CC BY
64УДК 37.017.93/140.8/271.2/159.9.01 ББК 74
Сороколетова Ольга Владимировна, соискатель кафедры
общей и социальной педагогики Воронежский государственный педагогический университет
(г. Воронеж)
А.С. ХОМЯКОВ: ДИАЛОГ О СУЩНОСТИ ЧЕЛОВЕКА И ЦЕЛОСТНОСТИ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ
Аннотация. Автор статьи пытается рассмотреть основополагающие понятия, такие, как сущность человека, развитие личности, ее целостность в контексте современной науки, а также философ-ско-педагогического наследия А. С. Хомякова.
Ключевые слова: развитие личности, целостность, сущность человека, самость, самореализация.
«...истина дается тому, кто ее ищет добросовестно, а всякая истина служит Богу». [т.1.с.259].
А. С. Хомяков
Всю историю человеческого рода перед человечеством стоял вопрос о том, как воспитать свое потомство? Какие цели преследовать, какие задачи решать, к каким смыслам стремиться, а также каким будет результат? Наше время, выдвинувшее лозунг « воспитания личности всесторонне развитой», гармоничной и цельной, не исключение. Можно даже справедливо сказать, что дело воспитания в наше время стало особо трудным делом, в связи с тем, что современный человек под воздействием различных философских учений, смысл которых он порой не понимает, но которые усиленно насаждаются всеми средствами пропаганды, потерял свои коренные традиционные морально- нравственные ориентиры. Ценности, которые, он, будучи неграмотным, нес в своем сердце и в своей жизни. Оказывается, грамотность, и даже интеллектуальное развитие - ума не прибавляет.
Как хорошо пишет об этом гениальный человек своего времени, основатель движения славянофильства, богослов и философ, отец девяти детей - А.С. Хомяков, который приводит пример о том, что «зрячий дворник лучше знает, что такое цвет», «чем ученый слепорожденный, знающий отвлеченно его законы» [1,т.1.с.259]. И тут же объясняет, что «это непосредственное, живое и безусловное знание, эта вера - есть, так сказать, зрячесть разума» [1, т.1. с.280]. А в другом месте замечает: «Условное свободнее развивается в истории, чем живое и органичное; рассудок в человеке зреет гораздо легче, чем разум» [1, т.1. с.220].
Уточняя же, какую роль выполняет знание логическое, рассудочное, интеллектуальное, он говорит: «Без сомнения полное сознание не ограничивается знанием логическим, знание логическое
определяет в рассудке только внешность предмета или мысли и их внутреннее отношение к другим. Но сознание живо, без определенного сознания логического, требует постоянной цельности и неизменяемого согласия в душе человека; а человек, творение слабое и шаткое, ленивое умом и дряхлое волей, постоянное игралище страстей своих и чужих, жертва всякого соблазна жизненного и нагнета исторического, не может почти никогда удерживать себе душевного согласия и никогда не должен быть уверенным, что удержит его» [1,т.1.с.254].
Получается парадокс: мы не знаем, кого и как надо воспитывать? Что это за «всесторонне развитая личность», и каким образом эта всесторонность будет сочетаться с цельностью? Что понимать под понятием «целостности личности», только ли целостность педагогического процесса, направленного на воспитание личности любой с ее «личной» цельностью, или все же существует «цельность» - «целостность» объективная? Если «да», то где же ее критерии? Вот вопросы, без ответа на которые мы не сможем приступить к делу воспитания, потому что не будем знать, куда нам идти и с чего начать.
Если мы обратимся к современным концепциям педагогической науки, то увидим, что «практически любая современная теория воспитания, обучения и развития личности «вырастает» из психолого-педагогических идей и концепций прошлого» [2]. Уже в Древнем мире люди пытались научно осмыслить процесс передачи знаний и опыта последующим поколениям, конечно, не всегда это были идеи, носящие гуманистическую направленность (вспомним спартанцев). Несмотря на то, некоторые идеи о воспитании добродетелей, которые мы находим у Аристотеля, Сократа, Демокрита и других древнегреческих философов, не потеряли своей актуальности, хотя с наступлением христи-
анской новой эры к самому понятию добродетель применяется более глубокий христианский смысл, который ориентирует человека на вечное развитие его души, его личности.
Не вдаваясь в исторические подробности отступлений и революций, можно сказать одно: они стали возможными потому, что не было полного сознания и понимания смысла христианства, смысла прожитого жизнью, как хорошо это объясняет А.С. Хомяков в своих творениях.
Было лишь желание поступить по воле своей самости, «местной гордости», как ее называет А.С. Хомяков, попирая истину Православия. Запад, отступив от истины и потеряв ее, по необходимости был вынужден заполнить пустое место вымышленными теориями человеколюбия и свободы без Бога, а, следовательно, не исходящей из принципа Любви, теориями гуманизма, основанного на принципе человекобожия.
«Так, на основе идей Ж.-Ж. Руссо сформировалась теория свободного воспитания, основные идеи которой состоят в ненасильственном формировании личности ребёнка, в развитии его природных задатков» [2].
Коснемся кратко основных современных философско-педагогических теорий воспитания личности, которые представляют собой синтез педагогических, психологических, философских, естественнонаучных теорий. Наиболее известные теории воспитания и развития личности - это прагматизм, неопозитивизм, неотомизм, бихевиоризм. «Общая черта этих теорий - их гуманистическая ориентированность, направленность на воспитание свободной, саморазвивающейся личности» [2].
«В 1970-х годах педагогический прагматизм трансформировался в неопрагматическую теорию воспитания и развития личности, сущность которой сводится к самоутверждению личности и усиливает индивидуалистическую направленность педагогического процесса. Идеи таких выдающихся деятелей неопрагматизма как А. Маслоу, К. Роджерс, А. Комбс и др. составили теоретическую основу современной гуманистической педагогики. Однако в неопрагматизме, по мнению И.П. Подласого, есть серьёзный недостаток: полное отсутствие ограничений в развитии личности на практике нередко оборачивается неумением личности считаться с другими людьми» [2].
«Неопозитивизм («новый позитивизм» или новый гуманизм) - философско-педагогическое направление (Дж. Вильсон, Л. Колберг и др.): отказ в воспитании от устоявшихся идеологий, формирование у ребёнка рационального мышления; гуманизация системы воспитания, установления между педагогом и воспитанником субъект - субъектных отношений; создание условий для свободного раз-
вития личности, отказ от манипулирования поведением ребёнка» [2].
«На развитие педагогической теории в ХХ в. существенное влияние оказало ещё одно популярное направление философии - экзистенциализм. Экзистенциализм признаёт личность высшей ценностью мира и провозглашает уникальность каждого человека. Человек находится во враждебной социальной среде, стремящейся сделать всех людей одинаковыми, поэтому он вынужден противостоять ей, чтобы сохранить свою уникальность. Общая особенность экзистенциальных концепций воспитания состоит в недоверии к возможностям педагогического управления развитием личности ребёнка (Г. Марсель, У. Баррет, Дж. Кнеллер и др.). Роль педагога, по мнению представителей экзистенциальной педагогики, состоит, прежде всего, в создании для ребёнка таких условий, в которых он мог бы свободно развиваться» [2].
«Неотомизм - религиозно-философское учение, получившее название от имени католического богослова и мыслителя Фомы (Томы) Аквинского (XIII в.). Основное положение неотомизма состоит в двойственной природе человека как единства его «материальной и духовной сущностей». Педагогика неотомизма (Ж. Маритен, У. Макгакен, М. Казот-ти и др.) утверждает христианские и общечеловеческие ценности в образовании (воспитание доброты, гуманизма, честности, любви к ближнему и т. д.). Неотомизм не получил широкого распространения в России, однако эта теория очень популярна в странах, где значительная часть школ традиционно курируется римской католической церковью (например, в латиноамериканских странах)» [2].
«Бихевиоризм (от англ. behavior - поведение) - психолого-педагогическая теория. Согласно этой теории, целенаправленное формирование и развитие личности должно основываться на новейших достижениях наук о человеке. Классический бихевиоризм (Дж. Уотсон) обогатил педагогическую науку положением о зависимости реакции (поведения) от стимула. Необихевиористы (Б.Ф. Скиннер, К. Халл, Э. Толмен и др.) дополнили цепочку «стимул ^ реакция» положением о подкреплении: «стимул ^ реакция ^ подкрепление». Бихевиоризм внес важный вклад в рациональную организацию педагогического процесса, в разработку современных методик и технологий (одной из перспективных прикладных разработок бихевиористов является программированное обучение). В качестве важных задач воспитания современного человека бихевиористы выделяют формирование научного мировоззрения, рационального мышления, организованности, дисциплинированности, предприимчивости. Важное место в организации педагогического процесса отводится психолого-педагогической диагностике, использова-
нию электронно-вычислительной техники для обработки диагностических данных» [2].
Проанализировав основные современные фи-лософско-педагогические теории воспитания личности, очень хочется вспомнить слова А.С. Хомякова, сказанные им в середине XIX века, но так кстати подходящие и нашему времени:
«Наше просвещение мечтало о воспитании других тогда, когда оно само лишенное всякого внутреннего убеждения, меняло и меняет беспрестанно свое собственное воспитание, и когда едва ли не всякое десятилетие могло бы благодарить Бога, что десятилетию прошедшему не удалось никого воспитать. Грустно только видеть, что эта шаткость и это бессилие убеждений сопровождается величайшею самоуверенностью, которая всегда готова брать на себя изготовление умственной пищи для народа» [1,т.1.с.60].
Как мы знаем, что педагогика тесно связана с психологией настолько тесно, что кажется разорвать их нельзя, как, впрочем, и с философией и с религией, ибо - это те поводыри, которые указывают ей путь, и плохо дело, если послушаешь слепого поводыря, по слову «если слепой поведет слепого, то оба упадут в яму» [3].
В этом контексте нам хочется привести интервью Слободчикова Виктора Ивановича, доктора психологических наук, директора Института педагогических инноваций в Москве, который, рассуждая о парадигмах развития современной психологии и образования, говорит: «Начиная с эпохи Возрождения, а вовсе не с начала 20-х годов XX века и не с конца XIX века, выстраивалась одна линия. Это то, что можно назвать безрелигиозным гуманизмом с этими таинственными общечеловеческими ценностями, как высшими формами человеческого духа, тяготеющими, в конечном счете, к самобожеству, вплоть до самоистуканства. И другая линия - восточный мистицизм: духи, силы и т. д. С христианской точки зрения — чистое новоязычество» [4].
Далее В.И. Слободчиков говорит о нескольких различных парадигмах психологии и образования: «Первая парадигма - натурализм (человек-природа). Процессы развития: зарождение, созревание, рост, взросление. Причинная детерминация. Противоположная парадигма - социоморфизм (человек-общество) Новейшая парадигма - теологизм, т. е. богословство (человек-божество). Со стороны человека - духовное существо, со стороны божества можно поставить знак вопроса, так как мы попадаем в систему множественных богословий и множественных интерпретаций высшей реальности. С христианской точки зрения, человек - это христианин и Христос. Процессы обожествления и спасения. Смысловая детерминация. Следующая
парадигмальная установка - культурализм (человек-мир). Это та инстанция, где живет дух человеческий, здесь образцы высших форм деятельности в продуктах мысли, новых отношениях: мораль, и право и т.д. Процессы: присвоение-оформление. Детерминация - ценностная» [4].
Отвечая на вопрос журналиста: «Что изменилось сегодня, что такое происходит, что побуждает нас менять парадигму мышления?» Слышим: «Я могу дать только духовное объяснение. И это объяснение не может не учитывать метафизики европейской христианской культуры и сознания. Человек самостен в этой культуре, он сам себя родил, сам себя придумал, сам себя познает и т. д. Базовая категория самости является глубинной» [4].
В связи с чем хочется вспомнить А.С. Хомякова: «.. .внутреннее колебание и духовное замирание Западного мира, теряющего веру в свои прежние начала, и бессильно стремящегося создать новые по путям чист аналитическим, может и должно служить нам уроком; обличая перед нами слабость наших прежних образцов и ничтожность нашего стремления» [1,т.1.с.66].
И в другом месте: «Почему ум человеческий так долго блуждал по ложным путям и чем был обусловлен выбор этих путей, покойный Киреевский уже объяснил, показав зависимость мышления философского от верования религиозного и неизбежное влияние Латинства и Протестанства на все умственное развитие Западной Европы» [1,т.1.с.264].
Представляя читателю наглядный пример, В.И. Слободчиков продолжает: «Читать оказывается можно по-русски и по-немецки. Если по-немецки, то ключевое слово будет в конце предложения. В русском же языке ключевое слово будет где-то в начале. Например, самоопределение. По-немецки будет так: определение собственной самости. А по-русски - я определяю. Эта двойственность в европейском сознании живет, существует, ибо только в христианской культуре существует категория личности» [4].
Уже Хомяков, говоря о Киреевском, пишет: «Поставив с одной стороны рассудочность и раздвоенность, с другой разумность и цельность, как начала, составляющие различие между двумя областями мысли, он как мне кажется, определил с совершенною ясностью, ту новую точку зрения, с которой наука должна и будет рассматривать явления православного и Западного мира» [1,т.1.с.212].
Поэтому современные открытия в области психологии, о которых говорит В.И. Слободчиков, не столь удивительны; именно они, в своем корне истекающие из Православного вероучения, из творений святых отцов, которых, кстати, называли «глубочайшими психологами мира». Дело в том, что мы забыли, что имеем такое богатейшее и глубочайшее
наследие. Эти слова можно применить и к наследию славянофилов, в частности А.С. Хомякова, который по свидетельству современников «жил в Церкви».
В.И. Слободчиков обращает наше внимание, что: «Человек лично выходит на встречу с Богом, на встречу с миром, он все делает лично, сам. Но есть и другая сторона. Если говорить по-немецки, то его самость была не его самостью, - она задавалась. На самом деле, это не я думаю об объекте, а эта структура думает мною. Не ребенок овладевает речью, а речь овладевает ребенком» [4].
По Слободчикову именно «сегодня происходит, наконец, открытие для человека христианской культуры - что он действительно субъект». «Его же самость, воплощенная в некую культурную форму, которая человеком овладевает, и его живой субъ-ектностью, и его живой душевностью... И вроде бы человек сам, а ничего своего-то и нет: мысли не его, речь не его, знания дали в школе, представления навязанные... А своего-то ничего - дырка от бублика. Вот и происходит кризис. Человек есть, но ничего своего у него нет. Его самость определена. Вот то немецкое прочтение. Думаю, что кризис связан с этим, и кризис знания тоже. Это не я что-то знаю, это мною что-то знается» [4].
Здесь В.И. Слободчиков ставит закономерный вопрос: « Так что же делать?». И сам же на него отвечает: « Нужно как-то по возможности из этого выйти и оглядеться по сторонам. Кстати, современные психологические практики - это шаманские практики, рационально необъяснимые. Либо нужен другой тип рациональности, другой тип знания. А так, это самообман...» [4].
А.С. Хомяков, задолго до настоящего времени определивший основную ошибку Запада, говорит: «Запад, самоосужденный силою своего развившегося рационализма, предлагал сынам своим только выбор между двумя равно тягостными существованиями: или безнадежное искание истины по путям, уже признанным за ложные, или отречение от всего своего прошедшего, чтобы возвратиться к истине» [1,т.1.с.258].
Далее Виктор Иванович Слободчиков поясняет: «Чтобы не возникло некой безнадежности положения, я хочу сказать, что для себя я нашел ход, может быть он сомнителен, но пока применим к жизни... Этот прием заключается в следующем: предположим, что в человеке ничего кроме мышления нет и, если нам удается логически, без остатка свести человека только вот к этому качеству, тогда мы можем сказать - да, оно человеческое. Это же я полагаю. Я выкладываю свое, но я должен полагать и основания моего полагания» [4].
Продолжая мысль, он конкретизирует: «Субъект устроен так, что он способен познавать и объект устроен так, что он познаваем. И вот эта принципи-
альная познаваемость мира возможна при установленной гармонии между субъектом и объектом. Является ли это базовым утверждением для человеческой реальности, для человеческого бытия? Я считаю, что нет. Человек - искусственное и проблематичное существо. Каждый миг и каждый час он решает тотальные проблемы: быть или не быть? И никакой гармонии нет. И ставит и решает он этот вопрос не в голове, а практически. Поэтому категория практики действительно фундаментальна. И с ней еще надо разбираться. На самом деле человек «практикует» себя, он себя не обнаруживает и не реализует, а именно «практикует». Человек как бы есть, но на самом деле он занимается строительством, он «строит» себя и в процессе обнаруживает себя и понимает себя. Самим строительством он и говорит о себе, и понимает себя. Своим же собственным действием» [4].
Вспомним Хомякова: «Человек, творение слабое и шаткое, ленивое умом и дряхлое волей, постоянное игралище страстей своих и чужих, жертва всякого соблазна жизненного и нагнета исторического, не может почти никогда удерживать себе душевного согласия и никогда не должен быть уверенным, что удержит его» [1,т.1.с.254].
В оставшемся духовном наследии широко известного и почитаемого старца нашего времени архимандрита Иоанна Крестьянкина находим мы такую мысль: что любой человек строит себя, проживая жизнь, совершая различные действия и поступки, так вот если он грешит (поступая плохо, не по закону Любви, данному Богом), он строит неправильно, затем, каясь, разрушает неверно им самим созданное.
Продолжая цитировать В.И. Слободчикова, обратимся к тому пониманию целости личности, о котором он говорит: «Возможно ли, сразу положить человека, как целое, не по сущности чего-то (знаний, формирования, обучения, воспитания: конкретного социума, конкретной культуры и т. д.), а по сущности самого человека? Можно ли задать себе такой вопрос, что человек развивается по сущности человека, а не по сущности природы, культуры общества и т. д.? Вспоминая Маркса, сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду, т. е. в самом человеческом индивиде ничего человеческого нет, человеческого - в смысле сущностного. А я говорю прямо противоположное, - замечает ученый, что до тех пор, пока я не положу, что в конкретном индивиде есть и должна быть та самая сущность, ибо если мы это не сделаем, то никогда в человеке ничего толком понять не сможем. Если мы не положим, что сущность человека не есть абстракт, а есть реальность, присущая каждому реальному человеку. Вопрос в том: как она есть, и если она есть, то как она возможна? Вот на что нужно выходить», [4] - заканчивает он свою речь.
Пытаясь определить, в чем же заключается сущность человека, Виктор Иванович ставит вопрос: «А что я могу помыслить предельное о сущности человека, что действительно категорическим образом отличает его от всего остального?» [4].
И сам на него отвечает: «Одно такое определение я даю - это способность человека превратить свою собственную жизнь, всю свою тотальность в предмет фактического преобразования. Ни одно известное нам живое существо к этому не способно. Это и будет показ становления и развития того, что я полагаю в качестве «есть», в качестве существования. В этом плане логика бытия развития и логика описания развития - они совпадают. И более того, это не отслеживание развития, а это на самом деле его построение» [4].
В.И. Слободчиков предостерегает: «Говорить, что человек есть, нельзя. Как только мы так скажем, так, собственно, человеческое и престает в нем быть. Он оказывается кем угодно: фрагментом природы, фрагментом культуры... Как только мы сказали, что он есть, случился, состоялся - он тут же попадает в одну из ипостасей. Человек всегда там, где его нет, он в некой возможности, некой потенции - на границе бытия и небытия. И небытия в самом рискованном смысле...» [4].
А вот как о том же в середине XIX века, в своем философском письме Ю.Ф. Самарину, пишет А.С. Хомяков: «...человек ни в какое мгновение своего существования не является как сущий, но только как стремящийся быть. Это-то стремление и составляет внутреннюю жизнь человека; остановка стремления есть внутренняя смерть» [1,т.1.с.271].
Таким образом, по Слободчикову «действительность - это тот фрагмент бытия, который де-ятельностно проработан, поэтому то, что человеку удалось практически освоить, то, что человек дея-тельностно проработал, то превратилось в действительность. Уход в рационализацию - это избегание бытия в его недействительности» [4].
Интересно, что подобные мысли о роли рационального, рассудочного познания мы находим у А.С. Хомякова и у И.В. Киреевского:
И.В. Киреевский в письме к А.С. Хомякову: «... логическое сознание, переводя дело в слово, жизнь в формулу, схватывает предмет не вполне, уничтожает его действие на душу. Живя в этом разуме, мы живем на плане, вместо того, чтобы жить в доме, и начертав план, думаем, что состроили здание. Когда же дойдет дело до настоящей постройки, нам уже тяжело нести камень вместо карандаша.» [5,т.1.с.67].
Киреевский в другом месте: «Для отвлеченного мышления существенное вообще недоступно, ибо только существенность может прикасаться к существенному» [5,т.1.с.274].
А.С. Хомяков: «Разум жив восприятием явления в вере и, отрешаясь, самовоздействует на себя в рассудке; разум отражает жизнь познаваемого в жизни веры, а логику его законов в - диалектике рассудка» [1,т.1.с.279].«Условное свободнее развивается в истории, чем живое и органичное; рассудок в человеке зреет гораздо легче, чем разум» [1,т.1.с.220].
«Не многотребовательно просветительное начало односторонее и раздвоенное в самом себе: оно развивается легко даже при сильных препонах, и тем легче, чем от того односторонность. Преобладающая сторона его увлекает своей логикой все силы душевные человека или общества, в известное направление до тех пор, пока оно само не дойдет до крайнего своего предела, при котором обличается его неполнота и неразумие; тогда наступает минута падения, всегда быстро следующая за минутою, по-видимому, торжества. Не таковы свойства начала цельного: сама полнота и стройность требуют от общества или человека сопутствующей стройности и полноты» [1,т.1.с.220].
Но Хомяков говорит и о важной функции логического мышления, не претендующего на цельное познание: «Односторонняя вера в логическое знание мертвит истинный разум и ведет к самоосуждению логического рассудка, как мы видим из всей истории Западного просвещения; но отсутствие или неопределенность логического знания в развитии историческом отнимают у жизни и убеждения их разумную последовательность и крепость» [1,т.1.с.254].
Виктор Иванович Слободчиков, определяя, каким образом в человеке сочетается развитие и самопознание, говорит: «И для себя человек открывается через собственный способ бытования. Развитие - это некое вхождение в некий способ бытования, освоение его, преодоление и вхождение либо в новый способ, либо в отказ от всяких способов и построение принципиально своего. Это движение для меня и есть развитие. И его предельной формой является саморазвитие. Причем в русском варианте, а не в немецком. Становление самости, самостановление, отказ от самости, от логики субъ-ектности, личностности. С формой может произойти либо метаморфоз, либо смена формы. В подавляющем числе случаев мы только и занимаемся сменой форм. Одну форму снимаем, другую одеваем. Это можно назвать «социальными ролями», как угодно, но это - смена форм. А есть другая судьба у форм - преображение, преобразование. Ибо куколка и бабочка - это кардинальные структурные преобразования, это скачок» [4].
Обращая наше внимание на глубокую важность сознательного отношения к построению своей собственной жизни, В.И. Слободчиков, конкретизирует: «В человеческой реальности преображение возможно только тогда, когда человек оказывается способ-
ным быть субъектом своей собственной жизни. В противном случае с ним будет нечто происходить и случаться, но это как бы за пределами человеческой реальности. Конечно, со мной может случиться все, что угодно. В духовном плане без человека тоже ничего невозможно. Можно назвать это бессилием, или как угодно, но тем не менее это так. Не случайно говорят, что человек создан по образу и подобию Божьему. Образ ему дан, а подобие задано, т.е. в этом плане человеческая сущность и не может никак быть только как в процессе становления, развития, оформления и преображения. Это и есть формула существования сущности», [4] - завершает он свою мысль.
Снова хочется вспомнить А. С. Хомякова: «. человек ни в какое, мгновение своего существования не является как сущий, но только как стремящийся быть. Это-то стремление и составляет внутреннюю жизнь человека; остановка стремления есть внутренняя смерть» [1,т.1.с.271].
В.И. Слободчикову был задан вопрос: «О месте свободы воли в его системе?». Он отвечает следующими словами: «Натурально присущего свойства «свобода воли» нет. Волевое действие строится, оно проблематично. Я говорю: собственно человеческое в человеке - проблематично. Когда ему удается выстоять - он человек. Возможно, что мое действие будет неудачно, но я его сделал и поэтому дело не в результативности, а в акте самого действия» [4].
«Я, человек, индивидуальность, его самость никогда без остатка не совпадает с какой угодно богатой предметностью, через которую он себя выражает. Когда человек спрашивает, а что у меня есть собственно моего, то честный человек должен ответить: ничего своего нет. Кроме одного: способности отличить свое от не своего. Эта способность быть на грани и не совпадать без остатка, не соглашаться со всеми определениями, наполнениями, названиями и т.д.» [4], - говорит он.
И тут же продолжает: «Я считаю, это особый духовный переворот, который с человеком происходит, я его называю индивидуализацией, когда я начинаю рассекречивать свою самость, которая у меня опредмечена, и говорю: - не я, не я, не мое. И разоблачаю, как не мое. Отказываюсь. Это особая работа. Вхождение в практику, освоение этой практики, практикование этой практикой самого себя, ибо человек больше ничего не может, как только практиковать самого себя. Практиковать свое сознание. А практика сознания порождает рефлексивное сознание. А сознание это бытийная категория, сознание есть. А вот как оно есть? А так, как будем практиковать. Практикуем по-европейски, вот и получаем такое дурацкое сознание. А вот если бы практиковали по-другому, может оно и приятнее было бы» [4].
«Рационализм, скрытый в Латинстве, резко выдавшийся в Протестанстве, окончательно выступил и погиб от своей собственной силы в философии, очищая, таким образом, место в душе и разуме человека для более полной и святой Веры, переданной нам от самого начала христианского учения, как чистое золото не боящееся опыта веков, ни искушений пытливого анализа» [1,т.1.с.201].
Таким образом: «Самореализация по-русски -это когда человек сам себя реализует - есть такой этап в жизни человека. А не самость его реализуется кем-то или чем-то за моей спиной. Ведь за моей спиной, без моего участия, во мне сложилось много самост-ного. Надо еще ухитриться и увидеть, что вот это мое - на самом деле не мое», [4] - говорит Слободчиков.
Вот еще одна интересная мысль, которую мы находим у И.В. Киреевского: о характере верующего мышления, в котором происходит «двойная деятельность; следя за развитием своего разумения, он вместе с тем следит и за самим способом своего мышления, постоянно стремясь возвысить разум до того уровня, на котором он мог бы сочувствовать вере. Внутреннее сознание или иногда только темное чувство этого искомого конечного края разума присутствует неотлучно при каждом движении его разума» [1,т.1.с.252].
В заключение нам хочется сказать, что мы, как могли, пытались ответить на вопросы, поставленные в начале статьи, насколько верно это получилось, судить вам, но во всяком случае это было попыткой посмотреть на актуальные вопросы образования с точки зрения синтеза нашего религиозно-педагогического наследия с подкреплением мнения людей науки, осуществляющих свои искания в том же ключе, к которым в частности можно справедливо отнести В. Слободчикова.
Закончим статью словами Виктора Ивановича Слободчикова, которые можно представить как некое кредо развития целостной личности: «Человек практикует свою реальность, и то, что он напрак-тикует, - с тем он и сталкивается. Правда, потом он себя не узнает. Так вот, чтобы он себя узнавал, я и предлагаю такой ход. И если это редукция, то пусть это называется редукцией к ответственности» [4].
Литература:
1. Хомяков, А.С. Полн. Собр. Соч.: В 8 тт. / А. С. Хомяков. // Собр. Соч.: В 8 тт. - М., 1900. - Т.1.
2. Сидоров, С.В. Теория целостного педагогического процесса / С. В. Сидоров // http://si-sv.com/.
3. Евангелие от Матфея 15:14.
4. Слободчиков, В.И. Парадигмы развития современной психологии и образования / В. И. Слободчиков //http:// ruskline.ru/author/s/slobodchikov_viktor_ivanovich/
5. Киреевский, И.В. Полн. Собр. Соч.: В 2 тт. / И. В. Киреевский. // Собр. Соч.: В 2 тт. - М., 1911. - Т.1.
