CC BY
70
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ № 28 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO PUBLIC SCIENCES № 28 2012
УДК 343.133
АКТ ПРИДАНИЯ СУДУ И ЕГО МЕСТО В СУДЕБНОМ КОНТРОЛЕ
© г. и. МИРОНОВА
Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского, кафедра уголовного права и уголовного процесса e-mail: [email protected]
Миронова Г. И. - Акт придания суду и его место в судебном контроле // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского.
2012. № 28. С. 121-124. - В статье обосновывается необходимость усиления судебного контроля на стадии придания суду. Этот контроль по Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации был значительно ослаблен, почти превратился в формальность. Настала пора восстановить стадию придания суду с реальными полномочиями по судебному контролю.
Ключевые слова: суд, контроль, придание суду, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации.
Mironova G. I. - Act of Bringing to Justice and its Role in Judicial Review // Izv. Penz. gos. pedagog. univ.
im.i V. G. Belinskogo. 2012. № 28. P. 121-124. - The article gives proof of the need to intensify the judicial review at the stage of bringing to justice. Under the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation in force the control is rather formal. It is time to restore this stage and make the court review powers feasible.
Keywords: court, control, bringing to justice, the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation.
До судебной реформы 1864 года уголовный процесс в России, как и во многих других странах того времени, за исключением, пожалуй, таких, как Англия, Франция и США имел розыскной характер. Обвиняемого или даже подозреваемого в силу действовавшего тогда принципа презумпции виновности практически отождествляли с преступником, пока ему не удалось доказать свою невиновность [10. 123].
Согласно Уставу уголовного судопроизводства (УУС), принятому в 1864 году, уголовный процесс по форме становился смешанным, в нем презумпцию виновности была заменена на презумпцию невиновности. Обвинение и сама обвинительная деятельность как бы делилась на две части: первоначальное обвинение и окончательное обвинение [10.123].
Такое деление имеет под собой веские основания, поскольку окончательное обвинение существенно отличается от первоначального. Первоначальное обвинение обычно представляет собой не более, чем официальную краткую версию преступного деяния, которое вменяется в вину преследуемому лицу; причем версию, которая по мере получения в ходе расследования дела новых данных может как угодно изменится. В результате этих изменений и дополнений зачастую бывает потом вовсе не узнать того окончательно сформировавшегося обвинения, которое предстоит поддерживать перед судом обвинителю по тому же самому делу. Окончательное обвинение в его полностью сформированном виде представляет собой не
просто очередную версию обвинения. «Оно непременно содержит в себе, - подчеркивает А. И. Трусов, - еще и обращенное к суду требование официального признания принадлежащего государству права публично объявить привлекаемого к суду лица преступником и назначить ему обоснованное, справедливое в соответствии с законом наказание» [7. 395]. Обвинение в таком его виде, - поясняет А. И. Трусов, - имеет много общего с иском, предъявляемым в порядке гражданского судопроизводства. По своей правовой природе оно, как и гражданский иск, представляет собой обращение к суду как носителю судебной власти, требование о признании и защите права. В этой связи его вполне справедливо расценивают как уголовный иск. Только иск о признании и защите не частного права, а права публичного. Поэтому уголовный иск именуют также «публичным иском». К примеру, вводная часть к УПК Франции так и называется «О публичном и гражданском иске» [8. 5].Стремление рассматривать обвинение как уголовный иск характерно также для уголовного судопроизводства Англии, США и ряда других стран. Аналогичная тенденция наблюдалась в законодательстве [9. 34] и юридической литературе царской России [1. 209]. В основе уголовного иска было и остается уголовно-правовое требование к суду.
Такое требование должно контролироваться судом как носителем судебной власти. Обвинительная деятельность не должна оставаться бесконтрольной,
она должна слагаться из двух процессуальных актов: акта обвинителя и акта суда.
Суть акта обвинителя заключается в том, что он инициирует обвинительную деятельность перед судом, доводит до сведения судебной власти о фактах совершения преступления, указывает вероятного виновника путем формирования первоначального обвинения в Постановлении о привлечении в качестве обвинительного, Обвинительном заключении или Обвинительном акте и обращается в судебный орган.
Акт суда заключается в том, что суд проверяет законность и обоснованность выдвигаемого обвинения, проверяет необходимые юридические условия предъявленного обвинения и, убедившись в их наличии, решает вопрос о том, принять его, либо отвергнуть. Принятие обвинения судом означает согласие его с тем, что для выдвижения обвинения против определенного лица имеются достаточные фактические и юридические основания. В результате соответствующее лицо признается привлеченным к суду, преданным суду. Решая вопрос о предании суду, суд тем самым осуществляет контроль над обвинительной деятельностью. Такого рода судебный контроль является предварительным, то есть упреждающим возможные ошибки или злоупотребления со стороны органов предварительного расследования и прокуратуры.
Учреждая проверочную, контрольную стадию между двумя важными производствами в уголовном процессе - досудебным и судебным, составители УУС стремились наиболее эффективно гарантировать одновременно права личность и права общества, интересы которого состоят в том, чтобы каждый действительно виновный в совершении преступления подвергался судебному преследованию, а затем предавался суду.
Целью стадии было надежно оградить общество и личность от необоснованного предания суду, служить барьером или, как его называл А.Ф.Кони, «фильтром» [3.423] между предварительным и окончательным производствами в уголовном процессе по достаточно важным и сложным делам.
Стадией предания суду выполнялись задачи двоякого рода. Прежде всего, суд обязан был надежно контролировать действия и решения органов расследования и прокуратуры, ограждая права личности и интересы общества от незаконного и необоснованного предания обвиняемого суду, либо, наоборот, незаконного освобождения виновных от привлечения к уголовной ответственности.
При этом он должен был проверить качество предварительного расследования, включая достаточность доказательств для предания обвиняемого суду и рассмотрения дела по существу; соблюдение процессуальных форм, а также определить пределы судебного разбирательства. С другой стороны, на данной стадии процесса проверялось наличие условий для проведения судебного разбирательства, совершались необходимые для этого подготовительные действия.
В Советский период организация стадии предания суду подвергалась многократным изменениям вплоть до ее ликвидации в 1929 году. После восстанов-
ления в 1934 году сущность ее и название оставались прежними. В результате акта предания суду обвиняемый становился подсудимым. Начало резолютивной части определения суда о предании суду в 50-х годах прошлого столетия выглядело примерно так: «дело принять к своему производству. Костина Алексея Ивановича предать суду по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 193-2, п. «а» УК РСФСР» [2. 8].
В 1998 году было принято, как известно, решение приступить к судебно-правовым преобразованиям в нашей стране. Между тем, фактически, начались они тогда, когда в октябре 1991 года Верховным Советом РСФСР была одобрена Концепция судебной реформы Российской Федерации.
Авторы Концепции и, вслед за ними, законодатели направили развитие стадии по пути постепенного свертывания контрольных полномочий суда над обвинительной деятельностью, а тем самым урезанию гарантий прав личности и общества.
Принятый 29 мая 1992 года Верховным Советом РФ Закон «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судопроизводстве РСФСР», внес существенные изменения в стадию предания суду, в том числе, изменил и ее название. Глава XX УПК РСФСР стала называться: «Полномочия судьи до судебного разбирательства дела и подготовительные действия к судебному заседанию», при этом сам термин «предание суду» оказался почти полностью исключенным из УПК РСФСР. Более того, была предпринята попытка ликвидировать стадию [6. 27]. Хотя попытка эта не удалась, тем не менее, в деле ослабления судебного контроля над обвинением во многом удалось преуспеть посредством различных словесных ухищрений.
Так, вместо четкого и ясного прежнего названия стадии «Предание обвиняемого суду и подготовительные действия к судебному заседанию» в законе появилось неопределенное ее название: «Полномочия судьи до судебного разбирательства дела и подготовительные действия к судебному заседанию». В связи с этим принципиально иным стало название статьи 221 УПК РСФСР. Прежнее ее название «Предание суду» было заменено условным, не отражающим сущности стадии, - «Полномочия судьи по поступившему в суд делу». Вместо главного решения, которое ранее выносил судья на этой стадии, а именно постановления о предании обвиняемого суду, судья стал выносить постановление о назначении судебного заседания. Согласно прежней редакции главы двадцатой УПК РСФСР, после вынесения постановления о предании обвиняемого суду в отношении процессуального положения обвиняемого наступала полная ясность и определенность - с этого момента он становится подсудимым. То есть приобретал качественно иное процессуальное положение. С введением в жизнь в 1992 году новой редакции главы двадцатой УПК РСФСР вопрос относительно превращения обвиняемого в подсудимого приобрел крайне запутанный характер. Предписание о необходимости принятия судьей постановления
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ►►►»
о предании обвиняемого суду оказалось исключено. Положение ч. 2 ст. 46 УПК РСФСР, где было сказано, что обвиняемый начинает именоваться подсудимым с момента принятия судом дела к производству, имело крайне неопределенный характер. А это значит, что оказалось совершенно неопределенным и процессуальное положение лица, привлекаемого к уголовной ответственности. В условиях такой неясности формулировок ряда положений вообще было невозможно определить, с какого момента и каким образом обвиняемый становится подсудимым. Получилось, что обвиняемого, якобы, вообще никто не предавал суду, и он будто бы получал процессуальный статус подсудимого как бы автоматически или, как говорят, «по умолчанию». В действительности же такого быть не может, так как для такого качественного изменения процессуального положения обвиняемого непременно должно состояться чье-то вполне определенное решение.
«Механическое превращение обвиняемого в подсудимого противоречит общим принципам процессуального закона, обычно с достаточной четкостью формулирующего основания, определяющие процессуальное положение каждого участника процесса» [4. 79]. Поскольку обвиняемый и после упомянутых изменений начинал именоваться подсудимым после принятие дела судьей к производству, то напрашивается вывод, что судью и такими запутанными формулировками так и не удалось освободить от функции предания суду. Удалось создать лишь иллюзию, будто бы судья перестал предавать обвиняемого суду. Словом, у нас в данном отношении получилось примерно то же положение, что и в германии. Там дело, законченное предварительным следствием, поступило в тот же суд, который затем решал его по существу.
«Этот суд, - отмечал в свое время Н. Я. Фой-ницкий, - прежде назначения его к слушанию, обязан решить вопрос, возможно ли открыть по делу судебное заседание, или нет; постановленное судом по этому вопросу определение по существу своему является решением вопроса о предании суду, хотя такого термина германский устав тщательно избегает» [11. 468]
УПК РСФСР тоже избегает термина «предание суду», создавая видимость, что суд в стадии не решает вопроса и не принимает акта о предании обвиняемого суду.
Эта искусственно созданная иллюзия привела к лишению суда в данной стадии главных ее прерогатив и к изменению ее названия. Можно сказать, что в настоящее время она названия не имеет. В этой связи совершено верной, на наш взгляд, является позиция доктора юридических наук А. В. Смирнова и вполне уместным кажется его вопрос: «... непонятно только, -недоумевает он, - кому помешало яркое и точное название стадии - «предание суду»? Рассмотрение судьей после передачи в суд вопросов, связанных с контролем за произведенным предварительным расследованием и назначением судебного разбирательства, есть не что иное, как стадия предания суду, в точном соответствии со смыслом этого словосочетания» [5. 208].
Надо восстановить прежнее, традиционное, естественное и понятное название стадии - «предание суду и подготовительные действия к судебному заседанию». Оно должно нацеливать судью: судья должен знать, зачем он в этой стадии в руки дело берет.
Как видим, последний вариант ее названия по УПК РФ менее всего отражает ее сущность и более всего создает видимость того, что суд, якобы, кроме подготовки к судебному заседанию, ничего другого на этой стадии не решает. В действительности, конечно, это не так, хотя бы потому, что на этой стадии обвиняемый становится подсудимым. «Обвиняемый, по уголовному делу которого назначено судебное разбирательство, именуется подсудимым» (ст. 47 УПК РФ). Кажется, что все сводится только к названию. Но ведь чтобы обвиняемый стал подсудимым, он должен быть кем-то признан таковым на каком-то основании. должен состояться правовой акт, поскольку это правовое отношение, в результате которого меняется правовой статус участника процесса. Поэтому судья, проверив дело и установив, что оно ему подсудно, что нет оснований для назначения предварительного слушания, назначает судебное заседание, вынося об этом постановление. По сути, судья предал суду обвиняемого и тот стал подсудимым. Если судья назначил предварительное слушание и по его результатам вынес постановление о назначении судебного заседания, то он тоже предал суду обвиняемого. Подобно тому, как обвиняемым признается лицо в результате вынесения следователем или дознавателем постановления о привлечении его в качестве обвиняемого или вынесения обвинительного акта, так и подсудимым лицо должно становится не само по себе, а в результате признания его таковым судом и вынесением постановления о предании его суду.
Несмотря на то, что судьи теперь официально выносят в этой стадии только постановление о назначении судебного заседания, они при этом одновременно, как бы «походя» или «по умолчанию», принимают и решение о предании суду. А поскольку для принятия этих решений служат одни и те же основания: законность и обоснованность обвинительной деятельности органов предварительного расследования прокуратуры, то решение о назначении судебного заседания одновременно можно рассматривать и как решение «по умолчанию» о предании обвиняемого суду. Только если раньше закон обязывал суд официально принимать решение о предании обвиняемого суду, то теперь приходится подразумевать.
Попыткой убрать из УПК термин «предание суду» невозможно уничтожить сам факт существования в уголовно-процессуальной деятельности такого решения, как предание обвиняемого суду. Не может исчезнуть предание суду только потому, что его стали называть другим именем.
Нельзя не согласиться с мнением Н. А. Юркеви-ча, который считает, что «в уголовном процессе, в том виде, как оно урегулировано в УПК РФ, по-прежнему существует стадия предания суду. Она лишь име-
ет сейчас «замаскированный вид», что затемняет ее сущность, затрудняет определение процессуального порядка ее осуществления» [12. 143].
Стремление спрятать, завуалировать акт предания суду путем изменения его названия и названия стадии бессмысленно, так как без предания суду нет смысла назначить судебное заседание. Необходимо возродить стадию предания суду и вернуть ей прежнее ее название, наилучшим образом отражающее ее сущность и задачи.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Викторинский С. И. Русский Уголовный процесс. М., 1912. 447 с.
2. Кобликов А. С. Судебные акты военных трибуналов. М., 1958. 58 с.
3. Кони А. Ф. Об отмене существующего обряда предания суду. Собр. соч. в 8-ми т. М., 1967. Т. 4. 527 с.
4. Михайлова Т. А., Ястребова О. М. Правовые и методические вопросы назначения к слушанию уголовных
дел // Судебная реформа и проблемы уголовного судопроизводства. Сб. науч. трудов. М., 1995. 150 с.
5. Смирнов А. В. Модели уголовного процесса. Спб.: «Наука», 2000. 364 с.
6. Стенограмма заседания 4-й сессии Верховного Совета Российской Федерации. Бюллетень № 43.
7. Трусов А. И. Возбуждение и прекращение уголовного преследования: традиции и современность // Ученые - юристы МГУ о современном праве. М., 2005. С. 390-462.
8. УПК Франции 1958 г. / В переводе Л. И. Головко. М., 1996. 326 с.
9. Устав уголовного судопроизводства 1864 г. М., 1991. 34 с.
10. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Спб, 1996. Т. II. 551 с.
11. Фойницкий Н. Я. Курс уголовного судопроизводства. Спб., 1912. Т. 1. 552 с.
12. Юркевич Н. А. Предание суду и подготовка к судебному заседанию по УПК РФ // Проблемы уголовного процесса в свете нового УПК РФ. Томск, 2002. С. 130-188.
