CC BY
310
лого населения. В 2009г. число дней временной нетрудоспособности от БСК составило у мужчин -1002852, у женщин -986875. В структуре смертности населения Санкт-Петербурга от БСК ведущее место принадлежит инсультам, второе место - острому инфаркту миокарда. В настоящее время проводится работа по реализации «Плана мероприятий по совершенствованию экстренной медицинской помощи больным с острым инфарктом миокарда и острым нарушением мозгового кровообращения на 2008-2010 годы», утвержденного постановлением Правительства Санкт-Петербурга №798 от 10.07.2007 г., выделены стационары, ответственные за обеспечение высокотехнологичных (дорогостоящих) методов лечения. Экстренная высокотехнологичная медицинская помощь жителям Санкт-Петербурга, в том числе пациентам с острым коронарным синдромом, оказывается в 27 стационарах Санкт-Петербурга (21 городской стационар и 6 стационаров федерального и ведомственного подчинения). На конец 2009 года среднее число кардиологических коек для взрослых - 2696 (стационары - Территория СПБ), из них коек для лечения больных с ОИМ - 1006. Увеличено число кардиохирургических коек для взрослых за 2009г. - 358, детей -72. (показатели деятельности ЛПУ стандартный отчет). Наряду с центрами профилактики с 2009 года в ЛПУ Санкт-Петербурга в соответствии с приказом Минздравсоцразвития РФ №597 н. от 19.08.2009 года открыты и функционируют 22 Центра здоровья.
Выводы. Значительная распространенность сердечно-сосудистых заболеваний среди взрослого населения Санкт-Петербурга и выраженность негативных последствий, наносящих значимый медико-социальный ущерб, позволяет отнести профилактическое направление к числу приоритетных, стоящих перед здравоохранением. Вместе с тем, среди направлений деятельности здравоохранения Санкт-Петербурга по усилению охраны здоровья населения особого внимания заслуживает совершенствование профилактики, диагностики и лечения ССЗ, а также необходимость разработки региональной программы единой стратегии борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями.
npaskar55@mail.ru
С. Т. Посохова
АДАПТАЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ЛИЧНОСТИ
Санкт-Петербургский государственный университет
В настоящее время наметилась тенденция к снижению научной важности и актуальности изучения проблем адаптации. Такого рода отношение имеет определенные основания: доминирование накопления экспериментального материала над систематизацией; сведение адаптации к приспособлению; изучение процессов адаптации вне их личностной регуляции и т. п. Сегодня в качестве перспективных направлений можно считать изучение адаптирующейся личности с присущими ей стремлениями к взаимосогласованию и реализацией внутреннего
потенциала. В этом направлении феномен адаптации может быть представлен широким спектром исследований внутриличностных механизмов, реагирующих на изменение жизненных условий: адаптационный потенциал, адаптационный конфликт, адаптационный кризис, адаптационное сознание, аутоадаптация и т.п.
В природе человека генетически заложена большая способность к адаптации. Известно замечание Л. Н. Гумилева [1990] о том, что современный человек распространился по всей суше планеты, затем освоил поверхность гидросферы и произвел такие изменения, что всю нынешнюю ландшафтную оболочку Земли справедливо можно назвать антропогенной, и лишь в области полярных льдов не находят археологических памятников человеческой жизни. Практика, а также научные исследования показывают, что человек обладает значительными способностями адаптации в условиях природной и социальной среды, изменяющихся даже в критических пределах. Более того, человек, адаптированный к одним средовым факторам, например, к высокогорной гипоксии, способен с успехом справиться с другими, в частности с чрезмерными физическим и эмоциогенными, воздействиями. Существует довольно категоричное мнение о том, что реальные и потенциальные способности к адаптации определяют судьбу человека.
Положение о том, что любой человек потенциально способен адаптироваться, могло стать научно-исследовательской аксиомой. Вопрос заключается в содержании и структуре адаптационного потенциала, в детерминантах его проявления и полного раскрытия. Так, Г. Селье [1979] - одни из первых исследователей, кто начал разрабатывать понятие адаптационного потенциала, сводил его к поверхностной и глубинной энергии. Поверхностная энергия расходуется под воздействием среды и дополняется из резервов глубинной, расходование которой необратимо. Заметное ослабление адаптационного потенциала приводит к болезням адаптации, например, к гипертонической или язвенной болезни, к болезням сердечно-сосудистой системы, атеросклерозу, раку и т.д.
Содержание личностного адаптационного потенциала конкретизируется А. Г. Маклаковым [1996, 2001]. С позиции исследователя, личностный адаптационный потенциал включает в себя главным образом взаимосвязанные психофизиологические и социально-психологические характеристики, такие как: нервно-психическая устойчивость, самооценка личности, уровень социальной поддержки (ощущение значимости для окружающих), способность разрешать конфликты, опыт общения, ориентация на общепринятые нормы поведения и требования коллектива. Их выраженностью обусловливается диапазон факторов внешней среды, к которым индивид может приспособиться, а также успешность процесса адаптации. Адаптационному потенциалу автор отводит важную роль в психическом и социальном развитии, поскольку показатели адаптационного потенциала содержат информацию о соответствии или несоответствии психологических характеристик личности общепринятым нормам. В таком толковании свойственная личности потребность к раскрытию имеющихся способностей представлена явно недостаточно. Активность в поисках собственного
- Зб -
пути адаптации, совершенствования себя и преобразования среды подменяется пассивным следованием требованиям окружения.
С нашей точки зрения, адаптационный потенциал целесообразно представлять как интегральное образование, систематизирующее социальнопсихологические, психические, биологические свойства и качества, актуализируемые личностью для создания и реализации новых программ поведения в измененных условиях жизнедеятельности. Гипотетически личностный адаптационный потенциал включает в себя биопластический, биографический, психический и личностно-регуляторный компоненты.
Биопластический компонент отражает эволюционно закрепленные целесообразные формы жизнедеятельности человеческого организма и врожденные энергетические ресурсы. В него входят программы поведения, в частности инстинктивные, с которыми человек рождается и которые обеспечивают в первую очередь биологическую жизнеспособность как способность сохранять активность и противостоять деструктивному давлению окружающей среды. В нем заключены энергетические ресурсы личности, влияющие на уровень здоровья, физическую работоспособность и толерантность к неблагоприятным факторам внешней среды. Его роль велика в достижении успеха во взаимодействии с окружающей средой. Опыт специальной психологии убедительно показывает, что врожденные физические аномалии могут превращаться в источник трудностей адаптации, в значительной степени усиливать риск срыва адаптационных барьеров [Адлер А., 1995; Ростомашвили И.Е., 2000]. В. И.Гарбузов [1994], относя инстинктивные формы поведения к ведущим в обеспечении адаптивности, находит прямую связь между доминирующим инстинктом и индивидуальным стилем адаптации. Так, доминирование инстинкта самосохранения формирует «эгофильный» тип личности. Однако биопластический компонент вряд ли можно признать единственным в структуре личностного адаптационного потенциала, определяющим сущность адаптации. В практике известны многочисленные случаи, когда нарушение физического резерва не мешало адаптироваться личности, социуму и другим условиям окружающей действительности и к себе [Ростомашвили И. Е., 2000].
Существенная роль в формировании адаптационного потенциала принадлежит индивидуальной истории жизни человека. Она аккумулирует микросоциум и ту микрокультуру, где рождается и куда погружается человек на ранних этапах своего жизненного пути, связь с которыми человек в явной или неявной форме сохраняет на протяжении всей своей жизни. Детско-родительские отношения, семейная атмосфера и традиции со свойственной им тончайшей паутиной взаимоотношений и нюансов, значимое ближайшее окружение закладывают базис определенного репертуара адаптивного поведения личности. Этот компонент адаптационного потенциала можно обозначить как биографический. Биографии человек обязан возможностью использовать полученный биопластический потенциал для овладения уже известными способами взаимодействия с изменяющимся миром, накопленными и освоенными его семьей, родителями. Однако, как это ни парадоксально, именно биографический потенциал может превра-
титься в серьезное ограничение для конструктивной личностной адаптации. Первичную адаптогенную среду для человека представляет семья. Ей нередко приписывалась детерминирующая роль в последующем приспособлении человека к окружающей действительности. Возникла довольно устойчивая научнопрактическая парадигма объяснения поведения взрослого человека особенностями начального периода жизни в семье. Важно, что «впитывание» ребенком адаптационного поведения нередко происходит скрыто, неосознанно. В частности, ребенком не всегда только осознанно усваиваются те формы преодоления стрессовых ситуаций, которые используют родители, те формы отношения к себе и к миру вообще, которые свойственны обоим родителям или одному из них.
Наряду с этим биографический компонент обязательно содержит общественные традиции и социокультурный опыт адаптации. К такому выводу приводят результаты исследования Е. К. Завьяловой [1998], доказавшие значимую роль этнокультурных установок в социально-психологической адаптации женщин. При всей значимости биографического потенциала вряд ли можно считать, что только индивидуальная предыстория и история жизни личности определяет ход и конечный эффект адаптации. Воспринятые ребенком модели и стиль воспитания, семейные отношения, взаимоотношения с миром, вплетенные в историю самой семьи, ограничивают спектр собственных возможных стратегий адаптации. Поскольку изменения адаптогенных ситуаций происходят стремительно и непредсказуемо, то вряд ли биографический потенциал может обеспечивать полноценную адаптированность личности. Родители инициируют программу адаптивного поведения, создают условия для выбора наиболее подходящего варианта из множества возможных. Ребенок сам отбирает то, что ему подходит и что вообще не нужно.
Личностная адаптация - не только следствие биографии. В форме, динамике и векторе адаптации отражаются влияния многих внешних и внутренних, закономерных и случайных сил. Адаптированность - результирующая каждодневного опыта и всей индивидуальной истории, создаваемой самим человеком. Абсолютизация роли биографического компонента может привести к признанию полной социальной предопределенности формирования стратегий и программ адаптации, полной зависимости от внешних обстоятельств. В таком случае личность лишается возможности выбирать и строить взаимодействие с окружающим миром по собственному желанию, по собственной воле. Знание социальных и наследственных детерминант должно быть направлено на их использование, а не на закрепление предопределенности и самопрограммирование.
Психический компонент адаптационного потенциала обеспечивается скрытыми и реальными психическими возможностями человека, позволяющими отражать объективную реальность во всем ее многообразии и регулировать различные взаимоотношения с ней и с самим собой, сохранять собственную целостность, самоосуществляться и самопреобразовываться. Известны данные об адаптационных возможностях интеллекта, памяти, мотивации, эмоций. Сегодня экспе-
риментально обоснована адаптивная сущность креативности, рефлексивной активности, юмора и т.п. Тем не менее, остается неясным внутренний механизм превращения психического компонента в адаптированность личности. Можно предположить, что достижение необходимого уровня адаптированности осуществляется благодаря присущей личности регуляторной способности. Личностная регуляция дополняет рассмотренные выше компоненты адаптационного потенциала.
Способность личности к регуляции собственной активности во взаимодействии с окружающей реальностью появляется лишь на определенной стадии онтогенеза и неразрывно связано с развитием сознания и самосознания. Сложившаяся система личностной регуляции дает человеку возможность не только управлять своим поведением в соответствии с нормативными требованиями общества, но и развиваться и совершенствоваться. Своеобразие личностной регуляторной функции, ее проявления во взаимосвязях человека с окружающей реальностью определяются сущностью личности как особого социально-психологического образования, ее глубинной экзистенциальной основой. Ключевые моменты личностной регуляции - это осознанное постижение и обретение собственных потенциальных возможностей, а также произвольный выбор своего пути самораскрытия, принятие ответственности за сделанный выбор. Вполне вероятно, что структура личностной регуляции объединяет все интегральные психические образования, участвующие в организации и координации разных способов взаимодействия человека с окружающей реальностью. В структуру личностной регуляции обязательно входят духовные, смысложизненные, ценностные образования.
К показателям совершенства личностной регуляции адаптации относятся: интеграция всех составляющих профессиональной деятельности, включая постановку целей, выбор средств и путей ее достижения, контроль выполнения отдельных действий и операций, предсказание результатов, сличение ожиданий и достижений; раскрытие коммуникативных возможностей личности; установление нужного соответствия между временными точками жизни: настоящим, прошлым и будущим; преодоление барьеров на пути к достижению цели путем мобилизации все имеющихся психологических и социальных ресурсов и выбора разные способов распределения ответственности; обеспечение сохранения целостности личности и ее социальной активности в экстремальных условиях жизни и деятельности; обеспечение высвобождения адаптационного потенциала.
Несмотря на давний срок изучения адаптационных феноменов, адаптационная психология как самостоятельная научная область, систематизирующая знания о психологических закономерностях адаптации человека в изменяющейся жизненной среде и раскрывающая сферы их практического применения, в настоящее время только начинает складываться. Видимо, это связано с затянувшимся первичным таксономический этапом анализа имеющихся результатов. В то же время накопленные сведения содержат достаточно большой потенциал теоретических изысканий и эмпирических разработок.
- З9 -
svetpos@mail.ru
Ходырева Н.В.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОГРАММЫ ПО СНИЖЕНИЮ РИСКОГЕННОГО ПОВЕДЕНИЯ У МУЖЧИН
Санкт-Петербургский государственный университет
Сверхсмертность российских мужчин связана не только с тем, что мужчины в сравнении с женщинами имеют более высокий риск развития большинства, заболеваний (среди тех, которые влияют на оба пола). Большое влияние оказывает высокая смертность от насильственных причин в возрастной группе 10-29 лет (первое место в Европе). Наибольшее число убийств приходится на малообеспеченные слои населения, где 4 из 5 погибших от насильственных причин - мужчины.
Несмотря на объяснительные модели биологических факторов, все большего изучения требуют социальные факторы: образ «настоящего» мужчины, в культуре его социальные роли и поведение, особенно отсутствие норм самосохра-нительного поведения. Исследования показали, что восприятие мужчинами своей маскулинности (ей) (Connell, 1985, 1995) оказывает большое влияние на здоровье через когнитивные факторы: гендерные представления о здоровье и здоровом образе жизни (Courtenay, 2000; White & Cash, 2003). Например, недооценку мужчин рискогенности своего поведения связывают с культурным стандартом, критикующим и не принимающим «не-маскулинные» чувства и поведение (бессилие, потребность в заботе, грусть, неполноценность, страх, стыд, неадекватность). «Сокрытие» своей уязвимость в процессе мужской социализации приводит к тому, что мужчины отказываются обращаться за помощью, рассматривая ее проявлением слабости, ассоциирующейся в традиционной культуре с фемининностью.
В докладе будут обсуждены психологические программы для улучшения здоровья и продолжительности жизни мужчин в рамках двух стратегий: 1) гендерного нормирования и 2) стратегических гендерных изменений. В рамках первой будут рассмотрены попытки наполнить концепт маскулинности (ей) новым содержанием и сформировать здоровое поведение с учетом маскулинной идентичности. Вторая стратегия предлагает деконструировать сам концепт маскулинности, так как именно он способствует продвижению гендерных стереотипов, а не ЗОЖ и конструктивного поведения среди мужчин (Ходырева, 2002; Gough, 2006, 2007). Индивидуальную ответственность за свое здоровье и снижение агрессивного поведения использовали в Норвегии (например, программы для младших школьников «Забота о себе» и группы вторичной профилактики для взрослых мужчин «Альтернатива насилию»), что существенно повысило продолжительность жизни мужчин в Европе в рамках комплексного социальноэкологическим подхода к данной проблеме.
