Аккультурация в межконфессиональном взаимодействии на юге Западной Сибири (XVIII - начало XX века) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Насонов А. А. Аккультурация в межконфессиональном взаимодействии на юге Западной Сибири (XVIII — начало XX века) / А. А. Насонов // Научный диалог. — 2016. — № 12 (60). — С. 278—289.

Nasonov, A. A. (2016). Acculturation in Interfaith Interaction in South of Western Siberia (XVIII — Beginning of XX Century). Nauchnyy dialog, 12(60): 278-289. (In Russ.).

ERIHJMk

и L R I С H ' S PlBliHHtAlS : •: ( ГСЖЧ

Журнал включен в Перечень ВАК

УДК 94(57)"17/19":[24+27]

Аккультурация в межконфессиональном взаимодействии на юге Западной Сибири (XVIII — начало XX века)

© Насонов Александр Александрович (2016), кандидат исторических наук, доцент кафедры музейного дела, Кемеровский государственный институт культуры (Кемерово, Россия), nas-alex-alex@rambler.ru.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью понимания региональных особенностей механизмов распространения мировых религий на юге Западной Сибири и выявления специфики изменений в шаманско-анимистическом комплексе верований коренного населения. Понятие «аккультурация» конкретизируется применительно к религиозным процессам посредством соотнесения его с понятиями «синкретизация» и «инкорпорация». Обосновывается применение истори-ко-генетического и структурно-функционального методов исследования. В качестве теоретической основы исследования выбран культурный диффузионизм. Выполнен краткий обзор предшествующих исследований по рассматриваемой проблематике, на основе которого констатируется необходимость комплексной характеристики компонентов, механизмов и основных результатов межконфессионального взаимодействия с точки зрения аккультурации. Выделяются и анализируются этапы аккульту-рационных процессов на юге Западной Сибири XVIII — начала XX веков. Выявлена роль аккультурации в механизмах распространения буддизма и православия на юге Западной Сибири на рубеже Х1Х—ХХ веков. Делается вывод о том, что процессы аккультурации включали несколько действующих компонентов. В качестве воспринимающей традиции выступал шаманско-анимистический комплекс верований, а в качестве воздействующих учений — буддизм и православие. Наиболее сильным оказалось влияние на вероучение, выразившееся в образовании переходной синкретической формы бурханизма. В культовой практике наблюдалась попытка вытеснения шаманских обрядовых практик, построенных на жертвоприношении.

Ключевые слова: аккультурация; межконфессиональное взаимодействие; механизм распространения религии; миссионерство; буддизм; православие; шаман-ско-анимистический комплекс верований; синкретизм.

1. Вводные замечания

Культурные процессы XVIII-начала XX века на юге Западной Сибири можно характеризовать как особо контактные и интенсивные. Эта особенность объясняется как рядом факторов международного характера (возникновение и развитие Российской и Цинской империй, разделивших данный регион между собой, но не установивших четкой границы, активизация распространения буддизма и православия), так и внутренней динамикой развития шаманско-анимистического комплекса верований. В целом всю совокупность процессов указанного временного периода можно определить как аккультурацию.

Под аккультурацией подразумевают процесс взаимодействия культур, в ходе которого одна из них воспринимает элементы другой, но не утрачивает своей самобытности, интерпретируя заимствованные фрагменты, в конечном результате преобразовывая их и постепенно оформляя в традицию. На юге Западной Сибири воспринимающей культурой являлся шаманско-анимистический комплекс верований коренного населения юга Западной Сибири, а роль воздействующей традиции играли направления мировых вероучений: сначала буддизм, затем наряду с ним православие.

Процессы аккультурации следует отличать от процессов культурной ассимиляции, поскольку последние, как правило, приводили к полному замещению исконных элементов воспринимающей культуры составляющими воздействующей традиции. Культурно-ассимиляционные процессы не получили распространения на рассматриваемой территории, поскольку имперская политика российских властей строилась вплоть до конца XIX века на принципах регионализма, допуская функционирование прежних социально-политических институтов и сохранение традиционных культур [Сибирь..., 2007, с. 84—94, 235—236], а буддийские адепты осуществляли распространение своего вероучения гибкими методами.

Для изучения религиозных процессов активно используется дефиниция «синкретизация», под которой следует понимать взаимодействие и взаимопроникновение элементов различных учений в рамках одного религиозного создания. Как правило, данное явление обусловлено пересечением в одном географическом пространстве векторов распространения вероучений и, следовательно, одновременным воздействием на потенциальных приверженцев двух или более проповеднических сил [Насонов, 2013б, с. 114]. Дополняет дефиницию «синкретизация» в контексте понимания аккультурационных процессов понятие «инкорпорация». Под ней подразумевается процесс, в рамках которого наиболее устойчивые формы духовных представлений воспринимающей духовной традиции не игно-

рируются распространяющимся учением, а включаются в структуру его постулатов. Эти временные или постоянные допущения необходимы для того, чтобы прежние укоренившиеся духовные формы получили новую трактовку, были соотнесены с предлагаемым для восприятия учением [Насонов, 2013а, с. 32].

2. Теоретико-методологические основания исследования

Объектом исследования является межконфессиональное взаимодействие, предметом выступает процесс распространения элементов вероучения и культовой практики мировых религий среди коренного населения юга Западной Сибири.

Автор преследует цель выявить особенности восприятия и интерпретации традиционным сознанием коренного населения юга Западной Сибири элементов вероучения и культовой практики буддизма и православия.

Методологической основой исследования послужили историко-гене-тический и структурно-функциональный методы. Использование исто-рико-генетического метода продиктовано необходимостью раскрытия причинно-следственной связи между факторами исторического развития рассматриваемого региона в XVIII — начала XX века и результатами основных этапов межконфессионального взаимодействия шаманско-аними-стического комплекса верований с буддийским и православным вероучениями, являющегося по своему содержанию аккультурацией. Использование структурно-функционального метода дало возможность понять, какую роль в общей системе религиозных трансформаций сыграли духовные тенденции, отдельные идеи и концепции, какой синкретический результат был получен в ходе аккультурации.

Теоретической основой исследования стал культурный диффузионизм. Центральные положения данного подхода в контексте изучения религиозных процессов позволяют судить о механизмах распространения вероучений, привлекая категории заимствования, смешения, духовной экспансии, интерпретации постулатов и практик.

3. Краткая историография проблемы

Общие теоретические вопросы раскрытия механизмов и характеристики основных стадий процесса аккультурации рассматриваются на сегодняшний день в контексте межэтнического и межкультурного взаимодействия [Жукова, 2011, с. 91; Леденева, 2011, с. 144—151].

Изучение конкретно исторических проблем аккультурационных процессов на юге Западной Сибири берет свое начало в дореволюционный пе-

риод. В первую очередь вопросы межконфессионального взаимодействия и восприятия коренным населением новых духовных постулатов освещались в работах православных миссионеров и путешественников.

Период накопления полевого этнографического и религиоведческого материала связан с деятельностью А. В. Анохина [СПФ АРАН, ф. 148, оп. 1, д. 80; Анохин, 1924] и А. Г. Данилина [СПФ АРАН, ф. 135, оп. 2, д. 101; АМАЭ РАН, ф. 15, оп. 1, д. 49, 50, 56; Данилин, 1993]. Собравший обширный эмпирический материал по межконфессиональному взаимодействию на Алтае А. Г. Данилин продемонстрировал на конкретных примерах влияние буддийских культов на шаманизм и проследил путь оформления бурханизма. Исследователь утверждал, что для этих процессов определяющей была национально-освободительная тенденция, облаченная в религиозную оболочку [Данилин, 1993, с. 153—198].

В целом в советский период внимание исследователей было сосредоточено на анализе социально-экономического аспекта межэтнического взаимодействия и деятельности государства на рубеже XIX—XX веков, культурные процессы считались второстепенными, рассматривались с опорой на утвердившуюся концепцию о реакционно-сепаратистской роли внешних религиозных влияний [Потапов, 1948, с. 412—424].

В 1980-х годах исследование различных аспектов аккультурации в межконфессиональном взаимодействии на юге Западной Сибири активизировалось. А. М. Сагалаев акцентировал внимание на контактах традиционного комплекса верований с различными направлениями мировых учений; они имели давнюю историю, но при этом не являлись интенсивными вплоть до XIX века, когда автохтонные этносы испытали воздействие православия с севера, а буддизма — с юга [Сагалаев, 1984, с. 3—5, 78—85]. По мнению Л. И. Шерстовой, при формировании бурханизма шаманский пласт верований сыграл посредническую роль между ранними дошаман-скими духовными формами, задолго до этого поглощенными шаманизмом, и более поздними ламаистскими элементами, хотя культовая сторона шаманизма была отвергнута [Шерстова, 1985, с. 164—165].

Согласно Л. П. Потапову, различные дошаманские верования и представления, а также элементы мировых вероучений, оказывая влияние на шаманизм и интернируясь в комплекс традиционных верований, сохраняли автономное существование [Потапов, 1991, с. 312].

Вопросы воздействия мировых религий на духовную культуру этносов юга Западной Сибири были рассмотрены рядом исследователей с точки зрения культурологии [Маняхина, 2003; Нестерова, 2004; Тресвятский, 2006].

Поводя итог предшествующим исследованиям, Р. А. Кушнерик охарактеризовала основные этапы адаптации буддийской культуры на территории Горного Алтая [Кушнерик, 2003]. По мнению В. К. Косьмина, стремление коренного населения к подержанию тесных связей с народами Центральной Азии выразилось в бурханистском движении, являвшемся промежуточным этапом, динамическим переходом от шаманизма к буддизму [Кось-мин, 2005, с. 63]. Т. И. Кимеева, исследуя межэтническое взаимодействие народов Притомья, пришла к выводу, что элементы мировых учений сливались с традиционными представлениями, наслаивались на них и создавали «причудливую картину религиозного синкретизма», эклектичную на взгляд миссионеров и исследователей, но вполне органичную для сознания представителей коренного населения [Кимеева, 2007, с. 161—166].

Таким образом, несмотря на неослабевающий интерес к проблематике межконфессионального взаимодействия на юге Западной Сибири следует констатировать, что необходима комплексная характеристика компонентов, механизмов и основных результатов межконфессионального взаимодействия с точки зрения аккультурации.

4. Этапы аккультурационных процессов (XVIII — начало XX века)

Аккультурационные процессы на территории юга Западной Сибири имеют давнюю историю. Данный регион как северная периферия культурных процессов Средней Азии достаточно рано испытал воздействие буддизма. Самые ранние контакты исследователи датируют рубежом Древности и Средневековья [Литвинский, 2001, с. 188—199]. Однако влияние буддизма было опосредованным и не привело к укоренению его постулатов на рассматриваемой территории.

Мощным импульсом для развития аккультурационных процессов стало распространение буддизма среди монгольских народностей, начавшееся в конце XVI века. К XVIII веку оно привело к формированию устойчивой конфессиональной организации и укоренению буддизма. Этнические процессы среди монгольских народностей этого времени можно определить как парциацию. Наметившиеся центростремительные тенденции, обозначившиеся после разобщенности предыдущих столетний, не реализовались из-за более мощных этнополитических процессов: складывание Цинской империи, реализация западно-монгольского джунгарского государственного проекта, включение северной периферии в состав Российского государства. В результате государственные границы разделили монгольский мир, способствуя становлению отдельных этносов, но интегрирующую роль стал играть буддизм, являясь фактором этнокультурных контактов.

Временной отрезок конца XVII — первой половины XVIII века уже можно считать полноценным этапом аккультурационных процессов на юге Западной Сибири. Власти Джунгарского ханства активно способствовали распространению среди населения подвластного Алтая буддийских постулатов и преследовали шаманизм. Однако воздействие было, хотя и целенаправленным, но не достаточно продолжительным для включения региона в ареал бытования буддизма. В середине XVIII века Джунгарское ханство потерпело поражение от Цинской империи, а территория Алтая включена в состав Российского государства. Основным результатом аккультурации в рамках данного этапа стала инкорпорация в религиозное сознание ко -ренного населения легендарных персонажей, в образе которых читались буддийские мотивы [Кушнерик, 2003, с. 172].

Следующий этап аккультурационных процессов относится ко второй половине XIX — началу XX века. Специфика этапа заключалась в одновременном воздействии двух мировых религий на традиционных шаман-ско-анимистический комплекс верований коренного населения. Миссионерская деятельность в Сибири в XIX веке институционально оформилась и приобрела целенаправленный характер. Деятельность адептов буддизма вновь активизировалась в связи с постепенным ослабеванием Цинской империи и утратой ее властями контроля над северной периферией государства — монгольскими территориями [Насонов, 2013 а, с. 72]. Этот процесс также сопровождался возрождением буддийской организации в Монголии и укреплением позиций Российской империи в данном регионе.

В итоге воздействие мировых религий на юге Западной Сибири имело разную динамику и результативность. Рост интенсивности распространения и масштабности аккультурационных процессов обозначился во второй половине XIX — начале XX века, когда для этого оформились необходимые исторические условия.

5. Роль аккультурации в механизмах распространения буддизма и православия на юге Западной Сибири во второй половине XIX — начале XX века

Понимание аккультурационных процессов, адекватное исторической действительности, возможно при учете специфики внедрения буддизма и православия в этнокультурную среду коренного населения юга Западной Сибири. Для механизма распространения буддизма была характерна высокая степень адаптивности его концептуальных компонентов к локальным духовным особенностям, устойчивым религиозным предпочтениям. Типичным конфессиональным оформлением для буддизма являлись ре-

гиональные синкретические вариации с сохранением ярко выраженного автохтонного ядра. Для рассматриваемого региона важнейшим было позиционирование буддизма как исконного вероучения, ассоциирующегося с традиционным укладом во всех сферах жизнедеятельности общества [Насонов, 2013а, с. 123]. Данная особенность была связана с тем, что этап аккультурации второй половины XIX — начала XX века не был первым. Проповедники могли обращаться к воспринятым ранее постулатам.

Противоположностью буддизму во многих отношениях являлось православие. Его проповедники, обличая традиционные духовные воззрения коренного населения, выступали с преобразовательной позиции. Большая часть христианских постулатов воспринималась как новаторство. Православие отождествлялось с переходом к оседлому образу жизни, восприятием культуры славянских переселенцев [РГИА, ф. 796, оп. 137, д. 866, л. 24 об.; ГААК, ф. 164, оп. 2, д. 42, л. 38 об.]. Механизм распространения православия допускал синкретизм только как промежуточную, временную форму с последующем полным восприятием вероучения и культа.

Шаманско-анимистический комплекс верований был открыт к восприятию прочих религиозных постулатов в концептуальном плане, поскольку являлся развивающейся, сложносоставной системой. В ней читались параллели с мировыми религиями [Ландышев, 1886, с. 312, 319—320].

В этом контексте интересны научные сравнения Н. Л. Жуковской, проследившей типологически схожие явления в буддизме и шаманских духовных практиках. В нашем случае особо интересны две параллели: о перевоплощении души и божественном избранничестве [Жуковская, 2013, с. 346—354]. В первом случае одно из древнейших анимистических представлений было усилено посредством акцентирования внимания на получении избранным человеком шаманских способностей, а в буддизме (особенно в его северном направлении, именуемом в классических трудах ламаизмом) идея о перевоплощении души стала основным постулатом, на котором базировалась преемственность духовно-политической иерархии.

Концепция божественного избранничества дополняла и развивала эти представления. Шаман являлся особым человеком, выбранным духами для осуществления посредничества между мирами. Члены человеческого сообщества ожидали от него верной интерпретации причин наиболее значимых событий своей жизни. В буддийской практике махаяны ламы выступали наставниками в осознании необходимости совершенствования и достижения результатов на этом пути.

Однако у мировых вероучений и шаманско-анимистического комплекса верований были принципиальные различия. Они прослеживались в пер-

вую очередь в культовой практике. Буддизм и православие отрицали кровавые жертвоприношения, всячески стремясь к вытеснению их из обрядов.

Во второй половине XIX — начале XX веков в рамках новой волны внедрения буддизма в социокультурную среду коренных народов юга Западной Сибири рассматриваемые типологические сходства проявились в очередном этапе аккультурации, результатом которого стало становление бурханизма. Традиционный комплекс верований испытал в это время воздействие не только буддизма, но и православия. В связи с этим концепция божественного избранничества стала еще более актуальной ввиду того, что одним из центральных постулатов в христианстве являлся мессианизм.

Синкретическое явление начала XX века, которым по содержанию являлся бурханизм, проявило в себе все рассмотренные воздействия. Традиционная культура коренного населения, несмотря на все усилия, не была ассимилирована в духовном отношении, она активно воспринимала и интерпретировала в соответствии с логикой своего развития буддийские и православные элементы. Результатом этого стало ожидание скорейшего прихода посланника бога Бурхана Ойрот-хана [ГАТО, ф. 3, оп. 12, д. 688, л. 3-4, 15 об.], в образе которого читались одновременно и буддийские идеи о перерождении, и христианские мессианские представления, при этом они не противоречили понятной традиционному сознанию идеи божественного избранничества.

Таким образом, идея божественного избранничества под одновременным влиянием буддизма и православия гипертрофировалась, а не свойственные этим мировым религиям элементы культовой практики табуи-ровались.

6. Выводы

Форму влияния мировых учений на шаманско-анимистический ком -плекс верований в процессе их распространения на юге Западной Сибири можно определить как аккультурацию. Этот процесс не был локализирован в рамках одного временного периода. Являясь перманентным по своему характеру, он отличался разной степенью интенсивности воздействия буддийских элементов на традиционные воззрения и культовую практику. Кроме того, во второй половине XIX — начале XX веков увеличилось число духовных компонентов, оказывающих воздействие посредством организации целенаправленной миссионерской деятельности православия в регионе. Внедрение буддизма в этнокультурную среду коренного населения запустило механизм постепенного образования региональной вариации этого учения, интегрирующей традиционные религиозные пред-

ставления. Переходной формой к такой вариации являлся бурханизм, ставший результатом не только воздействия буддизма, но и распространения православия.

Источники и принятые сокращения

1. АМАЭ РАН — Архив музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) Российской академии наук.

2. Анохин А. В. Материалы по шаманству у алтайцев, собранные во время путешествий по Алтаю в 1910—1912 гг. по поручению Русского комитета по изучению Средней и Восточной Азии / А. В. Анохин // Сборник Музея антропологии и этнографии. — Ленинград, 1924. — Т. IV. — Вып. 2. — 148 с.

3. ГААК — Государственный архив Алтайского края.

4. ГАТО — Государственный архив Томской области.

5. Ландышев С. Космогония и теогония алтайцев-язычников / С. Ландышев // Православный собеседник. — 1886. — № 3. — С. 308—334.

6. РГИА — Российский государственный исторический архив.

7. СПФ АРАН — Санкт-Петербургский филиал архива Российской академии наук.

Литература

1. Данилин А. Г. Бурханизм. Из истории национально-освободительного движения / А. Г. Данилин. — Горно-Алтайск : Ак-Чечек, 1993. — 208 с.

2. Жукова Н. В. Межэтническое взаимодействие и его механизмы / Н. В. Жукова // Вестник Московского государственного лингвистического университета. — 2011. — Вып. 11 (617). — С. 85—95.

3. Жуковская Н. Л. К вопросу о типологически сходных явлениях в шаманстве и буддизме / Н. Л. Жуковская. — В книге : Жуковская Н. Л. О буддизме и буддистах : статьи разных лет : 1969—2011. / Н. Л. Жуковская. — Москва : Ориенталия, 2013. — С. 342—361.

4. Кимеева Т. И. Культура народов Притомья как результат межэтнического взаимодействия (конец XIX — начало XX в.) / Т. И. Кимеева. — Кемерово : Куз -бассвузиздат, 2007. — 295 с.

5. Косьмин В. К. Влияние монгольского буддизма на формирование и развитие бурханизма на Алтае / В. К. Косьмин // Этнографическое обозрение. — 2005. — № 4. — С. 45—64.

6. Кушнерик Р. А. Основные периоды адаптации буддийской культуры на территории Горного Алтая / Р. А. Кушнерик // Россия, Сибирь и Центральная Азия: взаимодействие народов и культур: материалы IV международной научно-практической конференции / отв. ред. В. С. Бойко. — Барнаул : Азбука, 2003. — С. 169—175.

7. Леденева Н. В. Аккультурация как процесс межкультурного взаимодействия / Н. В. Леденева // Проблемы социально-экономического развития Сибири. — 2011. — № 1 (3). — С. 144—151.

8. Литвинский Б. А. Буддизм в Средней Азии (проблемы изучения) / Б. А. Лит-винский // Вестник древней истории. — 2001. — № 4. — С. 188—199.

9. МаняхинаМ. Р. Русская православная церковь в конфессиональных процессах в истории культуры Сибири (XVII — начало XX в.) / М. Р. Маняхина. — Санкт-Петербург : АССПИН, 2003. — 244 с.

10. Насонов А. А. Ламаизм в межконфессиональном взаимодействии на юге Западной Сибири (вторая половина XIX — первая треть XX в.) / А. А. Насонов. — Кемерово : ИНТ, 2013а. — 198 с.

11. Насонов А. А. Механизм распространения мировых религий в Сибири (по материалам территорий современной Кемеровской области и сопредельных регионов) / А. А. Насонов // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. — 2013б. — № 23. — С. 112—123.

12. Нестерова С. В. Религиозное пространство как подсистема культурного ландшафта Алтайского региона (XVIII — первая четверть XX вв.) / С. В. Нестерова. — Барнаул : Изд-во АГАУ, 2004. — 112 с.

13. Потапов Л П. Алтайский шаманизм / Л. П. Потапов. — Ленинград : Наука. Ленинградское отделение, 1991. — 320 с.

14. Потапов Л. П. Очерки по истории алтайцев / Л. П. Потапов. — Новосибирск : Новосибирское областное государственное изд-во, 1948. — 506 с.

15. СагалаевА. М. Мифология и верования алтайцев. Центрально-азиатские влияния / А. М. Сагалаев. — Новосибирск : Наука. Сибирское отделение, 1984. — 121 с.

16. Сибирь в составе Российской империи / отв. ред. Л. М. Дамешек, А. В. Рем-нев. — Москва : Новое литературное обозрение, 2007. — 368 с.

17. Тресвятский Л. А. Влияние православной культуры на духовную жизнь в Сибири в XVII — начале XX в. / Л. А. Тресвятский. — Новокузнецк : Изд-во МОУ ДПО ИПК, 2006. — 236 с.

18. Шерстова Л. И. О религиозном синкретизме алтайцев в конце XIX - начале XX вв. (на примере алтай-кижи) / Л. И. Шерстова // Мировоззрение народов Западной Сибири по археологическим и этнографическим данным : тезисы докладов / под ред. Э. Л. Львовой. — Томск : Изд-во Томского университета, 1985. — С. 163—165.

Acculturation in Interfaith Interaction in South of Western Siberia (XVIII — Beginning of XX Century)

© Nasonov Aleksandr Aleksandrovich (2016), PhD in History, associate professor, Department of Museum Affairs, Kemerovo State University of Culture (Kemerovo, Russia), nas-alex-alex@rambler.ru.

The research urgency is caused by necessity of understanding the regional peculiarities of the mechanisms of the spread of world religions in the South of Western Siberia and identifying the specifics of changes in the shamanistic-animistic complex of beliefs

of the indigenous population. The concept of "acculturation" is specified in relation to the religious processes by matching it with the concepts of "syncretization" and "incorporation." The use of historical-genetic and structural-functional research methods are explained. Cultural diffusionism is selected as a theoretical basis of the study. The brief review of previous studies on the subject is made, on the basis of which the need for complex characteristics of the components, mechanisms and main results of inter-religious dialogue is stated from the perspective of acculturation. The stages of acculturation processes in the South of Western Siberia of XVIII — early XX centuries are identified and analyzed. The role of acculturation in the mechanisms of the spread of Buddhism and Orthodoxy in the South of Western Siberia at the turn of the XX centuries is revealed. It is concluded that the processes of acculturation consisted of several active components. The perceiver tradition was the shamanistic-animistic complex of beliefs, and the impact teachings were Buddhism and Orthodox Christianity. The most strongest influence was made on the creed, expressed in the formation of the transition syncretic form of burkhanism. In the cult practice the attempt of displacement of shamanic ritual practices of sacrifice was observed.

Key words: acculturation; interfaith interaction; mechanism of propagation of religion; missionary; Buddhism; Orthodox Christianity; shamanic-animistic complex of beliefs; syncretism.

Material resources

AMAE RAN — Arkhiv muzeya antropologii i etnografii im. Petra Velikogo (Kunst-kamery) Rossiyskoy akademii nauk. (In Russ.).

Anokhin, A. V. 1924. Materialy po shamanstvu u altaytsev, sobrannyye vo vremya putesh-estviy po Altayu v 1910—1912 gg. po porucheniyu Russkogo komiteta po izucheniyu Sredney i Vostochnoy Azii. In: Sbornik Muzeya antropologii i etnografii. — Leningrad. — IV (2): 148. (In Russ.).

GAAK — Gosudarstvennyy arkhiv Altayskogo kraya. (In Russ.).

GATO — Gosudarstvennyy arkhiv Tomskoy oblasti. (In Russ.).

Landyshev, S. 1886. Kosmogoniya i teogoniya altaytsev-yazychnikov. Pravoslavnyy sobesednik, 3: 308—334. (In Russ.).

RGIA — Rossiyskiy gosudarstvennyy istoricheskiy arkhiv. (In Russ.).

SPF ARAN — Sankt-Peterburgskiy filial arkhiva Rossiyskoy akademii nauk. (In Russ.).

References

Danilin, A. G. 1993. Burkhanizm. Iz istorii natsionalno-osvoboditelnogo dvizheniya. Gorno-Altaysk: Ak-Chechek. (In Russ.).

Zhukova, N. V. 2011. Mezhetnicheskoye vzaimodeystviye i ego mekhanizmy, Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta, 11 (617): 85—95. (In Russ.).

Zhukovskaya, N. L. 2013. K voprosu o tipologicheski skhodnykh yavleniyakh v shaman-stve i buddizme. In: Zhukovskaya, N. L. O buddizme i buddistakh: statyi raznykh let: 1969-2011. Moskva: Orientaliya. 342—361. (In Russ.).

Kimeyeva, T. I. 2007. Kultura narodov Pritomya kak rezultat mezhetnicheskogo vzaimodeystviya (konets XIX — nachalo XX v.). Kemerovo: Kuzbassvuz-izdat. (In Russ.).

Kosmin, V. K. 2005. Vliyaniye mongolskogo buddizma na formirovaniye i razvitiye burkhanizma na Altae. Etnograficheskoye obozreniye, 4: 45—64. (In Russ.).

Kushnerik, R. A. 2003.0snovnyye periody adaptatsii buddiyskoy kultury na territorii Gornogo Altaya. In: Boyko, V. S. (ed.). Rossiya, Sibir'i TsentralnayaAziya: vzaimodeystviye narodov i kultur materialy IV mezhdunarodnoy nauchno-prakticheskoy konferentsii. Barnaul: Azbuka. 169—175. (In Russ.).

Ledeneva, N. V. 2011. Akkulturatsiya kak protsess mezhkulturnogo vzaimodeystviya.

Problemy sotsialno-ekonomicheskogo razvitiya Sibiri, 1 (3): 144—151. (In Russ.).

Litvinskiy, B. A. 2001. Buddizm v Sredney Azii (problemy izucheniya). Vestnik drevney istorii, 4:188-199. (In Russ.).

Manyakhina, M. R. 2003. Russkaya pravoslavnaya tserkov' v konfessionalnykh protses-sakh v istorii kultury Sibiri (XVII — nachalo XX). Sankt-Peterburg: ASSPIN. (In Russ.).

Nasonov, A. A. 2013a. Lamaizm v mezhkonfessionalnom vzaimodeystvii na yuge Za-padnoy Sibiri (vtorayapolovina XIX — pervaya tret'XX). Kemerovo: INT. (In Russ.).

Nasonov, A. A. 2013b. Mekhanizm rasprostraneniya mirovykh religiy v Sibiri (po ma-terialam territoriy sovremennoy Kemerovskoy oblasti i sopredelnykh re-gionov). Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kultury i iskusstv, 23: 112—123. (In Russ.).

Nesterova, S. V. 2004. Religioznoye prostranstvo kak podsistema kulturnogo land-shafta Altayskogo regiona (XVIII—pervaya chetvert'XX). Barnaul: Izd-vo AGAU. (In Russ.).

Potapov, L. P. 1991. Altayskiy shamanism. Leningrad: Nauka. Leningradskoye otdele-niye. (In Russ.).

Potapov, L. P. 1948. Ocherki po istorii altaytsev. Novosibirsk: Novosibirskoye oblast-noye gosudarstvennoye izd-vo. (In Russ.).

Sagalayev, A. M. 1984. Mifologiya i verovaniya altaytsev. Tsentralno-aziatskiye vliya-niya. Novosibirsk: Nauka. Sibirskoye otdeleniye. (In Russ.).

Dameshek, L. M., Remnev, A. V. (eds.). 2007. Sibir'v sostaveRossiyskoy imperii. Moskva: Novoye literaturnoye obozreniye. (In Russ.).

Tresvyatskiy, L. A. 2006. Vliyaniye pravoslavnoy kultury na dukhovnuyu zhizn v Sibiri v XVII—nachaleXX. Novokuznetsk: Izd-vo MOU DPOIPK. (In Russ.).

Sherstova, L. I. 1985. O religioznom sinkretizme altaytsev v kontse XIX — nachale XX (na primere altay-kizhi). In: Lvova, E. L. (ed.). Mirovozzreniye narodov Zapadnoy Sibiri po arkheologicheskim i etnograficheskim dannym: tezisy dokladov. Tomsk: Izd-vo Tomskogo universiteta. 163—165. (In Russ.).