CC BY
43SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
^ LAW SCIENCES ^
Научная статья УДК 343
https://doi.org/10.24412/2687-0185-2021-3-67-73 NIION: 2007-0083-3/21-042 MOSURED: 77/27-005-2021-03-241
Актуальные проблемы фальсификации доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности по субъективным признакам
Елена Анатольевна Раненкова1, Александр Анатольевич Никоноров2
2 Московский областной филиал Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В. Я. Кикотя, Московская область, Россия 2 haligali008@mail.ru
Аннотация. Цель работы состоит в том, чтобы выявить актуальные проблемы (спорные ситуации) при фальсификации доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности (далее — фальсификации) по субъективным признакам и представить по ним наиболее правильное решение. На достижение этой цели направлено решение следующих задач исследования: дать характеристику субъективных признаков фальсификации; выявить и охарактеризовать спорные ситуации, связанные с темой исследования, предоставить по ним решение. Методологическая основа исследования включает в себя такие методы как анализ, синтез, а также сравнительно-правовой, структурно-функциональный, формально-юридический и иные методы.
Ключевые слова: фальсификация, доказательства, результаты оперативно-разыскной деятельности, субъект преступления, субъективная сторона преступления
Для цитирования: Раненкова Е. А., Никоноров А. А. Актуальные проблемы фальсификации доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности по субъективным признакам. Криминологический журнал. 2021;(3):67-73. https://doi.org/10.24412/2687-0185-2021-3-67-73.
Original article
Actual problems of falsification of evidence and results of operational investigative activities on subjective grounds
Elena A. Ranenkova1, Alexander A. Nikonorov2
2 Moscow Regional Branch of Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V. Ya. Kikot', Moscow Region, Russia 2 haligali008@mail.ru
Abstract. The purpose of the work is to identify actual problems (disputable situations) in the falsification of evidence and the results of operational investigative activities (hereinafter-falsification) on subjective grounds and to present the most correct solution for them. The solution of the following research tasks is aimed at achieving this goal: to characterize the subjective signs of falsification; to identify and characterize controversial situations related to the topic of the study, to provide a solution for them. The methodological basis of the research includes such methods as analysis, synthesis, as well as comparative-legal, structural-functional, formal-legal and other methods.
Keywords: falsification, evidence, results of operational investigative activities, the subject of the crime, the subjective side of the crime For citation: Ranenkova E. A., Nikonorov A. A. Actual problems of falsification of evidence and results of operational investigative activities on subjective grounds. Criminological Journal. 2021;(3):67-73. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2687-0185-2021-3-67-73.
© Раненкова Е. А., Никоноров А. А., 2021
Забота о личности в любом правовом государстве непосредственно возведена в разряд конституционных норм. Конституция Российской Федерации в материальном смысле представляет собой писаный акт, совокупность актов или конституционных обычаев, которые провозглашают и гарантируют права и свободы человека и гражданина [17].
Конституция Российской Федерации 1993 г. закрепляет конституционно-правовой статус органов государственной власти, выстроив определенную систему разделения властей, отличную от системы разделения властей, существовавшей в государстве советского периода. Введение в Конституцию Российской Федерации
принципа разделения властей на три ветви (законодательную, исполнительную и судебную) способствует стабилизации конституционных отношений, возникающих при осуществлении публичной власти. При этом деятельность органов законодательной, исполнительной и судебной ветвей носит достаточно обособленный характер и, в свою очередь, представители власти часто подвергаются преступным посягательствам.
Необходимо отметить высокую степень общественной опасности преступлений, в особенности против правосудия, ввиду того, что законность судебного решения может быть поставлена под сомнение даже из-за одного выявленного факта фальсификации, что в значительной
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ПРАВО
мере наносит ущерб правосудию, подрывая авторитет судебной власти, а также существенно нарушает права и свободы лиц, вовлеченных в судопроизводство. Именно поэтому особого внимания заслуживают субъекты данных преступлений, непосредственно совершающие эти общественно опасные деяния, приводящие к таким крайне нежелательным последствиям.
Соответствующее деяние было криминализовано в нашей стране относительно недавно, в Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 г. (далее — УК РФ), ст. 303 УК РФ (далее — ст. 303 УК РФ) [4].
Статистика по применению ст. 303 УК РФ говорит о тенденции к росту числа преступлений, связанных с искажением (фальсификацией) (рис. 1) [13].
Многие специалисты относят данные преступления к высокой группе латентности, особенно в рамках гражданского и арбитражного судопроизводства, в силу этих причин, а также тех, что мы рассмотрим далее, мы не можем объективно оценить количество указанных преступлений [5; 9, с. 23; 14, с. 6; 15, с. 549].
Кроме того, правоохранительные органы зачастую сталкиваются с весьма спорными ситуациями при квалификации рассматриваемого вида преступлений, которые условно можно разделить на четыре основных.
1. Случаи, при которых надлежащий субъект представляет в суд заведомо сфальсифицированные другим лицом, не являющимся субъектом по ст. 303 УК РФ доказательства или результаты оперативно-разыскной деятельности.
2. Ситуации, при которых лицо, являющееся субъектом преступления по ст. 303 УК РФ предоставило в суд сфальсифицированные ранее по его просьбе другим субъектом преступления предусмотренного ст. 303 УК РФ доказательства или результаты оперативно-разыскной деятельности.
3. Случаи, при которых лицо, фальсифицирует доказательства или результаты оперативно-разыскной деятельности не знает о цели своих действий и используется «в темную» иным лицом.
4. Ситуации, при которых лицо, осведомлено о цели фальсификации доказательств или результатов оперативно-разыскной деятельности, но оно не является субъектом по ст. 303 УК РФ.
Ранее, как мы уже отметили, уголовное законодательство отдельной аналогичной нормы не содержало. То, что ответственность за это преступление долгие годы отсутствовала (точнее не охватывалась самостоятельной нормой уголовного закона) во многом и обуславливает многочисленные дискуссии в науке уголовного права, а также вопросы и противоречия в судебной практике.
Существуют различные подходы по вопросу уголовно-правовой оценки, как объективных, так и субъективных признаков рассматриваемого преступления. Также, многими авторами указывается непоследовательность законодателя при закреплении квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков искажения результатов и доказательств оперативно-разыскной деятельности.
КОЛИЧЕСТВО ОСУЖДЕННЫХ ЛИЦ ПО СТ. 303 УК РФ
X
к =
01 с.
X
1С II
г*.
и с и н
Р|
о
И
Л|
и ч. 1 ст. 303 УК РФ ч. 2 ст. 303 УК РФ ч. 3 ст. 303 УК РФ ч. 4 ст. 303 УК РФ
н 2016 48 27 18 7
■ 2017 74 30 22 4
и 2018 63 26 21 5
и 2019 76 28 22 3
Рис. 1
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
Субъективные признаки выступают в качестве важной части состава фальсификации. Имеют важное квалификационное значение и без их тщательного теоретического анализа невозможна разработка дальнейших путей совершенствования конструкции рассматриваемого состава преступления.
В соответствии с ч. 1 ст. 20 УК РФ субъектом преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ признается физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста. Кроме того, необходимо отметить и другие признаки общего субъекта, такие как вменяемость.
В этой связи нельзя не отметить возросшее в 2019 г. количество дел с применением принудительных мер к невменяемым, которые не могут быть признаны субъектом данных преступлений: так, по ч. 1 ст. 303 УК РФ — 65 судебных решений, по ч. 2 ст. 303 УК РФ — 18 судебных решений.
В 2018 г. и 2016 г. не было ни одного такого решения, в 2017 г. по ч. 1 ст. 303 УК РФ — 1 мера [13].
Такая тенденция, по меньшей мере, является странной, и нуждается в надлежащей правовой оценке, особенно если учитывать, что в этих составах преступлений указаны специальные субъекты, а именно:
• должностные лица, уполномоченные рассматривать дела об административных правонарушениях;
• должностные лица, уполномоченные составлять протоколы об административных правонарушениях;
• должностные лица, производящее дознание, следователи, прокуроры, оперативные работники, т. е. лица, в обязанность которых входит ежегодное прохождение плановых профилактических медицинских осмотров для допуска к несению службы.
По ч. 1 ст. 303 УК РФ состав лиц, участвующих в деле, определяется ст. 34 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК) и ст. 40 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК), а представителей — ст. 49 ГПК и ст. 59 АПК [1; 2].
В правоприменительной практике встречаются факты превышения должностных полномочий и фальсификации доказательств по административным материалам участковыми уполномоченными полиции УМВД России. Участковые уполномоченные полиции составляют протоколы об административных правонарушениях, например по ч. 1 ст. 20.1 КоАП РФ в отношении граждан, достоверно зная, что последние их не совершали, умышленно фальсифицируют объяснения от имени других гражданин по надуманным обстоятельствам. По резуль-
татам рассмотрения данных административных материалов гражданам назначается административные штрафы. В отношении сотрудников, в случае выявления указанных фактов возбуждаются уголовные дела по ч. 1 ст. 286 и ч. 1 ст. 303 УК РФ.
К субъектам преступления по ч. 2 ст. 303 УК РФ законодатель относит лицо, производящее дознание, следователя, прокурора, защитника. Все кроме защитника являются должностными лицами в силу своих обязанностей.
В уголовном процессе дознаватель или следователь может незаконно предоставить любую предварительную информацию, например, о содержании фактических данных, полученных в ходе расследования, и, например, о порядке их получения и объединения (например, идентификация протокол может содержать данные о лицах (статистиках), которые фактически не участвовали в этом исследовании).
Зачастую, в практической деятельности, выявляют факты превышения должностных полномочий, служебного подлога и фальсификации доказательств следователями СУ УМВД России, которые умышленно, в целях искажения сведений о похищенном имуществе, утрачивают документы из уголовных дел, возбужденных по ст. 158 УК РФ, по фактам краж имущества у граждан, что влечет существенные нарушения их прав и законных интересов. Действия таких сотрудников квалифицируют по ч. 1 ст. 286, ч. 2 ст. 292 и ч. 2 ст. 303 УК РФ.
Отдельного внимания заслуживают лица, производящие дознание. В соответствии с п. 24 ст. 5 и п. 1 ч. 1 ст. 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК) органом дознания являются органы внутренних дел РФ и входящие в их состав территориальные, в том числе линейные, управления (отделы, отделения) полиции.
Сотрудники органов внутренних дел, в соответствии с положениями п. 7, п. 8, п. 17, п. 17.1, ст. 5, п. 1 ч. 1 и ч. 3 ст. 40 УПК, не являющиеся по должности дознавателями, могут быть наделены этим статусом по поручению начальника органа дознания (должностное лицо, возглавляющее соответствующий орган дознания, а также его заместитель), а в органах внутренних дел также заместители начальника полиции уполномочены поручать проверку сообщения о преступлении, принятие по нему решения в порядке, установленном УПК [3]. Обычно в органах внутренних дел такими полномочиями наделяются сотрудники оперативных подразделений территориального органа и участковые уполномоченные
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ПРАВО
полиции. В случае допущения фальсификации доказательств, ответственность у таких лиц наступает по ч. 2 ст. 303 УК РФ как «лицо, производящее дознание».
В соответствии с ч. 2 ст. 41 УПК: «не допускается возложение полномочий по проведению дознания на то лицо, которое проводило или проводит по данному уголовному делу оперативно-разыскные мероприятия» [3]. Оперативные работники, т. е. лица, уполномоченные проводить оперативные мероприятия, являются специальными субъектами фальсификации результатов оперативно-разыскной деятельности по ч. 4 ст. 303 УК РФ.
Но вместе с тем, в соответствии с УПК следователь вправе поручить оперативному работнику провести некоторые следственные действия, например допрос свидетелей. Выполнения такого поручения не является оперативно-разыскной деятельностью, а как мы уже сказали относится к следственным действием, которое выполняется в рамках возбужденного уголовного дела. По указанной норме закона, такое лицо, сфальсифицировав например, протокол допроса или иные документы, не будет привлечен к уголовной ответственности ни по одной из частей ст. 303 УК РФ где указаны специальные субъекты, за исключением ч. 3 ст. 303 УК РФ если «фальсификация доказательств была по уголовному делу о тяжком или об особо тяжком преступлении, а равно фальсификация доказательств, повлекшая тяжкие последствия» [4].
По мнению исследователей, этот перечень не является исчерпывающим и его необходимо дополнить судьями, экспертами, специалистами, секретарями судебного заседания и др., которые могут совершить фальсификацию доказательств. Вместе с тем, не стоит забывать, что ни одно из вышеуказанных лиц не обладает процессуальными полномочиями для предоставления доказательств, кроме того, судья не является стороной процесса. Ответственность судьи в подобном случае наступает за служебный подлог по ст. 292 УК РФ.
При изучении судебных решений мы сталкивались с ситуациями, когда активные действия по изготовлению поддельного документа или искажению содержания документа совершаются лицом, не осведомленным о намерении использовать документ в качестве доказательства по делу, или лицо, не являющееся субъектом преступления. Фальсифицированные доказательства представляются в суд другим лицом, в отношении которого совершено уголовное преступление. Выяснилось, что человек достоверно знает о лживости этих доказательств, но не предпринимает никаких действий для
придания или искажения содержания доказательств. По таким делам у правоприменителей возникает множество вопросов: кто в таком случае будет являться субъектом данного преступления? Ведь определить, кто же на самом деле сфальсифицировал доказательство, равно как располагали ли субъекты информацией о подложном характере доказательства, крайней затруднительно. Может ли идти речь о соучастии в преступлении?
К сожалению, пока отсутствует единая правоприменительная практика, позволяющая дать однозначные ответы на эти вопросы. В этой связи Верховный суд РФ мог бы отреагировать на возникающие в судебной практике вопросы и сориентировать нижестоящие суды на правильное применение правовых положений.
В научной литературе предлагаются различные варианты совершенствования субъективных признаков рассматриваемого состава преступления.
Так, Л. В. Лобанова и А. П. Рожнов в пользу необходимости конструирования самостоятельного состава судебного подлога [10]. Признавая весомость приводимых учеными аргументов, думается, что введение в уголовный закон дополнительной статьи об ответственности судей вряд ли целесообразно. Более верным путем явилось бы совершенствование ст. 305 УК РФ об уголовной ответственности за вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта.
В свою очередь И. Пузанов указывает на наличие следующей проблемы. В последнее время получила распространение подача «неустановленными лицами» от имени той или иной стороны поддельных заявлений об отказе от иска, жалобы, о признании иска, фактических обстоятельств по делу и т. п. (понятно, что эти лица, скорее всего, действуют в интересах противной стороны, так как вряд ли кто-то будет делать это ради спортивного интереса). Если сторона является в суд, она своевременно дезавуирует такое заявление непосредственно в судебном заседании. Однако в ряде случаев лица, участвующие в деле, принимают решения не участвовать в судебных заседаниях, например, если вопрос малозначительный, процесс происходит в другом регионе и т. п. И тогда суд может принять поддельное заявление за волеизъявление стороны и на его основании вынести процессуальное решение, которое существенно нарушит права и законные интересы стороны, от имени которой подано поддельное заявление. Далеко не всегда добросовестная сторона, ставшая жертвой противоправных действий, может защитить свои права и законные интересы [11].
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
Подобные письменные заявления являются доказательствами волеизъявления стороны на признание иска или на отказ от иска, извещения стороны о времени и месте судебного заседания и т. п., в зависимости от содержания поддельного заявления, в связи с чем данные деяния могут быть квалифицированы по ст. 303 УК РФ. Однако данная статья предусматривает наличие специального субъекта преступления — лицо, участвующее в деле, или его представитель, поэтому в случае совершения данного деяния другими лицами оно не может быть квалифицировано по ст. 303 УК РФ. В большинстве случаев практически невозможно установить и доказать, кто подделал указанное заявление, если, конечно, представитель противной стороны не заполнил его собственным почерком.
В связи с вышеизложенным представляется необходимым поддержать И. Пузанова, который предлагает внести в Особенную часть УК РФ статью, предусматривающую уголовную ответственность за подобные деяния, причем независимо от того, совершено ли оно лицом, участвующим в деле, или любым другим лицом, т. е. предусматривающую общего, а не специального субъекта такого преступления [11].
Умысел является заранее обдуманным. Фальсификация доказательств требует определенных подготовительных действий, их намерение отделено от реализации преступного умысла. В то же время в отношении побочных последствий уголовного правонарушения, которые выражаются в ущербе, причиненном общественным отношениям в результате совершения совершенного уголовного правонарушения, противоправное лицо действует с косвенным умыслом. Интеллектуальный момент предполагает понимание субъектом, во-первых, общественную опасность деяния, во-вторых, смысла (вредности) преступления, нанесшего ущерб общественным отношениям.
В судебной практике нередко вызывает затруднения вопрос о том, как влияют на уголовно-правовую оценку по ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ мотивы и цели совершения преступления [8]. Следует признать справедливым подход, согласно которому их можно рассматривать лишь как дополнительный аргумент в пользу умышленного характера совершенного деяния [6].
Поддерживая мнение Л. В. Лобановой и А. П. Рож-нова, отметим: «сам по себе умышленный характер посягательства на интересы правосудия уже в большинстве случаев является достаточным для признания его преступным, независимо от мотивов или целей поведения
виновного, выведенных за рамки оснований наступления уголовной ответственности по нормам указанной главы» [10].
Как правило, целью фальсификации доказательств могут выступать: карьеризм, интересы службы, корысть, денежная мотивация, завышение показателей службы. Вслед за Г. Г. Радионовым можно выделить три подхода к содержанию цели рассматриваемого преступления [12, с. 53]:
• интересы правосудия, которые обычно заключаются в законном разрешении уголовных дел;
• стабильная работа судов, органов предварительного следствия и дознания;
• основная цель фальсификации доказательств — процессуальный порядок сбора и предоставления доказательств по уголовным делам [12, с. 54].
Относительно цели преступления, как поясняет П. С. Яни, для анализируемого деяния «имеет значение трактовка конца преступления не столько как результата, который должен наступить для признания деяния оконченным, сколько как цели виновного» [16].
Поэтому сохраняет свою значимость и заслуживает поддержки предложение четко прописать в диспозиции ч. 2 ст. 303 УК РФ цель преступления сформулировав ее следующим образом: «фальсификация доказательств по уголовному делу с целью их последующего использования...» [7]. Мотивы и цели совершения преступления на квалификацию не влияют.
Дискуссионным является вопрос о том, охватывает ли фальсификация доказательств их изъятие, уничтожение или сокрытие, либо же объем понятия «фальсификация доказательств» ограничен лишь их подделкой, подменой и искажением.
Также, в решении нуждается проблема, связанная с необходимостью противодействия фактам подачи «неустановленными лицами» от имени той или иной стороны судебного разбирательства поддельных заявлений об отказе от иска, жалобы, о признании иска, фактических обстоятельств по делу.
В ч. 2 ст. 303 УК РФ неконкретизирована цель преступления, что затрудняет квалификацию деяний по этой норме в части отграничения не обладающих общественной опасностью процессуальных нарушений от фальсификации доказательств по уголовному делу.
С учетом вышеизложенного, считаем правомерным сделать следующий вывод относительно решения возникающих в правоприменительной практике спорных ситуаций:
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ПРАВО
1. В случае, когда надлежащий субъект представляет в суд заведомо фальсифицированные другим лицом доказательства или результаты оперативно-разыскной деятельности, уголовная ответственность наступает по ст. 303 УК РФ.
2. В ситуации, при которых лицо, являющееся субъектом преступления по ст. 303 УК РФ предоставило в суд сфальсифицированные ранее по его просьбе другим субъектом преступления предусмотренного ст. 303 УК РФ доказательства или результаты оперативно-разыскной деятельности, содеянное указанными лицами надлежит квалифицировать как соисполнительство в ст. 303 УК РФ.
3. В том случае, когда лицо, которое фальсифицирует доказательства или результаты оперативно-разыскной деятельности не знает о цели своих действий и используется «в темную» иным лицом, возможна одна из двух вариантов квалификации:
а) уголовная ответственность наступает по ст. 327 УК РФ за подделку, изготовление или оборот поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей или бланков, если предметом фальсификации являются изготовленные на заказ: официальные документы, предоставляющие права или освобождающие от обязанностей; государственные награды Российской Федерации, РСФСР, СССР; штампы, печати, бланки;
б) нет оснований для привлечения лица к уголовной ответственности по ст. 327 УК РФ в случае совершение деяния, не содержащего всех признаков указанного состава.
4. Действия лица, осведомленного о цели фальсификации доказательств или результатов оперативно-разыскной деятельности, и не являющегося субъектом по ст. 303 УК РФ следует квалифицировать как пособничество в ст. 303 УК РФ.
Библиографический список
1. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ (ред. от 2 декабря 2019 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
2. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ (ред. от 24 апреля 2020 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
3. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 24 апреля 2020 г.) // СПС «КонсультантПлюс».
4. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
5. Антошин А. Н. Рассмотрение заявлений о фальсификации доказательств в арбитражном процессе // Законность. 2011. № 5. С. 52.
6. Быкова Е. Г. Проблемы уголовно-правовой оценки фальсификации протокола допроса // Уголовное право. 2016. № 3. С. 22.
7. Винокуров В. Н. Признаки и пределы малозначительности деяния в уголовном праве // Современное право. 2017. № 6. С. 69.
8. Кассационное определение Верховного Суда РФ от 12 января 2010 г. № 13-009-36 // СПС «КонсультантПлюс».
9. Кулешов Ю. И. Преступления против правосудия: проблемы теории, законотворчества и правоприменения: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. Владивосток, 2007.
10. Лобанова Л. В., Рожнов А. П. Об уголовно-правовых средствах противодействия судебному подлогу // Российский следователь. 2013. № 23. С. 24.
11. Пузанов И. От подделки нет защиты // ЭЖ-Юрист. 2011. № 19. С. 10.
12. Радионов Г. Г. Уголовная ответственность за фальсификацию доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности: дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2015.
13. Судебная статистика РФ // URL://https://stat.апи-пресс.рф/stats/ug/t/14/s/17
14. Спектор Л. А. Судебная власть как объект уголовно-правовой охраны: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. Ростов н/Д., 2011.
15. Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности / Под. ред. С. М. Иншакова. М. Юнити-Дана, Закон и право, 2011.
16. Яни П. С. Конец преступления // Законность. № 10. 2016. С. 50.
17. Никоноров А. А. Формирование и конституционно-правовое регулирование института частной собственности в России // Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 6. С. 70-72.
Bibliographic list
1. Arbitration procedure code of the Russian Federation of July 24, 2002 No. 95-FZ (as amended on 2 Dec 2019) // SPS «Konsultantplyus».
2. Civil procedure code of the Russian Federation of November 14, 2002 No. 138-FZ (as amended on April 24, 2020) // SPS «Konsultantplyus».
3. The code of criminal procedure of the Russian Federation of 18 December 2001 No. 174-FZ (as amended on April 24, 2020) // SPS «Konsultantplyus».
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
4. Criminal code of the Russian Federation of 13 June 1996 No. 63-FZ // Sz the Russian Federation. 1996. No. 25. St. 2954.
5. Antoshin A. N. Consideration of applications for falsification of evidence in the arbitration process // Legality. 2011. No. 5. P. 52.
6. Bykova E. G. Problems of criminal-legal assessment of falsification of the interrogation protocol // Criminal law. 2016. No. 3. P. 22.
7. Vinokurov V. N. Signs and limits of insignificance of an act in criminal law // Modern law. 2017. No. 6. P. 69.
8. Cassation ruling of the Supreme Court of the Russian Federation dated January 12, 2010 No. 13-009-36 // SPS «ConsultantPlus».
9. Kuleshov Yu. I. Crimes against justice: problems of theory, lawmaking and law enforcement: Abstract. diss. ... doct. jurid. sciences'. Vladivostok, 2007.
10. Lobanova L. V., Rozhnov A. P. On criminal legal means of countering judicial forgery // Russian investigator. 2013. No. 23. P. 24.
11. Puzanov I. There is no protection against forgery // EZH-Yurist. 2011. No. 19. P. 10.
12. Radionov G. G. Criminal liability for falsification of evidence and results of operational investigative activities: diss.... cand. jurid. sciences. M., 2015.
13. Judicial statistics of the Russian Federation // URL://https:// stat.apipress .rf/ stats/ug/t/ 14/s/17
14. Spector L. A. Judicial power as an object of criminal law protection: Abstract. diss. ... doct. jurid. sciences'. Rostov N./D., 2011.
15. Theoretical foundations of research and analysis of latent crime / Edited by S. M. Inshakov. M. Unity-Dana, Law and Law, 2011.
16. Yani P. S. The end of crime // Legality. No. 10. 2016. P. 50.
17. Nikonorov A. A. Formation and constitutional and legal regulation of the Institute of private property in Russia // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2014. No. 6. Pp. 70-72.
Информация об авторах
Е. А. Раненкова — старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Московского областного филиала Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В. Я. Кикотя, кандидат юридических наук.
А. А. Никоноров — преподаватель кафедры оперативно-разыскной деятельности и применения информационных технологий криминологии Московского областного филиала Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В. Я. Кикотя.
Information about the authors
E. A. Ranenkova — Senior Lecturer of the Department of Criminal Law and Criminology of the Moscow Regional Branch of Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V. Ya. Kikot', Candidate of Legal Sciences.
A. A. Nikonorov — lecturer at the Department of Operational Investigative Activities and the Application of Information Technologies in Criminology of the Moscow Regional Branch of Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V. Ya. Kikot'.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 10.08.2021; одобрена после рецензирования 6.09.2021; принята к публикации 15.09.2021.
The article was submitted 10.08.2021; approved after reviewing 6.09.2021; accepted for publication 15.09.2021.
