CC BY
42
Вестник ДВО РАН. 2014. № 1
Академику А.В. Адрианову - 50 лет
2 января 2014 г. исполнилось 50 лет академику А.В. Адрианову, директору Института биологии моря
ДВО РАН, заместителю председателя ДВО РАН, главному редактору журнала «Биология моря», члену
Совета при Президенте РФ по науке и образованию, лауреату Государственной премии РФ.
О его жизни и о науке побеседовали с ним наши корреспонденты.
Ваша научная да и административная карьера вполне успешна. Было ли стремление достигать таких высот?
Заданного, определенного стремления, скажу честно, не было, но жизнь во многом складывается не только из закономерностей, но также из случайностей. Конечно, я начинал и, казалось, неплохо работал просто научным сотрудником, у меня было время и желание писать статьи, книги, и я чувствовал себя довольно комфортно. Но после того как избрали членом-корреспондентом РАН, директор института Владимир Леонидович Касьянов довольно настойчиво привлек к административным делам. Так, став членом-корреспондентом, я одновременно получил административную нагрузку -должность заместителя директора по науке. А то, что сейчас я директор института, - это только потому, что в 2005 году случилась трагедия - В.Л. Касьянов погиб в автокатастрофе. Владимир Леонидович был в добром здравии, полон энергии, энтузиазма, вынашивал интереснейшие идеи и мог бы еще долгие годы продуктивно работать директором. Так что руководителем я стал в силу сложившихся обстоятельств. А стремление, которое было и не пропало, - заниматься биологической наукой, морской биологией. Старался работать так, чтобы получать удовлетворение и от процесса работы, и от ее результата. А если это соединилось с карьерным продвижением - так совпало.
Как вы пришли в науку, при этом в морскую биологию и более конкретно - стали морским зоологом?
Когда поступал на биофак Московского университета, был интерес к биологии вообще как к науке, интересно было все. После первого курса поехал на практику на биологическую станцию МГУ в Кандалакшском заливе на Белом море, и была интереснейшая работа. Выходили в море, тралили, опускались под воду. В нашей учебной группе были ребята, отслужившие в армии, причем в военно-морском флоте. Они имели водолазную квалификацию, учили и меня. В гидрокостюме я нырял в холодную воду, доставал для нашей учебной группы различных животных для практических занятий. Там и тогда, наверное, у меня появился особый интерес к морской биологии. И когда на третьем курсе необходимо было выбрать специализацию, пошел на кафедру зоологии беспозвоночных. Беспозвоночные - это удивительно богатый мир живых организмов, отличающийся колоссальным видовым и таксономическим разнообразием. Интерес появился осознанно, о выборе кафедры никогда не жалел.
Считаю большим счастьем, что моим учителем в зоологии, да и во многом в жизни, оказался член-корреспондент РАН, профессор Владимир Васильевич Малахов, блестящий отечественный зоолог. Я считаю его в настоящее время первым и безусловным авторитетом в области зоологии беспозвоночных в нашей стране. Это человек колоссальной эрудиции и широты знаний. Именно здесь, я убежден, мне повезло, потому что руководитель во многом определяет пути, по которым идет ученик. Подход профессора Малахова к воспитанию своих учеников, то внимание, которое он им уделяет, вовлекая их в научный процесс, а он никогда не жалел на это сил, притягивает к нему студентов и аспирантов. Его вклад в мое становление как зоолога огромен. Под его руководством я защитил кандидатскую диссертацию в Московском университете, а сразу после этого в 1990-м, в январе, приехал на Дальний Восток. Эти места узнал еще студентом: три раза был на Камчатке, один раз - здесь, во Владивостоке, на биостанции «Восток», и уже знал, что это за Институт биологии моря, какими научными проблемами занимается. Поэтому, когда встал выбор, куда ехать морскому биологу: на юг - Черное море, на запад - Балтика, на север - в Мурманск или на Дальний Восток, выбор был сделан довольно быстро. Начал работать младшим научным сотрудником Института
биологии моря. Но моим научным руководителем оставался профессор Малахов: я ездил в командировки в Москву, он приезжал сюда работать, и вообще Владимир Васильевич тесно связан с Институтом биологии моря, работал здесь четыре года. Вот такой тандем у нас сложился, и это было очень продуктивное время. В 1993-м году в Московском университете я защитил докторскую диссертацию.
О чем бъгла докторская?
Работа называлась «Сравнительно-морфологический анализ голово-хоботных червей» и была посвящена обоснованию единства четырех классов беспозвоночных животных (приа-пулид, лорицифер, киноринх и нема-томорф) в составе единого типа СерИакЛупсИа. Были построены филогения и система этого типа животного царства. Впоследствии вышли несколько книг и определитель мировой фауны по этой группе беспозвоночных животных.
Сохранился ли тандем с учителем?
Да, хорошие отношения сохраняем и сейчас: по-прежнему работаем вместе, выходят наши совместные статьи. Я всегда отношусь к своему старшему коллеге как к авторитетному учителю. То есть в моей карьере мне, очевидно, больше всего помогло то, что, с одной стороны, я оказался учеником профессора Малахова, а с другой - попал в коллектив, этические и научные правила жизни которого заложили и укрепили его отцы-основатели академики Алексей Викторович Жирмунский, Олег Григорьевич Кусакин, Владимир Леонидович Касьянов. Лабораторией, куда я поступил на работу, руководил замечательный гидробиолог Виталий Георгиевич Тарасов, который очень помогал мне и привлек к активной работе в морских экспедициях.
Что можно рассказать об институте?
Много хорошего. У нас работали и работают талантливые ученые и инженерно-технические работники. Благодаря их труду Институт биологии моря был, остается и, думаю, всегда будет на хорошем счету в Российской академии наук, одним из лучших в Дальневосточном отделении, лидером в морской биологии в нашей стране. Это по объективным данным: по числу наших работ, опубликованных в престижных научных изданиях, их цитированию, числу изданных нами книг; по количеству научных направлений, которые развиваются в нашем Институте, по их результатам. У нас много молодежи, и у Института есть хорошая перспектива.
Какими научными разработками института Вы могли бы гордиться?
У института много интересных научных результатов. Можно отметить исследования, направленные на обеспечение биологической безопасности морских акваторий - это изучение и разработка методов контроля биоинвазий; изучение и мониторинг микроводорослей и производимых ими токсинов, представляющих опасность для человека при употреблении морепродуктов; технологии изучения и мониторинга биоразнообразия на особо охраняемых морских акваториях с помощью подводной робототехники; технологии оценки и контроля морских биологических ресурсов с помощью телеуправляемых подводных аппаратов; разработка молекулярно-биологических и биохимических методов оценки физиологического состояния промысловых гидробионтов. Результаты работ по этому направлению легли в основу принятия таких важных государственных решений, как присоединение России в 2012 г. к Конвенции по контролю за балластными водами и введение обязательной с 2015 г. сертификации продуктов морского происхождения на предмет токсикологической безопасности.
Хорошо развивается относительно новое направление - изучение глубоководных, в том числе уникальных, экосистем Западной Пацифики. Мы провели в дальневосточных морях России несколько глубоководных экспедиций, в которых с помощью современных робототехнических средств и технологий получили новые данные о глубоководной биоте. Всегда считалось, что наибольшими разнообразием и биомассой обладают прибрежные воды и прежде всего шельф. Но 95 % площади Мирового океана составляют глубины более 1 км. Последние исследования показали, что именно океанские глубины в ближайшем будущем могут стать самым масштабным источником новых биологических видов и биологических ресурсов. Оказалось, что глубоководная фауна намного богаче, чем мы считали. Например, на глубинах от 500 до 3600 м в Японском море только в течение одной экспедиции было собрано в 6 раз больше известного до этого числа видов, из них более 30 % оказались новыми для науки. Эти и другие данные, полученные в экспедициях, существенно меняют наши представления о биологическом разнообразии, путях формирования экосистем, антропогенном влиянии на них.
Есть интересные результаты в области молекулярной генетики морских водорослей и беспозвоночных животных; в области биохимии морских организмов; биологии развития морских беспозвоночных. Оказалось, например, что симбиотические бактерии, обитающие совместно с некоторыми гидробионтами, во многом определяют особенности расселения и скрещивания видов-хозяев. Это крайне важно для понимания механизмов эволюции и видообразования в морской среде, обеспечивающих высокий уровень биологического разнообразия в океане.
Работы, связанные с криоконсервацией и культурами клеток и тканей морских организмов, открывают интересные перспективы для морской биотехнологии. Разработанные технологии позволяют существенно увеличить выживаемость клеток и эмбрионов после глубокой заморозки и длительного содержания в жидком азоте.
Известно, что голотурии способны восстанавливать утраченные в результате травм фрагменты тела и целые системы внутренних органов. При изучении этого явления был выделен фермент про-теиназа, регулирующий процесс регенерации у этих беспозвоночных животных. Исследование про-теиназ иглокожих, возможно, позволит разработать новые подходы к стимулированию регенерации у млекопитающих и человека, лечению ран и ожогов, разработке новых антираковых препаратов.
При биохимических исследованиях кораллов юго-восточной Азии обнаружена способность гор-гониевых кораллов подавлять биосинтез докозагексаеновой кислоты, это может служить основой создания нового класса фармацевтических препаратов для лечения некоторых сердечно-сосудистых заболеваний.
То есть очень важно, что исследования, казалось бы, частных, конкретных вопросов и объектов имеют выход в решение фундаментальных теоретических и практических проблем.
Многие признают, что нынешний уровень развития нашей науки во многом определяется действующей в советское время организацией науки и образования. Почему мы перенимаем зарубежную систему образования и науки?
Это следствие так называемой глобализации, интегрирования России в международное сообщество. Входим в ВТО, вводим аналогичную образовательную систему, пытаемся в разной форме заимствовать варианты управления наукой. Вводим международные стандарты, позволяющие создавать международные образовательные программы.
Возможно, это требование времени. Но что касается эффективности - пока это вопрос. Советская образовательная система (и школьная, и вузовская) была одной из самых эффективных в мире. То, что сейчас, на выходе, гораздо менее эффективно.
Только ленивый не обсуждает ЕГЭ. Там много проблем. Старая система экзаменов (если все по-честному) была эффективней. Но зато сейчас, например, любой сельский школьник, набравший высокий балл, не выезжая из родных мест, может поступить в престижный вуз. Когда гарантированно поступил, тогда уж собрался и поехал. А в нынешние времена и в условиях нашего капитализма многие ли родители отпустили бы свое чадо в большой город, в неизвестное? Сейчас среди первокурсников много талантливых ребят из самой что ни на есть провинции. Это положительный момент.
Что касается организации научных исследований, то, на мой взгляд, претензии к Академии наук как к неэффективной системе необоснованны. Все наукометрические расчеты, приводимые
в качестве доводов, притянуты за уши. Кто как хочет, тот так и считает и получает то, что хочет получить. Наукометрия должна выполнять вспомогательную роль по отношению к профессиональной экспертной оценке.
То, что есть желание усилить науку в университетах, - это правильно. Но, усиливая университеты, надо развивать и научные институты РАН. Не в ущерб одно другому. Здесь не надо одним махом подстраиваться к западной системе, где действительно в университетах сосредоточены и образование, и наука. Наши китайские коллеги, как всегда, пошли своим путем, и у них динамично развивается и вузовская, и академическая наука. И у нас вузы и академические институты самым тесным образом взаимодействуют, интегрируются; большинство ведущих ученых РАН активно преподает в вузах.
Сейчас многие ученые начинают понимать, что в рамках чисто протестной деятельности против реформы РАН оставаться нельзя, конфронтация с Минобрнауки ни к чему хорошему не приведет. Какой путь видится Вам оптимальным?
Протестовать-то уже поздно, государственные решения приняты. Но убеждать и аргументировать на конкретных примерах надо продолжать. Надо продолжать работать, показывая, что академическая наука эффективна и претензии к ней необоснованны. Сейчас приняты решения о дальнейшем развитии грантового финансирования фундаментальной науки. Вот это достойно копирования с западных стандартов. Нужны крупные научные фонды с прозрачной и понятной системой конкурсного отбора. Сейчас значительные средства из ФЦП, предусмотренные для поисковых исследований, будут перекачиваться в грантовые системы. Это и только что созданный Российский научный фонд (некоторый аналог Национального научного фонда в США), и хорошо себя зарекомендовавшие РФФИ и РГНФ. ФЦП останутся, и дальше будут разыгрываться министерские лоты, но это будут прикладные исследования, направленные на достижение конкретного практического результата. А вот средства на фундаментальные исследования будут в основном в фондах. Это тоже западная модель, и это, на мой взгляд, вполне правильное копирование. В исследовательских фондах и оценку заявки, и оценку результатов работы проводят профессионалы, а не чиновники.
Какое, на ваш взгляд, будущее отечественной морской биологии?
Наш Дальний Восток располагается вдоль побережий двух океанов. Где как не здесь развивать исследования, связанные с изучением Мирового океана. У нас «под боком» великий Тихий океан, это колоссальное хранилище и биологических, и энергетических ресурсов, стратегический резерв на будущее человеческой цивилизации. Рядом Восточная Арктика, с ресурсной базой которой также связывается приоритетное развитие российской экономики. Ресурсы суши гораздо ограниченнее, чем ресурсы океана. И где, как не на Дальнем Востоке, где, как не в Дальневосточном отделении РАН, развиваться морской биологической науке.
Мне кажется, у морской биологии здесь хорошее будущее.
Андрей Владимирович, расскажите, пожалуйста, о себе.
Родом я из города Данилова. Есть такой на севере Ярославской области небольшой уездный городок, узловая железнодорожная станция. От нее одна ветка идет на север, в Архангельск, другая на восток - до Владивостока. Город небольшой, 17 тысяч населения, есть несколько школ. Я закончил среднюю № 12, приписанную к железной дороге. Учился хорошо, в основном на пятерки. Поехал поступать в университет, сдавал математику, химию, биологию и писал сочинение. Набрал проходной балл и таким образом в семнадцать лет поступил на биофак МГУ Университет окончил с красным дипломом и сразу поступил в аспирантуру МГУ После аспирантуры приехал во Владивосток и был принят в Институт биологии моря. Шел по традиционной служебной лестнице: младший научный сотрудник - научный сотрудник - старший - ведущий - главный научный сотрудник. Замыкается эта цепочка должностью директора института.
Что Вы любите, кроме биологии?
Природу во всех ее проявлениях, не только биологических.
Материал подготовили Г.Ф. НИЗЯЕВА, А.А. КАЛИНИН
