CC BY
12
УДК 323 + 327 ББК 66.3 + 66.4
Тишкин Дмитрий Николаевич Tishkin Dmitriy Nikolayevich
заместитель начальника кафедры тактико-специальной подготовки Волгодонского филиала Ростовского юридического института МВД России.
Deputy Head of the Department of Tactical and Special Training of the Volgodonsk Branch of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. E-mail: dntishkin@list.ru
Бабенко Светлана Владимировна Babenko Svetlana Vladimirovna
доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Ростовского института (филиала) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России) кандидат юридических наук.
Associate Professor of the Department of Criminal Procedure and Criminalistics of the Rostov Institute (branch) of the All-Russian State University of Justice (RPA of the Ministry of Justice of Russia) in Rostov-on-Don, PhD in Law. E-mail: babenkoosokina@yandex.ru
АКТУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ВАРИАТИВНЫМ ФОРМАМ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ XVIII-XXI вв: ПОЛИТОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Actual aspects of countering the various forms of organized crime of the XVHI-XXE centuries: a political analysis
В статье анализируется генезис вариативных форм организованной преступностиХУШ-ХХ1 вв, позволивший значительно увеличить степень ее влияния на политические процессы в российском и мировом социально-политическом пространстве. Авторы, учитывая факт использования организованной преступности в качестве политического инструментария, а также ведения против России «психоисторической войны», предлагают ряд возможных политических решений, обеспечивающих защиту национальных интересов и государственного суверенитета России.
Ключевые слова: политика, война, организованная преступность, терроризм, политические процессы, оперативно-розыскная деятельность, «психоисторическая война», политическая элита, коррупция, глобализация.
The article analyzes the genesis of various forms of organized crime of the XVIII-XXI centuries, which allowed to significantly increase the degree of its influence on political processes in the Russian and global socio-political space. The authors, taking into account the fact of using organized crime as a political tool, as well as waging a «psychohistorical war» against Russia, propose a number of possible political solutions that ensure the protection of Russia's national interests and state sovereignty.
Keywords: politics, war, organized crime, terrorism, political processes, operational and investigative activities, «psychohistorical war», political elite, corruption, globalization.
История человечества неразрывно связала между собой множество негативных явлений (убийства, насилие и др.), при этом, зачастую и навечно объединяя их в череду трагических событий, что объективно доказано сохранившимися документами и различными археологическими источниками. В то же время, для научного сообщества постулатом представляется тот факт, что развитие человеческой цивилизации на протяжении тысячелетий сопровождалось
различными видами организованного насилия и принуждения, такими как война, убийства, террор и преступность. В свою очередь, генезис преступности, являющейся постоянным спутником такого политического института, как государство, привел ее в XX веке к четкой идентификации в качестве организованной преступности (далее - ОП), а реактивные процессы в информационной сфере в XXI веке привели, соответственно, к качественному «скачку» ОП
национального и международного уровней, усилив ее антигосударственный потенциал.
Взаимосвязи и различные корреляции между войной и политикой, установленные еще китайским мыслителем Сунь-цзы («бесконечный путь хитрости», прокладываемый политикой), исследовались на протяжении веков как с позиций философско-исторических наук (Гераклит, Платон, Аристотель, Макиавелли и др.), так и с позиций военного искусства (А.В. Суворов, К. Клаузевиц, А.Е. Снесарев, А.А. Све-чин и др.). Историк А.А. Керсновский в своих трудах выделяет «требования политики» в качестве «всесильного элемента войны», условно разделяя ее (войну) с позиций «справедливости» и целей на следующие категории: «в защиту высших духовных ценностей»; «во имя интересов государства и нации»; «бессмысленные авантюры» [1, с. 231, 259]. Геополитик и одновременно военный разведчик А.Е. Едри-хин (Вандам) определяет политику в качестве «особого искусства - высшей стратегии ... в непрекращающейся борьбе за жизнь» [2, с. 6]. Таким образом, все вышеуказанные явления и воззрения тесно связаны с «царским искусством управления государством, требующим знания и умения управлять людьми» (политика по Платону и Аристотелю) и акторами генерирующими и претворяющими в жизнь политические решения, т.е. элитой.
В контексте исследования необходимо отметить, что некоторыми представителями научного сообщества и обычными гражданами РФ, организованная преступность ошибочно (базируясь на современном мировоззрении) ассоциируется лишь с организованными преступными группами (сообществами), обладающими ярко выраженным криминальным окрасом (рэкет, насилие, убийства) и, соответственно, с их представителями, отличительно контрастирующими по внешнему облику в строгом соответствии с концепцией основоположника криминальной антропологии с Ч. Ломброзо о «преступном человеке». Поэтому рассмотрим более системно сущность исследуемых явлений.
Ученые М.П. Клейменов и И.М. Клейменов установили динамику выделения «современных форм преступного сообщества: коррупционного, общеуголовного, экстремистского, транснационального, террористического» [3, с. 156]. Однако, подобные формы преступных сообществ существовали уже в XIX веке и даже ранее, но их отличительным признаком является степень влияния на политические процессы, протекающие в том или ином государстве.
Сами по себе факты мздоимства на Руси известны еще с XIII века, когда Иваном III (1440-1505), впервые ограничены подобные деяния на законодательном уровне, а уже Иваном IV (1530-1584) «за чрезмерность во взятках» введена смертная казнь. В эпоху Петра I (1672-1725) показательным примером, характеризующим уровень коррупции, является казнь (через повешенье) сибирского губернатора М.П. Гагарина (1659-1721), по результатам многолетнего следствия, инициированного обер-фискалом А.Я. Нестеровым. Тремя годами позже за злоупотребления и мздоимство колесовали уже самого инициатора предыдущей казни - А.Я. Нестерова (1651-1724) [4, с. 10]. Следует отметить, что должность обер-фискала являлась в табели о рангах того времени высшей «по тайному надзору за делами», а с 1722 стала именоваться - генерал-прокурор.
Примечательна в этой связи, биография вора-разбойника Ивана Осипова по прозвищу «Ванька-Каин» (1718 - после 1756), ставшего «легендарным» московским сыщиком, которая проливает свет на очаги зарождения ОП, а также уровень проникновения мздоимства в российское общество. Несмотря на то, что благодаря И. Осипову было осуждено и «сослано на каторжные работы 69 московских воров и поймано 500 преступных элементов», он вернулся к прежнему криминальному образу жизни, используя свое новое положение «доносителя Сыскного приказа» для поборов с бывших «соратников», связав при этом коррупционными узами должностных лиц московского Сыскного приказа. Спецкомиссией по делу «Осипова» личный состав полностью сменен, а он сам высеченный плетьми, с вырванными ноздрями и клеймом на лице «ВОР» сослан на каторгу в Сибирь [4, с. 10-11]. Данный пример продемонстрировал эволюционное развитие специально-охранительных функций государства (оперативно-разыскной деятельности - далее ОРД) в виде апробирования оперативно-разыскного мероприятия, в настоящее время именуемого оперативным внедрением, а также констатацию его положительных и отрицательных сторон.
Все указанные факты указывают на существование определенных зачатков ОП в виде организованных коррупционных и общеуголовных преступных групп (сообществ) уже в XVIII веке, но, несмотря на высокие ранги и должности отдельных мздоимцев, они не оказывали существенного влияния на принятие политических решений.
В XIX веке, по мнению профессора И.Н. Панарина, уже отчетливо прослеживаются признаки, ведущейся против России гибридной войны, не прекращающейся и по сей день, в ходе которой активно используются террористические преступные сообщества и группы, финансируемые Британской империей и ее союзниками [5]. Об этом свидетельствует резкое увеличение террористических акций, включая многочисленные покушения террористами-народовольцами на Императоров Всероссийских в период с 1866 по 1891 год, с целью оказания влияния на внутреннюю и внешнюю политику.
Примером глобальной трансформации мздоимства в XIX веке служат события, проанализированные исследователем И.Б. Мироновым, раскрывшим в своей научной работе истинные причины беспрецедентной сдачи, легендируемой под «продажу», Русской Америки в 1867 году (Аляски и Алеутских островов), а также «отчуждения» казенной Николаевской железной дороги в руки транснациональной финансовой олигархии («хозяев истории») посредством ее легитимной передачи из разряда государственной собственности в частную [6, с. 225-248].
Положив в основу своего исследования архивные материалы внешней политики Российской Империи и МИД, госархива РФ, госархива ВМФ и многие другие источники, И.Б. Мироновым аргументирована и подтверждена документально коррупционная (гипотетически спектр мотивов гораздо шире, но невозможно их объективное доказательство) составляющая «аферы века» по «добровольному» (мошенническому) «отторжению» Русской Америки, позволившая не просто ликвидировать форпост России в Тихом океане, а, фактически, на века утратить стратегический приоритет в данном регионе [6, с. 225-248]. Основным актором «аферы века» и «отчуждения» казенной Николаевской железной дороги со стороны Российской Империи выступал брат Александра II -великий князь Константин Николаевич (участник множества коррупционных скандалов, нанесших ущерб государственным интересам), который пользуясь влиянием на Царя, расставил на ключевые государственные должности «своих людей», а, в реальности, членов преступной «команды» в лице А.М. Горчакова, Э.А. Стекля, Н.К. Краббе, М.Х. Рейтерна и других. Осознавая антигосударственную направленность своих деяний, вышеуказанные лица действовали в составе Особого комите-
та, прикрывшись «завесой» государственной тайны [6].
Только после убийства 1 марта 1881 года Александра II в результате двух подрывов самодельных метательных снарядов все теми же террористами-народовольцами, его приемник -Александр Ш, фактически, за антигосударственные деяния с явными признаками государственной измены отлучил от власти великого князя Константина Николаевича «за деятельность, представляющую опасность для государственных интересов Империи» [6, с. 231].
Яркими и одновременно негативными примерами XIX - XX вв по апробации обоюдного стремления к осуществлению «оперативного внедрения» как государственными структурами (Департамент полиции МВД Российской империи), так и террористическими сообществами могут служить такие личности как Н.В. Клеточников (1846 - 1883), С.П. Дегаев (1857-1921) и его брат Владимир Дегаев [7], Е.Ф. Азеф (1869-1918) [8] и др., действиями которых причинен значительный ущерб интересам Российской Империи. Некоторые исследователи полагают, что Е.Ф. Азеф работал даже не в качестве «двойного» агента, а был более весомой и манипулируемой из-за рубежа фигурой, так как несмотря на причастность к совершению множества терактов и убийств видных государственных деятелей («2 министра внутренних дел (1902 г. - Д.С. Сипягин, 1903 г. -В.К. Плеве), 33 генерал-губернатора, губернатора и вице-губернатора (включая великого князя Сергея Александровича - 1905 г.), 16 градоначальников, 7 генералов и адмиралов и др.» [8]; готовилось покушение на Николая II), приговоренный в 1909 году к смертной казни бывшими соратниками по террористической деятельности, он умер своей смертью в 1918 году в Германской империи [8]. Только этим возможно объективное обоснование того, что будучи ренегатом как для Департамента полиции, так и для эсеров-террористов, а, главное, нанеся серьезный урон обеим сторонам, упомянутыми структурами не предпринимались активные действия по его поимке или ликвидации.
Общеуголовные преступные сообщества и группы в XIX веке развиваются по принципу воровской артели, в соответствии традиционными формами трудовых объединений того времени, базируясь на добровольности, «круговой поруке» и выборности главаря (преступного авторитета), но, главное, не оказывая значимого влияния на политические процессы.
Качественный скачок в эволюции ОП про-
исходит в XX веке после февральских и октябрьских событий 1917 года, когда преступный элемент, в результате амнистии, сопровождаемой ликвидацией МВД как единой структуры и уничтожением его архивов, оказался в рядах революционных правоохранительных органов, невзирая на «воровской закон» о запрете сотрудничества с властью. При этом ряды криминалитета, параллельно, пополнялись «идеологически мотивированными бывшими офицерами Русской императорской армии и флота, различными чинами отдельного корпуса жандармов и полиции» [9, с. 135].
В 30-е годы в системе Главного управления лагерей, как в питательной криминальной среде, помимо разрастания воровских традиций и обычаев, уже четко идентифицировались криминальные лидеры, именовавшиеся как «воры в законе» [9, с. 135].
Пережив, так называемую «сучью войну», разгоревшуюся после Победы 1945 года преступный класс «воров в законе», невзирая на усилия силовых ведомств (МВД и КГБ) не был истреблен, как заявляли некоторые руководители, а уже в 1979 году на «воровской» сходке в Кисловодске «цеховики» (обладатели нелегальных производств) согласились «добровольно» передавать 10 % от их дохода преступным авторитетам. Сходку 1982 года в Тбилиси можно назвать точкой «отсчета» по активному продвижению криминала во властные структуры, хотя приверженцы «старых» воровских традиций, например, Василий «Бриллиант» (В.П. Бабушкин, 1928-1985), активно этому противодействовали. Именно «грузинские» воры лоббировали диффузию во власть, с целью влияния на принятие политических решений, а, этот конфликт послужил трамплином для влиятельного «вора в законе» по кличке «Дюба» (Д.К. Иоселиани, 1926-2003), последовательно трансформировавшегося из криминального в военного деятеля, а затем и политического лидера Грузии [9, с. 135-136].
В данном контексте, представляется объективной концепция академика А.И. Фурсова о том, что в период с 1967 по 1972 годы советским руководством окончательно уничтожены возможности трансформации «антикапитализма» (социализма) в «посткапитализм» и сделан роковой для Советского Союза шаг на пути конвергенции с глобальным Западом [10]. В качестве поощрительного «приза» на пути в «пропасть», в 1973 году нашими геополитическими «партнерами» инициирован скачок цен на нефть, принесший нашей стране 170-180 мил-
лиардов незапланированных долларов, вложенных в западную промышленность и шоу-бизнес, а также теневую отечественную экономику. Весь этот нелегитимный процесс курировался «определенными сегментами партноменклатуры и спецслужб», а экспертами по финансовым «вложениям» выступили как раз грузинские «воры в законе», что уже к 1984 году привело теневую экономику в состояние, сопоставимое с бюджетом СССР. При этом, «теневая экономика росла не сама по себе», а именно курировалась указанными акторами [10]. В этой связи, А.И. Фурсов методологически оценивает разрушение СССР с ракурса идентификации в качестве его «могильщика» «части номенклатуры в союзе с частью спецслужб и теневым "капиталом", с одной стороны, и частью западных "хозяев истории"...» с другой [11, с. 110], актуализируя сохраняющуюся остроту «проблемы проникновения агентуры влияния и представителей криминала во властные структуры различных уровней» [12, с. 197].
Именно по этой причине, некоторыми исследователями в качестве характерно-отличительной особенности российских реформ периода 90-х годов выделено, что помимо формирования криминальными группировками теневой экономики, посредством коррупции осуществлены активные действия по «проникновению на все уровни общественно-политической власти» [13].
К.А. Фурсов в своих исследованиях отмечая, сформированность современного мира во многом за счет распада колониальной системы, выделяет особенную функциональность спецслужб «сверхдержав и некоторых других государств» глобального Запада в процессе деколонизации, связанную с выполнением трех основных ролей - «охранительной, подрывной и трансформирующей» [14, с. 35-36]. При этом, данными спецслужбами в качестве своеобразного манипулируемого инструментария использовались вариативные формы ОП (коррупционные, террористические и др.), позволяющие симбиотично сочетать вышеуказанные роли для достижения желаемого для акторов политического результата [14].
Профессор В.С. Овчинский в XXI веке, отмечает свойство «цифровизации» по заполнению всего мирового социально-политического пространства, включая ОП, усилившегося за счет симбиоза с глобализацией и фактически ликвидировавшего условные грани между «терроризмом, гибридными войнами (далее - ГВ) и преступностью», что позволяет
констатировать факт существенного снижения эффективности реализации государственной политики по противодействию ОП и одновременное усиление ее антигосударственного потенциала. Глобальной «болевой точкой» приложения организованного криминала становятся, соответственно, национальные государства (государства-нации, далее - ГН), постепенно переформатирующиеся в государства-корпорации (далее - ГК), а в дальнейшем в мафиозные государства [15, с. 2, 377].
Концептуально, определенные аспекты позиции В.С. Овчинского базируется на исследованиях академика А.И. Фурсова о том, что капитализм, являясь единственной социальной системой, существующей одновременно «полярно» («реальный капитализм» и «антикапитализм» - социализм) равновесно существовал лишь при наличии «социалистического лагеря», а после разрушения этой сбалансированной системы и десятилетия просуществовав за счет поглощения социалистической ресурсной базы, наступил «триумф глобализации» и полный охват капитализмом всей планеты [16, с. 480-483]. «Маховик глобализации» запустил процесс трансформации ГН (целепо-лагание - интегрирование граждан в «государственный организм») в ГК (целеполагание -излечение прибыли любыми средствами) как в российском, так и в мировом социально-политическом пространстве, фактически превратив США не просто в ГК, а в своеобразную матрицу американских транснациональных корпораций, симбиотично связывающих все формирующиеся в мире ГК [16, с. 483-487]. Криминальные синдикаты, используя все форматы ОП, стремятся к переформатированию в ГК, одновременно, превращая криминализацию и корпоратизацию ГН, в «два взаимо-усиливающих и взаимоспонсирующих процесса» [16], а «"ближайшее будущее" в поле игры К-структур различного уровня» [16, с. 488]. В качестве современного и ярко-выраженного примера этатизации ОП, с одновременной трансформацией ГН в ГК, может служить созданная глобальным Западом Республика Косово [16, с. 483-487].
В этой связи, некоторые исследователи обоснованно полагают, что глобализация усиленная «цифровизацией», сопровождаемая масштабным и повсеместным внедрением технологий искусственного интеллекта (далее -ИИ) «должны реализовываться, парируя вероятную возможность криминального и иностранного вмешательства (в том числе скрыт-
но-дистанционного), не создавая угроз национальной безопасности РФ» [17, с. 77].
Огромным спектром охвата обладает дефиниция «психоисторической войны» («организационной войны»), введенная Ллойд де Мо-зом (1931-2020) и используемая академиком А.И. Фурсовым и профессором Е.Г. Пономаревой, сущностное наполнение которой сведено к «систематическому долговременному воздействию на психосферу общества-мишени (общества в целом), в основном его властной и интеллектуальной элиты» [18, с. 85-86] с целью «провести классовое и/или цивилизационное перекодирование» [19, с. 18-19]. Процесс перекодирования в связи с «цифровизацией», приобрел свойства реактивности, но глобальный тренд уровней фальсификации остался прежним: «информационный (факты), концептуальный (стадия пакетирования фактов) и метафизический (смысловой)» [18, с. 85-86].
В.В. Путиным на заседаниях коллегий ФСБ и МВД России в целом положительно оценена их деятельность, дана современная характеристика вызовов и угроз национальной безопасности, а также приведена следующая специальная информация за 2020 год: сохранение уровня глобальных вызовов терроризма, экстремизма, трансграничной преступности и киберпреступности; активное использование арсенала иностранных спецслужб как инструмента по дестабилизации политических процессов; повышение уровня защиты конфиденциальной, закрытой информации и недопущение ее утечек; возросло почти в 3,5 раза количество опасных атак на национальные информационные ресурсы [20]; нейтрализована деятельность ряда опасных преступных группировок; ГГ-преступность за последние 6 лет возросла более чем в 10 раз; актуализирована потребность в проработке вопроса о «включении в уголовный процесс новых форм собирания доказательств» [21].
По итогам встречи 16.06.2021 в Женеве, Президентом России, не смотря на появление некоторых «зарниц» доверия в отношениях с США отмечены следующие факты: «искажения и недомолвки или, наоборот» - «такова практика международных отношений сегодня»; сфера кибербезопасности чрезвычайно важна для обоих государств; «наибольшее количество кибератак в мире осуществляется с киберпространства США», затем по списку «Канада, две латиноамериканские страны, потом Великобритания», при этом РФ в данном документе отсутствует; из США в 2020 году
получено 10 запросов, в 2021 году - 2 запроса по поводу предполагаемых кибератак из ки-берпространства РФ, по которым на все даны исчерпывающие ответы; РФ по аналогичным основаниям в 2020 году направила 45 запросов, в 2021 году - 35, однако ни одного ответа не получила [22].
Таким образом, концепция ГВ в своей внутренней структуре «раскрывает симбиоз таких компонент, как ОП, информационная война, терроризм, политическая элита, экстремизм, "пятая колонна", "цветная революция" и другие» [23, с. 67], соответственно и весь спектр исследованных нами вариативных форм организованного насилия «симбиотично встроен в понятие "гибридной" и "организационной" войны, а ОП приобретя политические свойства, одновременно стала необходимым элементом этих войн» [24, с. 34].
Резюмируя краткий политологический анализ необходимо отметить, что генезис различных форм ОП в период с XX-XXI вв. привел к своеобразной точке «экстремума», когда не просто значительно возросла степень влияния ОП на политические процессы, а фактически сформировалась некая криминальная симбио-тичная модель, использующая для достижения своих целей весь арсенал ОП.
Литература
1. Снесарев А.Е. Философия войны. М., 2018.
2. Вандамъ А.Е. Наше положеше: Издаше въ авторской дореформенной ориоографш. Н. Новгородъ, 2016.
3. Клейменов М.П., Клейменов И.М. Детерминация служебной организованной преступности // Вестник Омского университета. Серия: Право. 2019. Т. 16. № 1.
4. Плясов К.А., Тишкин Д.Н. Политико-правовые аспекты борьбы с организованной преступностью и ее коррупционной составляющей как элемент укрепления национальной безопасности современной России // Философия права. 2019. № 1(88).
5. Панарин И.Н. Гибридная война против России (1816-2016 гг.). М., 2019.
6. Миронов И.Б. АЛЯСКА ПРЕДАННАЯ И ПРОДАННАЯ. История дворцового заговора. М., 2017.
7. Панькина М.А. Конец «карьеры» Сергея Дегаева: признание или разоблачение? // Человеческий капитал. 2018. № 6(114).
Таким образом, в условиях ведения против России «психоисторической войны» с использованием в ней вариативных форм ОП возможны следующие политические решения: «создание нового комплекса дисциплин о человеке и обществе» [19, с. 22-23] с учетом преобладания духовных факторов; возвращения в МВД «централизованных подразделений по борьбе с ОП» [24, с. 34]; «создание госструктур, аккумулирующих потенциал госорганов в противодействии гибридной агрессии» [25, с. 202]; создание «единого ведомства (органа) по борьбе с киберпреступ-лениями» [25, с. 202]; совершенствование ОРД в российском и международном кибер-пространстве, используя технологии ИИ и «анализа Big Data», в целях обеспечения национальной безопасности; реализуя выверенную превентивную политику, внедрение в субъекты политического управления «упреждающей» культуры принятия решений; за счет реактивных процессов в экономике и легитимации государственной идеи устранение антагонизма между социумом и элитой; четкое следование в русле вероятностно-стратегической формулы - «победителем в XXI в. будет тот, кто упадет последним»[19, с. 22-23].
Bibliography
1. Snesarev A.E. Philosophy of War. M, 2018.
2. Vandam A.E. Our position: Published in the author's pre-reform orography. N. Novgorod, 2016.
3. Kleimenov M.P., Kleimenov I.M. Determination of service organized crime // Bulletin of Omsk University. Series: Right. 2019. T. 16. № 1.
4. Plyasov K.A., Tishkin D.N. Political and legal aspects of the fight against organized crime and its corruption component as an element of strengthening the national security of modern Russia // Philosophy of law. 2019. № 1(88).
5. Panarin I.N. Hybrid war against Russia (1816-2016). Moscow, 2019.
6. Mironov IB. ALASKA DEDICATED AND SOLD. The history of the palace plot. Moscow, 2017.
7. Pankina M.A. The end of Sergey Degaev's «career»: recognition or exposure? // Human capital. 2018. № 6(114).
8. Samsonov A. Azef. Russia's chief provocateur and agent of the West // Military Review 06.08.2019. URL: https://topwar.ru/160918-azef-glavnyj-provokator-rossii-i-agent-zapada.html
8. Самсонов А. Азеф. Главный провокатор России и агент Запада // Военное обозрение 06.08.2019. URL: https://topwar.ru/160918-azef-glavnyj-provokator-rossii-i-agent-zapada.html
9. Тишкин Д.Н. Исторические аспекты российской организованной преступности как фактор повышения эффективности государственной политики по борьбе с ней и обеспечению национальной безопасности // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2019. № 2(105).
10. Фурсов А.И. Системные и субъектные факторы разрушения СССР. Крупнейшие социальные и геополитические катастрофы ХХ века // Вестник политической психологии. 2020. № 1(11).
11. Фурсов А.И. «Длинные шестидесятые» в СССР (1957-1973) - точка невозврата: как послесталинская номенклатура сорвала рывок в коммунистическое будущее // В сб.: II Мои-сеевские чтения: культура как фактор национальной безопасности России Доклады и материалы Общероссийской (национальной) научной конференции / Под редакцией А.В. Костиной, В.А. Лукова. 2019.
12. Тишкин Д.Н. Политические аспекты борьбы с проникновением организованного криминалитета во властные структуры различных уровней как необходимый элемент парирования угроз «гибридной войны» // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2019. № 2.
13. Popov M.Y., Mikhaylov A.P., Pech-kurov I.V., Korovin A.A., Tishkin D.N. Relationship of corruption and organized crime groups in the Russian society // Contributions to Economies (см. в книгах). 2020. № б/н.
14. Фурсов К.А. Демонтаж колониальных империй: роли западных спецслужб // Свободная мысль. 2020. № 6(1684).
15. Овчинский В.С. Мафия: новые мировые тенденции. («Коллекция Изборского клуба»). М., 2016.
16. Фурсов А.И. Русский интерес. Издание третье. М., 2019.
17. Тишкин Д.Н., Бабенко С.В., Напханен-ко И.П. Возможные направления корректировки государственной политики России по противодействию организованной преступности в условиях «организационной войны» // Философия права. 2021. № 2(97).
18. Пономарева Е.Г. Да не будет забыто! Агрессия НАТО против Югославии: причины
9. Tishkin D.N. Historical aspects of Russian organized crime as a factor in improving the effectiveness of state policy to combat it and ensure national security. Science and Education: economy and Economy; entrepreneurship; law and Management. 2019. № 2 (105)
10. Fursov A.I. System and subject factors of destruction of the USSR. Major social and geopolitical disasters of the twentieth century // Bulletin of Political Psychology. 2020. № 1(11).
11. Fursov A.I. The «Long Sixties» in the USSR (1957-1973) is the point of no return: how the post-Stalinist nomenclature broke a breakthrough into the communist future // In the collection: II Moses readings: culture as a factor of Russia's national security Reports and materials of the All-Russian (national) scientific conference. Edited by A.V. Kostina, V.A. Lukova. 2019.
12. Tishkin D.N. Political aspects of the fight against the penetration of organized crime into the power structures of various levels as a necessary element of parrying the threats of «hybrid war» // State and Municipal Management. Scientific notes. 2019. № 2.
13. Popov M.Y., Mikhaylov A.P., Pechkurov I.V., Korovin A.A., Tishkin D.N. Relationship of corruption and organized crime groups in the Russian society // Contributions to Economics (see in the books). 2020.
14. Fursov K.A. Dismantling of Colonial Empires: the Roles of Western Special Services. 2020. № 6(1684).
15. Ovchinsky V.S. Mafia: new global trends. («Collection of the Izborsk club»). Moscow, 2016.
16. Fursov A.I. Russian interest. Third edition. Moscow, 2019.
17. Tishkin D.N., Babenko S.V., Napkhanen-ko I.P. Possible directions of adjustment of the state policy of Russia on combating organized crime in the conditions of «organizational war» // Philosophy of Law. 2021. № 2(97).
18. Ponomareva E.G. May it not be forgotten! NATO aggression against Yugoslavia: causes and consequences // Observer scientific-analytical journal. 2014. № 6(293).
19. Fursov A.I. Psychohistorical war, a real picture of the world and a new grid of social science disciplines // In the collection: Higher education for the XXI century: the role of humanitarian education in the context of technological and sociocultural changes XV International Scientific Conference. Reports and materials. In 2 parts. Under the general editorship of I.M. Ilyinsky. 2019.
и последствия // Научно-аналитический журнал Обозреватель-Observer. 2014. № 6(293).
19. Фурсов А.И. Психоисторическая война, реальная картина мира и новая сетка обществоведческих дисциплин // В сборнике: Высшее образование для XXI века: роль гуманитарного образования в контексте технологических и социокультурных изменений XV Международная научная конференция. Доклады и материалы. В 2-х частях. Под общей редакцией И.М. Ильинского. 2019.
20. Стенограмма выступления Путина на заседании коллегии ФСБ России 24.02.2021. URL: http://prezident.org/tekst/stenogramma-vys-tuplenija-putina-na-zasedanii-kollegii-fsb-rossii-24-02-2021.html.
21. Расширенное заседание коллегии МВД России 03.03.2021. URL: http://www. krem-lin.ru/events/president/news/65090.
22. Стенограмма: О чем рассказал Владимир Путин по итогам переговоров с Байденом // Российская газета 16.06.2021. URL: https://rg.ru/2021/ 06/16/stenogramma-o-chem-rasskazal-vladimir-putin-po-itogam-peregovorov-s-bajdenom.html.
23. Тишкин Д.Н., Галда М.В., Крицкая А.А. Стратегия и тактика гибридной агрессии через призму элитологических факторов // Философия права. 2020. № 3(94).
24. Косов Г.В., Нефедов С.А., Тишкин Д.Н. Направления корректировки государственной политики по противодействию организованной преступности в условиях гибридной войны // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2021. № 1.
25. Косов Г.В., Тишкин Д.Н., Солдатов Н.Ф. Организованная преступность как элемент гибридных войн: политологический анализ // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. 2020. № 4.
20. Transcript of Putin's speech at the meeting of the board of the FSB of Russia 24.02.2021. URL: http://prezident.org/tekst/stenogramma-vys-tuplenija-putina-na-zasedanii-kollegii-fsb-rossii-24-02-2021.html
21. Extended meeting of the Board of the Ministry of Internal Affairs of Russia 03.03.2021. URL: http: / / www.kremlin.ru/events/president/ news/65090
22. Transcript: What Vladimir Putin said after the talks with Biden // Rossiyskaya Gazeta 16.06.2021. URL: https://rg.ru/2021/06/16/steno-gramma-o-chem-rasskazal-vladimir-putin-po-ito-gam-peregovorov-s-bajdenom.html
23. Tishkin D.N., Galda M.V., Kritskaya A.A. Strategy and tactics of hybrid aggression through the prism of elitological factors // Philosophy of Law. 2020. № 3(94).
24. Kosov G.V., Nefedov S.A., Tishkin D.N. Directions of adjustment of the state policy on combating organized crime in the conditions of hybrid war // State and Municipal Management. Scientific notes. 2021. № 1.
25. Kosov G.V., Tishkin D.N., Soldatov N.F. Organized crime as an element of hybrid wars: a political analysis // State and Municipal Management. Scientific notes. 2020. № 4.
