CC BY
13В.И. Бакштановский
УДК 174
Актуализация повестки дня инновационной парадигмы прикладной этики
Рефлексия актуальной повестки дня необходима как для развития инновационной парадигмы прикладной этики, так и для работы автора над следующей частью инновационного курса для магистр(ант)ов и профессоров. Автор сосредоточился на концептуальных и проектных разработках «территорий» ойкумены прикладной этики, в отношении которых инновационная парадигма предприняла «новое освоение». Рассматриваются три элемента актуализации повестки дня: феномен конкретизации морали в «малых» системах; дуализм профессиональной и корпоративной этик в ситуации включения профессии в жизнь корпорации-делового предприятия; усложнение процессов этического проектирования и институционализации профессиональных и надпрофес-сиональных кодексов.
Ключевые слова: прикладная этика, инновационная парадигма, повестка дня, конкретизация морали, дуализм профессиональной и корпоративной этик, этическое проектирование кодексов.
О концептуальной (не)готовности этико-прикладного знания ответить на вызовы современной ситуации
КАЖДАЯ из парадигм этико-прикладного знания намеренно или невольно создает свою повестку дня. Естественно, что во втором случае та или иная парадигма может и не осознавать процесса и результата такого создания - подобно мольеровскому герою, всю жизнь говорящему прозой, не отдавая себе в том отчета. Инновационная парадигма прикладной этики не может себе позволить не рефлексировать свою повестку дня ни на этапе возникновения, ни на этапе развития. При этом инновационная парадигма не может пройти мимо прямой и косвенной реакции авторов и сторонников иных парадигм на постоянно поднимаемые ею вопросы в рамках своих новых проектов, как это показывает, в частности, настоящий -43-й выпуск - «Ведомостей прикладной этики».
Разумеется, рефлексия актуальной повестки дня инновационной парадигмы была необходима и в моей работе над следующей -третьей - частью инновационного курса для магистр(ант)ов и про-
фессоров1. Завершая работу над этой частью, я пришел к выводу о необходимости открыть ее Преамбулой. А в ней подчеркивается, что заголовок к части третьей - «"Что такое хорошо..." в этике университетской, журналистской, депутатской...» - демонстрирует сосредоточенность автора курса на концептуальных и проектных разработках «территорий» ойкумены прикладной этики, в отношении которых инновационная парадигма предприняла «новое освоение». Такого рода сосредоточенность проявляется в характеристике трех элементов актуализации повестки дня: (а) дуализм двух «малых» нормативно-ценностных систем - профессиональной и корпоративной этик; (б) проблематизация в виде метафоры «Что такое хорошо...?» феномена конкретизации морали в прикладных моралях эпохи модернизации, (в) критика банализации практики кодифицирования прикладных моралей и концептуализация инновационной идеи и опыта этического проектирования кодексов.
СТРЕМЛЕНИЕ актуализировать повестку дня инновационной парадигмы прикладной этики усилено тем обстоятельством, что мне так и не удается преодолеть свой скепсис относительно часто декларируемой в литературе от имени этико-прикладного знания концептуальной готовности ответить на вызовы современной ситуации. Сегодня это прежде всего скепсис относительно готовности такого знания ответить на доминирующие вызовы, предъявляемые модернизирующимся обществом «малым» профессионально-этическим нормативно-ценностным системам.
Во-первых, на вызов нового самоопределения профессий, особенно - высоких профессий, осуществляющих свою миссию в рамках корпораций как «бюрократически организованных деловых предприятий». И во многом мой скепсис мотивирован широко принятой в ситуации такого вызова ставкой исследователей и практиков именно на корпоративную (организационную, деловую и т.д.) этику. Вижу в этой ставке вольную-невольную редукцию «малых» нормативно-ценностных систем, порождающую «делегирование» миссии профессиональной этики - этике «бюрократически организованного делового предприятия». Именно корпоративной этике все настойчивее присваивается статус верховного субъекта морального выбора. В итоге этика корпорации-организации может подменить миссию
А
' См.: Бакштановский В.И. Прикладная этика: инновационный курс для маги-стр(ант)ов и профессоров (часть первая). Тюмень: НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2011; Бакштановский В.И. Прикладная этика: инновационный курс для магистр(ант)ов и профессоров (часть вторая). Тюмень: НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2012.
профессиональной этики, выходящую, в отличие от корпоративной этики, за рамки функциональности. Миссию, отличающую служение в профессии от службы в организации.
Во-вторых, на вызов современной ситуации, предъявляемый (не)успешности концептуальных разработок феномена конкретизации универсальной морали в «малых» нормативно-ценностных системах в ситуации их модернизации.
В-третьих, на вызов (не)успешности концептуальных и проектных разработок в сфере институционализации прикладных этик через кодексы, хартии, декларации и т.п.
Все эти вызовы одолевают как сами «малые» нормативно-ценностные системы, так и соответствующие им направления этико-прикладного знания.
Почему «одолевают» выделено курсивом? С одной стороны, это напоминание об «Улитке на склоне» братьев Стругацких. С другой - рискованное последствие такого одоления образно «схвачено» в «непричесанной мысли» Станислава Ежи Леца: «И вздохнула с облегчением Этика: теперь пусть правит Кибернетика». Переиначу фрашку мудрого сатирика: «И вздохнула с огорчением профессиональная этика: теперь пусть правит бизнес-этика/корпоративная этика».
Вызов первый: дуализм этики профессии и этики корпорации как делового предприятия
МНЕ НЕ пришлось долго искать запев для этого раздела статьи, (которой в самом скором времени предстоит еще и стать основой для Преамбулы к части третьей инновационного курса для магистров и профессоров прикладной этики). В феврале 2013 года получил нежданный «министерский» подарок. Речь идет об эпатажном заявлении заместителя министра по связи и информации Алексея Волина на конференции факультета журналистики МГУ «Журналистика в 2012 году: социальная миссия и профессия». Чиновник высокого ранга категорично рекомендовал преподавателям журналистской этики отказаться от продвижения темы «миссия журналистики»: «Никакой миссии у журналистики нет, журналистика - это бизнес. Задача журналиста - зарабатывать деньги для тех, кто его нанял». По мнению А.Волина, студентов надо учить «работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать и что не писать, и как писать о тех или иных вещах. И дядя имеет на это право, потому что он им платит»2.
Видеозапись выступления см.: ttp://www.youtube.com/watch?feature=player_embed-
В ходе дискуссии в СМИ после выступления А.Волина обнару-
о
жилось многообразие тематических аспектов и авторских подходов3. Я увидел в этой дискуссии и позицию «Realpolitik» применительно к журналистике, выводящую аргументы профессиональной этики за рамки деятельности профессионалов и СМИ в целом (и, соответственно, поддерживающую тезисы А.Волина); и позицию безусловного возвышения «служения профессии» над «службой хозяину»; и попытку показать необходимость сочетания «служения» и «службы» в выборе ценностных ориентиров профессии.
Тем не менее, в критике выступления А.Волина доминировала тема цинизма бизнеса в отношении к профессии, противопоставления этики профессии и аморализма, порождаемого как рыночным фундаментализмом, так и властной ангажированностью СМИ. Но потенциал такой критики в защиту профессии от «дяди» оказался скорее морализаторским. В том числе и в конструктивном тезисе Андрея Архангельского: «С точки зрения этики наличие дяди в журналистике - это не данность, а проблема...», дополненном весьма идеалистической установкой: «В идеале у журналистики вообще не должно быть хозяина»4. И в скорее рациональной, переводящей дискуссию в вопрос о том, кто действительный хозяин для профессии, позиции В.Познера: «Журналистика - это профессия, которая требует от человека служения только одному хозяину. Этот хозяин - твоя публика. Если ты этого не делаешь, если ты не считаешь, что главное - это служение аудитории, то ты перестаешь быть журналистом или им не становишься»5.
Отсюда моя реплика вдогонку дискуссии: не продуктивнее ли после всего сказанного в критике позиции А.Волина авансом возвысить аргумент «от дяди» до этически определенной позиции, допуская, что деятельность «дяди» регулируется этикой бизнеса и/или корпоративной этикой? И в своем докладе на апрельской 2013 года Международной конференции на журфаке УрФУ, с намеренным вызовом названном «О контрмерах в связи с рекомендациями замминистра по связи и информации А.Волина преподавателям журна-
ded&v=uRvPhz6kzPc
3 См., напр., их обзор: Абилькенова В.А. Корпоративная этика СМИ и профессиональная этика журналиста: точки конфликта // Этика инженера: через понимание к воспитанию. Ведомости прикладной этики. Вып. 42 / Под ред. В.И.Бакштановского, В.В.Новоселова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2013.
4 См.: Архангельский Андрей. О новом выборе, который сегодня стоит перед журналистом, новой журналистской этике и проблесках новой медийной эры (http://www.colta.ru/docs/16677 19 марта 2013).
5 См.: http://echo.msk.ru/blog/echomsk/1009990-echo/
листской этики отказаться от продвижения темы "миссия журналистики"», я предложил участникам конференции сверхоптимистичную гипотезу о возможном варианте дебанализации столь категоричной позиции замминистра.
«Слишком легко, - сказал я, - противостоять "ориентации на дядю", морализаторски отвергая службу личному или корпоративному бизнес-интересу собственника СМИ. Сложнее вывести дискуссию за рамки противопоставления скрытому или явному аморализму, продвигаемому с позиции рыночного фундаментализма». И предложил внести в дискуссию тему столкновения требований двух «малых» нормативно-ценностных систем: профессиональной этики - и корпоративной этики «бюрократически организованного делового предприятия».
Что это даст? Такое предложение покажет: изгнание профессиональной этики, а что еще может иметься в виду при отрицании миссии профессии, подрывает даже, допустим, ориентированную на корпоративные ценности бизнес-позицию «дяди»? Профессионал в журналистике - субъект морального выбора и профессионально-этической ответственности, а не просто дисциплинированный исполнитель должностных инструкций и стандартов корпоративной благопристойности, объект попечения корпоративной этики. Конечно, в декларированных в адрес журфака МГУ наставлениях вип-менеджера от медиабизнеса нет ни слова о корпоративной этике самого медиабизнеса. Но защита миссии журналистики априорно предполагает критику таких представлений о корпоративной медиа-этике, в которых даже не рефлексируется сложная проблема согласования миссии профессии и миссии корпорации-предприятия.
ТАК «СЛУЧАЙ ВОЛИНА» активировал мое давнее намерение особо выделить в повестке дня инновационной парадигмы прикладной этики6 один из самых актуальных, как мне представляется, аспектов исследования «малых» нормативно-ценностных систем: конфликтное взаимоотношение этики высоких профессий, с одной стороны, и этики «бюрократически организованного делового предприятия», корпоративной этики, - с другой.
Существенный акцент. Обе «малые» нормативно-ценностные системы принадлежат Модерну, являются атрибутивными институ-
Полагаю, что эта проблематизация важна не только для инновационной парадигмы прикладной этики, но и для иных парадигм.
тами рациональной морали, этики гражданского общества. Выступая моральными ориентирами и регуляторами модернизации, они продвигают социокультурную динамику морали относительно норм морали традиционного общества.
Однако при несбалансированности их ролей в нормативно-ценностной системе общества, проявляющейся (в ситуации неизбежного в современном обществе включения жизни профессии в жизнь корпорации-делового предприятия) в доминировании позиций корпоративной этики над профессиональной, возникает риск утраты клеточки морали - свободного морального выбора индивида. Патерналистские притязания корпоративной этики на контроль над этикой профессии вольно-невольно оборачиваются освобождением профессионала от его этических ориентиров, возвращая ситуацию в морали к эпохе досовременной, морали традиционного общества.
Уточнение: во многом сходные проблемы одолевают и другие «малые» нормативно-ценностные системы. Например, этику инженерную, на которой теперь намерена сосредоточиться инновационная парадигма. Характерно выделение «одной из самых серьезных болевых точек» этики инженера, в качестве которой указывается на «способы постановки основного вопроса этики инженера», который «помещает в центр профессиональной подготовки и профессионально-этической чувствительности инженеров противостояние нажиму со стороны соображений (а во вторичном порядке - "полномочных представителей") экономической целесообразности или целесообразности административно-политического порядка»7.
АРГУМЕНТ в пользу активации моего давнего намерения - анализ обострившейся в отечественных обстоятельствах ситуации в «малых» императивно-ценностных системах. Историческая задержка в их становлении все резче оборачивается уже не противоречием между этикой (моралью) как идеально-должным - и этосом как реально-должным, но напряженной, можно сказать пограничной, ситуацией выбора ориентиров между патосом и этосом. И речь не только о нравах в бизнесе или в политике - сферах, вполне привычно подвергаемых скепсису относительно их морального алиби, но о ситуации именно в высоких по природе своей профессиях, в отношении которых алармизм уже не требует особого обоснования, а
См.: Прокофьев А.В. О смене шляп: по следам одной теоретической дискуссии в инженерной этике / Этика инженера: через понимание к воспитанию. Ведомости прикладной этики. Вып. 42 / Под ред. В.И.Бакштановского, В.В.Новоселова. Тюмень: НИИ ПЭ, 2013.
предъявление символов профессионального успеха, значимых по гамбургскому счету профессионального сообщества и ожидаемых от профессии общественным мнением, все чаще оценивается как... нелепость.
Конкретный результат анализа ситуации применен в сценарии одного из консультируемых НИИ пЭ ректорских семинаров в ТюмГНГУ - «Этика профессора: честность и честь». В стенограмме семинара наглядно представлены рефлексируемые его участниками вызовы-угрозы для этической полноценности профессионализма университетских интеллектуалов:
- фактически легитимировано понижение уровня-планки профессионализма в сфере научно-образовательной деятельности всеми тремя типами ее субъектов: преподавателями, студентами, профессорами-администраторами;
- морально девальвировано содержание образов-образцов успеха университетских профессионалов: то, что еще недавно считалось постыдным, сегодня для многих становится нормой; это формирует внутренний конфликт сообщества: профессиональная деятельность - исполнение долга или «деловое предприятие»?
- обострена склонность корпорации-организации избавить университетского интеллектуала от персональной ответственности в ситуации морального выбора: принимать на себя ответственность только за правильное исполнение работы - или еще и за исполнение правильной работы. Правильной - с точки зрения профессионально-этических ценностей научно-образовательной деятельности, без «скидки» на массовизацию образования, «демографическую яму» и т.п.
В обсуждении на семинаре характеристика такого рода вызовов-
о
угроз как патосных нашла свое подтверждение8.
Вызов второй: «Что такое хорошо...?» на территориях ойкумены прикладной этики
ПЕРЕЙДУ к характеристике вызова, предъявляемого (не)успеш-ности концептуальных разработок феномена конкретизации универсальной морали в «малых» нормативно-ценностных системах в ситуации их модернизации. Сразу напомню, что уже на первой стадии развития инновационной парадигмы, начиная с первых моно-
8 См.: Бакштановский В.И., Богданова М.В., Новоселов В.В. Рефлексирующий университет. Рабочая книга ректорского семинара. Тюмень: НИИ ПЭ ТюмГНГУ. 2013.
графий Центра прикладной этики ИПОС АН СССР и цикла его проектов об этике Севера, исследование этого феномена стало основанием понимания природы прикладных моралей. Вот, например, цитата из статьи В.И.Бакштановского и Ю.В.Согомонова «Правила игры на полюсе: этика Севера в структуре общественной нравственности».
«В каком смысле речь идет об этико-прикладном подходе к развитию Севера? Из двух основных ипостасей прикладной этики мы сейчас выводим на первый план (оставляя на втором "технологиза-цию" результатов фундаментальных исследований в целях проектировочной функции научного знания) проблему приложения ценностей и норм общественной нравственности к различным сферам жизни общества. Под "этикой Севера" мы имеем в виду не элементарную аппликацию и даже не детализацию или "комплект подробностей", но развитие общественной нравственности в процессе конкретизации ее ценностей и норм»9.
Конечно, с тех пор характеристика «двух ипостасей» прикладной этики уточнена выделением, с одной стороны, нормативно-ценностные подсистемы, конкретизирующие мораль, и, с другой -теории конкретизации морали, проектно-ориентированного знания, фронестических технологий приложения. В то же время подчеркну, что уже на первом этапе жизни инновационной парадигмы идея конкретизации морали говорит не о том очевидном процессе постоянной аппликации отдельно действующим моральным субъектом всеобщего этического знания к конкретной ситуации, но о специализированном знании о «малых» системах, в том числе знании проектно-ориентированном, предназначенном для такого субъекта. Подчеркну и профилактическую установку только формирующейся на том этапе инновационной парадигмы: важно не допустить такого искажения процесса приложения как конкретизации, когда моление одним богам - всеобщие моральные требования и оценки, сменяются поклонением другим - частные требования и оценки.
ОДИН ИЗ проектов, в котором оформилась идея актуализации повестки дня инновационной парадигмы прикладной этики, «"Что такое хорошо и что такое плохо?" в прикладных этиках (моралях)». Его гипотеза, предложенная участникам проекта на экспертизу, вос-
9 Этика Севера. Сб. научных трудов / Под ред. В.И.Бакштановского, Т.С.Караченцевой / Центр прикладной этики ИПОС СО РАН. Изд-во Томского госуниверситета. Томск, 1992. С. 7.
производила заявленное и аргументированное в ряде работ, в том числе и в статье журнала «Вопросы философии», представление, согласно которому:
конкретизация морали - не просто элементарная детализация норм и оценок, обусловленная спецификой той или иной сферы человеческой деятельности как предмета приложения морального универсума. В историческом процессе конкретизации морали, проявляющемся в становлении прикладных моралей; в (полу)стихий-ном процессе их развития; в их проектно-ориентированной инсти-туционализации, в том числе через проектирование кодексов, ставится и решается вопрос о подлинном развитии содержания общеморальных повелений, запрещений и разрешений, о развитии формы морали, ее своеобразного «кода», типов нравственной ответственности. И результаты такого развития не могут быть извлечены из всеобщих представлений и правил по аксиоматической методике - в этом случае прикладная этика имела бы дело лишь с элементарной
аппликацией, в очень незначительной степени предполагающей мо-
10
ральное творчество10.
В приглашении потенциальным участникам проекта подчеркивалось, что вынесенная в его название метафора «Что такое хорошо...?» здесь - не детский вопрос «крошки сына» своему отцу из известного стихотворения В.Маяковского. В новом проекте инновационной парадигмы это - формула вызова, предъявляемого модернизирующимся обществом профессиональным и, шире, прикладным нормативно-ценностным системам; это вопрос об (а) усложнении содержания процесса конкретизации морали в ситуации ее приложения к «малым» этикам (моралям) в связи с модернизаций профессий и экстрапрофессиональных видов деятельности в усложняющемся обществе; (б) усложнении «повестки дня» и, соответственно, самого процесса институционализации профессиональных и надпрофессиональных кодексов.
Оперативный просмотр материалов первого этапа проекта, представленных для 43-го выпуска «Ведомостей прикладной этики», дает возможность говорить, во-первых, о мотивирующем эффекте проекта: он «дал возможность представить некоторые размышления о природе профессиональных этик, конкретизируя общие положе-
1 п
10 Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Прикладная этика: идея, основания, способ существования // Вопросы философии. 2007. № 9. С. 39-49.
ния примерами из той области, которая крайне редко становится предметом внимания специалистов-этиков» (М.М.Рогожа). Во-вторых, о плодотворности ряда теоретико-методологических суждений: о том, что «тезис о "конкретизации морали" требует метаэтиче-ского обеспечения, которое предшествовало бы "полевому, этико-прикладному поиску"» (Р.Г.Апресян); что «"вывод из всеобщих положений и правил" и "проектно-ориентированная институционализа-ция" не противопоставлены друг другу качественно. Они не могут существовать друг без друга» (А.В.Прокофьев). В-третьих, о том, что в отношении феномена конкретизации морали проявилось па-радигмальное расхождение представлений о прикладной этике. Например, в случае разделения трех видов современной этической теории: прикладной этики, профессиональной этики и корпоративной этики для таким образом понимаемых этик предлагается разное представление о том, «что для каждой из них является "добром", а что "злом", что правильным, а что неправильным» (А.А.Скворцов).
Полагаю, для развития проекта уместно различить: (а) исторический процесс конкретизации морали, проявившийся в ее сегментации; (б) полустихийный процесс развития прикладных моралей, в том числе и новых; (в) институционализацию - стихийную и проект-но-ориентированную - «малых» моралей через кодификацию.
А в качестве тезиса, развивающего гипотезу проекта «Что такое хорошо...?», считаю возможным предложить алгоритм конкретизации морали: креация прикладной этики (морали) в контексте приложения-конкретизации универсальной морали к постестествен-ной, рациональной морали гражданского общества - изобретение обществом «малых» систем, ориентирующих и регулирующих поступки в ситуациях профессионального и надпрофессионального морального выбора - приложение как способ применения этического знания в моральной практике через проектную ориентацию этого знания и «технологический» потенциал этико-прикладных исследований и разработок, ориентированный на фронестическую способность субъекта.
В КАЧЕСТВЕ примера работы этого алгоритма сошлюсь на алгоритм проектирования Профессионально-этического кодекса ТюмГНГУ, который я представлял в мастер-классах на кафедрах этики МГУ, СПбГУ, Киевского национального университета, а последний раз - в УрФУ11. Инвариантный сценарий этого мастер-
11 См.: Проектирование профессионально-этического кодекса университета. Мастер-класс профессора В.И. Бакштановского. Екатеринбург: УрФУ, 2013.
класса опубликован в первой части моего инновационного курса для магистр(ант)ов и профессоров.
Вызов третий: Регламент легальности
или Кодекс профессионально-нравственного выбора
МНОЖЕСТВО случаев воспроизведения ситуации с условным названием «Регламент вместо кодекса» легко найти в уходящем году: Концепция кодекса профессиональной этики образовательного сообщества от Совета Российского союза ректоров; проект «Кодекс сенатора» от Совета Федерации; Кодекс профессиональной этики педагога Тюменской области (проект).
Остановлюсь на первом из них.
Выполняя поручение Совета ректоров Тюменской области представить замечания и предложения к этому документу, НИИ ПЭ отметил очевидную актуальность разработки Концепции, убедительность мотивирующего разработку Кодекса тезиса об ответственности образовательного сообщества России перед обществом и государством, значимость акцента на роль Кодекса в миссии образовательного сообщества, продуктивность ряда конкретных пунктов текста Кодекса.
В то же время к тексту были предъявлены замечания как концептуального, так и конкретно-содержательного характера и сделаны предложения. Выделю лишь некоторые из них.
Наиболее общее замечание к тексту: слабо выражен этический характер кодекса и слишком проявляется административный характер регулирования. Это обнаруживается, например, в статье 3, характер которой, по сути, выводит за рамки Кодекса потенциал саморегулирования, самообязательства образовательного сообщества. В итоге документ фактически регулирует поведение членов образовательного сообщества безотносительно к их профессионально-этическому выбору и потому реально способен обеспечить скорее легальность поведения, а не его моральность.
Соответственно, среди предложений: в статье 3 отметить, что Кодекс - самообязательство образовательного сообщества, ориентир его самопознания и саморегулирования; подчеркнуть, что Кодекс - «демонстрация флага» образовательного сообщества, его заботы о своей репутации и конкурентоспособности, прямо зависящих от престижа и репутации базовых профессий научно-образовательной деятельности. Декларированные Кодексом ценности - предмет внутреннего решения профессионала, отвечающего перед профессией и за профессию, которой общество доверило саморегулирование.
Существенное концептуальное замечание: статья 4 - это именно ценности профессии, а статья 5 - это скорее принципы корпоративной культуры. Фактически в Кодексе доминирует бюрократическое видение научно-педагогической профессии. Без концептуальной (не просто терминологической) четкости - в тексте говорится то «образовательное сообщество», то «вузовская корпорация» - есть риск противоречия ценностей, порождающего нравственные конфликты. Всегда ли совпадают ценность Служения (служения Профессии, служения Отечеству) - и ценность службы, регламентируемая дисциплинарными нормами?
Соответствующее предложение: открыто зафиксировать в тексте Кодекса объективное противоречие требований профессиональной и корпоративной (организационной) этик, характерное для современной ситуации научно-образовательного сообщества. Например: защищенность корпорацией-организацией социального и профессионального статуса - и зависимость моральной позиции профессионала от корпоративной солидарности; корпоративная лояльность - и перенос ответственности за моральный выбор с индивида на организацию; солидаризация профессионала с интересами корпорации - и подмена профессионального достоинства безропотным исполнительством.
РАССМОТРЕННАЯ - с неизбежными сокращениями - ситуация с условным названием «Регламент вместо Кодекса» дает основание обратиться к вызову, адресованному к (не)успешности концептуальных и проектных разработок в сфере институционализации прикладных этик через кодексы, хартии, декларации и т.п.
Почему я посчитал именно вызовом современную практику этического кодифицирования? Вызов, с моей точки зрения, уже в том, что если амбиции инициаторов такого рода документов хотя бы формально декларируются от имени этики, то в самих их заказах явно доминирует установка на оснащение кодексов духом и нормами именно корпоративной этики, с вольным-невольным умалением роли профессиональной этики или просто ее вытеснением из содержания этических документов.
Мой аргумент - в материалах предпринятого НИИ ПЭ в процессе проектирования Профессионально-этического кодекса Тюм-ГНГУ анализа отечественной университетской практики этического кодифицирования. Предметом специального обзора были десятки текстов кодексов. Анализ позволил сделать ряд выводов.
1. Формат кодексов как их этический образ не стал предметом рефлексии их авторов (во всяком случае в рамках текста).
Уже поэтому распространено уклонение от различения особенностей видов кодексов - общеморальных, профессионально-этических, корпоративных и т.д., и от объяснения предпочтения одному из этих видов. В случаях сведения разных форматов в один текст характерно уклонение от обоснования подчинения одного формата другому или их эклектичного смешения.
2. Заметна прямая связь между тем или иным форматом-образом кодекса и той или иной версией миссии университета. За распространенной практикой кодифицирования часто стоит вполне определенное понимание миссии университета, нагруженное отождествлением научно-образовательной деятельности с индустрией образовательных услуг. Комфорт, имидж, мобилизация, укрепление внутренней организации и т.д. Но не стремление рассматривать кодекс как этическое ориентирование университета и его профессионалов, как профессионально-этический регулятор и т.п. И, в целом, как институт развития и культивирования этических оснований научно-образовательной деятельности.
3. Такой концептуальный подход оборачивается определенной трактовкой статуса и места кодекса в жизни университета - скрытый девиз многих текстов: «ни слова о саморегулировании». Явные последствия - административный язык многих кодексов и бюрократическое применение самого документа. Некоторые кодексы предложены не как элементы собственно этической инфраструктуры университета, но как инструменты административной инфраструктуры.
4. Анализ содержащегося в этих кодексах опыта реализации идей и технологий этического кодифицирования наглядно подкрепил принятое НИИ ПЭ еще на этапе формирования замысла проекта решение «мы пойдем другим путем».
НАЗВАННЫЕ в начале этого раздела статьи опыты создания кодексов и множество других - пример (не)вольного игнорирования достижений современных концепций и практики разработки этической инфраструктуры профессии и организации в целом, кодексов как элементов этой инфраструктуры в том числе. Отсюда сочетание основных признаков некомпетентности в проектировании этических документов, таких как неразличение, и потому - очевидная подмена правил служебного регламента и этических норм; смешения правил этикетных и этических.
Можно понять разные руководящие инстанции, которые хотят поправить положение в столь сложной сфере как, например, образование с помощью очередного этического документа под названи-
ем «кодекс». Но решение создать кодекс может быть позитивным, если мотивом было не очередное бюрократическое зарегулирование жизни профессии, а забота о реализации ее подлинной миссии. Забота, предполагающая что кодекс видит в своем адресате не функцию, а обращается к нему как к субъекту морального выбора. Кодекс - это самовозложение долга, и он предполагает язык собственной нравственной рефлексии такого субъекта.
АКТУАЛИЗАЦИЯ повестки дня инновационной парадигмы в сфере проектирования этических кодексов в числе значимых тем предполагает выделение некоторых из них. Отстраивание кодекса от сходных профессий: журналистика и пиар; этика учителя и этика профессора; профилактика манипулирования кодификацией со стороны власти и бизнеса и т.д.
В этот ряд предстоит внести новую (?) тему, поставленную на голицинском семинаре Общественной коллегии по жалобам на прессу. Речь идет о предложение нескольких его участников заменить в названии будущего нового этического документа журналистов прилагательное «Этический» на прилагательное «Профессиональный». «Любой вариант документа должен исключить из названия термин "этика"» - предложил Леонид Никитинский. Станислав Кучер поддержал его позицию: «Лучше в кодексе говорить не от имени морали, а от имени профессии - "профессионально-непрофессионально"». Аргументы?
«Новая беда в жизни журналистской профессии» - так я назвал свое выступление в ответ на эти предложения. Беда действительно новая, во всяком случае, неожиданная. Журналистам, думающим о кодексе и стремящимся его создать, стало стыдно за прилагательное «этический» в названии кодекса? Скорее, «бегство от морали», от языка морали, мотивировано массовым отторжением этого языка, на котором говорят ханжество и морализаторство, манипулятив-ное спекулирование «от имени морали» и т.п. Но ведь профессионализм не нейтрален по отношению к морали. Более того, подлинный язык профессионализма содержит в себе язык профессиональной этики, понятие «профессия» просто не определяется без этической составляющей.
Оправдана ли маскировка в названии этического документа? Не обернется ли она просто манипуляцией? В любом случае, в повестке дня инновационной парадигмы это актуальная тема.
В ТО ЖЕ ВРЕМЯ среди центральных тем актуализации повестки дня применительно к проблеме этического проектирования кодексов должна стать тема морального выбора.
Сам формат Кодекса в инновационной парадигме предполагает культивирование компетентности субъекта, которому адресован кодекс, в проблемах морального выбора. При этом предлагаемые Кодексом ориентиры не избавляют профессионалов от самостоятельного решения профессионально-нравственных конфликтов: кодекс - своеобразная лоция для творческого морального выбора в конкретных ситуациях научно-образовательной деятельности.
В основании мировоззренческих ориентиров кодекса необходимо заложить идею о профессионале как субъекте морального выбора. Преподаватель, журналист, инженер, научный работник... - не только объекты внешних требований, «исполнители функции», дисциплинированно следующие должностным инструкциям. Они -субъекты морального выбора. Так, в Профессионально-этическом кодексе ТюмГНГУ подчеркивается, что университетские профессионалы как субъекты морального выбора
*осознанно принимают мировоззренческое решение как относительно сложившихся в профессии нравов, так и отстаиваемых ею нравственных норм: последовательно исполнять профессиональный долг, предпочесть позицию «двойной морали»? цинично согласиться с профессиональными деформациями?;
* лично приверженные ценностям своей профессии, они не делегируют персональный профессионально-нравственный выбор своей организации;
* готовые проводить ценности профессии через нравственно-конфликтные ситуации, требующие ради следования одной из моральных норм поступиться другой. Типичные ситуации такого рода: противоречие требований профессиональной этики - и этики организации; столкновение ценностей высокой профессии - и требований от имени «интересов университета», идентифицирующего себя с бизнес-корпорацией по оказанию образовательных услуг; противоречие требований профессиональной этики - и требований общественной морали; конфликт норм в рамках профессиональной этики.
Полагаю, что этот фрагмент Кодекса мотивирует сосредоточенность инновационной парадигмы на теории, методологии и практике проектирования Кодексов, предполагающую видеть в этических документах не только «элемент инфраструктуры», но инобытие всей «малой» нормативно-ценностной системы, ее презентацию «вовне» и «вовнутрь», смысло-ценностное определение профессии.
Тезисы о вызовах этико-прикладному знанию в (не)успешности как концептуальных разработок о феномене конкретизации универсальной морали в «малых» нормативно-ценностных системах в ситуации их модернизации, во-первых, так и, во-вторых, проектных разработок в сфере конкретизации универсальной морали, проявляющейся в опыте институционализации прикладных этик через кодексы, хартии, декларации и т.п. звучат, вероятно, излишне аларми-стски.
Возможно, точнее было бы проблематизировать скорее степень концептуальной и проектно-ориентированной (не)готовности прикладной этики. И лишний раз подчеркнуть, что этот скепсис декларирован с позиций именно инновационной парадигмы, которая продвигает идею нового освоения некоторых из территорий ойкумены прикладной этики, с которыми непосредственно связана биография направления.
Но это предмет последующих размышлений. В том числе и в связи с вопросом «Что такое хорошо..?» в прикладных этиках.
