CC BY-NC-ND
338
Е.П. Белинская МГУ им. М.В. Ломоносова
Д.К. Франтова
Психологический институт РАО
E.P. Belinskaya
Lomonosov Moscow State University
D.K. Frantova
Russian Academy of Education Psychological Institute
Активность в виртуальном взаимодействии как фактор конструирования идентичности пользователями социальных сетей: межпоколенные различия
Activity in the virtual interaction as a factor of identity construction by social networks users, intergenerational differences
В статье рассматриваются закономерности конструирования человеком идентичности в пространстве социальных сетей. Для структурирования имеющихся эмпирических данных используется классическая концепция самопрезентации И. Гофмана, на основе которой выделяются три основных фактора, потенциально влияющих на характер виртуальной самопрезентации: 1) количественные и качественные особенности аудитории; 2) личностные характеристики пользователя; 3) специфика активности пользователя во взаимодействии со своей аудиторией. Отмечается недостаточная изученность последнего фактора. Проведенное эмпирическое исследование посвящено сравнительному анализу активности в виртуальной коммуникации и особенностей построения виртуальной самопрезентации у пользователей разных возрастов (младшие и старшие подростки, пользователи среднего возраста, всего 126 респондентов). Отмечается, что межпоколенные различия в виртуальной активности определяют специфику виртуальной самопрезентации. Преимущественная ориентация пользователей среднего возраста на информативность виртуального взаимодействия,
© Белинская Е.П., Франтова Д.К., 2017
Исследование выполнено при поддержке гранта РФФИ 16-06-00161 «Экзогенные и эндогенные факторы информационной социализации».
стремление к расширению контактов в социальных сетях, предпочтение информационно интересных партнеров по виртуальной коммуникации задает большую информационную насыщенность их собственного виртуального образа, его преимущественное «текстовое» выражение, содержание которого строится как развернутый аналог реальной идентичности. В то же время характерная для подросткового возраста ориентация на межличностное доверительное взаимодействие определяет предпочтение ими знакомых по реальному общению партнеров, стремление к получению эмоциональной поддержки и итоговую зависимость их виртуального Я от характера получаемой обратной связи от партнеров по виртуальному взаимодействию. Наблюдаемое сходство между всеми подгруппами респондентов касается табуированных для виртуального взаимодействия тем: проблем в личной жизни, политики и религии.
Ключевые слова: социальные сети, виртуальное взаимодействие, конструирование идентичности, виртуальная самопрезентация.
The article considers regularities of the construction of human identity in the space of social networks. For structuring existing empirical data they usea classical concept of self-presentation by I. Hoffmann, on the basis of which one may identify three main factors potentially influencing the nature of virtual self-presentation: 1) quantitative and qualitative characteristics of the audience; 2) personal characteristics of the user; 3) the specificity of activity of the user in interaction with his audience. There is insufficient knowledge of the latter factor. The empirical study is devoted to a comparative analysis of the activity in virtual communication and specific features of the design of virtual self-presentation among users of different ages (younger and older teenagers, users in middle age, total 126 respondents). It is noted that inter-generational differences in virtual activity define the characteristics of virtual self-presentation. The average age users preferred orientation on the informativeness of virtual interaction, the desire to expand contacts in social networks, preference for informationally interesting partners in virtual communication sets the higher informative saturation of their own virtual image, its primary "text" of the expression, which content is constructed as a detailed analogue of a real identity. At the same time, the adolescence orientation to interpersonal trust interaction determines their preference for partners acquainted in the real communication, the desire to obtain emotional support and final dependence of their virtual self on the nature of resulting feedback from partners in the virtual interaction. The observed similarity of all sub-groups of respondents for taboo subjects of virtual interaction like his personal life problems , politics and religion.
Keywords: social networking, virtual interaction, constructing the identity, a virtual self-presentation.
Тема конструирования пользователем своей идентичности в пространстве интернет-коммуникации, его виртуальной самопрезентации, является одной из традиционных проблематик в этой, достаточно недавно сформировавшейся, области психологических исследований. Возникнув еще в конце 90-х гг. прошлого столетия, она сразу же соединила в себе крайне амбивалентные оценки: от оптимистичных - в силу практически безграничных возможностей самоконструирования в условиях анонимности и удаленности коммуникации, до пессимистичных - в силу объективной невозможности проверки степени реалистичности и адекватности данного самоконструирования, как правило, в силу тех же коммуникационных особенностей (Войскунский и др., 2013). Во многом в зависимости от данных оценок реальность личностного бытия современника мыслилась или как множественная и бесконечно изменчивая, или же как абсолютный симулякр, не имеющий «укорененности» ни в чем, кроме как в непосредственном и сиюминутном пространстве коммуникации.
Данная тема и сегодня находится в центре внимания исследователей, хотя интерес к ней несколько видоизменился с начала 2000-х гг. в связи с появлением социальных сетей. Изначально, когда интернет-технологии только входили в повседневность, предполагалось, что виртуальные образы себя (или виртуальные личности) будут достаточно сильно отличаться от создавших их реальных персонажей. В результате виртуальная идентичность мыслилась в основном как нечто компенсаторное по отношению к реальной идентичности пользователя (Белинская, 2016). Но социальные сети не только дали каждому человеку принципиально новые формы представления себя в виртуальном пространстве, -их формат исходно предполагал максимальную приближенность создаваемого виртуального образа к реальной личности. Так, акка-унты пользователей апеллируют к информации из реальной жизни человека (требования к указанию даты рождения, мест работы или учебы и пр.), к кругу его реальных знакомств (друзей и родственников), предполагают предъявление фото- и видеоконтента, так или иначе связанного с теми событиями, которые происходят в мире оф-лайн. Также, что немаловажно, в формате социальных сетей постоянно присутствует аудитория (виртуальные друзья), которые прямо или косвенно могут подтвердить достоверность предоставляемой информации: отмечая друг друга на общих фотографиях, делясь воспоминаниями о совместных действиях, вступая в дискуссии и т. п. В итоге превращение подобного варианта самопрезентации в повседневную необходимость для все большего
и большего количества людей, умноженное на расширение чисто технических возможностей виртуального взаимодействия, снизило полемичность футуристических прогнозов и амбивалентность исследовательских интерпретаций, уступив место констатациям эмпирических закономерностей. Итак, каковы же на сегодняшний день известные факторы, влияющие на характер самопрезентационной активности пользователя социальных сетей Интернета? Прежде чем обратиться к данному вопросу, отметим некоторые общие закономерности конструирования виртуального образа Я.
Конструирование Я в социальных сетях
С одной стороны, очевидно, что самопрезентация пользователя в социальных сетях в определенной степени является тем же процессом самопрезентации, который был описан еще в классических теориях самопрезентации в контексте реального взаимодействия. Однако, с другой стороны, существенна осознанность и произвольность данного феномена по сравнению с традиционным очным взаимодействием (Buffardi, Campbell, 2008). Пользователи социальных сетей имеют почти полный контроль над разглашением личных данных, что обеспечивает им контроль и над самим процессом конструирования виртуальной идентичности. Данный контроль подкрепляется также отсроченностью взаимодействия в социальных сетях, что связано не только с особенностями самого интернет-пространства, но и зависит от активности самого пользователя: частоты просмотра и обновления своей информационной ленты, а также возможности коррекции и удаления личного контента. Подобные системы коммуникации, которые характеризуются самостоятельностью, горизонтальностью, интерактивностью и возможностью преобразования контента в рамках инициативы самого индивида, обеспечивают наилучшую форму выражения человеком культуры сетевого индивидуализма (Кастельс, 2016). В частности, пользователь получает возможность представлять различные идентификаторы его личности как в истинном свете, так и в некотором «камуфляже». Так, например, культура социальной сети Facebook поощряет пользователей предоставлять достоверную информацию о себе (Herring, Kapidzic, 2015), вследствие чего пользователи стремятся демонстрировать свою «настоящую личность» через легко проверяемую социоролевую информацию и личные фотографии (Zhaoetal., 2008). Несмотря на то что это в какой-то мере может ограничивать пользователей в их возможности экспериментировать со своей идентичностью в сети, они по-преж-
нему могут управлять личным профилем, с целью создания определенного впечатления о себе: например, через количество друзей (Ellison et al., 2007), списки интересов, фотографии, отражающие те или иные предпочтения, увлечения, характеристики личности и т. д. (Liu, 2007). При этом ряд исследователей отмечает, что доступность личной информации, размещенной в профилях пользователей, для других участников социальной сети способствует усилению взаимодействия между ними (Ali Alassiri et al., 2014), ведя, в свою очередь, к более активному самоконструированию.
Что же касается факторов, влияющих на процесс «представления себя другим» в повседневности виртуального взаимодействия, то, с нашей точки зрения, в целом их можно рассмотреть как некоторую триаду, - по аналогии с традицией изучения «реальной» самопрезентации (Гофман, 2000). А именно, во-первых, - как характеристики аудитории, т. е. тех, для кого конструируется Я-образ; во-вторых, - как характеристики «актера», т. е. того, кто конструирует Я, самопрезентируется, играет некую роль и т. п., и, в-третьих, как особенности непосредственно «перфоманса», т. е. самого взаимодействия человека и аудитории, для которой строится управляемый образ Я. И отметим сразу, что эмпирическая изученность каждого из этих трех элементов на сегодняшний день довольно различна.
Характеристики виртуальной аудитории как фактор самопрезентации
Так, в том, что касается изучения особенностей аудитории, для которой каждый пользователь социальных сетей так или иначе строит свой виртуальный образ, то в центре исследовательского внимания преимущественно оказываются такие две ее характеристики, как размер и многообразие. И это представляется вполне закономерным. Во-первых, именно неограниченность количества потенциальных реципиентов виртуальной самопрезентации делает ее как никогда публичной: в социальных сетях к аудитории может быть причислен любой пользователь Интернета, который имеет возможность просматривать содержимое чужого личного профиля (Rui, Stefanone, 2013). Столь многочисленная аудитория влияет на стратегии представления себя вне зависимости от личностных характеристик самих пользователей: с одной стороны, в целом увеличивает степень самораскрытия, а с другой - задает необходимость большей компенсаторики и защитных тактик самопрезентации. Ведь одним из главных мотивов пользователей для активного включения в социальные сети является простота и доступность в
установлении контактов, или доступность связи (Smock et al., 2011), но в огромной по количеству аудитории одновременно возникает проблема поддержания этих контактов, установление более или менее стабильных отношений. Согласно традиционным теориям самопрезентации, большая аудитория apriori требует большего самораскрытия, и существуют эмпирические данные о том, что размер виртуальной аудитории имеет положительную взаимосвязь с уровнем самораскрытия, который определяется как в количестве публикуемого материала, так и качественно - через наличие содержащейся в нем личной информации (Rui, Stefanone, 2013). Но одновременно с увеличением численности аудитории увеличивается и возможное количество получаемой обратной связи, а значит - и вероятность негативных оценок, что, в свою очередь, способствует использованию защитных тактик самопрезентации с целью управления этими оценками. В итоге каждый пользователь при каждой публикации очередного поста постоянно сталкивается с необходимостью как-то ситуативно определять степень собственной откровенности.
Влияние другой объективной характеристики виртуальной аудитории на процесс построения пользователем собственного образа, а именно - ее многообразия, также является предметом современных исследований процесса самопрезентации в социальных сетях. По сути, аудитория любого пользователя представляет собой разнообразные группы, особенностью которых является то, что их пространственно-временные и социальные границы постоянно нарушаются. Таким образом, задача презентации образа Я усложняется, поскольку различные социальные группы очевидно имеют разные ожидания относительно пользователя. Одна из стратегий, применимых в данном случае, состоит в том, чтобы публиковать только ту информацию, которая удовлетворяет ожиданиям всех пользователей, подписанных на данный профиль. Она получила название «наименьшего общего знаменателя» (Hogan, 2010) и направлена на уменьшение количества негативных оценок со стороны аудитории. Позднее были эмпирически подтверждены взаимосвязи между разнообразием аудитории и увеличением доли защитной самопрезентации, предназначенной для контроля влияния негативной обратной связи (Rui, Stefanone, 2013). Также эмпирически установлено, что многообразие аудитории в условиях социально-сетевой коммуникации трансформирует ряд известных закономерностей: так, например, оказалось, что в отличие от реального взаимодействия виртуальная коммуникация в кругу друзей ведет к более скромным стратегиям самоконструирования, а в кругу незнакомцев, напротив, к более раскрепощенным и «самопродвигающим» (там же).
Характеристики пользователя как фактор самопрезентации
Что касается второго фактора, влияющего на процесс создания пользователем своего виртуального образа, - его собственных личностных особенностей, - то он, с одной стороны, гораздо чаще становился предметом исследований, а с другой - его изучение изобилует более противоречивыми данными (Белинская, 2016; Войскунский и др., 2013). Не останавливаясь на этом подробно, подчеркнем следующее.
Исследования виртуальной идентичности активных пользователей на момент своего старта акцентировали преимущественно отличия виртуальной идентичности пользователя от его реальных идентификаций. Исходя из известных технологических особенностей интернет-коммуникации периода конца 90-х - начала 2000-х гг. (а именно - ее анонимности, гипертекстуальности и ограниченности сенсорного опыта), подчеркивалась альтернативность виртуальных Я-образов пользователя, а в качестве характеристик виртуальных идентичностей отмечались бестелесность, редукция человека к текстам как семиотическим манифестациям, расширенные возможности «игры с идентичностью» (Suler, 1997). Повсеместно отмечаемым эмпирическим фактом на тот момент было рассогласование характеристик реальных и виртуальных идентичностей: последние отличались, прежде всего, своей множественностью и изменчивостью. Возможные интерпретации данных особенностей сводились к двум основным вариантам: «компенсаторным» (с этой точки зрения виртуальная идентичность выступала как выражение либо идеализированного Я пользователя, либо как отражение вытесненных его аспектов) и «поисковым» (с этой точки зрения создание виртуальной идентичности подчинено желанию пользователя получить некий новый опыт, что, в свою очередь, рассматривается как самоценное стремление). Сегодня ситуация изменилась: пространство социальных сетей все более и более «снимает» альтернативность виртуального и социального миров в целом, заставляя исследователей обращаться к поиску «общих оснований» виртуальных и социальных идентификаций. И следует отметить, что данный поиск понемногу обретает эмпирические доказательства. Так, исследования последних лет свидетельствуют, что пользователи социальных сетей в основном предоставляют о себе достоверную информацию, и это касается не только формальных социально-демографических характеристик, но и личностных особенностей (Ibid.). А потому, хотя ее отдель-
ные аспекты и могут модифицироваться, можно утверждать, что в целом социальные сети являются на данный момент эффективным ресурсом для выражения реальной идентичности пользователя: в сетевой коммуникации человек конструирует не саму идентичность, а своего рода ее «виртуальную оболочку», являющуюся проекцией реальной идентичности (Back et al., 2010). И в этом смысле «игры с идентичностью» в виртуальном пространстве, вызывавшие исследовательский энтузиазм еще пятнадцать-двадцать лет назад, скорее всего, закончились.
Эмпирическое исследование межпоколенных различий
в характере виртуальной активности и самопрезентации в социальных сетях
В том, что касается исследования такого фактора конструирования своего образа, как собственно взаимодействие человека с аудиторией, для которой этот образ и создается, то следует отметить, что он изучен в наименьшей степени. Между тем представляется, что характер активности человека в социальных сетях и специфика его виртуального взаимодействия оказывают неминуемое влияние на особенности конструируемого образа себя: этот образ является, по сути, одним из «продуктов» данной активности, а персональные особенности виртуальной коммуникации (предпочтение большего или меньшего количества партнеров по общению, уровень личного знакомства с ними, степень отсроченности предоставления обратной связи и сама потребность в ней и т. п.) могут определять стратегии виртуальной самопрезентации. Соответственно для эмпирического исследования необходимо было выбрать такие группы пользователей, которые бы исходно отличались по характеру своей активности в социальных сетях. Мы предположили, что таковыми будут пользователи разных поколений.
Сегодня уже не нуждается в доказательствах тот факт, что форма социально-сетевого взаимодействия стала привлекательной, в том числе, и для той группы пользователей, которая родилась, и, что немаловажно, прошла подростковый и юношеский возраст без возможности вступить в какие-либо формы виртуального взаимодействия. Это поколение людей старше 45 лет вступило в виртуальный мир, уже имея определенным образом сформированный образ себя как личности, имея свои увлечения и ценности, приобретенные в мире оф-лайн, и, очевидно, будет иметь свои специфики активности в пространстве социальных сетей. Другой, не менее интересной возрастной группой являются респонденты, рожденные и
выросшие в мире, в котором интернет-коммуникация была частью повседневной жизни, включенные в нее с раннего возраста, т. е. сегодняшние подростки. Для них важные моменты развития происходили и происходят не только в реальном, но и в виртуальном пространстве. Таким образом, в качестве основного предположения была выдвинута гипотеза о том, что существующие различия в активности виртуального взаимодействия в социальных сетях между представителями двух поколений определяют характер их виртуальной идентичности.
Выборка
В исследовании приняло участие 126 респондентов мужского и женского пола, являющихся пользователями различных социальных сетей: респонденты среднего возраста (45-60 лет) - 40 человек, старшие подростки (16-17 лет) - 37 человек, и младшие подростки (12-13 лет) - 49 человек.
Процедура и методика исследования
Для определения специфики активности респондентов в социальных сетях и изучения их отношения к этой форме взаимодействия была разработана авторская анкета. Полученные данные были обработаны методом тематического анализа; для обработки данных использовалась также программа М1сго8оЛЕхсе1 2010. Исследование проводилось в форме анонимного интернет-опроса.
Результаты
Все участники исследования имели опыт взаимодействия в социальных сетях более 5 лет. Среди младших подростков больше половины были включены в эту форму взаимодействия с первого класса школы, а треть - с детского сада; у подавляющего большинства старших подростков данное взаимодействие началось со средней школы. Респонденты старшего возраста разделились примерно поровну на тех, кто создал аккаунты, как только были созданы самые популярные в России социальные сети, и тех, кто вступил в эту форму взаимодействия после 2010 г., т. е. одновременно с большинством участвующих в исследовании подростков.
Наблюдаются различия в количестве виртуальных площадок самопрезентации: старшее поколение зарегистрировано одновременно в нескольких социальных сетях и активно пользуется 3-4 из них (ВКонтакте, БасеБоок, Одноклассники, Инстаграм, ряд специализированных профессиональных сетей), подростки же предпочитают меньшее их количество (ВКонтакте, Инстаграм). Практическое отсутствие у них БасеБоок может быть объяснено тем, что в настоящий момент эта сеть более других рассчитана на
предоставление текстового контента, предполагающего умение и желание вступать в различные дискуссии. Одноклассники же могут быть не востребованы этой аудиторией в силу того, что данная сеть изначально была создана для поиска одноклассников, т. е. ориентирована как раз на то поколение, которому сейчас около 45 лет. В итоге образ в виртуальном пространстве типичного респондента старшей возрастной группы оказывается представлен несколько раз, в основном через текстовые сообщения, с достоверным и подробным описанием социоролевых характеристик (образование, профессиональная принадлежность, сфера деятельности и пр.), -в отличие от пользователей подросткового возраста, которые представляют себя с большей опорой на визуальный контент (фотографии, видео) и сферу личных интересов.
Наблюдаются и существенные различия в том, как пользователи «строят» свои аудитории: лишь 15% респондентов старшего возраста предпочитают составлять свой круг виртуальных друзей из знакомых по реальному взаимодействию людей, а больше половины осознанно не делают основой своей аудитории реальных знакомых. В свою очередь, и старшие, и младшие подростки предпочитают взаимодействовать в первую очередь с теми, кто знаком им в реальной жизни (более 70%). Такие соотношения виртуальной и реальной аудиторий могут иметь несколько не взаимоисключающих объяснений: во-первых, служить косвенным свидетельством того, что подростки не видят большого различия между своей реальной и виртуальной жизнью; во-вторых, отражать тот факт, что старшее поколение имеет больший опыт коммуникации с незнакомыми людьми и легко переносит его в виртуальное взаимодействие; в-третьих, быть следствием большего количества критериев (например, общей профессиональной принадлежности), которые используются старшим поколением пользователей при формировании ленты друзей. Интересно, что при этом во всех группах респондентов личное знакомство декларируется как значимый критерий для добавления человека в виртуальные друзья (среди старшего поколения это важно для 45%, у младших подростков - 59% и у старших - 54%). Но для старшего поколения основой выбора при добавлении человека в друзья является информационно-содержательный контент, от него исходящий (более 70%), что совершенно нехарактерно для подростков (менее 10%). В итоге образ себя для пользователя старшей возрастной группы строится как окруженный пусть менее многочисленными (средняя величина френд-ленты для этих респондентов примерно в два раза меньше подростковой), но более различными по степени знакомства людьми.
Однако степень активности пользователя в виртуальном взаимодействии отражает не только стратегия формирования ленты друзей, но и частота удаления кого-либо из своей аудиторию. Выяснилось, что чаще всего удаляют друзей старшие подростки (81%); пользователи среднего возраста и младшие подростки делают это несколько реже (60% и 51% соответственно). Для младших подростков подобная картина может объясняться характеристиками аудитории, которая состоит преимущественно из знакомых людей, с которыми так или иначе будет продолжаться взаимодействие в реальном мире; высокая частота удаления у старших подростков может свидетельствовать о присущей данному возрасту потребности в формировании нового круга знакомств, к расширению имеющихся связей - возможно, именно эти тенденции и нашли свое отображение в виртуальном мире. В определенной степени это подтверждается и декларируемыми причинами удаления из ленты друзей: подростки обеих возрастных групп в качестве основной причины удаления называют отсутствие общения с виртуальным другом; при этом старшее поколение не выделяет данный вариант в качестве значимой причины прекращения виртуальной дружбы. Отметим, что исследования цифровой компетентности подростков (Солдатова, Рассказова, 2014) указывают на то, что они пользуются социальными сетями именно для повседневной коммуникации, в то время как старшее поколение предпочитает использовать для этих целей электронную почту. Соответственно и удаление из друзей человека, с которым нет общения, может быть рассмотрено как своеобразный аналог прерывания переставшего быть нужным и актуальным контакта. В свою очередь для старшего поколения самой значимой причиной удаления из ленты друзей является потеря интереса к публикуемому контенту (около 60%). Иными словами, старшее поколение заинтересовано в первую очередь в информационной составляющей, которая исходит от их виртуальных друзей, а подростки - в самом процессе виртуального взаимодействия, которое тесно взаимосвязано с реальным общением (так, например, ссора в реальной жизни является для них достаточно частой причиной - 25% - удаления из друзей в социальных сетях).
Если говорить о том, что касается предпочитаемых видов активности в пространстве социальных сетей, то были обнаружены следующие, вполне ожидаемые, различия. У подростков (как старших, так и младших) на первое место выходит развлекательная активность: 86% опрошенных младших подростков и 63% старших используют социальные сети для просмотра видео- и прослушивания аудиоконтента. Старшее поколение использует социальные
сети подобным образом лишь в 20% случаев, отдавая предпочтение чтению и перепостам чужого текстового контента (80%), оценивая его с точки зрения информационной насыщенности. При этом декларируемая функциональность социальных сетей для всех групп респондентов выглядит несколько иначе: большинство из них, вне зависимости от возраста, указывает на коммуникационную составляющую, что связано, на наш взгляд, с уже утвердившимся в массовом сознании образом Интернета в целом. Соответственно в случае подростковой выборки конструируемая виртуальная идентичность приобретает более «досуговый» характер, а в случае пользователей старшего возраста - «информационный».
Общение, вне зависимости от того, в каком пространстве оно происходит, предполагает не только определенную тематику, но и отношение к «запретным» темам. Вне зависимости от возраста пользователи в подавляющем большинстве (более 80%) считают, что таковые в социальных сетях существуют, при этом наиболее распространенной среди них является личная жизнь. Для старшего поколения это понятие включает в себя сексуальные предпочтения, супружеские измены и глубоко личные переживания, а подростки выделяют проблемы с учебой и отношения с родителями; следующими по значимости из «запретных тем» для всех респондентов являются вопросы, связанные с религиозными и политическими предпочтениями. Собственно, именно табуированные темы оказываются «водоразделом» реального и виртуального взаимодействия - большинство опрошенных готовы обсуждать их при личном общении.
Построение виртуального образа себя в пространстве социальных сетей невозможно представить без получения от аудитории отклика на предоставляемую информацию (в виртуальном пространстве одним из инструментов получения такой обратной связи являются лайки и репосты контента). Менее всего из всех групп респондентов в получении такого отклика оказались заинтересованы младшие подростки: больше половины из них не следят за обратной связью в отличие от пользователей других возрастов, которые рассматривают ее как способ эмоциональной поддержки и нередко оценивают эффективность своей виртуальной самопрезентации через количество полученной позитивной обратной связи.
Выводы
Таким образом, были выделены следующие различия в активности в социальных сетях у пользователей различных возрастных групп. Пользователи старшего возраста используют
большее количество социальных сетей одновременно, а подростки ограничиваются одной или двумя площадками. Формируя аудиторию для взаимодействия, подростки переносят в виртуальное пространство контакты из своей повседневной реальной жизни, а старшее поколение заинтересовано в их расширении, в том числе и за счет незнакомых в реальной жизни людей. Причиной добавления человека в круг виртуальных друзей у старшего поколения является интерес к создаваемому контенту, «информационная привлекательность» потенциальных партнеров по виртуальному взаимодействию. Оно использует социальные сети не только для поддержания имеющихся контактов, но преимущественно для поиска новых - что не очень интересно подросткам, особенно младшим. С функциональной точки зрения подростки используют социальные сети преимущественно для развлечения, а старшее поколение - для получения информации. Для старших подростков и пользователей среднего возраста важна возможность получения эмоциональной поддержки в виртуальном взаимодействии, что менее характерно для младших подростков. Эти особенности активности в виртуальном взаимодействии определяют итоговые виртуальные самопрезентации для всех групп респондентов.
Литература
Белинская Е.П. Взаимосвязь реальной и виртуальной идентичностей пользователей социальных сетей // Образование личности. 2016. № 2. С. 31-34.
Войскунский А.Е., Евдокименко А.С., Федунина НЮ. Сетевая и реальная идентичность: сравнительное исследование // Психология. Журнал Вышей школы экономики. 2013. Т. 10. № 2. С. 98-121.
Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: КАНОН-Пресс, 2000.
Кастельс М. Власть коммуникации: Учеб. пособие / Пер. с англ. Н.М. Тылевич; Под науч. ред. А.И. Черных. М.: НИУ ВШЭ, 2016. 564 с.
Солдатова Г.У., Рассказова Е.И. Психологические модели цифровой компетентности российских подростков и родителей // Национальный психологический журнал. 2014. № 2 (14). C. 27-35.
AliAlassiriA., MudaM.B., GhazaliR.B. Strategic Self-Presentation on Social Networking Sites // New Media and Mass Communication. 2014. V. 32. P. 44-53
BackM.D.,StopferJ.M, VazireS, GaddisS,SchmukleS.C., EgloffB, GoslingS.D. Facebook Profiles Reflect Actual Personality, Not Self-Idealization // Psychological Science. 2010. № 3. Р. 372-374.
Buffardi L, Campbell W.K. Narcissism and Social Networking Web Sites // Personality
and Social Psychology Bulletin. 2008. V. 45 (4). P. 1303-1314. Ellison N.B., Steinfield C, Lampe C. The benefits of Facebook "friends": Social capital and college students' use of online social network sites // Journal of ComputerMediated Communication. 2007. V. 12 (4). P. 1143-1168. Hogan B. The presentation of self in the age of social media: Distinguishing performances and exhibitions online // Bulletin of Science, Technology & Society. 2010. V. 30 (6). P. 377-386.
Herring S.C., Kapidzic S. Teens, gender, and self-presentation in social media // International encyclopedia of social and behavioral sciences / Ed. by J.D. Wright. 2nd edition. Oxford: Elsevier. 2015. Prepublication version: http://info.ils.indiana. edu/~herring/teens.gender.pdf Liu H. Social Network Profiles as Taste Performances // Journal of Computer-Mediated
Communication. 2007. V. 13 (1). P. 252-275. Smock A., Ellison N.B., Lampe C, Wohn D. Facebook as a toolkit: A uses and gratification approach to unbundling feature use // Computers in Human Behavior. 2011. V. 27 (6). P. 2322-2329. Suler J. Psychology of cyberspase - 1997. [Электронныйресурс] URL: http://users.
rider.edu/~suler/psycyber/psycyber.html (дата обращения: 15.03.2016). Suler J. The Online Disinhibition Effect // Cyberpsychology & Behavior. 2004. V. 7. № 3. P. 321-325.
Rui J., Stefanone M. Strategic self-presentation online: A cross-cultural study //
Computers in Human Behavior. 2013. V. 29. P. 110-118. Zhao S, Grasmuck S, Martin J. Identity construction on Facebook: Digital empowerment in anchored relationships // Computers in Human Behavior. 2008. V. 24. P. 1816-1836.
References
Belinskaya E.P. Vzaimosvyaz' real'noi i virtual'noi identichnostei pol'zovatelei sotsi-
al'nykh setei // Obrazovanie lichnosti. 2016. № 2. S. 31-34. Voiskunskii A.E., Evdokimenko A.S., Fedunina N.Yu. Setevaya i real'naya identichnost': sravnitel'noe issledovanie // Psikhologiya. Zhurnal Vyshei shkoly ekonomiki. 2013. T. 10. № 2. S. 98-121. Gofman I. Predstavlenie sebya drugim v povsednevnoi zhizni. M.: KANON-Press, 2000. Kastel'sM. Vlast' kommunikatsii: ucheb. posobie / per. s angl. N.M. Tylevich; pod nauch.
red. A.I. Chernykh. M.: Izd. dom Vysshei shkoly ekonomiki, 2016. 564 s. Soldatova G.U., Rasskazova E.I. Psikhologicheskie modeli tsifrovoi kompetentnosti rossiiskikh podrostkov i roditelei // Natsional'nyi psikhologicheskii zhurnal. 2014. № 2 (14). C. 27-35.
AliAlassiri A., Muda M.B., Ghazali R.B. Strategic Self-Presentation on Social Networking Sites // New Media and Mass Communication. 2014. V. 32. P. 44-53.
BackM.D.,StopferJ.M., VazireS., GaddisS.,SchmukleS.C., EgloffB., GoslingS.D. Facebook Profiles Reflect Actual Personality, Not Self-Idealization // Psychological Science. 2010. № 3. Р 372-374.
Buffardi L., Campbell W.K. Narcissism and Social Networking Web Sites // Personality and Social Psychology Bulletin. 2008. V. 45 (4). P. 1303-1314.
Ellison N.B., Steinfield C., Lampe C. The benefits of Facebook "friends": Social capital and college students' use of online social network sites // Journal of ComputerMediated Communication. 2007. V. 12 (4). P. 1143-1168.
Hogan B. The presentation of self in the age of social media: Distinguishing performances and exhibitions online // Bulletin of Science, Technology & Society. 2010. V. 30 (6). P. 377-386.
Herring S.C., Kapidzic S. Teens, gender, and self-presentation in social media // International encyclopedia of social and behavioral sciences / Ed. by J.D. Wright. 2nd edition. Oxford: Elsevier. 2015. Prepublication version: http://info.ils.indiana. edu/~herring/teens.gender.pdf
Liu H. Social Network Profiles as Taste Performances // Journal of Computer-Mediated Communication, 2007. V. 13 (1). P. 252-275.
Smock A., Ellison N.B., Lampe C., Wohn D. Facebook as a toolkit: A uses and gratification approach to unbundling feature use // Computers in Human Behavior. 2011. V. 27 (6). P. 2322-2329.
Suler J. Psychology of cyberspase - 1997. [Электронный ресурс] URL: http://users. rider.edu/~suler/psycyber/psycyber.html (дата обращения: 15.03.2016).
Suler J. The Online Disinhibition Effect // Cyberpsychology & Behavior. 2004. V. 7. № 3. P. 321-325.
Rui J., Stefanone M. Strategic self-presentation online: A cross-cultural study // Computers in Human Behavior. 2013. V. 29. P. 110-118.
Zhao S., Grasmuck S., Martin J. Identity construction on Facebook: Digital empowerment in anchored relationships // Computers in Human Behavior. 2008. V. 24. P. 1816-1836.
Сведения об авторах
Белинская Елена Павловна - доктор психологических наук, профессор, кафедра социальной психологии, факультет психологии, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова; ведущий научный сотрудник, Лаборатория психологии подростка, Психологический институт РАО, [email protected]
Франтова Джессика Константиновна - аспирант, Лаборатория психологии подростка, Психологический институт РАО, [email protected]
About authors
Belinskaya Elena P. - Dr. in Psychology, professor, Department of Social Psychology, Faculty of Psychology, Lomonosov Moscow State University; leading researcher, Laboratory of teenager's psychology, Russian Academy of Education Psychological Institute, [email protected] Frantova Jessica K. - postgraduate student, Laboratory of teenager's psychology, Russian Academy of Education Psychological Institute, [email protected]
