CC BY
55
I ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
Г.И. Марасанов
«АКМЕ» КАК ПРОЦЕСС: ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПОНЯТИЯ В РУСЛЕ ФИЛОСОФСКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ С.Л. РУБИНШТЕЙНА И ИДЕЙ К.А. АБУЛЬХАНОВОЙ-СЛАВСКОЙ
Акмеологических идей, так сказать, в чистом виде, ни у С.Л. Рубинштейна, ни у К.А. Абульхановой-Славской нам найти не удалось. Сложилось впечатление, что таких идей у них просто нет. Но представления С.Л. Рубинштейна о жизненном пути личности и размышления К.А. Абульхановой-Славской о деятельности и личности, ее анализ процесса жизнедеятельности субъекта как стратегии, открывают возможности для вольных интерпретаций их мыслей и для превращения этих интерпретаций в идеи акмеологического характера, обладающие определенным теоретическим и психотехническим потенциалом.
Для того, чтобы представить сложившуюся у нас последовательность логических построений, начало которых располагается в пространстве текстов С.Л. Рубинштейна и К.А. Абульхановой-Славской, а выводы — в области акмеологической науки, мы вкратце воспроизведем базовые представления об «акме», на которые опирается современная ак-меология.
Действующие представления о предмете акмеологии и о сущности акме
А.А. Деркач пишет: «Понятие "акме", сформулированное и П.А. Флоренским, и Н.И. Рыбниковым и наиболее содержательно определенное Б.Г. Ананьевым, было связано с жизненным путем личности, с ее жизненными вершинами» [12, с. 120]. Последующее развитие этого понятия, как видно из экскурса в историю его становления, совершенного автором приведенной цитаты, было связано только лишь со второй версией изначального понимания «акме», то есть понимания «акме» как жизненной вершины, как «пика карьеры», профессионализма, компетентности [12, с. 120]. В таком контексте разрабатывает это понятие Б.Г Ананьев, а позже и А.А. Бодалев.
Предмет акмеологии, пишет А.А. Деркач, «это изменение реального объекта (оригинала) от наличного "стартового" состояния к идеальному, "финишному".... Предметом данной науки является сам момент и способ изменения» [12, с. 127]. Для А.А. Деркача здесь важен акцент на динамической составляющей предмета науки. Нам же интересно зафиксировать то, что для исследователя является очевидным и бесспорным, а именно: акме, это «финишное» состояние, это некое будущее, конечное состояние объекта. Именно состояние, а не что-либо иное. Примером такого состояния может быть уровень профессионализма, мастерства, навыка, самосознания, компетентности, продуктивности [13, с. 33]. То есть здесь акме понимается как некий «пик», предел, вершина.
Обсуждая разные типы концептуальных отражений акме [12, с. 89], А.А. Деркач обобщает наиболее существенные взгляды, представления, теоретические конструкты и эмпирические исследования, сформулированные и выполненные за последние десятилетия. Автор показывает область эффективного применения модели одновершинного и многовершинного акме, комментирует особенности интенциально-динамической модели, метко вычленяя методологические ресурсы каждого подхода. Но здесь также, по умолчанию акме понимается как некая вершина достижений, как экстремальное состояние человека.
Заметим, что понимание «акме» только как жизненного «пика», порождает, по справедливому замечанию А.А. Деркача, важную теоретическую проблему переживания субъектом деятельности самого момента достижения им вершины. А.А. Бодалев предлагает свою версию
интерпретации проживания человеком периода входа в акме, существования в «пике» и выхода из него [9]. Теоретическая конструкция А.А. Бодалева строится на основе соотношений субъективной значимости достигнутой вершины и оставшегося не реализованным потенциала личности. Выводы автора более чем оптимистичны: личностный потенциал неисчерпаем, поэтому человек способен начать новое саморазвивающее движение после некоторого спада, обозначающего пройденную высоту. Остаются вопросы, касающиеся сущностных характеристик потенциала личности. Вероятно, сюда должны быть отнесены такие категории, как смысл, мотив, цель, навык, компетентность, опыт, и проч.
По нашим данным человек, достигший личностно значимых результатов крайне высокой для него степени значимости, к которым он долго и трудно продвигался, преодолевая препятствия самого разного плана, переживает свой успех не всегда легко и просто, не всегда позитивно и не всегда оптимистично [16]. Человек настолько привыкает к многолетнему укладу своей жизни, нацеленному на движение к результату, что момент достижения желаемого будущего, момент превращения будущего в настоящее приводит субъекта достижения в растерянность, порождает пессимизм как ощущение потери смысла. Эти переживания часто носят противоречивый характер и нередки случаи, когда человек обращается за психологической помощью именно в моменты таких переживаний. Обобщение целого ряда консультативных случаев подобного рода позволило нам предложить для данной категории проблем использовать понятие «постакмеального кризиса личности». Способы преодоления этого кризиса обсуждались ранее [16].
Таким образом, представление об акме как о вершине достижений порождает трудности не только методологического, но и практического, консультативного, психотехнического характера.
«Акме» как способ и процесс жизнедеятельности
Ограничения в сложившихся представлениях о том, что такое акме, обнаруживаются, если сопоставлять их с размышлениями, идеями С.Л. Рубинштейна, содержащимися в текстах его произведений. Особенное значение для прояснения сущностных особенностей переживания человеком состоянии «акме» мы нашли в ранних текстах С.Л. Рубинштейна, фрагменты из которых увидели свет благодаря К.А. Абульхановой-Славской. Ее комментарии к произведениям молодого С.Л. Рубинштейна оказались ключевыми ориентирами в понимании и осмыслении логики автора.
Внимательное изучение текстов С.Л. Рубинштейна и теоретических исследований К.А. Абульхановой-Славской позволяет предложить расширение понятия «акме» от понимания его как «пика» и уровня достижений/состояний, до представления об акме как о высоком, предельно высоком уровне проживания жизни. То есть под акме может пониматься не только уровень состояния субъекта, но и уровень процесса жизни, в который данный субъект включил себя сам (или его вовлекли обстоятельства). При этом, мы, вслед за С.Л. Рубинштейном и К.А. Абульхановой-Славской, имеем в виду, что человек не только и не столько оказывается в страдательном залоге по отношению к сложившемуся у него способу проживания жизни, но и в залоге действительном. То есть, человек либо сам конструирует свою жизнь, либо приспосабливается к уже складывающейся у него жизни. Выбор здесь далеко не всегда осознается субъектом жизнедеятельности.
Опираясь на понятие «способ осуществления», используемое С.Л. Рубинштейном, К.А. Абульханова-Славская рассматривает индивида как субъекта особого рода, специфика которого состоит «в реализации своей общественной сущности». Больше того, К.А. Абульханова-Славская, вовлекает в контекст своего анализа понятие «субъекта жизни», также почерпнутое в трудах С.Л. Рубинштейна. [3, с. 33]. То есть акмеальный способ проживания жизни может быть представлен как такой образ жизнедеятельности, при котором человек становится его субъектом.
В таком контексте, пререфразируя А.А. Деркача, предметом акмеологии можно будет считать изучение процесса изменения реального способа проживания жизни субъектом от
наличного «стартового» способа к желаемому, к конструируемому в соответствии с выработанной и принятой субъектом стратегии изменения своей жизни.
К.А. Абульханова-Славская пишет: «.. .С.Л. Рубинштейн выступает против обособления субъекта от его деятельности. если субъект лишь проявляется в своих деяниях, а не ими также сам создается, то этим предполагается, что субъект есть нечто готовое, данное до и вне своих деяний, значит, независимо от них.» [3, с. 59]. Если это соображение воспринимать сквозь призму акмеологического подхода, то напрашивается предположение, что субъекта акмеологического развития и процесс его продвижения в акме следует анализировать в их единстве.
С.Л. Рубинштейн резюмирует свои размышления о взаимовлиянии субъекта и деятельности следующим образом: «.деятельность человека ... — она "переход субъекта в объект". ... Но за сомкнувшейся таким образом связью, идущей от субъекта к объекту, в деятельности человека сейчас же раскрывается другая фундаментальная зависимость, идущая от объекта с к субъекту.. В объективировании, в процессе перехода в объект, формируется сам субъект» [18, с. 25].
Если «переводить» эту идею С.Л. Рубинштейна на язык акмеологии, то можно сказать, что, следуя логике автора, субъект, жизнедеятельность которого направлена по возрастанию в акме, в процессе перехода в акме преобразуется, меняется личностно, мотивационно, по направленности своих смысложизненных ориентаций, межличностных и прочих социальных отношений и установок на жизнь, на общение, на деятельность.
В своих последующих работах К.А. Абульханова-Славская пишет: «Способность личности регулировать, организовывать свой жизненный путь как целое, подчиненное ее целям, ценностям, есть высший уровень и подлинное оптимальное качество субъекта жизни. . Одни люди зависят от хода жизненных событий, едва успевая за ними, другие — предвидят, организуют, направляют их. ... Типы активности человека — это характерные для него способы соединения личностью внешних и внутренних тенденций жизни, превращения их в движущие силы своей жизни» [5, с. 40—41].
Итак, акмеологические версии восприятия идей С.Л. Рубинштейна и К.А. Абульхановой-Славской, которые можно выстроить, опираясь на анализ их работ, целиком и полностью оказываются связанными с темами взаимовлияния и «взаимосоздания»:
- субъекта деятельности как личности и иерархии деятельностей, развертываемых субъектом в процессе жизни,
- человека, созидающего своей деятельностью не только себя, но и свое субъективное
бытие.
Отсюда вполне правомерным будет предложение рассматривать понятие «акме» не только как «пик» достижений человека, проявляющихся в его уровне профессионализма, карьеры, компетентности, мастерства, овладения навыком, но и как выход на наиболее высокий уровень жизнедеятельности. Думается, что «акме» как вершина достижений и «акме» как вершинный способ и образ проживания человеком своей жизни обладают потенциалом взаимодополнения. Во всяком случае, второе, «процессуальное акме» позволяет исключить или по-новому представить проблему «постакмеального кризиса» личности. Такое понимание акме позволяет уйти от проблемы «спуска с вершины». На вершине невозможно находиться вечно. К ней сначала продвигаешься, а потом, приходится ее покидать. Образ жизни покинуть сложнее. Это, скорее всего, связано с ее окончанием.
Акмеологический подход к типологии жизнедеятельностей субъекта
То, что человек должен и может быть ответственным не только за свою деятельность, но за всю свою жизнь во всех ее проявлениях, во всей ее полноте, было для С.Л. Рубинштейна, и является для К.А. Абульхановой-Славской, как сейчас очевидно, непреложной истиной. Вероятно, поэтому она специально обращает внимание читателя на то, что «.С.Л. Рубинштейн не случайно называет свою книгу "Бытие и сознание", а не "деятельность и сознание"» [3, с.60].
«В работе "Человек и мир", — отмечает К.А. Абульханова-Славская, — С.Л. Рубинштейн делает попытку наметить типологию личности через разный способ соотношения человека с жизнью, через разную меру превращения его в субъекта. ... Вопрос переносится из сферы анализа структуры деятельности — ее целей, операций и действий — в сферу обсуждения вопроса о позиции личности в жизни — более активной, деятельной или более страдательной, зависимой, пассивной.» [3, с. 100]. «С.Л. Рубинштейн исследует в бытии иерархию разных "способов существования". он подводит к пониманию того, что сама психическая деятельность как форма активности должна быть подчинена специфическим закономерностям "способа существования", лежащего в ее основе» [3, с. 60].
В одной из своих работ К.А. Абульханова-Славская пишет: «Рассматривая субъекта как центр перестройки бытия, Рубинштейн так раскрывает его роль в бытии: субъект своим познанием и действием конструирует бытие» [4, с. 15]. То есть не бытие определяет сознание, а, повторимся, субъект своим познанием конструирует бытие.
К.А. Абульханова-Славская развертывает целую палитру компетенций личности, необходимых для организации своей жизни в направлении движения, как это мы сейчас видим, в акмеальную социальную активность: «Построение и организация личной жизни — выбор профессии, спутника жизни, завязывание значимых отношений, событий и дел есть проявление, итог и одновременно предпосылка дальнейшей активности личности, есть ее объективное выражение. <...> способности, <...> являющиеся коренными проявлениями активности личности <...> это — умение мобилизовать свои возможности, <...> умение вырабатывать <...> реалистическое понимание хода жизни, <...> соотнести его со своими возможностями; это
— умение не только приспособиться к окружению, но найти или изменить место в жизни, начиная от выбора профессиональной деятельности, включая свою общественную роль [мы бы сказали: социальную роль — Г.М. ], кончая последовательным отстаиванием своей жизненной позиции, линии вопреки трудностям, случайностям и т.д.» [3, с. 42].
В начале 90-х годов ХХ века К.А. Абульханова-Славская напишет уже совершенно недвусмысленно: «В недавние года в общественном сознании господствовала установка, у соответствии с которой личная жизнь каждого была под контролем: предписывалось, кого любить, с кем дружить. Общество узурпировало право суда над личной, семейной жизнью человека. <...> Внешний контроль <...> подтачивал <...> чувство ответственности [человека
— Г.М.] за свою жизнь. При этом, личная жизнь не становилась более «правильной» с позиций требований социальных норм, а ее "хозяин" переставал распоряжаться собственной жизнью». [5, с. 4].
Фактически К.А. Абульханова-Славская ставит вопрос о критериях и уровнях такого акмеального состояния индивида, которое характеризуется не вершиной его профессионализма, а вершинными способами проживания жизни: «.тип личности не сводится к эталону. <.> тип личности характеризует самый процесс становления реального индивида активным членом общества с точки зрения существенных <.> критериев и уровней активности. . Процесс этого становления имеет ряд характерных этапов — достижение индивидом социальной зрелости, занятие определенного места в обществе (в смысле профессиональной деятельности, и в смысле места в реальных группах, общностях и коллективах). Эти этапы в целом составляют характеристику способа жизни данного индивида в данном обществе и образуют своеобразную "онтогенетическую" линию социализации. .Процесс становления индивида <.> есть <.> индивидуальный способ соизмерения социально требуемого, <.> социально желательного <.> с <.> реальным конкретным процессом жизнедеятельности, в котором происходит это соизмерение» [3, с. 27—28]. То есть здесь автор показывает вариант разбиения процесса движения в состояние «пика» социальной активности индивида на периоды, этапы, фазы.
Развивая и осмысливая представленные выше идеи, конструируя на этой платформе собственно акмеологические типологии способов проживания жизни (или способов осуществления жизнедеятельности) субъектом, можно взять за основу два критерия. Один из них будет отражать уровень упорядоченности (организованности) жизни, а другой — уровень направленности. Тогда по первому критерию можно ограничиться двумя уровнями (жизнь
субъекта упорядочена или она является беспорядочной, спонтанно проживаемой, либо не в полной мере конструируемой).
Второй критерий может быть представлен несколькими уровнями. Здесь, на наш взгляд, уместно воспользоваться определением уровней смысловой сферы личности, созданным Б.С. Братусем [10, с. 100—101]. Заимствовав у Б.С. Братуся эти определения, мы наполним их более широким содержанием. Кроме того, мы попытаемся более дробно использовать предложенный им принцип расширения ценностных ориентиров, модифицируя таким образом его типологию.
Начальный, или нулевой уровень пусть соответствует ситуативно-прагматической направленности образа жизни субъекта. Здесь ценностные ориентиры крайне узкие. Они сосредоточены, сфокусированы на непосредственных порывах индивида. Нулевой уровень направленности жизнедеятельности не может быть упорядоченным, организованным. Он может быть лишь спонтанным и беспорядочным.
Первый уровень будет отражать эгоцентризм субъекта как ведущее направление в его жизнедеятельности.
Второму уровню станет соответствовать локальная группоцентрическая направленность. Здесь имеется в виду ориентированность субъекта на ценности, интересы, идеалы и нормы жизни только своей семьи, или только своей организации (места работы), либо только одной отдельно взятой, конкретной малой группы.
Глобальная группоцентрическая направленность жизнедеятельности субъекта будет отражать следующий, третий ее уровень. Здесь субъект жизнедеятельности направляет свою жизнь так, чтобы она соответствовала интересам, целям, ценностям, тотемам и табу, действующим в больших социальных группах (различные слои, категории, страты общества, объединенные по общему признаку, такому, как, например, национальность, общая территория проживания, вероисповедание, профессиональная принадлежность, убеждения и проч.).
Четвертым уровнем направленности жизнедеятельности окажется просоциальный уровень, отражающий ценности общечеловеческого характера, выходящие за рамки ценностей больших социальных групп.
И пятым, высшим, акмеальнымуровнем будет уровень направленности на идею служения прогрессивному развитию человека и человечества в целом. Этот уровень отличается тем, что человек, конструирующий и проживающий свою жизнь во имя служения науке, во имя веры в Бога и любви к Богу, во имя искусства, во имя вполне конкретной, захватывающей все его существо благородной идеи, может далеко не всегда быть понят и принят современниками, но, тем не менее, он все же будет, вопреки всему, ориентировать и направлять свою жизнь так, чтобы, как писал С.Л. Рубинштейн в своей книге «Человек и мир», жизнь все время шла по восходящей: «Те, жизнь которых идет по восходящей, так что вершина их достижений на протяжении большей части их жизни еще где-то впереди ... Их жизнь менее выигрышна, но в ней есть, зато что-то возвышенное, несравненное чувство постоянного восхождения» [18, с. 416]. В той же книге С.Л. Рубинштейна мы находим еще одну мысль, прямо относящуюся к акмеальной направленности жизни человека, к высшему уровню проектирования и конструирования субъектом своей жизнедеятельности: «Смысл человеческой жизни — быть источником света и тепла для других людей. Быть сознанием Вселенной и совестью человечества. Быть центром превращения стихийных сил в силы сознательные. Быть преобразователем жизни, выкорчевывать из нее всякую скверну и непрерывно совершенствовать жизнь» [18, с. 381].
Таким образом, у нас получилось двенадцать жизненных стратегий, отличающихся по критерию упорядоченности, прежде всего, амплитудой жизненных взлетов и спадов. Для каждой из них мы попытались сформулировать основную особенность.
Независимо от того, на какой уровень направленности выведет субъект свою жизнедеятельность, если она будет более упорядоченной, то, вероятно в жизни такого человека образуется меньше резких взлетов. Жизнь в этом случае будет идти либо стабильно, либо неуклонно по восходящей/ниспадающей направленности. Когда уровень упорядоченности жизни, по каким-то причинам, окажется низким, это может проявляться в яркой, насыщенной событиями и неожиданностями линии жизни. Во всяком случае, типология жизненных
стратегий или субъективных жизненных миров (или способов проживания жизни) может способствовать осознанию субъектом того, как он живет, на что расходует время жизни.
Т а б л и ц а 1
Типы жизненных стратегий и их особенности
Уровни направленности жизни (ступени жизнедеятельности) Уровни упорядоченности жизни
Упорядоченная (активно конструируемая) жизнедеятельность Не в полной мере упорядоченная (не конструируемая) жизнедеятельность
Ситуативно-прагматическая направленность Осознанная готовность воспользоваться близкой выгодой Неосознанная импульсивность, азарт и поиск легкой выгоды
Эгоцентрическая направленность Культ материальной обеспеченности, здоровья и свободы от обязательств Манипулятивная установка в адрес других, нарциссизм, страх одиночества и боязнь чужого влияния
Локальная группоцентриче-ская направленность Жизнь ради лидерства в малой группе (семья, коллектив, лучшие друзья). Все, кто не в группе — объекты для манипулирования, все, кто в группе — субъекты общения Жизнь как принадлежность малой группе
Глобальная группоцентриче-ская направленность Жизнь в соответствии со стереотипными и традиционными представлениями той социальной общности (национальная, религиозная, профессиональная и другие общности), принадлежность к которой осознается человеком. Стремление к самоутверждению в своей социальной среде Жизнь в соответствии со стереотипными и традиционными представлениями той социальной общности, принадлежность к которой осознается человеком. Стремление получить признание и быть одобряемым в своей социальной среде. Все, кто к ней не относится — «чужие»
Просоциальная направленность Жизнь ради служения обществу, людям. Стремление к тому, чтобы собственная деятельность стала благом для других, для предельно широкого круга людей, невзирая на их принадлежность к той или иной социальной общности или группе Жизнь ради служения обществу, людям. Стремление быть причастным общей деятельности, являющейся благом для других, для предельно широкого круга людей, невзирая на их принадлежность к той или иной социальной общности или группе
Акмеальная (акмеологическая) направленность Жизнь ради собственной идеи, обладающей общечеловеческой и вневременной ценностью Жизнь ради причастности к идее, обладающей общечеловеческой и вневременной ценностью
Сущность психолого-акмеологической помощи человеку
Приводя фрагмент рукописи С.Л. Рубинштейна, созданной им в 20-х годах ХХ века, К.А. Абульханова-Славская фактически предоставляет в распоряжение читателя почти законченную концепцию психолого-акмеологической помощи человеку в конструировании и воплощении желаемого им образа, уровня и способа проживания жизни: «Когда объектом моего воздействия становится другой человек, задача в том, чтобы через мое воздействие на него, преодолевающее его отчужденность, негативную независимость при всех отношениях данности, вызвать его к самостоятельному бытию; для этого нужно, ломая и в условиях его существования и в нем самом то, что искажает его человеческую сущность, таким образом утверждать его бытие. Это его бытие, в котором осуществляется его собственная сущность, но он обретает ее через меня (и в какой-то мере — я через него)» [4, с. 19]. Эффектом подобного воздействия, отмечает С.Л. Рубинштейн далее, становится то, что сама сущность бытия субъекта «не только формируется и развивается, но и . поднимается на высшую ступень»
[4, с. 19]. То есть субъект поднимается на высшую ступень не своими достижениями, а сама сущность бытия субъекта поднимается на высшую, мы бы сказали, акмеальную ступень. Иначе говоря, здесь в неявном виде С.Л. Рубинштейном намечено такое понимание «акме», которое существенно расширяет сложившееся в современной акмеологии представление об этом понятии.
Психолого-акмеологическая помощь, или, говоря словами С.Л. Рубинштейна, воздействие на другого человека, которое вызывает его «к самостоятельному бытию», как видно из текста, может быть оказана лишь посредством особого отношения к Другому. Спустя пятьдесят лет, — пишет К.А. Абульханова-Славская, — описанный С.Л. Рубинштейном тип этого отношения был назван Б.Ф. Ломовым субъект-субъектным. Здесь отчетливо проступает идея психолого-акмеологической помощи, направленной на обеспечение условий, способствующих самопостроению Другим своего собственного бытия, выведения сущности этого бытия на высшую ступень, то есть на ступень «акме».
Для нас важно, что помощь Другому через субъект-субъектное отношение к нему, ориентирована не на решение проблем Другого, не на тренировку Другого для новых достижений в профессионализме, в мастерстве, в межличностных отношениях, в том или ином виде деятельности. Это помощь человеку в организации, в конструировании, в осознании направленности своего бытия. Нет, здесь под высшей ступенью подразумевается уровень бытия, уровень жизни как процесса, а не уровень достижений личности. Очевидным будет отличие этой помощи от всех других видов и форм психотерапии, психологического консультирования, психологической коррекции, коучинга. Ведь психологическая помощь направлена на то, чтобы способствовать человеку в решении его проблем, в продвижении к желаемым результатам, к потребному будущему состоянию. Помощь человеку в преобразовании сложившегося у него способа проживания жизни, в изменении стратегии его жизни и в том, чтобы он более продуктивно использовал свои личностные ресурсы для превращения желаемой стратегии жизни в реальную жизнедеятельность, — такая помощь становится предметом только психолого-акмеологического консультирования.
Характеризуя высшую ступень человеческого бытия крайне скупо, С.Л. Рубинштейн ограничивается лишь тремя эпитетами: щедрость, искренность, любовь. Но, даже эти, скупые на первый взгляд, характеристики отражают практически полностью то, что впоследствии, спустя несколько десятилетий, оформилось в американской психологической практике как феноменологический, человеко-центрированный подход к оказанию психологической помощи. Принципы человеко-центрированного (или клиенто-центрированного) подхода сегодня стали общеизвестными. Это эмпатия, конгруэнтность, аутентичность, открытость к диалогу, которые должен пробуждать в себе и проявлять по отношению к клиенту консультант-психолог. Психолого-акмеологическая помощь как воздействие, способствующее изменениям в способе проживания человеком своей жизни, в осознанном и активном конструировании своей жизнедеятельности, имея много общего с экзистенциально-гуманистическим подходом, отличается от него и от всех существующих концепций психотерапии и консультирования своей направленностью. Направленность этой помощи фокусируется не столько на проблеме клиента, не только на средствах и путях достижения человеком своего потребного будущего положения (состояния). Эта помощь ориентирует человека на преобразование сложившихся, и переставших удовлетворять его способов жизни.
Направления акмеологического анализа (изучения) процесса жизнедеятельности субъекта
В одной из своих, теперь уже относительно давних работ К.А. Абульханова-Славская критически рассматривает практически все ведущие теоретико-методологические подходы, развивавшиеся в советской психологии [3]. Это теория установки, теория отношений, культурно-исторический подход в психологии, общение как общепсихологическая категория, психологическая теория деятельности. Будучи заново прочитанной сегодня, эта книга К.А. Абульхановой-Славской открывает возможность почерпнуть некоторые идеи
теоретико-методологического характера, полезные для развития современной акмеологи-ческой науки.
Анализируя основные положения психологической теории деятельности, К.А. Абульханова-Славская сопоставляет их с теоретическими конструктами философско-психологической, а по существу, общепсихологической концепции С.Л. Рубинштейна.
Указывая как на недостаток, на то, что теория деятельности А.Н. Леонтьева строится на одной категории, а концепция С.Л. Рубинштейна построена на понимании «многоосновности психических явлений» [3, с. 95], К.А. Абульханова-Славская оставляет без особого внимания тот факт, что и три другие общепсихологические концепции, о которых она пишет, отличаются той же особенностью. Каждая из них построена на одной ведущей категории, избранной в качестве главной «единицы» анализа. Речь идет о теории установки Д.Н. Узнадзе, теории отношений В.Н. Мясищева и категории общения, как центральной категории субъект-субъектного системного подхода Б.Ф. Ломова. За «одноосновность» К.А. Абульханова-Славская наиболее резко критикует только А.Н. Леонтьева. Разбирая классический труд «Деятельность. Сознание. Личность», она на конкретных примерах показывает противоречивость и расплывчатость формулировок А.Н. Леонтьева, касающихся понятия «субъект». Такая критика была бы действительно уместной, если бы понятие «субъект деятельности» было для А.Н. Леонтьева основной единицей анализа. А это совсем не так, что К.А. Абульханова-Славская и отмечала, как недостаток. А.Н. Леонтьев анализировал не субъекта деятельности, а деятельность субъекта. Субъект деятельности, субъект «установки как модификации целостного субъекта» (цит. по [11, с. 159]) были предметом, основной категорией анализа в подходе Д.Н. Узнадзе. Убедительность доводов К.А. Абульхановой-Славской порождает еще большие сомнения именно тогда, когда она призывает себе на помощь классиков марксизма-ленинизма. Они служат здесь плохую службу, поскольку не идеи А.Н. Леонтьева, а идеи С.Л. Рубинштейна в большей степени противоречат марксовым постулатам. Сегодня, когда сопоставление подобного рода уже не является поводом для обвинений в идеологических диверсиях, когда сам факт такого обсуждения перестал быть предметом политических спекуляций, концептуальная удаленность идей С.Л. Рубинштейна от прямолинейных марксовых редукций человеческого бытия в только лишь материальное, становится совершенно очевидной. Очевидно, например, что принцип детерминизма, сфомулированный С.Л. Рубинштейном, — «внешние причины действуют через внутренние условия» является более далеким от марксизма, чем формула А.Н. Леонтьева «внутреннее (субъект) действует через внешнее и этим само себя изменяет» [3, с. 181].
На первый взгляд, рубинштейновский принцип детерминизма ближе к формуле «бытие определяет сознание», но лишь на первый взгляд. У А.Н. Леонтьева «внутреннее» (субъект), а значит, и сознание субъекта изменяется под влиянием «внешнего», и не просто изменяется, а «само себя изменяет». Вот как глубоко, по А.Н. Леонтьеву, проникает в сознание субъекта влияние на него его бытия. Хоть субъект и действует, но он действует, повторимся, только лишь через внешнее. Значит, как ни крути, а бытие, все же определяет.. У С.Л. Рубинштейна все сложнее и все в большей степени отдалено от марксизма. Здесь «внешние причины» (бытие) не могут прямо определять сознание. Они преломляются «через внутренние условия». Это может означать только то, что «внутренние условия», то есть сознание субъекта или сам субъект активно преобразуют внешние причины, влияют на них, и даже, может быть переопределяют эти причины, то есть свое собственное бытие. Проще говоря, человек, по С.Л. Рубинштейну, в большей степени хозяин своего бытия, чем в версии А.Н. Леонтьева.
Ф.Е. Василюк пишет по этому поводу следующее: «.построения С.Л. Рубинштейна по своему экзистенциально-гуманистическому духу как раз противоречат антиперсонологическим установкам марксизма. исторический вклад С.Л. Рубинштейна в систему советской психологии состоит в создании <.> общей онтологии психологической науки, "онтологии человеческого бытия", которая лишь неявно подразумевалась в концепциях установки, отношений и деятельности, а явно была разработана именно в теории С.Л. Рубинштейна» [11, с. 150].
Такая «онтологичность» является, на наш взгляд, тем направлением развития, по которому обречена идти акмеология.
Решая методологическую задачу синтеза трех ведущих общепсихологических подходов, созданных советской психологической наукой, а именно психологической теории деятельности А.Н. Леонтьева, теории установки Д.Н. Узнадзе и теории отношений В.Н. Мясищева, Ф.Е. Василюк [11] так объясняет причину, по которой он исключил из своего исследования теоретический подход к построению общей психологии, разработанный С.Л. Рубинштейном. Отличие общей психологии, созданной С.Л. Рубинштейном, — пишет Ф.Е. Василюк, в том, что она не сузила предмет психологии до одной категории. Эта психология по изначальному замыслу, стилю мышления автора и способу построения была синтетической. «Теория С.Л. Рубинштейна <.> не может быть поставлена в ряд с теориями А.Н. Леонтьева, В.Н. Мясищева и Д.Н. Узнадзе <...>, потому, что она работала в другой плоскости» [11, с. 150]. Ф.Е. Василюк показал, что общая онтология психологической науки, «онтология человеческого бытия», которая подразумевалась в концепциях установки, отношений и деятельности лишь в неявном виде, была создана и разработана явно именно в теории С.Л. Рубинштейна [11, с. 150].
Свой по-настоящему творческий философско-психологический «парафраз» на тему «человек и мир» в концентрированном виде Ф.Е. Василюк представил как схему (табл. 2).
Т а б л и ц а 2
Типология психологических «единиц» человеческой жизни (по Ф.Е. Василюку) [11, с. 166].
Жизнь человека в мире Жизнь человека
Человек (как динамическая структура) Жизнь (как актуальный процесс)
Мир Предметный мир 1. УСТАНОВКА 2. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Мир людей 3. ОТНОШЕНИЕ 4. ОБЩЕНИЕ
Здесь в одну категориальную систему оказались интегрированы деятельностный подход А.Н. Леонтьева, теория установки Д.Н. Узнадзе, теория отношений В.Н. Мясищева и категория общения, которую Б.Ф. Ломов, по выражению К.А. Абульхановой-Славской, наделил статусом «нового методологического принципа» [3, с. 90].
Думается, что типология психологических «единиц» человеческой жизни, созданная Ф.Е. Василюком, имеет много оснований быть рассмотренной как базовые направления акмеологического анализа жизнедеятельности субъекта. Действительно, в большинстве психологических исследований объект изучения познается и анализируется по трем основным аспектам — когнитивному, поведенческому и эмоционально-мотивационному. Если в акмеологическом исследовании двигаться по такому же пути, то оно будет слабо отличаться от исследования психологического.
Но, поскольку акмеология развивается как синтетическая, «многоосновная», поликатегориальная наука, то развертывание исследовательских программ, базирующихся на четырех методологических категориях, имеющих общепсихологический потенциал, глубоко разработанных в отечественной психологии, созвучных «онтологии человеческого бытия», созданной С.Л. Рубинштейном, может оказаться продуктивным.
Таким образом, проведенный нами анализ понятия «акме» в русле философско-психологической концепции С.Л. Рубинштейна и идей К.А. Абульхановой-Славской позволяет сформулировать следующие выводы.
1. Идеи С.Л. Рубинштейна о субъекте как центре перестройки бытия, о высших ступенях бытия, на которые может выйти субъект, если их рассматривать в русле акмеологического подхода, позволяют расширить сложившиеся представления о сущности акме. Методологическим обогащением акмеологической науки может стать понимание акме не только как «пика», вершины, предела в достижениях, но и как высшей ступени бытия, высоко направленного и высоко организованного процесса жизнедеятельности субъекта. Акме как вершина жизни дополняется представлением об акме как о вершинном уровне жизненного процесса.
2. Развивая идеи С.Л. Рубинштейна о субъекте деятельности, конструирующем свое собственное бытие, и положения К.А. Абульхановой-Славской о стратегиях жизнедеятельности,
можно определить особенности психолого-акмеологической помощи человеку как помощи направленной именно на то, чтобы человек не просто смог преодолеть свои жизненные трудности, не просто сумел достичь желаемого положения (состояния), но преобразовал свой образ и способ жизни, выводя его на более высокую ступень. То есть психолого-акмеологическая помощь — это помощь в преобразовании жизнедеятельности человека.
3. Исходя из представлений С.Л. Рубинштейна о направленности жизнедеятельности субъекта как об основном содержательном и ценностном критерии восприятия уровня бытия каждого конкретного человека, предлагается соответствующая типология субъективных жизненных миров. Эта типология построена по принципу расширяющейся направленности жизнедеятельности субъекта при переходе его на каждую следующую ступень. Если начальная ступень отличается предельно узкой, прагматически и ситуативно ориентированной направленностью, то высшая, акмеальная ступень, соответствует такому процессу жизнедеятельности, который обладает наиболее широкой направленностью. Это направленность на служение идее, обладающей общечеловеческой и вневременной ценностью.
4. Акмеология и философско-психологическая концепция С.Л. Рубинштейна, при очевидных различиях, имеют сходство методологического характера. Сходство это состоит в том, что и акмеология и концепция С.Л. Рубинштейна, ставшая основой для построения системно согласованного «здания» общей психологии, опираются не на одну центральную категорию, избранную в качестве основной «единицы» анализа, а сразу на синтез ряда категорий (деятельности, отношений, установки, общения). Если в современном психологическом исследовании изучаемая реальность теперь уже традиционно рассматривается сразу в трех аспектах — когнитивном, поведенческом и мотивационно-эмоциональном, то современное акмеологическое исследование вполне закономерно строить в четырех аспектах, отражающих все основные общепсихологические категории, разрабатывавшиеся в «монокатегориальных» общепсихологических теориях, созданных советской психологией. Это категории деятельности, отношений, общения и установки.
Литература
1. Абульханова К.А. Регресс и утраты личности и возможности психологической поддержки // Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики / Под ред. К.А. Абульхановой, А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. М., 1997. С. 170 — 186.
2. Абульханова-Славская К.А. Диалектика человеческой жизни. М., 1977.
3. Абульханова-Славская К.А. Деятельность и психология личности. М., 1980.
5. Абульханова-Славская К.А. Принцип субъекта в концепции С.Л. Рубинштейна // Сергей Леонидович Рубинштейн: Очерки, воспоминания, материалы. М., 1989. С. 10 — 61.
6. Абульханова-Славская К.А. Стратегия жизни. М., 1991.
7. Абульханова-Славская К.А. Акмеологическое понимание субъекта// Основы общей и прикладной акмеологии. М., 1995. С. 85 — 95, 108.
8. Абульханова-Славская К.А. Субъект — символ российского самосознания // Сознание личности в кризисном обществе. М., 1995. С. 10 — 28.
9. Абульханова-Славская К.А., Брушлинский А.В. Философско-психологическая концепция С.Л. Рубинштейна: к 100-летию со дня рождения. М., 1989.
10. Бодалев А.А. О предмете акмеологии // Психологический журнал. 1993. Т.14. № 5. С. 73 - 79.
11. Братусь Б.С. Аномалии личности. М., 1988.
12. Василюк Ф.Е. Методологический анализ в психологии. М., 2003.
13. Деркач А.А. Методолого-прикладные основы акмеологических исследований. М., 1999.
14. Деркач А.А. Акмеологические основы развития профессионала. — М.; Воронеж, 2004.
15. Марасанов Г.И. Психоконструирование: иллюстрация метода. Ч. 1. // Школьный психолог. 2005. № 2. С. 21 — 44.
16. Марасанов Г.И. Психоконструирование: иллюстрация метода. Ч. 2. // Школьный психолог. 2005. № 3. С. 21 - 28.
17. Марасанов Г.И. Гуманитарная метафора профессионализма // Культурно-историческая психология развития: Материалы первых чтений памяти Л.С. Выготского, Москва, 15-17 ноября 2000 г. / Под ред. И.А. Петуховой. М., 2001. С. 263 - 267.
18. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957.
19. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. М., 1976.
20. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб., 2009.
© Марасанов Г.И., 2010
Е.В. Селезнева, Т.А. Майборода
СУЩНОСТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА АКМЕОЛОГИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Ключевые слова: развитие, акмеологическое развитие Keywords: development, acmeological development
Идея акмеологического развития изначально присутствовала в неявном виде во всех акмеологических исследованиях. Однако до недавнего времени термин «акмеологическое развитие» крайне редко использовался в научной литературе, а представления о сущности акмеологического развития практически не были сформированы.
Целенаправленные теоретико-методологические исследования проблемы акмеологического развития начались в 2007 году, когда А.А. Деркач и Э.В. Сайко опубликовали в журнале «Мир психологии» статью «Развитие в акмеологии и акмеологическое развитие в структуре онтогенеза» [5]. В этой статье и статьях, последовавших за ней [3, 4, 6, 7, 8], авторы рассмотрели методологические основания, предложили концептуальную модель и обозначили проблемное поле исследований акмеологического развития.
А.А. Деркач и Э.В. Сайко рассматривают акмеологическое развитие как процесс реализации накапливаемого в индивидном, личностном и субъектном развитии потенциала в многоплановой активной творческой деятельности, которая в своем интегрированном виде выступает как процесс самореализации и в ходе которой человек предъявляет себя социуму как деятельного субъекта [5, с. 54]. В качестве оснований акмеологического развития и его необходимых компонентов выступают саморазвитие и самореализация, которые обеспечивают реализацию субъектной позиции индивида и его потребности, возможности и способности достигнуть акме как вершины самоосуществления [5, с. 54].
При этом, с точки зрения авторов, в сфере акмеологического развития индивид не столько впитывает социальное, «приобретая» себя в социальном мире, развиваясь в качестве социального существа и формируя свой человеческий потенциал, сколько «выполняет» себя в реальной социально значимой, творческой деятельности [5, с. 54].
В целом соглашаясь с данным взглядом, мы считаем все же необходимым уточнить содержание понятия «акмеологическое развитие» и сформулировать сущностную характеристику данного феномена.
Уточнить содержание понятия позволит нам семантический анализ сложного термина «акмеологическое развитие».
В данном термине выделяется родовая часть «развитие» и видовая — «акмеологическое». Проанализируем смысловое содержание каждой из выделенных частей.
По В.И. Далю понятие «развитие» происходит от глагола «развивать», то есть «развертывать, раскручивать, расплетать, распускать». «Развитие телесное, рост и полнота; — умственное, духовное, степень зрелости души» [2, с. 18].
С.И. Ожегов выделяет два значения понятия «развитие». В первом значении оно образуется от глагола «развить» в значении: «1. Усилить, дать чему-нибудь окрепнуть, укрепиться. 2.
