CC BY
10
Административная преюдиция в уголовном законодательстве Республики Беларусь и
России: общие и отличительные черты
Administrative prejudice in the criminal legislation of the Republic of Belarus and Russia:
common and distinctive features
Лактюхин А.О.
Аспирант институт юридический Рязанский государственный университет имени С.А. Есенина
РФ, г. Рязань e-mail: laktjuhinar@gmail.com
Laktyukhin A.
postgraduate student Law Institute
Ryazan State University named after S.A. Yesenin
Russia, Ryazan e-mail: laktjuhinar@gmail.com
Аннотация.
В статье рассматриваются проблемы толкования административной преюдиции в уголовном праве России и Белоруссии. В частности, в работе проводится анализ существующих подходов к установлению легальных признаков административной преюдиции в белорусском законодательстве. По тексту статьи проводится сопоставление установленных белорусским законодателем признаков административной преюдиции с аналогичными признаки, существующими в российских уголовно-правовых нормах. Отдельное внимание уделяется тем проблемам, которые возникают в связи с толкованием уголовно-правовых норм с административной преюдицией и в российском, и в белорусском уголовном праве. Более того, в работе предлагаются пути восполнения существующих законодательных пробелов. В заключении работы делается вывод о допустимости заимствования отдельных положений белорусского уголовного законодательства в рамках регламентации применения уголовно-правовых норм с административной преюдицией.
Annotation.
The article deals with the problems of interpretation of administrative prejudice in the criminal law of Russia and Belarus. In particular, the paper analyzes existing approaches to the establishment of legal signs of administrative prejudice in the Belarusian legislation. According to the text of the article, the comparison of the signs of administrative prejudice established by the Belarusian legislator with similar signs existing in Russian criminal law norms is carried out. Special attention is paid to the problems that arise in connection with the interpretation of criminal law norms with administrative prejudice in both Russian and Belarusian criminal law. Moreover, the paper suggests ways to fill the existing legislative gaps. The conclusion of the work concludes that it is permissible to borrow certain provisions of the Belarusian criminal legislation within the framework of the regulation of the application of criminal law norms with administrative prejudice.
Ключевые слова: административная преюдиция, уголовно-правовая норма, законодательная регламентация, признак правовой нормы, белорусское уголовное законодательство.
Key words: administrative prejudice, criminal law norm, legislative regulation, sign of legal norm, Belarusian criminal legislation.
Административная преюдиция весьма противоречивое явление как для уголовного права России, так и для зарубежного законодательства. Недаром в науке встречаются мнения как о необходимости административной преюдиции в уголовном законе, так и о недопустимости её наличия в уголовно-правовых нормах. Причиной тому служит неоднозначный подход законодателя к закреплению уголовно-правовых норм с административной преюдицией, а также разнородной правоприменительной практики. Стоит отметить, что в законодательстве различных стран закреплены две правовые категории, предполагающие последовательное воздействие на нарушителя: уголовный проступок и административная преюдиция. Комплексный анализ развития уголовных законодательств постсоветских республик был проведен Ч.Ф. Мустафаевым [6]. Уголовный
проступок как правовая категория отсутствует в современном российском и белорусском законах, вследствие чего его анализ в настоящей работе проводится не будет.
Проведенное исследование современных зарубежных уголовных кодексов показало, что наиболее полно и всесторонне описаны признаки административной преюдиции в уголовном законе Республике Беларусь. Более того, белорусский уголовный кодекс в отличии от аналогичных кодексов других стран содержит законодательную дефиницию административной преюдиции как черты некоторых норм. Так, в статье 32 указано, что в случаях, предусмотренных Особенной частью Кодекса, уголовная ответственность за преступление, не представляющее большой общественной опасности, наступает, если деяние совершено в течение года после наложения административного или дисциплинарного взыскания за такое же нарушение. Несмотря на то, что в указанной норме фактически содержится информация и об административной, и о дисциплинарной преюдиции, мы в рамках настоящей работы обратим внимание на особенности толкования и применения именно административной преюдиции.
Предложенное определение весьма схоже с российским подходом к регламентации аналогичных правоотношений. Проведенный анализ позволяет выделить основные признаки административной прюдиции, установленные уголовным законом Белоруссии.
Первым из данных признаков является наличие небольшой общественной опасности в преступлениях с административной преюдицией. Указанная формулировка имеет весьма существенное значение, ведь в науке ведутся активные споры относительно признака общественной опасности как черты административной преюдиции. Так, в частности Г.В. Верина считает, что административная преюдиция не дает основания для констатации возрастания общественной опасности деяния [1]. Отрицает наличие общественной опасности и К.В. Дядюн [3]. В ряде работ, напротив, отмечается признак общественной опасности в нормах с административной преюдицией [5; 8]. Предложенная белорусским законодателем формулировка нивелирует споры относительно наличия признака общественной опасности. При этом весьма важным, с нашей точки зрения, является то, что законодатель прямо указывает на незначительность такой опасности. Весьма подробно вопрос о наличии общественной опасности в правонарушениях и преступлениях рассматривал Л.М. Прозументов. Ученый пришел к заключению, что общественная опасность выступает объективной категорией, что напрямую свидетельствует о невозможности соотнесения возрастания уровня общественной опасности с действиями субъекта правоотношений [7]. Возможно, схожие рассуждения и легли в основу избрания вышеописанного подхода к толкованию административной преюдиции. Безусловно, уровень такой опасности, как правильно установил законодатель Республики Беларусь, не так высок в сравнении с иными преступлениями. Тем не менее, сама идея указания на наличие данного вида опасности весьма точна и соответствует логике формулирования уголовно -правовых норм с административной преюдицией.
Существенным с точки зрения унификации правоприменения и толкования уголовно-правовых норм с административной преюдицией является установление конкретного срока совершения повторного деяния, а также числа таких деяний, влекущих наступление уголовно-правовых последствий. Указание в законе на данные признаки также обеспечивает единство толкования схожих по своему назначению норм. Мы также считаем, что подобное формулирование составов преступлений с административной преюдицией необходимо актуальному уголовному законодательству. В современных российских аналогах прослеживается абсолютно разные подходы к закреплению таких важных признаков исследуемых норм. В частности, в ст. 212.1 одновременно включает как уникальный срок, в течение которого должно быть совершены повторные проступки (180 дней), так и количество последних (более трех). В свою очередь, уголовно-правовые нормы с административной преюдицией, как мы уже отметили ранее, в своей совокупности преследуют единую предупредительную функцию. В таком случае
весьма непонятен такой «точечный» подход к формулированию отдельных уголовно-правовых норм с административной преюдицией. Мы согласимся с З.Э. Эргашевой в том, что весьма уместным и правильным будет заимствовать опыт наших соседей как в части закрепления в уголовном кодексе дефиниции административной преюдиции, так и определения единого порядка формулирования составов преступлений с административной преюдицией [9]. Мы также считаем, что для современного российского закона однократная преюдиция, предполагающая наступления уголовно-правовых последствий за второе тождественное деяние, весьма логична и соответствует общему принципу включения таких норм в УК РФ. Более того, очевидно, что формулирование любых уголовно-правовых норм должно осуществляться с опорой на руководящие начала формирования уголовного законодательства, то есть принципы уголовного закона. Одними из таких принципов являются принцип справедливости и принцип равенства. Реализация данных принципов применительно к уголовно-правовым нормам с административной преюдицией, с нашей точки зрения, должна проявляться в использовании единых подходов к определению «порядка» привлечения лиц к уголовной ответственности в случае их повторного тождественного деликтного поведения. Следовательно, использование разных способов конструирования уголовно-правовых норм с административной преюдицией априори недопустимо, что отражает необходимость к приведению в единообразие подобных норм в рамках уголовного законодательства как России, так и Республики Беларусь.
Как мы уже указали в начале работы, законодатель Республики Беларусь подошел наиболее комплексно к регламентации правоотношений, связанных с применением уголовно-правовых норм с административной преюдицией. Недаром, в науке неоднократно подчеркивался межотраслевой характер исследуемых норм [2; 4]. Межотраслевой характер подобных норм предполагает, что для регламентации правоотношений, связанных с реализацией уголовно-правовых норм с административной преюдицией, необходимо обращаться как к нормам уголовного законодательства, так и административного. Наиболее ярким примером законодательного закрепления такой взаимосвязи двух отраслей права являются положения ч. 3 ст. 86 УК Республики Беларусь. В данной норме прямо указано, что освобождение от уголовной ответственности по настоящей статье не применяется к лицу, совершившему преступление, предусмотренное содержащей административную преюдицию статьей Особенной части настоящего Кодекса. Ранее в работе уже подчеркивался тот факт, что формулирование любых уголовно-правовых норм должно осуществляться с учетом принципов уголовного права. С нашей точки зрения, помимо очевидного «связывающего» характера, подобные нормы демонстрируют проявление реализации принципа справедливости. Последний, помимо прочего, предполагает учет обстоятельств совершения преступления и характеристики личности виновного. Возможно, реализация данного принципа проявляется и в том, что законодатель не может игнорировать предшествующее деликтное поведение лица при разрешении вопроса о допустимых и необходимых мерах воздействия, подлежащих применению. В противном случае в отношении лиц, которые не преступали закон ранее, и лиц с устойчивой девиантной моделью поведения фактически в равной степени оказывалось бы правовое воздействие со стороны государства. Данная ситуация, по нашему мнению, не в полной мере обеспечивало бы реализацию превентивной функции, на реализацию которой нацелена большая часть уголовно-правовых норм особенной части уголовных кодексов. Схожее связующую функцию выполняет и ст. 50 уголовного кодекса, в которой отражен принцип последовательно правового воздействия при применении уголовно-правовых норм с административной преюдицией. Так, не допускается освобождение лица от уголовной ответственности путем применения мер административно-правового характера, если было совершено преступление с административной преюдицией. Как мы можем заметить, белорусский законодатель предусмотрел недопустимость нарушения последовательности правового воздействия при применении исследуемых норм. Последовательность правового
воздействия предполагает применение к лицу тех мер правового воздействия, которые в должной мере соответствуют характеру девиантного поведения лица. Фактически само разделение права на отрасли и установление самостоятельных составов правонарушений и преступлений уже является проявлением реализации данного последовательного правового воздействия. Тем не менее, с учетом особого межотраслевого характера уголовно-правовых норм с административной предицией законодательное отражение дополнительных особенностей применения мер воздействия, все же, необходимо. К сожалению, в современном российском уголовном законе подобные нормы отсутствуют, хотя для реализации системного подхода в конструировании положений уголовного кодекса они, по нашему мнению, должны быть включены.
Таким образом, мы можем сделать вывод, что современное уголовно-правовое законодательство Республики Беларусь в части регламентации уголовно-правовых норм с административной преюдицией является более полным и последовательным. Это проявляется как в унификации толкования таких норм путем включения в Общую часть уголовного кодекса дефинитивной нормы, установления единых признаков преступлений с административной преюдицией, так и в наличии в Общей части механизмов, связующих уголовное и административное законодательства в случае совершения преступлений с административной преюдицией. Более того, мы считаем возможным перенять опыт в российские аналоги. В то же время, мы видим необходимость в детализации отдельных аспектов. Так, например, законодатель Республики Беларусь указывает на характер повторного деяния как «такого же» по отношению к первоначальному. Однако, по нашему мнению, предлагаемый термин не отражает в должной степени взаимосвязь двух деликтов (первоначального и повторного). Административная преюдиция выступает таким механизмом, который предполагает усиление правового воздействия на субъекта правоотношения при его повторном умышленном противоправном деянии. При чем такое деяние, все же, должно быть практически идентичным с точки зрения закона. Другими словами, повторное деяние должно быть запрещено той же правовой нормой. В целях закрепления данной характеристики повторного деяния мы думаем, что необходимо использовать такой термин как «тождественное» или «запрещенное той же административной правовой нормой, что и первоначальное деяние». Полагаем, что данная формулировка более точно отразило бы сущность регламентации уголовно-правовых норм с административной преюдицией.
Список используемой литературы:
1. Верина Г.В. Ревизия законодательной концепции преступления // Вестник Саратовской государственной юридической академии. - 2020. - №1 (132). - С. 113.
2. Добров А.Н. Баранова С.А. Институт административной преюдиции: понятие, сущность, техника // Вестник восточно-сибирского института министерства внутренних дел России. - 2020. - №2. - С. 204.
3. Дядюн, К. В. Установление уголовной ответственности за розничную продажу несовершеннолетним алкогольной продукции: анализ целесообразности // Lex russica (Русский закон). - 2020. - Т. 73. - № 10(167). - С. 154.
4. Иванчин, А. В. Конструирование составов преступлений с административной преюдицией: pro et contra // Вестник Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. Серия Гуманитарные науки.
- 2012. - № 3(21). - С. 67.
5. Мирошниченко Д.В. Колесник К.Р. Понятие административной преюдиции в уголовном праве России // Ученые труды российской академии адвокатуры и нотариата. - 2018. - №1. - С. 58.
6.Мустафаев Ч.Ф. Административная преюдиция в советском уголовном праве. дис. ... канд. юрид. наук.
- Баку, 1986. - С. 58-61.
7. Прозументов Л.М. Основание криминализации (декриминализации) деяний // Вестник Томского государственного университета. Право. - 2014. - №4 (14). - С. 82.
8. Хлестакова Л.А. Редков Н.А. Институт административной преюдиции в уголовном праве: понятие и функции // Суверенное государство и его право: актуальные проблемы юридической науки и правоприменительной практики в современной России (к 370-летию со времени принятия соборного уложения (1649 года). - 2020. - С. 61.
9. Эргашева З.Э. Административная преюдиция в уголовном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -Москва, 2019. - С. 173.
