государства.
Поскольку правовое государство возникает лишь там, где формировалось гражданское общество, то все это свидетельствует о расширении в мире англо-американской модели трактовки государства и права. Однако отечественная теоретическая правовая наука все еще недостаточно учитывает эти положения, а о сущности англо-американской модели государственности предпочитает молчать. Вот и возникает, в связи с этими событиями в мире, вопрос о том: не пора ли и нам переосмыслить всю отечественную юридическую науку, на основе понимания государственно-организованного народа единственным источником и права. Только народ, ставший подлинным источником власти и права, может взять под свою гарантию и ответственность за разумность политики государственной власти в области обеспечения его собственного благополучия.
Примечание
* Автор кантовские слова «правовым законом» необоснованно и неудачно поменял на слова «справедливым законом».
Библиографические ссылки
1. Власенко Н.А. Разумность и определенность в правовом регулировании: монография. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации: ИНФРА-М, 2015.
2. Раянов Ф.М. Теоретические и практические проблемы формирования правового государства в России // Правовое государство: теория и практика. 2013. № 2 (32). С. 10-19.
3. Раянов Ф.М. Теория правового государства: монография. М.: Юрлитинформ. 2015. С. 60
4. Раянов Ф.М. Гражданское общество и правовое государство: проблемы понимания и соотношения: монография. М.: Юрлитинформ.
5. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990.
6. Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997.
7. Государство и право. 2012. № 4. С. 5-10.
8. Закон и право. 2010. № 11. С. 43-44.
9. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. М., 2000.
10. Антонов М.В. Об определении понятия «правовое государство» // Право. Журнал школы Высшей экономики. 2010. № 3. С. 135.
11. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран (Новое и Новейшее время). М.: Издательство ЗЕРЦАЛО, 2000.
12. Российская юридическая энциклопедия. М.: Издательский Дом ИНФРА-М. 1999.
13. Большой энциклопедический словарь. М., 1998.
References
1. Vlasenko N.A. Razumnost' i opredelennost' v pravovom regulirovanii: monografiya (Reasonableness and Certainty in Legal Regulation: Monograph). M.: Institut zako-nodatel'stva i sravnitel'nogo pravovedeniya pri Pravitel'stve Rossiiskoi Federatsii: INFRA-M, 2015.
2. Rayanov F.M. Teoreticheskie i prakticheskie problemy formirovaniya pravovogo gosudarstva v Rossii (Theoretical and Practical Problems of the Formation of the Rule-of-Law State in Russia) // Pravovoe gosudarstvo: teoriya i praktika. 2013, № 2 (32), p. 10-19.
3. Rayanov F.M. Teoriya pravovogo gosudarstva: monografiya (The Theory of the Rule-of-Law State: Monograph). M.: Yurlitinform. 2015. p. 60
4. Rayanov F.M. Grazhdanskoe obshchestvo i pravovoe gosudarstvo: problemy ponimaniya i sootnosheniya: mono-grafiya (Civil society and the Rule-of-Law State: the Problem of Understanding and Correlation: Monograph). M.: Yurlitinform.
5. Gegel' G.V.F. Filosofiya prava (The Philosophy of Law). M.: Mysl', 1990.
6. Nersesyants V.S. Filosofiya prava (The Philosophy of Law). M., 1997.
7. Gosudarstvo i pravo (State and Law), 2012, № 4, p. 5-10.
8. Zakon i pravo (Law and Right). 2010. № 11. S. 43-44.
9. Khrestomatiya po istorii gosudarstva i prava zarubezhnykh stran (Reader on History of State and Law of Foreign Countries). M., 2000.
10. Antonov M.V. Ob opredelenii ponyatiya «pravovoe gosudarstvo» (On the Definition of "Rule-of-Law State") // Pravo. Zhurnal shkoly Vysshei eko-nomiki, 2010, № 3, p. 135.
11. Khrestomatiya po istorii gosudarstva i prava zarubezhnykh stran (Novoe i Noveishee vremya) (Reader on History of State and Law of Foreign Countries (Modern and Contemporary Times)). M.: Izda-tel'stvo ZERTsALO, 2000.
12. Rossiiskaya yuridicheskaya entsiklopediya (Russian Legal Encyclopedia). M.: Izdatel'skii Dom INFRA-M., 1999.
13. Bol'shoi entsiklopedicheskii slovar' (Great Encyclopedic Dictionary). M., 1998.
Дата поступления: 15.01.2016 Received: 15.01.2016
УДК 340
ПОЛИТИЧЕСКОЕ И ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОНИМАНИЕ ДЕМОКРАТИИ
ВАСИЛЬЕВ Анатолий Васильевич
доктор юридических наук, профессор кафедры теории государства и права им. Г.В. Мальцева Юридического факультета им. М.М. Сперанского Института права и национальной безопасности Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, г. Москва, Россия E-mail: formessage@yandex. ru
Понятия «политическая демократия» и «политико-экономическая демократия» часто встречаются в работах современных исследователей и отличаются по своему содержанию. По мнению автора, политическая демократия понимается как участие рядовых граждан в управленческой деятельности государственных органов в сфере политических отношений, а политико-экономическая - в сфере экономических отношений. Можно выделить также советские и современные демократические формы и методы политической и политико-экономической демократии, имеющие свою политическую и экономическую значимость, и на этой основе разработать некоторые предложения по совершенствованию и правовому регулированию форм и методов современной демократии.
Ключевые слова: демократия, политическая демократия, политико-экономическая демократия, политические отношения, экономические отношения.
POLITICAL AND POLITICO-ECONOMICAL UNDERSTANDING OF DEMOCRACY
VASILIEV Anatoly Vasilyevich
Doctor of Law, Professor of the Department of Theory of State and Law named after G. V. Maltsev of the Faculty of Law named after M.M. Speransky of Institute of Law and National Security of the Russian Academy of National Economy and State Service under the President of the Russian Federation, Moscow, Russia E-mail: [email protected]
The concepts of "political democracy" and "politico-economical democracy" are often found in the works of contemporary researchers and differ in their content. According to the author, political democracy is understood as the participation of ordinary citizens in the management activities of state bodies in the sphere of political relations, and politico-economical democracy is found in the sphere of economic relations. The author also points up Soviet and modern democratic forms and methods of political and politico-economical democracy, with its political and economic importance, and on this basis one can develop some proposals for improving the legal regulation of forms and methods of modern democracy.
Key words: democracy, political democracy, political and economical democracy, political relations, economical relations.
Термин «демократия» в переводе с древнегреческого языка означает власть народа («демос» -народ, «кратос» - власть). В древнегреческих городах-государствах, например, таких, как Афины, государственную власть, действительно, осуществлял непосредственно народ, поскольку все государственные органы формировались из рядовых граждан путем выборов. Они осуществляли свои властные государственные функции в течение определенного срока, как правило, 1 года. Не было профессиональных государственных чиновников. Выполнение гражданами государственных функций городов-государств являлось государственной, т.е. политической деятельностью (от древнегреческого термина «полис» - государство). В современных условиях, когда государственную властную деятельность осуществляют только государственные органы и государственные чиновники, граждане лишь
