CC BY
22
Итак, перед нами два героя, объединенные общим мотивом лицемерия, мотивом страсти к женщине своего благодетеля, схожими личностными качествами, они то раболепствуют, лицемеря, то сами превращаются в тиранов. Сходство сюжетных линий также очевидно. Покровитель поднимает протеже до своего уровня и даже выше себя (в случае с Тартюфом), наивно надеясь, что обрел в его лице самого верного друга. Однако облагодетельствованный не только не чувствует благодарности, но и становится самым коварным врагом своего «хозяина». Вначале в душе неблагодарного зарождается немой конфликт (зависть), который затем переходит в открытое противостояние, финал схож: в обеих комедиях лицемеров ждет разоблачение и наказание. Таким образом, мы увидели, что сходство комедий «Тартюф» и «Двойная игра» присутствует как на уровне мотивов, образов главных героев, темы, так и на уровне сюжета.
ЛИТЕРАТУРА
Конгрив У. 1977: Комедии. М.
Мольер Ж. Б. 1995: Собрание сочинений: в 4 т. Т.2. М.
TRANSFORMATION OF THE IMAGE OF MOLIERE'S TARTUFFE AND THE ENSUING MOTIFS IN W. CONGREVE'S COMEDY "THE DOUBLE DEALER"
M. V. Lomovtseva
Moliere's Tartuffe and Proid, the protagonist of W. Congreve's comedy "The Double Dealer" share a number of motifs, among which hypocrisy is the dominant one. Proid is not only hypocritical and crafty, he also embodies all the traits of the people of the Restoration. He is witty and courteous. However, his hypocrisy and his methods for getting his wishes go back to Tartuffe, hypocrisy itself.
Key words: English literature, literary connections, J. B. Moliere, W. Congreve
© 2012
Е. А. Читеишвили
А. Т. БОЛОТОВ — ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ: «ИСТОРИЯ РУССКОГО ИОВА» (НА МАТЕРИАЛЕ «ИСТОРИИ ЕРЕМЕЯ ГАВРИЛОВИЧА»)
В статье представлен опыт нарративного анализа одной главы из известных мемуаров А. Т. Болотова, при этом затрагиваются проблемы фикциональности и документальности текста. Также прослеживается, как повествуемое событие преломляется через призму авторского восприятия, в связи с чем выявляются параллели с библейским текстом — «Книгой Иова».
Ключевые слова: русская литература, А. Т. Болотов, фикциональность, Иов
Читеишвили Екатерина Анатольевна — соискатель кафедры русской классической литературы Магнитогорского государственного университета. E-mail: [email protected]
Андрей Тимофеевич Болотов (1738-1833) — известный ученый, один из родоначальников русской агрономической науки, ботаник, а также писатель, энциклопедист и мемуарист. А. Т. Болотов оставил свой след во многих областях науки и культуры, причем многое открыл или совершил впервые. В литературе он прославился мемуарами «Жизнь и приключения Андрея Тимофеевича Болотова, описанныя самим им для своих потомков», которые он писал с 1789 по 1816 гг.
Это произведение является нарративным текстом. Нарратором здесь выступает автор, который повествует о своей жизни. Одним из важнейших принципов нарратологии, или теории повествования, является различение «двух событий», — «события, о котором рассказано в произведении, и события самого рассказывания»1. Центральная проблема нарратологии может быть сформулирована словами А. С. Данто: Всякий рассказ — это структура, навязанная событиям, группирующая их друг с другом и исключающая некоторые из них как недостаточно существенные. Вслед за Кэте Фридеманн можно сказать, что понятие нар-ративности восходит к «принятому кантовской философией гносеологическому предположению, что мы постигаем мир не таким, каким он существует сам по себе, а таким, каким он прошел через посредство некоего созерцающего ума»2. Это означает, что автор отбирает из имеющихся сведений о событии те, которые для него являются значимыми, и отражает их в своем повествовании. Или, другими словами, события в повествовании преломляются через сознание автора.
В данной статье мы намерены проследить, как повествуемое событие преломляется через призму авторского восприятия, выявить основные композиционные особенности рассказанной «истории» и ее ведущие тему и мотивы, понять, является ли текст фикциональным или документальным.
Мемуары А. Т. Болотова имеют форму писем к «любезному приятелю», и в них он рассказывает о своей жизни, о своих предках, о политических событиях, изображает быт русского дворянского общества начиная с 1738 по 1795 год. Всего в произведении 300 писем. Все главы-письма нумеруются, некоторым из них автор дал название, в том числе и 2-му письму, которое называется «История Еремея Гавриловича». Письмо начинается, как и большинство писем А. Т. Болотова, с обращения к «любезному приятелю». Эти приветствия указывают на переход от одной темы к другой, отделяют главы друг от друга, кроме того, в них заметно стремление автора выразить свои интенции, в частности определить особенности повествования. Наконец, эти обращения формируют образ условного читателя — доброжелательного знакомого, друга повествователя.
Вначале автор определяет жанр той «истории», которую он хочет поведать, — повесть. Затем он указывает на источник информации («преданная мне»), то есть кто-то поведал ему эту историю, и, следовательно, А. Т. Болотов не был ее свидетелем либо участником. Здесь же автор задает эмоциональный настрой для читательских ожиданий: «Надеюсь, что вы не поскучаете ея чтением, но будете ею
3
довольны» .
С самого начала задается неторопливый темп повествования, нарратор достаточно подробно говорит о судьбе Еремея Гавриловича (двоюродный прадед Ан-
1 Бахтин 1975, 403-404.
2 Цитируется по: Тюпа 2001, 2.
3 Болотов 1870, 8.
дрея Тимофеевича Болотова в пятом колене), выделяя в особенности некоторые события, по-видимому, особенно значимые. Автор рассказывает нам историю, которую представляет как реально происходившую в недалеком прошлом. Напомним, что в «Жизни и приключениях...» отражены нравы, обычаи и уклад жизни людей 2-ой половины XVIII века. В связи с этим встает вопрос, реально ли то, о чем повествуется в повествовании, или фикционально. Автор репрезентирует текст как достоверный, однако мы находим в нем фрагменты, позволяющие говорить о фикциональности по крайней мере отдельных его элементов. Достоверность происходящего призваны передать конкретно-биографические указания, например, на происхождение и место жительства героя: «Он был сын Гаврилы, прозванного Горянином», «жил на речке Гвоздевке», протекавшей в деревне, которую впоследствии стали именовать в честь него «Болотово». Повествователь указывает число детей Еремея — два сына и две дочери, а также семейное положение дочерей (замужняя/незамужняя).
Центральное место в главе занимает Еремей Гаврилович Болотов, сюжет её строится как последовательность событий, составляющих его жизнь, однако перед нами не вся жизнь героя, а только ее часть. Сюжет достаточно продуман, в нем можно выделить завязку, развитие действия, кульминацию и логически завершенную концовку. Завязка соотнесена с реальным историческим событием — войной России с крымским татарами в 1677-1681 гг. Автор сообщает: «Случилось нашим государям иметь войну»4, соответственно в сознании рассказчика война — дело рук государей, а дворяне лишь невольные ее участники. Война резко меняет судьбу целой семьи: все мужчины в ней идут служить, и женщины оказываются незащищенными. Война и является точкой отсчета всех событий, а точнее, всех несчастий, выпавших на долю Еремея Гавриловича. Нарратор поэтапно изображает череду бед героя, каждое новое событие этой «истории» представляет собой очередное его несчастье. На войне умирают два сына Еремея Гавриловича. Рассказчик ярко рисует внутренние переживания героя, что, в частности, позволяет говорить о художественной условности текста, «фикциональности» некоторых его элементов: «Сие так тронуло сего несчастнаго старика, что он в беспамятстве почти бросался на неприятеля»5. Затем с Еремеем происходят еще большие неприятности: его берут в плен.
Следующим этапом злоключений героя становится нападение разбойников на его дом, в результате чего происходит «тираническим образом» лишение жизни жены Еремея Гавриловича. Относительно этого события повествователь комментирует: «Но небо в особливости излияло гнев свой на сей несчастный дом, и присовокупило новые бедствия и напасти»6. В данных строках имплицитно отражается сознание автора: в этих несчастьях он видит проявление гнева высших сил, Бога. Нарратор сопереживает, сочувствует героям, говоря: «Бедная дочерь, к несчастью... восприяла она бежать в ближнюю и самую ту деревню, где мы ныне обитаем.»7. В повествовании появляется новый виток несчастий героя: умирает его дочь. Перед сообщением об этом событии автор снова дает свой ком-
4 Болотов 1870, 9.
5 Болотов 1870, 9.
6 Болотов 1870, 9.
7 Болотов 1870, 9.
ментарий — рассуждение, в котором уже эксплицитно проявляются его идеологические установки: «Но когда разгневанное небо похочет кого гнать, то можно-ли найти где спасения и укрытия от его гнева»8. В этом предложении нет вопросительного знака, оно звучит как констатация факта: повороты судьбы неизбежны, Божий гнев неотвратим, человек беспомощен перед высшими силами. Спасенная от врагов дочь Еремея Болотова умирает из-за того, что простудила ноги во время побега. Побег обратился, по словам автора, «в вящее несчастье», то есть в зло еще большее, чем то, которое она уже претерпела. Несчастья Еремея Гавриловича ассоциируются, на наш взгляд, с несчастьями библейского Иова, который также лишается детей и дома: «Огонь Божий упал с неба, и опалил овец и отроков, и пожрал их» (Иов 1, 15), «... большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков и они умерли» (Иов 1, 19).
Нарушая хронологию событий, повествователь сообщает еще об одной беде, которая случилась незадолго до этого, — о смерти замужней дочери героя. Затем цепь развертывания происшествий, связанных с семьей главного героя, прекращается, поскольку в живых он остается один. Теперь на первый план повествования выходит судьба самого Еремея Болотова, находящегося в плену. Повествователь отмечает, что герой «многажды покушался уйтить, но все его покушения были тщетны и произвели только то, что содержать его стали жесточее»9.
Две безуспешные попытки бегства описаны подробно, автор указывает, что они случились тогда, когда «судьба соединила его с земляком Писаревым». Здесь снова события преломляются через призму восприятия автора, имплицитно отражая его представления о бытии: повторяется мотив неизбежности, пред-начертанности судьбы. В то время как герои потеряли уже всякую надежду на освобождение из плена, «явился неожиданный и благоприятный им случай»10. Существительное «случай» относится к одной семантической группе со словами «судьба», «жребий», что позволяет автору поддержать сквозной для данной «истории» мотив «судьбы», композиционно объединяющий повесть. В тексте появляются слова, однокоренные с глаголом «благоприятствовать» («благоприятствующий им случай», старушка «благоприятствуя им во всякое время не могла <...> без слез смотреть на раны, ими претерпеваемые»11), что свидетельствует о перемене к лучшему в судьбе героя. Гнев «неба» уже не преследует Еремея Гавриловича, но «судьба», «случай» благоприятствует ему.
Перед тем как герои совершают побег из плена, в повествовании появляется образ старушки, с которым во многом и связаны положительные перемены в судьбе Еремея. В обращении старушки к пленникам впервые появляется прямая речь, что свидетельствует о фикциональности, художественной условности текста. Здесь представлена новая точка зрения: старушка называет два качества пленников, которые ее тронули: «добродушие» и «постоянство». Постоянство мы наблюдаем и в характере Иова, так как он непреклонен в сознании своей невиновности. Далее повествование снова строится от третьего лица — нарратора.
После освобождения из плена герои бежали «неоглядкою» всю ночь. Наре-
8 Болотов 1870, 9-10.
9 Болотов 1870, 10.
10 Болотов 1870, 11.
11 Болотов 1870, 11.
чие «неоглядкою» просторечное, в словаре русского языка XVIII века означает «не оглядываясь»12. Подобных слов в тексте достаточно много (например, «в осо-бливости», «похочет», «толь», «восприяли» и др.), они придают особый колорит повествованию, а также позволяют окунуться в атмосферу «живого» народного, близкого к фольклору повествования.
Не успели герои оправиться от побега, как новое несчастье чуть было не приключилось с Еремеем и его другом — погоня за ними татар. Нарратор подробно рисует перемены в чувствованиях героев, используя такие выражения: «они ужаснулись», «страх их был неописанный» и др. И снова звучит мотив «судьбы», её неотвратимости в словах «но небо похотело тогда конец положить их страданиям»13. Эти слова являются голосом автора, комментирующего происходящее, открытым выражением его позиции, той призмой, через которую преломляются все события данной «истории». Кроме того, они являются ключевыми в композиционном построении повествования: с этого момента заканчивается череда несчастий Ере-мея Гавриловича. Нарратор не раз ссылается на «небо» как на устроителя, творца судьбы героя. Небо, Бог, в восприятии нарратора, имеет неограниченную власть над жизнью и судьбой Еремея, наказывает или милует его. О небе упоминает не только автор в своих комментариях, но и герои. В безвыходной, казалось бы, ситуации они обращаются к Богу и, спасшись от врагов, также в первую очередь воздают благодарность Богу. Нарратор включает эти обращения в текст повествования, так как, видимо, они отвечают его представлениям.
Далее нарратор как бы забегает вперед, предвосхищая то, что произойдет дальше, словами: «Но сколь мало знал мой предок, какия печальныя вести его там дожидаются, где он веселье найти надеялся»14. Нарратор находится вне пространственно-временных рамок «истории», он «возвышается» над событиями, зная, что произойдет дальше.
Чувства и эмоции, которые переполняют Еремея Гавриловича во время приближения к дому, мемуарист подробно не описывает, говоря, что «сие всякому себе вообразить, нежели мне описать удобнее»15. Здесь абстрактный читатель рассматривается как активный участник повествования, воссоздающий в своем воображении то, о чем автор умолчал. Однако отдельные моменты внутренних переживаний Еремея Гавриловича нарратор все же передает, используя выражения «сердце трепетало», «наполнялось наисладчайшей радостию» и др.
Нарратор подробно описывает местность, которую видит Еремей Гаврилович, подходя к своему дому. Создается впечатление, что Болотов-младший сам был свидетелем повествуемого события. При виде своего селения сердце Еремея Гавриловича «встрепетало», «душа его взволновалась». Здесь использованы глаголы, выражающие внутренние процессы, что является, по мнению К. Хамбургер, одним из главных признаков фикциональных текстов16. Когда герой смотрит на то место, где до войны стояли его хоромы, нарратор сообщает, что «нигде, нигде не
12 Словарь русского языка XVIII века 14, 1984, 239.
13 Болотов 1870, 12.
14 Болотов 1870, 13.
15 Болотов 1870, 13.
16 цитируется по: Шмид 2003, 27.
видит он своего дома»17. Повтор наречия «нигде» передает эмоциональное состояние героя, сложные процессы, происходящие в его душе: с одной стороны, еще теплящуюся надежду, с другой — безысходное отчаяние. И далее А. Т. Болотов подробно рисует внутреннее состояние героя, используя соответствующие глаголы: «от сердца как оторвалось тогда что-нибудь», «кровь взолновалась» и другие. Он представляет также и внутренний монолог Еремея Гавриловича: «"Может быть"», говорил он сам себе "жена перенесла хоромы в другое место"»18, — что, как мы уже отмечали, свидетельствует о фикциональности, художественной условности повествования.
Достигнув пригорка, с которого хорошо был виден дом, Еремей Гаврилович «со страхом и надеждою» всходит на него. Страх и надежда сопровождают героя на всем пути к дому. Но силы его покидают, когда он удостоверяется, что его жилища больше нет. Подробно изображаемая смена эмоциональных состояний героя, передача его душевных процессов оживляет повествование, заставляя читателя сопереживать ему.
Далее появляется новый персонаж — крестьянин. Нарратор передает его диалог с Еремеем Гавриловичем. Перед читателем предстает ретроспекция несчастий героя. Только теперь о них рассказывается не от лица автора, а от лица крестьянина. Нарратором выступает здесь уже не автор, а земледелец. О своих бедах герой узнает именно от него.
Затем автор продолжает повествование от своего лица со слов: «Легко можно заключить, что немногия сии слова поразили несчастного старика, властно как громовым ударом»19. Конструкцию «легко можно заключить» автор использует в повести третий раз, тем самым указывая на предполагаемый, а не достоверный характер информации. Он домысливает то, о чем не знает.
Когда старец Еремей Гаврилович потерял последнюю надежду на то, что кто-то из его семьи остался в живых, он восклицает «О, Боже милосердный»20. Снова звучит обращение к Богу. Такие воззвания пронизывают весь текст, что говорит о религиозности не столько героев, сколько самого автора, т. к. события преломляются через призму его восприятия мира. Судьба героя во многом оказывается схожа с судьбой Иова, который восклицает: «Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье» (Иов 3, 4).
Нарратор обращает внимание не только на внутренние процессы, происходящие в душе Еремея Гавриловича, но и на внешние проявления эмоций: «старик не мог удержаться, чтоб не удвоить слез», «обнял», «облобызал, обмочив лицо его слезами, изъявляя радость»21. Схожим образом он изображает реакции крестьянина и жителей деревни. Они принимают Еремея Гавриловича как родного отца, испытывая различные чувства — от радости до любопытства.
В заключении «истории» не раз употребляется существительное «слезы», причем это слезы не только печали, но и радости от того, что страдания героя наконец-то закончились и он обрел долгожданные мир и покой. Здесь же нарратор
17 Болотов 1870, 14.
18 Болотов 1870, 14.
19 Болотов 1870, 17.
20 Болотов 1870, 17.
21 Болотов 1870, 17.
снова обращается к читателю, предоставляя ему возможность быть соучастником в повествовании, домыслить то, что нельзя «описать пером»: «Излишнее будет, если мне описывать теперь те же чувствия, какия имели тогда его племянники и мои предки, они были неудобь изобразимыя пером» 22. Обращаясь к читателю, нарратор вновь указывает на источник информации о Еремее Болотове, конкретизируя сведения, сообщавшиеся в начале повествования: эту историю неоднократно рассказывала ему старушка — родственница Варвара Матвеевна. В последнем абзаце нарратор представляет возможную реакцию читателя на рассказанную «историю»: «не знаю, наскучил ли я вам, любезный приятель.»23.
Подытожим наши наблюдения.
Мы видим повторяющиеся композиционные элементы в повествовании:
1) изображение несчастий Еремея Гавриловича, происходящие в одной временной плоскости с настоящим временем повествования, в конце эти же события изображаются в ретроспективе;
2) указание на источник информации в начале повествования, а также в конце повести, только более конкретизированно;
3) обращение к абстрактному читателю по поводу его предполагаемой реакции на рассказ в начале и в конце повествования.
Интересно отношение автора к читателю. А. Т. Болотов делает читателя активным участником повествования, то обращаясь к нему как к другу, то давая ему возможность домыслить то, о чем сам умолчал.
На протяжении всей «истории» звучит тема судьбы, причем устроителем судьбы Еремея Гавриловича является не он сам, а высшие силы, Бог. Перемены в судьбе героя является неизбежными, неотвратимыми. Религиозность сознания автора проявляется в комментариях, оценках жизненных перипетий главного героя, а также в постоянных обращениях персонажей к высшим силам. В сюжете повести прослеживаются библейские мотивы. Еремей Гаврилович, подобно библейскому Иову, теряет дом, семью, проходит через тяжелые испытания, причем не за грехи, а просто по воле высших сил, жестокий рок преследует его, но в конце концов герой все-таки обретает покой и мир, людей, которые становятся ему как родные дети.
Таким образом, взгляд нарратора четко прослеживается на протяжении всей «истории», события преломляются через призму его восприятия действительности. Документальность повествования сочетается с фикциональностью, соположение и взаимодействие разных временных пластов делают его объемным и усиливают многомерность художественно-исторических образов.
ЛИТЕРАТУРА
Бахтин М. М. 1975: Вопросы литературы и эстетики. М.
Словарь русского языка XVIII века. 1984. Л.
Тюпа В. И. 2001: Нарратология как аналитика повествовательного дискурса. Тверь.
Болотов А. Т. 1870: Жизнь и приключения Андрея Тимофеевича Болотова, описан-ныя самим им для своих потомков. Т. I. СПб.
Шмид В. 2003: Нарратология. М.
22 Болотов 1870, 21.
23 Болотов 1870, 22.
A. T. BOLOTOV — THE NARRATOR OF "RUSSIAN JOB'S STORY" (BASED ON "THE STORY OF YEREMEI GAVRILOVICH")
Ye. A. Chiteishvili
The article presents experimental narrative analysis of a chapter from A. Bolotov's well-known memoirs. It touches upon fictional and factual issues of the text. It also traces events presented in the narration through the alembic of the author's perception and provides parallels with the biblical text of "The Book of Job".
Key words: Russian literature, A.T. Bolotov, fictional issue, Job
© 2012
Д. Н. Жаткин, О. В. Родикова ПОЭЗИЯ Д. В. ВЕНЕВИТИНОВА В ПЕРЕВОДАХ К. К. ПАВЛОВОЙ*
В статье впервые осуществлен сопоставительный анализ поэтических произведений Д. В. Веневитинова «Крылья жизни», «Песнь грека», «Элегия» и их немецких переводов, выполненных в начале 1830-х гг. К. К. Павловой. Авторы приходят к выводу о том, что интерпретации К. К. Павловой в целом характеризуются сохранением образного и предметного планов подлинников, особенностей творческой манеры поэта, его неповторимых художественных деталей, нюансов. Вместе с тем отмечается уменьшение в переводе числа эпитетов, стремление Павловой к «объяснительству», дополнительному толкованию намеков, содержащихся в текстах оригиналов.
Ключевые слова: русская литература XIX в., Д. В. Веневитинов, К. К. Павлова, русско-немецкие литературные связи, поэзия, компаративистика, межкультурная коммуникация
Посещая литературные салоны А. П. Елагиной и З. А. Волконской, К. К. Павлова лично познакомилась со многими русскими мыслителями, писателями и общественными деятелями, причем наибольший интерес вызвали у нее философия «любомудров» и идеи зарождавшегося славянофильства. Также участие Павловой в жизни известных московских салонов способствовало формированию ее
Жаткин Дмитрий Николаевич — заведующий кафедрой перевода и переводоведения Пензенской государственной технологической академии, профессор, доктор филологических наук, академик Международной академии наук педагогического образования, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, член Союза писателей России, член Союза журналистов России. E-mail: [email protected]
Родикова Ольга Владимировна — преподаватель кафедры перевода и переводоведения Пензенской государственной технологической академии. E-mail: [email protected]
*Статья подготовлена по проекту 2011-1.3.2-303-013/1 «Проведение поисковых научно-исследовательских работ по направлению «Филологические науки и искусствоведение», выполняемому в рамках мероприятия 1.3.2 «Проведение научных исследований целевыми аспирантами» направления 1 «Стимулирование закрепления молодежи в сфере науки, образования и высоких технологий» ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (госконтракт 14.740.11.1312 от 20.06.2011); Егоров 1969, 16.
