CC BY
31Theatrum mundi
Административные и дипломатические инструменты как ресурс повстанческих группировок
На примере западноафриканских гражданских войн рубежа ХХ—ХХ1 веков
© Шипилов А. Ю. © Shipilov A.
Административные и дипломатические инструменты как ресурс повстанческих группировок На примере западноафриканских гражданских войн рубежа ХХ—ХХ веков
Administrative and diplomatic tools utilized by rebel groups. Based on the case of West African civil wars of the turn of the XX—XXI centuries)
Аннотация. Проанализированы административно-дипломатические стратегии и методы управления, применявшиеся повстанческими движениями в ходе гражданских войн в Западной Африке (в 1989—2011 гг. в Либерии, Сьерра-Леоне и Кот-д'Ивуаре) в условиях затяжных боевых действий. Повстанческие группировки, вынужденные вести долгосрочные боевые действия не только с правительственными силами, но и с региональными миротворцами, смогли выстроить эффективную административную структуру, заняв нишу слабых или ликвидированных государственных институтов, а также воспользоваться доступными силовыми и экономическими возможностями, чтобы де-факто преодолеть международную изоляцию и легитимизировать собственное участие в мирном процессе и государственных административных структурах даже в условиях своих военных неудач.
Annotation. The article is devoted to the administrative and diplomatic strategies and management methods implemented by the rebel movements during the civil wars in West Africa (in 1989—2011 in Liberia, Sierra Leone and Côte d'Ivoire) in the conditions of protracted hostilities. The article examines how rebel groups, being deprived of international recognition and external support in post-Cold War conditions, forced to conduct long-term hostilities with regional peacekeepers as well as government forces, were able to build an effective administrative structure, occupying a niche of weak or lacking state institutions, and to take advantage of available political and economic opportunities in order to de facto overcome international isolation and legitimize their own participation in the peace process and state administrative structures, even in the face of their own military failures.
Ключевые слова. Гражданские войны, Западная Африка, повстанческие движения, управление захваченными территориями, Либерия, Сьерра-Леоне, Кот-д'Ивуар.
Key words. Civil wars, West Africa, insurgency, management of occupied territories, Liberia, Sierra Leone, Côte d'Ivoire.
С окончанием «холодной войны» и кризисом прежнего миропорядка, в котором относительная стабильность поддерживалась в рамках противостояния двух идеологических систем, произошел сдвиг в формах вооруженного противоборства от прокси-войн с идеологизированной поддержкой внешних центров влияния в сторону коммерциализации
ШИПИЛОВ Александр Юрьевич — младший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, ассистент кафедры ТИМО (теории и истории международных отношений) РУДН, кандидат исторических наук.
конфликтов и гражданских войн, которые стали доминировать1. Несколько долговременных и незатухающих очагов напряженности в 1990—2010-е гг. возникли на африканском континенте, причем наиболее характерно эти процессы проявились в западной его части. Резкое падение интереса внешних сил к политическому сотрудничеству с включенными в систему патронажа западноафриканскими политическими режимами в конце 1980-х гг. и, соответственно, сокращение финансовой и военной помощи им на фоне падения мировых цен на предлагаемое африканскими странами сырье максимально ослабили местную государственность. Одновременно расширение глобального теневого рынка легких вооружений за счет стран бывшего социалистического блока создало благоприятные условия для альтернативных государству институтов, образуемых повстанческими группировками, в том числе в Западной Африке2.
Наиболее показателен опыт трех соседних стран, где активно действовали вооруженные группировки и такие наиболее крупные нерегулярные военизированные структуры, как Национальный патриотический фронт Либерии (НПФЛ), Объединенный революционный фронт (ОРФ) в Сьерра-Леоне и «Новые силы» в Кот-д'Ивуаре. Гражданские войны в этих странах были многолетними и сопровождались большим количеством жертв (погибших) и вынужденно перемещенного населения (см. табл. 1).
Таблица 1
Количество жертв в гражданских войнах в Либерии, Сьерра-Леоне и Кот-д'Ивуаре в 1989—2011 гг. (человек)
Название конфликта Годы Оценка жертв
Первый этап гражданской войны в Либерии 1989—1996 100000—220000
Гражданская война в Сьерра-Леоне 1991—2002 50000—300000
Второй этап гражданской войны в Либерии 1999—2003 150000—300000
Первый этап гражданской войны в Кот-д'Ивуаре 2002—2007 3000
Второй этап гражданской войны в Кот-д'Ивуаре 2010—2011 3000
Источник: [18. Р. 8].
Примечание: Большой разброс значений связан с отсутствием точных данных по учету жертв во внутренних районах рассматриваемых стран и с тем, что жертвы вызваны преимущественно косвенными последствиями войны для гражданского населения.
1 Согласно классификации ООН, к гражданским конфликтам относятся те происходящие в границах одного государства вооруженные столкновения, в которых ежегодное количество жертв превышает 25 человек. Если количество погибших превышает 1 тыс. человек, конфликт относят к гражданским войнам. По общепринятому в академической среде определению, помимо количественных характеристик числа жертв, к гражданской войне относят «вооруженное столкновение в границах признанного суверенного образования между сторонами, находящимися на начало военных действий в одной юрисдикции» (см., например [15; 34]).
2 В настоящей статье рассмотрены именно вооруженные группировки, которые в соответствии с критериями ООН: являлись стороной гражданского конфликта; публично идентифицировали себя и декларировали свою оппозиционность правительству; преимущественно направляли свою военную и политическую активность для воздействия на исход конкретной гражданской войны (см. [19. Р 28—29]). В данном контексте термины «повстанческие группировки» (движения) как вооруженные отряды гражданского населения, противостоящие властям, а также «нерегулярные военизированные организации» (структуры) используются как взаимозаменяемые синонимы.
Даже с учетом значительного разброса приводимых цифр, таблица 1 отражает большие масштабы человеческих жертв в ходе этих гражданских войн.
Обычно при рассмотрении гражданских войн упор делается на анализе их предпосылок и последствий, в основном с точки зрения государства, на макроуровне, с обобщением противостоящих ему повстанческих группировок. Это направление широко представлено в научной литературе по данному региону [1; 2; 3; 4]. В настоящей статье основные повстанческие группировки, действовавшие в названных гражданских войнах, рассматриваются на микроуровне, как сложные самообеспечивающиеся образования, которым в ходе многолетних вооруженных конфликтов удавалось удерживать под своим контролем значительные территории и население вопреки усилиям соответствующих национальных государств, внешних сил и международных организаций. Среди основных задач, стоявших перед западноафриканскими повстанцами, были мобилизация ресурсов, привлечение новых членов и налаживание организационных связей, а также материальное, логистическое и финансовое обеспечение собственных военных и административных усилий.
Гражданские войны в Западной Африке носили затяжной характер, и помимо непосредственного ведения боевых действий успешность повстанческих движений зависела от организации политико-административного контроля над территорией для обеспечения собственной власти, лояльности населения, функционирования необходимых социально-экономических процессов, приобретения внутринациональной и международной легитимности. Помимо прямого силового принуждения и насилия, военизированные повстанческие структуры, действовавшие в ходе гражданских войн в Либерии, Сьерра-Леоне и Кот-д'Ивуаре, прибегали к созданию формализованных управленческих структур, альтернативных официально признанным, участию в номинальном дипломатическом урегулировании соответствующих конфликтов и переходных правительствах, а также взаимодействовали с традиционными структурами власти на местах (что требует отдельного рассмотрения).
Формирование временных администраций
и С/ /*'
и альтернативной государственной бюрократии
Наиболее крупные повстанческие группировки — участники западноафриканских гражданских конфликтов, которые претендовали на захват власти (а не обеспечивали самооборону той или иной местности), для долгосрочного удержания территории занимались созданием своего административного аппарата. В наибольшей степени это удалось Чарльзу Тейлору и его структурам в начале 1990-х гг. после того, как план НПФЛ по быстрому захвату столицы страны Монровии не удался из-за внутренних разногласий и внешнего вмешательства, и до избрания Тейлора президентом в 1997 г.
В дальнейшем наиболее развитую административную систему удалось создать ивуарским повстанцам, длительное время контролировавшим Север страны в ходе гражданской войны (2002—2011 гг.) Тем не менее подобными механизмами пользовались далеко не все повстанческие организации, противостоявшие правительственным силам в ходе западноафриканских гражданских войн. В частности, ОРФ, наиболее крупная повстанческая группировка в Сьерра-Леоне, не прибегала к созданию сложных административных механизмов управления занятыми территориями, пользуясь логистикой и инфраструктурой своих либерийских союзников из НПФЛ. Таким образом, возникшие в случаях НПФЛ и «Новых сил» административные структуры позволяют оценить, насколько эти механизмы оказались значимыми для развития конфликта, его продолжительности и исхода.
Изначально альтернативные административные структуры создал НПФЛ, силам которого за полгода с декабря 1989 г. удалось захватить большую часть территории страны. 27 июля 1990 г. Тейлор объявил о создании Правительства национальной патриотической восстановительной ассамблеи (ПНПВА) вместо администрации президента Сэмюэля Доу (правившего страной с 1980 г., но в тот момент контролировавшего лишь Монровию), а также провозгласил себя президентом Либерии [29. P. 145; 14. P. 183]. Однако укрепить легитимность и получить международное признание ПНПВА напрямую не удалось. В результате отделения от НПФЛ части полевых командиров и вмешательства в конфликт миротворческих сил ЭКОМОГ3 (мониторинговой группы региональной организации ЭКОВАС4) наступление повстанцев на столицу было заморожено, а на фоне потери власти и гибели Доу в сентябре 1990 г. было провозглашено международно признанное Переходное правительство Амоса Сойера.
Несмотря на формальное отсутствие признания легитимности ПНПВА как внутри страны, так и за ее пределами, контроль над большей частью ее территории и основными природными ресурсами, экспортируемыми за рубеж, помог этой структуре наладить контакты с внешними контрагентами (иностранными компаниями и негласно правительствами) и стать де-факто правительством Либерии. (Неформально эта территория называлась Большой Либерией либо Тейлорлендом, хотя с марта 1991 г. в нее могли включаться территории в сопредельных странах, в частности в Сьерра-Леоне.) Когда переходное правительство Амоса Сойера стало официальным правительством Либерии (на деле в значительной степени номинальным и удерживаемым у власти в Монровии силами ЭКОМОГ), Тейлор ответил созданием собственной правительственной структуры для управления занятой территорией (уже к 1992 г. НПФЛ контролировала более 90% территории страны) [21. P. 284]. В Гбарнге, ставшей альтернативным
3 ЭКОМОГ (Группа наблюдателей Экономического сообщества западноафриканских государств) — западноафриканская многосторонняя вооруженная сила, созданная ЭКОВАС.
4 ЭКОВАС — Экономическое сообщество государств Западной Африки.
административным центром, ПНПВА организовало выборы и образовало собственный парламент со всеми атрибутами официального демократического государства и с Чарльзом Тейлором в качестве его президента [7].
Временное правительство национального единства в Монровии по-прежнему оставалось замкнутым в ограниченном пространстве, границы которого немногим превышали периметр самой столицы. Вскоре Большая Либерия стала экономически преуспевать, в то время как у ее соперников, контролировавших небольшие анклавы на побережье Атлантического океана, территория превратилась в очаг конфликта, скопление беженцев, бегущих от гуманитарного кризиса (в Монровии сосредоточилось до 800 тыс. человек, что составляло треть от довоенного населения всей страны) [14. P. 190]. Кроме того, возможности кабинета Сойера были ограничены долгами, что усилило его зависимость от внешней военной и финансовой поддержки. Предыдущий режим накопил в результате взаимодействий с международными кредиторами примерно 3,5 млрд долларов долга, ответственность за который перешла к законному правительству страны. Таким образом, легитимное правительство было ограничено в средствах и лишено полных прав участника МВФ и ООН. Кроме того, правительство в Монровии практически не контролировало никакую внутреннюю экономическую деятельность, от которой можно было бы получать доходы. Его годовой бюджет оценивался менее чем в 20 млн долларов [28. P. 63; 29. P. 182].
В отличие от законного правительства, ПНПВА не должно было брать на себя какую-либо ответственность по накопившимся государственным долгам, что стало одним из существенных экономических бонусов неофициальных, но очень прибыльных коммерческих операций НПФЛ. Наряду с этим в 1990—1994 гг. Фронт обеспечил себе административный контроль над глубоководным портом в Бьюкенене и другими основными портами, Гринвиллом и Харпером, ключевыми сухопутными экспортными маршрутами на север и восток через дружественный Кот-д'Ивуар. Кроме того, под контролем Тейлора находился международный аэропорт Робертс-филд, куда беспрепятственно доставлялось оружие из Ливии и Буркина-Фасо для снабжения повстанческих военных операций [27. P. 9]. Созданные НПФЛ долгосрочные административные структуры позволили серьезно упростить взаимодействие с внешними партнерами, в первую очередь в вопросах добычи полезных ископаемых и сельскохозяйственного экспорта, а также иных видах коммерческой деятельности (которые будут рассмотрены отдельно).
Для своих финансовых операций Тейлор также использовал крупные ивуарские финансовые учреждения, такие, как Société Générale de Banques в Кот-д'Ивуаре (SGBCI) и ивуарский филиал транснационального эко-банка в Абиджане. Кроме того, он имел счет в «Ситибанк» в столице Кот-д'Ивуара [8. P. 114]. В Бьюкенене Тейлор, согласно Global Witness, передал управление портовыми операциями на субподряд западному оператору — Ассоциированной корпорации развития [27. P. 9]. Участие иностранного
менеджмента обеспечивало дополнительную легитимность, а также создавало новые возможности, чем пользовались ливанские и американские концерны, заинтересованные в использовании порта [23. P. 109]. Транзит природных ресурсов здесь продолжался, пока ЭКОМОГ не захватила и не разорила Бьюкенен в 1993 г., положив конец экспорту железной руды по данному маршруту.
После захвата силами НПФЛ плантаций американской корпорации Firestone в Харбеле, которая фактически прекратила свое существование во время войны, Тейлор заключил сделку с ее владельцами, чтобы возобновить производство каучука, экспорт которого стал крупным источником иностранной валюты для Большой Либерии. НПФЛ контролировал необходимую компании рабочую силу, что предопределяло условия сотрудничества с Тейлором и навязанной им, таким образом, «защиты» от возможного насилия. Впоследствии компания оправдывала сотрудничество с повстанцами необходимостью обезопасить свои активы. А для НПФЛ Firestone обеспечивала как доходы от каучука, так и передовую военную базу на расстоянии удара от Монровии, с которой силы НПФЛ впоследствии атаковали столицу [20; 27. P. 9].
Однако, хотя ПНПВА создало административную структуру на подконтрольной территории, в неформальном государстве, таком, как Большая Либерия 1990—1994 гг., степень личного контроля над вооруженными подразделениями со стороны главнокомандующего НПФЛ была четко выражена, а степень делегирования полномочий — ограничена и часто сопровождалась угрозой смертной казни за невыполнение или нарушение лояльности. Важным элементом организации военного и административного управления в ключевых и стратегически наиболее важных для Ч. Тейлора точках стало размещение в этих местах лично лояльных ему боевых подразделений, а также назначение на руководящие должности в повстанческом движении фигур, лично преданных главе НПФЛ [11. P. 77]. Привилегированное положение Тейлора достигалось за счет применения репрессивных мер в отношении не столько бойцов и командиров НПФЛ, нарушающих дисциплину и субординацию, сколько в отношении возможных политических оппонентов внутри Фронта и традиционных лидеров подконтрольных ему территорий, а также наиболее влиятельных либерийских оппозиционеров. Тем не менее подчиненные Тейлору бойцы также наказывались и поощрялись, исходя из их лояльности [11. P. 74].
Наиболее существенной формой поощрения была возможность собирать доходы с гражданского населения. Для этого в их руках находились блокпосты, регулировавшие военную, административную и экономическую жизнь «Тейлорленда». А в 1990—1994 гг. на коренных территориях благодаря этому эффективно работала «система ворот», через которую контролировалось движение людей и товаров [11. P. 76]. Схожая система возникла и на подконтрольном повстанцам из «Новых сил» Севере Кот-д'Ивуара, где административные функции были реализованы через сеть «комзон», которые контролировали потоки людей и товаров, содержали
систему блокпостов и через них взимали пошлины и регулировали местную торговлю [26. P. 227].
Хотя ПНПВА создало в Гбарнге бюрократический аппарат с полицейскими силами и системой гражданских судов, на низовом уровне применение насилия или угроза его применения оставались важным инструментом контроля над гражданским населением. В дальнейшем эта структура трансформировалась ввиду приближения Тейлора к участию в законных выборах и получения им официально признанного контроля над либерийской государственностью. В сентябре 1995 г. НПФЛ провозгласил в Монровии Второе Национальное Переходное правительство, призванное объединить ранее конкурировавшие кабинеты [25]. Таким образом, поддержание мира и порядка, экономическая эксплуатация территорий и минимальные административно-бюрократические функции наряду с насилием позволили Тейлору и его подчиненным создать крайне эффективную систему контроля над территориями, выдержавшую острую фазу противостояния с иными группировками в 1992—1996 гг., что в значительной степени обусловило дальнейший официальный приход Тейлора к власти.
Однако эскалация конфликтов в регионе ограничила административные возможности повстанцев. Они опирались не столько на долгосрочные патримониальные связи, сколько на весьма неустойчивые мотивы получения краткосрочной экономической выгоды в рамках прямых сделок [11. P. 79]. То, что это был слабый, нестабильный фундамент для долгосрочного доминирования, показывает и опыт ОРФ. Эта группировка отличалась особой приверженностью подобного рода методам управления и значительно менее устойчиво контролировала сельские районы Сьерра-Леоне, чем более административно стабильные НПФЛ (на раннем этапе конфликта) и «Новые силы». Последние, в особенности, демонстрировали еще один пример широкого применения административных инструментов управления на захваченной территории Севера Кот-д'Ивуара.
После неудачи при попытке захвата власти в Абиджане в сентябре 2002 г. повстанцы из Патриотического движения Кот-д'Ивуара (ПДКИ) смогли захватить ряд северных городов, включая Буаке, который превратили в свою столицу. Два других повстанческих движения присоединились к ПДКИ в декабре 2002 г., что позволило консолидировать всех вооруженных противников действующего президента Гбагбо в рамках «Новых сил» (НС) и централизовать повстанческое движение на Севере Кот-д'Ивуара. Именно этот союз повстанческих движений образовал основу НС с ее концентрацией как военных, так и гражданских, политических и экономических функций [9. P. 161].
Вооруженное восстание 19 сентября 2002 г., которое привело к постепенной оккупации части территории Кот-д'Ивуара, нуждалось в благоприятных социальных и культурных условиях, чтобы породить организованное и устойчивое повстанческое движение, способное выдержать долгосрочное противостояние с правительственными силами. Вовлечение гражданского населения занятых ими районов в новые властные структуры было
важным элементом в стратегии восстания после провала плана быстрого военного наступления на столицу. Пользуясь этнонационалистическими лозунгами для поддержки антиправительственных настроений местных этнических групп, повстанческим лидерам удалось привлечь население к активному сотрудничеству и обеспечить массовый приток новых бойцов. Так, если на момент начала мятежа в составе НС было менее 800 человек, то к 2006 г. их численность составляла уже 42 564 бойца [17; 12. Р. 24].
При этом централизованное повстанческое движение формировалось постепенно и неравномерно. Власть и иерархия внутри повстанческих вооруженных сил упорядочивались крайне медленно в соответствии с популярностью и ресурсными возможностями различных лидеров восстания. Создание структурированной де-факто регулярной армии НС завершилось к концу 2006 г., что способствовало исчезновению нерегулярных вооруженных образований [9. Р. 169].
Восстание положило начало процессу постепенной институционализа-ции возникших на севере страны новых административных институтов, не переходя при этом к сецессии. С этой целью, помимо штаба, лидеры НС создали еще четыре структуры, отвечающие за вопросы безопасности: Главное управление полиции и жандармерии; Корпус таможенных и водных агентов; Центральное управление армейского комиссариата и Генеральную инспекцию армий [9. Р. 165]. В октябре 2006 г. для усиления контроля за выполнением решений политического руководства, представленного генеральным секретариатом НС, была проведена реорганизация командных районов. Территория, находящаяся под контролем повстанческой группировки, подразделялась на десять зон военного командования, каждая из которых подчинялась известным зональным командирам — «комзонам» [16. Р. 258].
Внутриполитическая организация НС в свою очередь поддерживалась общественными и политическими силами из их среды проживания. Генеральный секретариат НС как административный орган возглавлялся молодыми сотрудниками, частично из диссидентства (Независимого профсоюза студентов) и актива оппозиционной Ассамблеи республиканцев. Гражданский кабинет НС управлял захваченными районами при поддержке политических сил и организаций, которые в большинстве своем открыто выступали за восстание против центральной власти. Эта структура занималась координацией гуманитарной деятельности, особенно в области здравоохранения, и организовывала доступ к программам чрезвычайной помощи на местах, в то время как «комзоны» выдавали пропуска, разрешающие свободное передвижение миссий международных неправительственных организаций. Когда были созданы условия для подписания мирных договоров, и стало происходить инициированное Уагадугскими соглашениями 2007 г. постепенное возвращение государственной администрации, политическая организация НС приступила к назначению делегатов от департаментов, официально «отвечающих за передачу решений генерального секретариата» и «ока-
зание помощи в облегчении возвращения и принятия должностных лиц администрации» [5].
В результате осуществления этого соглашения происходила постепенная интеграция властей НС с ранее изгнанными с этой территории представителями центральной власти в лице префектов и субпрефектов. Эта политика, проводимая НС, была направлена на сохранение фактического контроля над севером страны в преддверии окончательного мирного урегулирования и президентских выборов [9. P. 167]. Политическая и административная система, созданная НС, несколько ограничив хаос на занятой повстанцами территории, способствовала возникновению военной экономики, которая развивалась параллельно с относительным сохранением государственных структур [10. P. 292]. Это позволило НС выдержать длительное противостояние с правительственными силами и получить значительные преимущества при заключении Уагадугских соглашений, что в 2011 г. создало условия для окончательного прихода северян к власти в Кот-д'Ивуаре.
Создание администрации на базе политических и военных подразделений этих движений, а также организация и управление экономическими процессами на занятых ими территориях способствовали возникновению идей о сецессии подконтрольных повстанцам районов. Однако лидеры «Новых сил» не отказались от стремления участвовать в общеивуар-ском политическом урегулировании. После нескольких лет удержания под контролем центральных, северных и западных районов Кот-д'Ивуара это движение продемонстрировало, что оно обладает достаточной административно-экономической жизнеспособностью, позволившей ему сохраниться. Как обобщают африканские исследователи, в рамках реализации установок фактических властей на замещение функций государства основные усилия были направлены на эффективное использование доступных ресурсов и вовлечение подконтрольного населения ради узаконивания возникших управленческих структур [9. P. 161].
Дальнейшие события показали, что военизированные группировки, создавшие в ходе либерийского и ивуарского конфликтов собственный административно-бюрократический аппарат в рамках крайне затяжного конфликта, в последующем смогли использовать его для прихода к власти и достижения среднесрочных целей. При этом крупные повстанческие организации, в ходе гражданских конфликтов опиравшиеся в первую очередь на насилие и не уделявшие серьезного внимания административному аппарату (в первую очередь ОРФ), отличались значительно меньшей устойчивостью, что мешало долгосрочному достижению их целей.
Участие в дипломатических переговорах и попытки получения внешнего признания
Значимым аспектом укрепления политической власти группировок, достижения международного признания и легитимности становилось
участие их лидеров и представителей в международно признанных переговорных форматах, организуемых ООН, Африканским союзом, ЭКОВАС и иными структурами, вовлеченными в урегулирование западноафриканских конфликтов5. Подобные переговоры могли способствовать изменению положения на фронте, улучшению внешних условий деятельности военизированных группировок (в отношении ограничений системы поддержки и финансирования этих группировок), кардинально влияющих на боеспособность той или иной силы, и созданию временных альянсов противоборствующих сторон ради противостояния общему противнику.
Как и в случае освоения иных методов укрепления собственной власти, наиболее существенного прогресса на ранней стадии добился НПФЛ Чарльза Тейлора. Чередование жесткого и компромиссного переговорных подходов стало им широко применяться с 1990 г. по итогам ввода на территорию страны сил ЭКОМОГ. В марте 1991 г. Переходное правительство совместно с ЭКОМОГ, НФПЛ и членами либерийского гражданского общества созвало Вселиберийскую конференцию в Монровии, причем НФПЛ первоначально отказался принять в ней участие. Со своей стороны, Переходное правительство и его президент Амос Сойер решительно возражали против включения представителей воюющих группировок в состав будущего Временного правительства. Однако, поскольку страна находилась под фактическим контролем различных повстанческих группировок, Сойер был вынужден допустить лидеров повстанцев к политическому урегулированию и участию в Переходном правительстве, что имело негативные последствия для этой структуры. После дальнейших переговоров, заверений и уступок в пользу НПФЛ повстанцы согласились участвовать в переговорном процессе, но Тейлор отказался лично присутствовать на заседаниях в Монровии, сославшись на отсутствие надлежащей безопасности [22. Р. 115].
Одновременно с созывом мирной конференции в Монровии НПФЛ в Гбарнге объявил и опубликовал свой собственный мирный план, суть которого заключалась в том, чтобы в переговорах участвовали только две стороны: НПФЛ и сторонники Переходного правительства [29. Р. 155— 156]. В итоге Тейлору удалось добиться того, что остатки вооруженных сил, лояльных свергнутому режиму Доу, а также демобилизованные части отколовшейся от НПФЛ группировки были поглощены правительством в Монровии и больше не являлись самостоятельными участниками переговорного процесса.
5 Традиционно в международном гуманитарном праве возможность государств вести переговоры с вооруженными негосударственными акторами подвергалась значительному сомнению. Однако по мере роста насилия в отношении гражданского населения и необходимости его защиты в ходе вооруженных конфликтов усилиями международного сообщества удавалось установить целесообразные контакты, наладить коммуникацию с отдельными вооруженными формированиями и вовлечь их в переговорный процесс, хотя со стороны национальных государств это встречало активное противодействие [6. Р. 37]. В этом контексте допуск западноафриканских повстанцев к переговорам о мирном урегулировании соответствующих конфликтов уже можно считать достижением и признанием их роли в процессе урегулирования.
Сама конференция отличалась крайне сложным и противоречивым характером переговорного процесса с постоянными срывами графика, борьбой между делегатами и сменой сторон представителями делегаций. И хотя вся делегация НПФЛ вскоре покинула переговоры, ее члены добились своего контроля над характером будущего мирного процесса. С этого времени отношения между ЭКОМОГ и НПФЛ стали более спокойными, а новый командующий нигерийскими силами генерал Куполати проявил большую дипломатичность и готовность принять позицию повстанцев. Он несколько раз ездил в Гбарнгу для переговоров с Тейлором, и в течение последующего периода силы ЭКОМОГ были приглашены совершить визиты доверия на контролируемую НПФЛ территорию [29. P. 156].
Во второй половине 1991 г. роль ключевого посредника в либерийских переговорах перешла к Кот-д'Ивуару, последовали четыре встречи на высшем уровне в окрестностях Ямусукро. Тейлор, неспособный добиться военного прогресса против превосходящей силы тяжелой артиллерии Нигерии и используемых ЭКОМОГ реактивных бомбардировщиков, сделал удаление тяжелого вооружения с театра военных действий одним из своих главных требований на этом этапе переговоров. Другой переговорной целью НПФЛ было фактическое участие в дискуссии двух сторон: НПФЛ Тейлора и коалиционных политиков Монровии вместе с ЭКОМОГ. Таким образом, он еще раз добился исключения других повстанческих группировок из переговорного процесса [13]. Эти успехи позволили НПФЛ нарастить свои военные силы в преддверии наступательной кампании 1992 г. и операции «Октопус».
Военные неудачи НПФЛ, последовавшие после этой операции и приведшие к утрате большей части подконтрольной Фронту территории, сделали еще более значимым использование Ч. Тейлором дипломатических рычагов для сдерживания наступления сил ЭКОМОГ во внутренние районы страны и для поэтапного захвата власти на фоне ограничений военной силы. Многочисленные соглашения о прекращении огня подписывались НПФЛ, а также конкурирующими либерийскими повстанческими группировками в период 1992—1994 гг. практически исключительно с целью получения передышки для перегруппировки собственных сил, а затем для возобновления боевых действий в более выгодных условиях. Кроме того, соглашение в Котону в июне 1993 г. позволило не только расформировать предыдущее либерийское переходное правительство, но и сформировать новое с участием повстанческих группировок, получивших возможность назначения лояльных фигур на часть министерских постов. В итоге в долгосрочной перспективе дипломатические маневры Тейлора, подкрепленные военными успехами после снижения роли Нигерии в миротворческой миссии ЭКОМОГ, позволили ему добиться максимально выгодных для себя условий урегулирования конфликта и избраться в 1997 г. президентом страны.
Использование дипломатических переговоров для достижения временного прекращения боевых действий и получения лидерами повстанцев
должностей в рамках правительств национального единства наблюдалось и в соседних странах. ОРФ в Сьерра-Леоне получал дополнительные бонусы от дипломатии в виде международного финансирования за участие в Абиджанских мирных соглашениях, а успешные переговоры между правительственными силами и ОРФ позволили лидеру Фронта полевому командиру Фоде Санко освободиться из нигерийской тюрьмы и стать вице-президентом, хотя дальнейшая эскалация войны в Сьерра-Леоне привела к утрате Фронтом этих достижений и в итоге завершилась его военным поражением. В Кот-д'Ивуаре, где прямые боестолкновения были ограничены внешними миротворцами, «Новые силы» участвовали в переговорном процессе, чтобы помимо передышки в боевых действиях получить для своих лидеров (включая Гийома Соро) политическую легитимацию и должности в переходных правительствах с соответствующим бюджетным финансированием, сохранив при этом контроль над севером страны.
Тем не менее дипломатические переговоры использовались повстанческими группировками в ходе западноафриканских гражданских конфликтов не только для получения содержательных уступок со стороны своих противников и участвующих в урегулировании внешних сил. Формальные дипломатические переговоры оказались удобным способом прикрытия функционирования трансграничной системы поддержки военизированных группировок, наиболее наглядным примером чего является опыт посредничества Ч. Тейлора в сьерра-леонском конфликте. Именно посредническими усилиями бывший президент объяснял в конце 1990-х гг. Специальному суду по Сьерра-Леоне свои контакты с ОРФ, — хотя были установлены факты предоставления руководству ОРФ полученных Тейлором разведданных о перемещении сил ЭКОМОГ по территории Сьерра-Леоне. Также было доказано, что переданные руководству ОРФ либерийским президентом спутниковые телефоны (формально для организации мирных переговоров) использовались при ведении боевых действий [24. Р. 22]. Факты предоставления для ОРФ либерийских средств связи, радиотехники и соответствующих специалистов, выявленные судом, начинаются еще с 1991 г. Значимым эпизодом сотрудничества Тейлора и сьерра-леонских повстанцев называется выделение ОРФ «гостевого дома» в Монровии, действовавшего в 1998—2001 гг., формально также для мирных переговоров, однако использовавшегося, по мнению суда, и для закупки оружия, в том числе из Буркина-Фасо, для подготовки двойного наступления [24. Р. 23]. При этом Тейлор для улучшения своей международной репутации выступил международным посредником по освобождению захваченных ОРФ в мае 2000 г. миротворцев ООН [29. Р. 223—224]. Улучшение репутации, получение дополнительных ресурсов и возможности негласных контактов достаточно существенно дополняли прямые преимущества от ведения сторонами переговоров.
Аналогичным образом Ч. Тейлор использовал механизмы дипломатического посредничества и в рамках урегулирования ивуарского конфликта
на заключительном этапе собственного президентства. В условиях военного и политического кризиса, а также наступления повстанцев на Монровию либерийский президент использовал свое влияние на конфликт в Кот-д'Ивуаре для улучшения переговорных позиций с внешними силами, оказывавшими на него давление. Его влияние на западноивуарские повстанческие группировки, влившиеся в состав НС, дало ему возможность принять участие в четырехсторонних переговорах по ивуарскому урегулированию и обеспечению контроля над ивуаро-либерийской границей в конце апреля 2003 г. вместе с Л. Гбагбо и Г. Соро [12. P. 12].
И, наконец, еще одним значимым результатом использования Ч. Тейлором и иными лидерами западноафриканских повстанческих движений дипломатии стало установление контактов с внешними контрагентами, в первую очередь присутствовавшими в этих странах международными компаниями и иностранными дипломатами, чтобы наладить более эффективный доступ на мировой рынок с имеющимися в руках повстанцев природными ресурсами. В начале 1990-х гг. в Гбарнгу приезжали не только члены внешнего делового сообщества, но и дипломаты (например, посол Франции в Кот-д'Ивуаре), и представители СМИ, которые только таким образом могли получить доступ к контактам с властью, реально управлявшей событиями в стране, а также в соседних с Либерией государствах [29. P. 189]. ОРФ в меньшей степени пользовался данным инструментарием для экономической выгоды, поскольку опирался на соответствующую инфраструктуру Ч. Тейлора, однако НС обладали широким спектром доступных дипломатических контактов в регионе и за его пределами, что упрощало, помимо прочего, и коммерческое взаимодействие с внешним миром.
Дипломатические переговоры стали весомым средством как для достижения конкретных прямых целей (уступок противоположной стороны и посредников), так и для получения передышки в боевых действиях и подготовки новых военных операций, а также обеспечения благовидного внешнего прикрытия для поддержки взаимовыгодных контактов в нарушение международных ограничений и собственных обязательств. Посредничество в переговорах также нередко было связано с реализацией собственной повестки принимающей стороны, а также возможной поддержкой
кого-либо из участников конфликта.
* * *
Итак, набор инструментов по политическому управлению захваченными территориями, использовавшийся в ходе гражданских войн в Западной Африке, отличался разнообразием и не сводился к применению насилия в отношении противников и гражданского населения (хотя либерийские и сьерра-леонские группировки известны в первую очередь именно такими способами воздействия). Наиболее крупные и успешные повстанческие группировки создавали на своей территории параллельные структуры государственной власти, налаживая экономическую жизнь и внося
дисциплину и иерархию в собственную организационную структуру, что, как правило, приносило положительные результаты в рамках долгосрочной борьбы за власть. Дипломатия также использовалась западноафриканскими группировками для достижения широкого спектра целей: от приобретения союзников и получения политических уступок до затягивания времени для подготовки военных операций и создания повода для контактов с региональными союзниками вне легального поля.
В целом гражданские войны в Западной Африке в 1990—2000-е гг. продемонстрировали новые принципы организации повстанческих движений и их возможности по превращению в регулярные структуры после прихода к власти, основанные на становлении новых форм и методов управления подконтрольными территориями. Наиболее крупные повстанческие формирования в трех странах, имевшие выраженные стратегические цели и претендовавшие на захват власти и ее удержание, выстраивали (в отдельных случаях и при наличии возможностей) сложную административно-финансовую структуру параллельно существующим официально признанным государственным институтам, использовали доступ к природным ресурсам для налаживания устойчивых коммерческих отношений с внешними контрагентами, а также задействовали для достижения своих политических целей, в том числе постепенного вхождения во временные правительства, а затем прихода к власти, различные форматы дипломатического взаимодействия. При этом во всех трех странах внешняя миротворческая политика терпела поражение из-за недооценки фактора автономных повстанческих группировок, что в течение многих лет делало достижение устойчивого мира маловероятным.
Это позволяет сделать вывод, что западноафриканские повстанческие группировки смогли в условиях изменившихся в начале 1990-х гг. международных процессов сформироваться как относительно независимый негосударственный субъект, выступавший не только на поле боя, но и применявший достаточно эффективные инструменты для управления захваченными территориями и взаимодействовавший с внешними контрагентами. Меры по контролю над занятой территорией отражались на характере боевых действий в рассматриваемых странах, влияли на их исход, позволяя повстанцам добиваться более выгодных условий в рамках переговоров с противниками даже на фоне военных поражений. Это позволило им стать ключевыми акторами, формировавшими ситуацию в регионе в условиях продолжающихся конфликтов и серьезно минимизировать попытки воздействия региональных миротворческих сил (в случае недостаточной вовлеченности бывших колониальных держав).
Они смогли заполнить политический вакуум, вызванный институциональным кризисом традиционной государственности, и воспользоваться изменившейся с окончанием «холодной войны» глобальной экономической и политической конъюнктурой, чтобы занять нишу в периферийной части мировой экономики (в первую очередь в сфере поставок ценных природных ресурсов из зоны конфликта). Лишь усилившееся в начале
XXI в. силовое и санкционное давление международного сообщества привело к подрыву их базы поддержки и кризису выстроенных ранее моделей управления, что постепенно содействовало их военному поражению. Однако в условиях кризиса и конфликтов в постколониальных обществах они показали себя в качестве весьма устойчивого и эффективного механизма политической организации, альтернативного официальной и международно признанной государственности.
В целом, как показали события последнего десятилетия, опробованная в Западной Африке модель организации повстанческого движения (преимущественно благодаря усилиям Ч. Тейлора) оказалась эффективной и в других частях континента, и за его пределами.
Литература
1. Денисова T. С. Первая гражданская война в Либерии: региональный аспект // Конфликтология / nota bene. 2017. № 4.
2. Денисова Т. С., Костелянец С. В. Трансформация африканских повстанческих лидеров: из «полевых командиров» в «большую политику» : На примере Сьерра-Леоне // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2020. Т. 13. № 3.
3. Садовская Л. М. Придет ли мир в Кот-д'Ивуар? // Азия и Африка сегодня. 2012. № 7.
4. Садовская Л. М. Этнополитический конфликт в Кот-д'Ивуаре и перспективы его разрешения // Конфликты в Африке: причины, генезис и проблемы урегулирования : Этнополитические и социальные аспекты / отв. ред.: И. О. Абрамова, Д. М. Бондаренко. М. : Институт Африки РАН, 2013.
5. Accord Politique de Ouagadougou. Programme National de Reinsertion et de Re habilitation Communautaire (PNRRC). 2007. 04.03.- http://www.pnrrc-ci.org/ (дата обращения: 12.02.2023).
6. Bellal A. Welcome on Board: Improving Respect for International Humanitarian Law Through the Engagement of Armed Non-State Actors // Yearbook of International Humanitarian Law. 2016. Vol. 19.
7. Carver R. Liberia: What Hope for Peace? // Refworld. 1994. 01.10. — https://www.refworld.org/ docid/3ae6a6bc0.html (дата обращения: 12.02.2023).
8. Ellis S. The Mask of Anarchy: The destruction of Liberia and the religious dimension of an African civil war. N. Y. : New York University Press, 2007.
9. Fofana M. Des Forces nouvelles aux Forces républicaines de Côte d'Ivoire// Politique africaine. 2011. Vol. 2. № 122.
10. Gaulme F. L. L'"ivoirite", recette de guerre civile // Études. 2001. Vol. 3. № 394.
11. Gerdes F. Civil War and State Formation: The Political Economy of War and Peace in Liberia. Frankfurt ; N. Y. : Compus Verlag, 2013.
12. Human Rights Watch. Côte d'Ivoire. Trapped Between Two Wars: Violence Against Civilians in Western Côte d'Ivoire. 2003. 05.08. — https://www.hrw.org/report/2003/08/05/ trapped-between-two-wars/violence-against-civilians-western-cote-divoire (дата обращения: 12.02.2023).
13. Human Rights Watch. The Cycle of Abuse: Human Rights Violations since the November Cease-fire. 1991. — https://www.hrw.org/reports/1991/liberia/ (дата обращения: 12.02.2023).
14. Johnson-Sirleaf E. This Child Will Be Great. N. Y. : Harper Collins, 2009.
15. Kalyvas S. N. The Logic of Violence in Civil Wars. Cambridge : Cambridge University Press, 2006.
16. Leboeuf A. Com'zones et armee en Côte d'Ivoire // Afrique contemporaine. 2017. № 263—264.
17. Lettre datée du 7 novembre 2005, adressée au Président du Conseil de sécurité par le Président du Comité du Conseil de sécurité créé par la résolution 1572 (2004) concernant la Côte d'Ivoire. — https://undocs.org/S/2005/699 (дата обращения: 12.02.2023).
18. Marc A. et al. The Challenge of Stability and Security in West Africa. Africa Development Forum Series. Wash. (DC) : World Bank, 2015.
19. McQuinn B., Oliva F. Analyzing and engaging non-state armed groups in the field: A preliminary scoping report // UN System Staff College (Torino, Italy). 2014. — unssc_report_final_0.pdf (дата обращения: 12.02.2023).
20. Miller T. C., Jones J. Firestone and the Warlord // Frontline. 2014. 18.11. — https://www.pbs.org/wgbh/ frontline/article/firestone-and-the-warlord/ (дата обращения: 12.02.2023).
21. Reno W. Predatory Rebellions and Governance: The National Patriotic Front of Liberia, 1989—1992 // Rebel Governance in Civil War / A. Arjona, N. Kasfir et al. (eds.). N. Y. : Cambridge University Press, 2015.
22. Reno W. Reconstructing Peace in Liberia // Durable peace: Challenges for peacebuilding in Africa / T. Ali, R. Matthews (eds.). Toronto : University of Toronto Press, 2004.
23. Reno W. Reinvention of an African Patrimonial State: Charles Taylor, Liberia // Third World Quarterly. 1995. Vol. 16. № 1.
24. Residual Special Court for Sierra Leone. Prosecutor v Charles Ghankay Taylor. Final Judgment. 2012. 18.05. — https://www.refworld.org/cases,SCSL,50589aa92.html (дата обращения: 12.02.2023).
25. Rice S. E. Report on Trip to Liberia, Angola, Burundi and Rwanda with Ambassador Albright // 1996. January 16—23. Department of State. Clinton Presidential Library. 1996. 30.01. — https://www.archives.gov/files/ declassification/iscap/pdf/2013-040-doc17.pdf (дата обращения: 12.02.2023).
26. Speight J. Rebel Organisation and Local Politics: Evidence from Bouna (Northern Côte d'Ivoire, 2002— 2010) // Civil Wars. 2013. Vol. 15. № 2.
27. Taylor-made: The Pivotal Role of Liberia's Forests and Flag of Convenience in Regional Conflict. A Report by Global Witness in conjunction with the International Transport Workers Federation (ITF). September 2001 // Global Witness. — https://cdn.globalwitness.org/archive/files/pdfs/taylormade2.pdf (дата обращения: 12.02.2023).
28. Van der Kraaj. Liberia: From the Love of Liberty to Paradise Lost. Leiden : African Studies Centre, 2015.
29. Waugh C. M. Charles Taylor and Liberia: Ambition and Atrocity in Africa's Lone Star State. L. : Zed Books, 2011.
