CC BY
114
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 10. ЖУРНАЛИСТИКА. 2009. № 1
МАТЕРИАЛЫ, ДОКУМЕНТЫ, ПУБЛИКАЦИИ
С.Я. МахОНИНа, канд. филол. наук, доцент кафедры
истории русской журналистики и литературы
факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова
А.П. ЧЕХОВ И А.С. СУВОРИН (НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ К СТАРОЙ ТЕМЕ)
В статье предлагается свежий взгляд на взаимоотношения А.П. Чехова и издателя А.С. Суворина. Автор вновь обращается к личности Суворина, к которому в исследованиях советского периода незаслуженно сформировалось негативное отношение как к «гонителю» таланта А.П. Чехова, и анализирует причины сложившейся ситуации, а также приводит документальные свидетельства, благодаря которым отношения Чехова и Суворина предстают в новом качестве.
Ключевые слова: журналистика, издательство, Чехов, Суворин, «Новое время», переписка, «дело Дрейфуса».
The article analyses the professional relations between Tchekhov and Su-vorin from a new angle. The author gives a different vision of the figure of Suvorin. During the Soviet times this publisher was unjustfully considered to be a man who did not acknowledge Tchekhov's talent. The author analyses the reasons why this attitude towards the publisher was formed and provides documents which prove the falseness of this widespread opinion.
Key words: journalism, publishing house, Tchekhov, Suvorin, 'Novoe vremya' newspaper, correspondence, Dreyfus assair.
В 1914 г. известный русский журналист и писатель А.В.Амфитеатров опубликовал в газете «Русское слово» статью «Антон Чехов и А.С. Суворин». Статья имела подзаголовок: «Ответные мысли»1. Амфитеатров отвечал на многочисленные письма с просьбами рассказать о взаимоотношениях этих таких непохожих людей. Он был близко знаком и с Чеховым, с которым вместе сотрудничал в юмористических журналах, и с Сувориным — в его газете «Новое время» Амфитеатров на рубеже веков работал. Статья написана после того, как оба ее героя уже ушли из жизни.
1 Статья перепечатана в 1915 г. в Собрании сочинений А.В.Амфитеатрова, т. 35 и в книге воспоминаний: Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. М., 2004. С. 464-483.
Начал писатель с очень справедливого утверждения, которое надо бы помнить всем, пишущим на подобные темы. «Вопрос об отношениях таких больших людей, как A.C. Суворин и А.П. Чехов, и их взаимовлиянии есть вопрос исторический. А исторические вопросы должны исторически же решаться... там, где еще не произведен строгий опытный анализ можно ли ждать дельного синтеза»2.
Развивая эту мысль, Амфитеатров в другой статье, посвященной Суворину, замечал: «О роли Суворина в жизни Чехова, в развитии его таланта много спорили и еще спорят (и продолжали писать еще целых 100 лет. — С.М.). Долго держалась, — продолжает Амфитеатров, — "либеральная" тенденция умалять ее. Ревнивая, не по разуму, полемика пыталась доказывать, будто Чехов только тогда и вырос в настоящего великого Чехова, когда порвал с "реакционером" Сувориным и, выйдя из-под его влияния и издательской опеки, бросился в объятия новых московских свободолюбивых друзей»3. Амфитеатров имел в виду круги московской интеллигенции, близкие к журналу «Русская мысль».
«Чеховым стараются бить по Суворину, — замечал Амфитеатров. — Большая ненависть к последнему наводит многих на тенденцию рассматривать "Суворинский период" Чехова как темное пятно на жизни и творчестве Антона Павловича. Суворин при этом изображается каким-то демоном, отравителем, который губил и вовсе погубил бы Чеховский талант...»4.
Эта тенденция многократно усилилась в советское время, когда отношение к А.С. Суворину было изначально задано статьей В.И. Ленина «Карьера». Ни один специалист мимо этой темы не прошел5.
Акцент в таких исследованиях делался на суждениях и мнениях Чехова, которые, естественно, со временем менялись. Из писем писателя скрупулезно выписывались негативные оценки Суворина и его газеты, все упоминания о разногласиях с ним для доказательства того, что Чехов быстро распознал, с кем имеет дело, и разорвал отношения с редактором и издателем одиозной газеты.
Но любая дружба, тем более дружеские отношения таких незаурядных людей, длившиеся 15 лет, вовсе не предполагает полного и постоянного единодушия во взглядах, часто друзья спорят до разрыва отношений, но потом снова сходятся потому, что им друг без друга неинтересно.
Кроме того, дружба — диалог двух людей. В данном случае отсутствует «голос» Суворина. Его писем Чехову нет. После смерти Чехова Суворин их забрал. Даже этот факт современные исследователи стараются истолковать в недоброжелательном по отношению к этому человеку тоне. Дональд Рейфилд — автор хорошей вступительной статьи
2 Амфитеатров A.B. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. Т. I. М., 2004. С. 465—466.
3 Там же. Т. 2. С. 8.
4 Там же. Т. 1. С. 468.
5 Список работ на данную тему приведен в книге: Динерштейн Е.А. А.С. Суворин. Человек, сделавший карьеру. М.,1998. С. 358.
к изданию «Дневника А.С. Суворина», вышедшего в 1998 г., описав искреннее горе Суворина, потрясенного смертью своего молодого друга (разница в возрасте составляла 26 лет), утверждает, что «после смерти Чехова Суворин неожиданно отрекся от него. Он послал в Ялту его братьев, Александра и Михаила, с поручением забрать свои письма к Чехову и, чтобы добиться этого, стал шантажировать Марию Павловну»6.
Утверждение по меньшей мере странное. Во-первых, автор писем имел полное право решать, как с ними поступить, во-вторых, — и это самое важное, — Суворин был, вероятно, так «открыт» в этих письмах, что не хотел, чтобы они попали в чужие руки. Кроме того, существовала вероятность их публикации, что для Суворина, каждое слово которого всячески искажалось и использовалось против него, было опасно. И если Марию Павловну пришлось даже «шантажировать», значит, возвращать их она не хотела. Письма Суворина Чехову нигде никогда не использовались исследователями: они или уничтожены, или ждут своего часа в громадном суворинском архиве.
В последние годы постепенно этот пробел заполняется. В 1998—1999 гг. появились книги Е.А. Динерштейна «А.С. Суворин. Человек, который сделал карьеру» и Л.П. Макашиной «Вокруг Суворина. Опыт литературно-политической биографии». Монография Динерштейна появилась в Москве, ее тираж — 2000 экз., работа Макашиной издана в Екатеринбурге тиражом в 500 экз. Но если книгу Динерштейна можно достать в московских библиотеках, то исследование Макашиной сразу стало библиографической редкостью.
Для этих авторов вопрос о взаимоотношениях Чехова и Суворина является достаточно второстепенным, но обилие материала заставило их затронуть и эту тему. Динерштейн посвятил ей одну главу, Макашина — три главы, где акцент тоже сделан на отношении Чехова к «старику» Суворину. Обе эти работы в целом несвободны от недостатков, особенно книга Динерштейна, которая во многом устарела к 1998 г. Но в «чеховских» главах есть много нового, свежего материала, присутствует современный взгляд на эту проблему.
Начинает звучать и голос самого Суворина. Новое издание «Дневника» знаменитого журналиста, подготовленное Н.А. Роскиной, Д. Рей-филдом и О.Е. Макаровой, содержит много записей о встречах с Чеховым, их разговорах, переписке. В 2005 г. изданы «Маленькие письма» Суворина за 1904—1908 гг. Этот отдел он вел в своей газете более 20 лет, опубликовано свыше 600 «Маленьких писем». О Чехове он писал и в эти четыре года.
Что же связывало этих двух очень непохожих людей и что лежало в основе этой действительно необычной дружбы?
Представлять А.П.Чехова не нужно, о его творчестве и личности написано очень много и не только научных трудов. А вот о Суворине несколько слов сказать надо, так как его облик искажен той ненавистью, о ко торой писал Амфитеатров.
6 Дневник А.С. Суворина. М., 2000. С. XV.
Это необычайно многогранный человек. Во-первых, он известный журналист, работавший в русской журналистике 50 лет. В 1862 г. в Петербург приехал 28-летний земский учитель из Воронежа, уже имевший пятерых детей. Достаточно быстро получили известность его памфлеты за подписью «Незнакомец», публиковавшиеся в «Санкт-Петербургских ведомостях», которые в то время арендовал В. Корш. Именно за публикации «Незнакомца» цензура лишила Корша права аренды газеты. Впоследствии разбогатевший Суворин выплачивал Кор-шу пенсию. В газете «Новое время», которую он издавал и редактировал 36 лет, кроме постоянного отдела публиковал много других материалов, часто без подписи.
Вторая ипостась: Суворин — крупный издатель и периодики, и книг. Кроме основной газеты, которая в начале XX в. начала выходить и вечером — «Вечернее время», — его издательство выпускало и другие журналы и газеты. Помимо большого количества различных книг и книжных серий успех его фирме приносили популярные справочники «Вся Россия», «Весь Петербург», «Вся Москва».
Загруженный огромной работой по газете, он успевал писать рассказы, пьесы, даже роман.
В 1866 г., после первого покушения на Александра II, суворин-ский сборник очерков «Всякие», где под прозрачным псевдонимом сочувственно выведен Н.Г. Чернышевский, был сожжен по приговору суда. Это был первый в России случай суда над литературным произведением и его автором. Суворин три недели отсидел в крепости. «Неожиданно для себя Суворин стал героем дня, поистине легендарной личностью»7.
И еще одно страстное увлечение Суворина — театр, на который он тратил деньги, заработанные издательскими делами.
Самое большое негодование вызывала у современников и исследователей советского периода деятельность Суворина как редактора и издателя «Нового времени». Кумир оппозиционных кругов М.Е. Салтыков-Щедрин придумывал для газеты очень ядовитые клички. Одна из них — «Чего изволите?» — стала общераспространенной. Суворин — флюгер, реакционер, «искатель» покровительства верхов — этот стереотип представления о Суворине сохранялся почти 100 лет. Постепенно разрушаться он начал только в работах последнего периода. Не учитывалось, что газета менялась. Характеристики великого сатирика относились только к первым 13 годам истории газеты: (Щедрин умер в 1889 г., Суворин руководил «Новым временем» до 1912 г.) Существует еще одна очень точная характеристика «Нового времени», принадлежащая А. Блоку, который писал о суворинском издании как о газете, «много лет вдохновлявшей и пугавшей правительство»8. В «Дневнике» Суворин привел свой разговор с С.С. Татищевым, крупным сановником, бывшим в свое время начальником Главного управления по делам печати, который сказал: «Когда вы пишете
7 Динерштейн Е.А. Указ. соч. С. 27.
8 Блок А.А. Последние дни старого режима // Архив русской революции. Т. 4. М., 1991—1993. С. 8.
о министрах, то как бы становитесь выше их. Государь может сказать: "однако какая-то газета говорит умнее, чем министр"»9. Правительство следило за публикациями «Нового времени» и действительно их побаивалось.
Основная причина очень негативного отношения к газете и современников Суворина и критиков последующих лет — привычка, сложившаяся в веке XIX, оценивать периодическое издание по его направлению, т.е. по сумме взглядов и идей, которые данное издание предлагает читателю. Суворин эту традицию нарушил, создав «парламент мнений», где он публиковал не «истины», а «мнения», с которыми мог быть не согласен, но его привлекала хорошая литературная форма материала, излагающего то или иное мнение. Это делало газету живой и интересной. Ее все ругали и все читали.
Еще одна традиция прошлого — объединять собственные взгляды редактора с направлением редактируемого им издания. В отношении традиционного для XIX в. органа периодики это было справедливо. В «Новом времени» взгляды редактора не всегда и не во всем совпадали с идеями, пропагандировавшимися авторами «парламента мнений». Но оппоненты Суворина этого замечать не хотели. Во всем, что писала газета, обвиняли ее редактора-издателя. Хорошо знавший Суворина В.В. Розанов отмечал: «Как ни сложно "Новое время", Суворин сам был сложнее, разностороннее, неуловимее его. Так называемые "колебания" газеты (мнимые) лишь отчасти и слабо выразили душу Суворина, всю сотканную из муара»10.
Суворин-редактор и Суворин — интересная, талантливая личность — не идентичны, это чувствовали те, кто был знаком с ним ближе. А. Петрищев — обозреватель журнала «Русское богатство», — симпатии к Суворину никак не испытывавшего, писал: «Я знаю людей, которые не могут без отвращения говорить о "Новом времени", но об эпизодах из жизни анекдотического Суворина, о его словечках говорят почти с любовью»11.
Неприятие современников вызывала и деятельность Суворина как издателя. Он был одним из первых предпринимателей в газетном деле. Русское общество очень боялось проникновения капитализма с его законами купли-продажи в святая святых русской духовной и политической жизни — журналистику. Об издательской деятельности Суворина много пишет Е.А. Динерштейн — специалист по издательскому делу, в Интернете размещена статья Е. Петровой «Русский Гэтсби» и большой материал «Из истории издательства и книготоргового предприятия А.С. Суворина» в рубрике «Библиофил Патефоныч».
И в начале ХХ в., и в советское время многих буквально оскорблял тот факт, что, приехав в Петербург в шинели поэта Плещеева, бедным обремененным семьей литератором, к концу жизни Суворин стал обладателем миллионного состояния. Но и в этом вопросе дея-
9 Дневник А.С. Суворина. С. 258.
10 Розанов В.В. Из припоминаний и мыслей о А.С. Суворине // Письма А.С. Суворина к В.В. Розанову. СПб., 1913. С. 22—23.
11 Русское богатство. 1912. № 10. С. 133.
тельность Суворина не так однозначна и одиозна, как это часто представляется. В опубликованной в 1910 г. в 7-м номере «Вестника Европы» статье «Капитализм и печать» Л.З. Слонимский выделил его из лагеря предпринимателей, работавших в печати, назвав «идейным капиталистом», отметил, что в получении доходов участвовали и постоянные сотрудники. Динерштейн пишет, что ставки заработной платы у Суворина были выше, чем у других издателей, рабочие жили в артельных квартирах, бесплатно пользовались освещением и некоторыми коммунальными услугами, имелись страховая касса, аптека с бесплатной выдачей лекарств, свой врач и фельдшер12.
Отношение к деньгам у Суворина тоже было своеобразным. Об этом пишет в своих воспоминаниях А. Амфитеатров, передавая один из своих разговоров со «стариком». «Касса "Нового времени" и есть касса "Нового времени" — это вздор, собственно говоря. А вот есть у меня — вот в том шкафу — тридцать тысяч, заработанных и отложенных мною в самом начале дела. Это — мои»13. В этом отношении к собственными руками заработанным деньгам отразилась и черта характера Суворина.
В финансовых делах фирмы царил беспорядок, об этом много писали. Члены семьи часто использовали кассу газеты для своих нужд, но не Суворин. В конце жизни по настоянию близких он купил имение и горько жаловался в дневнике, что эта трата оказалась никому не нужной.
Что же привлекло 26-летнего Чехова к пользовавшемуся скандальной славой человеку, который был к тому же вдвое старше. В 1886 г., когда эта дружба началась, Суворину было 52 года. Знакомство издателя с молодым начинающим автором переросло во взаимоотношения двух талантливых крупных личностей.
Чехов, тонкий, интеллигентный, рыцарственный, был молчун. Как пишет Амфитеатров, «Чехов был человек глубоко интимный». А вот Суворин, по характеристике того же Амфитеатрова, — «один из самых блестящих разговорщиков в России». Знаток Пушкина, человек, близко знавший Некрасова, Лескова, Золя, Доде, неоднократно беседовавший с Достоевским. Чехову с ним было интересно разговаривать. В 1887 г. Чехов писал в одном из писем: «У нас с Сувориным разговоры бесконечные»14. Разговаривать Суворин любил по ночам, гуляя со своим собеседником из угла в угол своего кабинета. В то же время Чехов никого в свой внутренний мир не допускал, и все попытки Суворина стать ближе, чем Чехову этого хотелось, мягко, но решительно пресекал. Амфитеатров вспоминает, как Чехов в 1895 г. ему сказал: «Слушайте же, он не худой старик. Я люблю с ним вдвоем походить ночью по кабинету. Вы любите?
— Очень, когда он в духе.
— Слушайте же, он всегда в духе!
12 См.: Динерштейн Е.А. Указ. соч. С. 62.
13 Амфитеатров А.В. Указ. соч. Т. 2. С. 11.
14 Цит. по: Динерштейн Е.А. Указ. соч. С. 125.
Характеристика как будто неподходящая для человека, часто проводящего целые дни в мизантропической хандре... Однако Чехов был прав. Сам по себе, по натуре, Суворин был светел и жизнерадостен. Настроение же его всегда складывалось в зависимости от общества, в котором он находился: скучный гость, нудное заседание, плохой спектакль, нудная статья быстро делали его угрюмым брюзгою»15. С Чеховым Суворин всегда был «в духе». Дональд Рейфилд во вступительной статье к «Дневнику» Суворина тоже пишет о «душевной привязанности» Чехова к Суворину и дружбе, продлившейся целых пятнадцать лет, несмотря на политические расхождения, разность характеров и ревность сыновей Суворина и коллег-газетчиков. Действительно, эта странная на первый взгляд дружба вызывала раздражение многих, выливавшееся в резкие и несправедливые выпады, как ни странно, в сторону Суворина.
Но надо заметить, что, судя по воспоминаниям, Суворин не был лидером в этой дружбе. После смерти Чехова он признался В.Дорошевичу, что Чехов мог его «поучать». «Чехов мне говорил, что я очень хорошо пишу либерально, но совсем плохо, когда пишу консервативно. Но я имею основание думать, что больше писал либерально, чем консервативно, да и когда писал консервативно, так для того, чтобы очистить место для либерального... На мое несчастье, я не дурак и не имел ни малейшего желания, чтоб меня слопали дураки и спасители отечества. Чехов был со мной чрезвычайно искренен. Но он мне никогда не говорил, что без "Нового времени" я был бы лучше и что это моя ошибка издавать "Новое время"»16. Таким образом, писатель отделял личность Суворина, его человеческие качества от его профессиональной деятельности.
Суворин и сам обращался к Чехову за советом. В 1899 г. начались студенческие волнения, принявшие политическую окраску. Суворин в своем «Маленьком письме» заметил, что основная задача студентов учиться, а не участвовать в политических демонстрациях. Как всегда, на него обрушилась вся печать. 17 марта вышло постановление, запрещавшее обсуждение этого вопроса. Суворина сразу же обвинили в том, что он выпросил этот указ, для того чтобы оградить «Новое время» от нападок. Суворин этого не делал, но во всем обвинили его. Многие страницы «Дневника» посвящены этой истории, и по ним видно, как глубоко переживал этот человек несправедливые обвинения. Суворина вызвали на суд чести. Для суда ему пришлось писать объяснение. Текст этого объяснения Суворин послал Чехову, чтобы услышать его мнение и совет. «Он нашел его мало выразительным. И он прав», — записал редактор «Нового времени» в дневнике17. Чехов в своих телеграммах от 26 и 27 апреля настоятельно советовал ему настаивать на своих правах и не признавать суда чести18.
15 Амфитеатров A.B. Указ. соч. Т. 2. С. 14.
16 Дневник А.С. Суворина. С. XV—XVI.
17 Там же. С. 336.
18 Там же. С. 583.
Таким образом, когда буквально все ополчились на Суворина, Чехов был на его стороне. Кстати, суд чести единогласно оправдал редактора-издателя «одиозной» газеты. В апреле 1899 г. Суворин спрашивал совета Чехова: выходить ему из Союза писателей или нет?
Суворин ценил мнение Чехова и прислушивался к его советам.
Что привлекало в молодом писателе умудренного опытом знаменитого журналиста? Буквальную влюбленность его в Чехова отмечали все свидетели этих отношений. Амфитеатров пишет о «благоговении», которым в душе Суворина были окружены имя и образ Чехова. Суворин благоговел перед талантом. «Вопрос даровитости для него решал все». «Суворин, угадав в Чехове орленка, преклонился перед ним со всем восторгом, на какой только был способен этот литературный энтузиаст»19. Хорошо знавший Суворина В.В. Розанов с удивлением замечал: «Совершенно исключительна была какая-то нежная любовь Суворина к Чехову... Мне кажется, если бы Антон Павлович сказал ему: — "Пришла минута — нуждаюсь в квартире, столе, сапогах, покое и жене", — то Суворин бы сказал ему: — "Располагайтесь во всем у меня". Буквально»20.
Сам Суворин признавался: «Я обязан Чехову многим, обязан его прекрасной душе, которая молодила меня, которая давала и всем, кто с ним сходился, это чувство чего-то живого, прямого, благородного и вместе с тем здравомысленного. Меньше всего думалось, что это писатель, что это талант. Все это даже забывалось, и являлся человек во всем обаянии его ума, искренности и независимости. В Чехове было что-то новое, как будто совсем из другой жизни, другой атмосферы... Ни сентиментальности, ни притворного участия, ни фраз»21.
Возможно, в этой благоговейной любви «старика» Суворина, как его все называли, к его молодому другу был оттенок отцовского чувства. В его жизни было много трагедий. Один из пяти сыновей, всеобщий любимец, умер молодым, второй, Владимир, покончил с собой. После его смерти нашли рукописи пьес, свидетельствовавшие о серьезном таланте. Семья Сувориных считала, что Владимир отчасти стал прототипом Треплева в «Чайке». Сын Алексей постоянно восставал против отца, открыто обвинял его в смерти Владимира. Уводя из «Нового времени» молодых сотрудников, он основывал свои газеты, сначала «Русь», потом «Новую Русь». Подняв скандальный шум, газеты исчезали, оставив большие долги, которые выплачивал отец. Два сына, «унаследовавшие от талантливого отца созданное его руками крупнейшее газетное и книжное предприятие, оказались не на своем месте». Старший, Михаил, по свидетельству редактора газеты «Речь» И.В. Гес-сена, был мрачным молчуном. Младший, Борис, возмещал эту молчаливость болезненной говорливостью, «поддерживаемой азартным употреблением алкоголя». Гессен рассказывал о приемной в редакции
19 Амфитеатров А.В. Указ. соч. Т. 1. С. 469, 471.
20 Розанов В.В. Мимолетное. М., 1994. С. 133—134.
21 Суворин А.С. Русско-японская война и русская революция. Маленькие письма 1904—1908 гг. М., 2005. С. 133.
«Нового времени» с простреленными зеркалами. Алексей Алексеевич во время семейной ссоры палил в братьев из пистолета22.
Наверное, в Чехове Суворин видел те качества, которых не находил в своих сыновьях. Возможно, ему хотелось видеть Чехова своим зятем: дважды, то ли в шутку, то ли всерьез, он предлагал ему жениться на младшей дочери Анастасии, которую считал самым честным и бескорыстным человеком среди «всех нас». Он хотел ей счастья. И, наверное, надеялся, что она будет счастлива с Чеховым.
Во всех последующих работах на эту тему, пожалуй, главным моментом стало утверждение, что Чехов и Суворин разошлись, отношения были разорваны. Амфитеатров вообще оспаривал этот факт. «Когда произошел этот разрыв, если он был вообще, я не знаю».
Расхождение, скорее охлаждение, связано с отъездом Чехова в Ялту. В 1902 и 1903 гг. они уже не встречались, хотя Чехов писал Суворину и звал его в Ялту. Но любые дружеские отношения когда-то заканчиваются. Чехов перестал быть начинающим, он вошел в круг лучших русских писателей, излишняя опека ему уже была не нужна. «Любовь (Суворина. — С.М.) была настолько страстной и выражалась настолько ревниво, что Чехов иногда даже отчасти тяготился ее преувеличенным вниманием»23.
Но тем не менее, по утверждению практически всех исследователей, разрыв произошел. Его объясняют тем, что Чехов, наконец-то, понял, насколько «гнусно и отвратительно» «Новое время» и порвал отношения с Сувориным. Момент разрыва, по мнению многих, совпал с делом Дрейфуса, во время которого проявился антисемитизм Суворина, и Чехов не мог ему этого простить.
«Дело» Дрейфуса разворачивалось во Франции в 1894—1898 гг. Французский офицер А. Дрейфус, еврей по национальности, был обвинен в шпионаже. Судебный процесс приобрел политический характер, прогрессивные круги объявили его причиной антисемитизм французского правительства. За офицера вступился Э. Золя, который развернул кампанию в защиту Дрейфуса.
Русская пресса почти вся выступил в защиту Дрейфуса. В «Новом времени» — «парламенте мнений» — публиковались и противоположные общей тенденции мнения, там действительно появлялись достаточно резкие антисемитские статьи. Вот как характеризует Суворина в это время Дональд Рейфилд: «В 1897 году Суворин допустил грубый, хотя и не случайный, просчет, бросив всю свою журналистскую мощь в поддержку антидрейфусаров и пытаясь доказать, что Альфред Дрейфус виновен если не как шпион, то как участник еврейского заговора против христианской Европы. В результате газета сильно потеряла в весе как ведущий политический орган»24. Здесь опять допущена традиционная ошибка: позиция газеты отождествляется с позицией ее редактора-издателя. Сработал определенный стереотип: вся пресса
22 См.: Архив русской революции. Т. 22. С. 331—332.
23 Амфитеатров A.B. Указ. соч. Т. 1. С. 471.
24 Дневник А.С. Суворина. С. XVIII.
ополчилась против «Нового времени», потому что Суворин выступил против Дрейфуса, следуя своим антисемитским взглядам. Иметь свое особое, отличное от общепринятого, мнение не позволялось. Суворин считал, что обвинения в государственной измене предъявляются многим людям, но за них никто не заступался. Дело Дрейфуса получило всемирный резонанс только потому, что он — еврей. 23 апреля 1899 г. Суворин записал в «Дневнике»: «Сегодня... прочел, что "Новое Время" — одно против Дрейфуса, но оно, впрочем, ужасно дискредитировано. И во мне дух упал. Стар стал, уверенности нет, нет прежнего огня и силы. Я не могу выдержать всей этой травли, и она достигнет своей цели, если у нас не явятся свежие силы»25. Из этой записи видно, как переживает Суворин, что его не понимают, как теряет уверенность в собственных силах. Где уж тут «вся журналистская мощь», брошенная протии Дрейфуса.
Об антисемитизме Суворина подробно пишут и Динерштейн, и Макашина. Последняя посвятила этой проблеме самую большую главу своей книги «Еврейский вопрос на страницах "Нового времени"». Специально изучал эту проблему Динерштейн. К его выводу стоит отнестись внимательно. «Однако, если отбросить эмоции, придется признать, что позиция Суворина в "еврейском вопросе" мало чем отличалась от того, как он воспринимал "армянский", "польский", "финский" и прочие вопросы. Все они были звеньями одной цепи, органически связанной с прочими национальными проблемами общественной жизни»26. И Макашина не считает самого Суворина антисемитом.
Чехов и Суворин дело Дрейфуса обсуждали. По подсчетам Мака-шиной, в 1897 г. Чехов отправил Суворину 17 писем, связанных с этой проблемой. «Потом в октябре 1899 года, когда Чехов вернулся в Россию, старый человек и опытный журналист Суворин первым пошел на встречу, ища примирения, написал, что в отношении Золя был не прав, что победила Чеховская проницательность»27.
Спор в основном касался позиции Э. Золя в процессе Дрейфуса. Суворин считал, что французский писатель защищал последнего только из принципиальных соображений, не имея фактов, доказывавших его невиновность. В «Дневнике» содержится запись разговора с общим знакомым, видевшимся в то время с Золя: «Я спросил его, видел ли он Золя? "Видел". — "Что же, он говорил что-нибудь о Дрейфусе?" — "Он говорил, что убежден в его невиновности". — "Ну а доказательства?" — "Доказательств он не имеет"»28.
Правда, достаточных доказательств не было и у обвинителей, в 1899 г. Дрейфус был оправдан.
В 1902 г., узнав о смерти Золя, Суворин записал: «Золя — даровитый романист. Его отношение к Дрейфусу меня теперь не занимает. К писателю иначе нельзя относиться, как с сочувствием. Если
25 Дневник А.С. Суворина. С. 305.
26 Динерштейн Е.А. Указ. соч. С. 123.
27 Макашина Л.П. Вокруг А.С. Суворина. Опыт литературно-политической биографии. Екатеринбург, 1999. С. 83.
28 Дневник А.С. Суворина. С. 317.
он ошибся относительно Дрейфуса, то много огорчений это принесло ему»29.
О том, что отношения этих людей из-за размолвки не прервались, свидетельствует хотя бы тот факт, что они продолжали встречаться. В самый разгар споров о Дрейфусе и Золя Чехов приезжал в Петербург. Он всегда останавливался у Сувориных. «Заботами Анны Ивановны [жены Суворина] — рассказывал Амфитеатров, — ему была устроена славная квартирка-гарсоньерка в дворовом флигеле, на третьем этаже, — превосходная спальня и приемная, прихожая и кухня. Потом она перешла ко мне, и я провел в ней почти целый 1897 год с великим комфортом... В этом моем году приезжая, Чехов останавливался в большом суворинском доме в семейной квартире хозяев»30. В этом году Чехов прожил там целый месяц, что, видимо, было бы невозможно, если бы произошел разрыв между друзьями.
В апреле 1898 г. они встретились в Париже. Чехов и Суворин дваж ды ездили в Италию вместе. На этот раз Чехов уже был в Париже, когда туда приехал «старик». Суворин даже поменял гостиницу, для того чтобы оказаться рядом с Чеховым. Они вместе ездили в Севр, знакомились со знаменитым фарфоровым производством.
«Он мне рассказал, — записывает Суворин 27 апреля, — что Короленко убедил его баллотироваться в члены Союза писателей, сказав, что одна формальность. Оказалось, что среди этого Союза оказалось несколько членов, которые говорили, что Чехова следовало забаллотировать за "Мужиков", где он будто представил мужиков не в том виде, как следует по радикальному принципу. Поистине ослы эти господа, понимающие в литературе меньше даже, чем свиньи в апельсинах, и эти свиньи становятся судьями замечательного писателя»31.
Одним из упреков, постоянно звучащих в работах на эту тему, является утверждение, что Суворин не ценил творчество Чехова. Повод для подобного мнения дал сам Суворин, неоднократно писавший и говоривший, что Чехова-человека он ценил больше, чем писателя. Но речь шла о чистой и благородной натуре писателя, а вовсе не о его произведениях. Суворин много сделал для Чехова-писателя. «Нет никакого сомнения, справедливо утверждал Амфитеатров, — что Чехов — и без Суворина — вырос бы в громадную литературную силу... Но несомненно также и то, что Суворин, быстро угадав в юном Чехове орленка, преклонился перед ним... И с того дня могучая и властная рука Суворина убирала с дороги Чехова едва ли не все камни преткновения и шипы, обычно ранящие ноги молодых писателей. И орленок рос по-орлиному, а не по-индюшачьи, в такой самостоятельности, свободе и холе, каких не было дано никому из его сверстников. Создал Чехова не Суворин, а сам Чехов, но условия, чтобы Чехов мог себя уверенно создавать, создал, конечно, Суворин. И морально, и материально он — создатель литературной карьеры Чехова. И роль его
29 Там же. С. 451.
30 Амфитеатров A.B. Указ. соч. Т. 2. С. 23.
31 Дневник А.С. Суворина. С. 316.
в этом долгом, стойком, убежденно последовательном процессе воистину прекрасна»32.
Иногда Суворина упрекают в том, что он не понял и не принял драматургию Чехова. А.С. Суворин — драматург, владелец театра — был приверженцем традиций классической драматургии, в пьесах Чехова, создававшего новый театр, он действительно принимал не все. Недостатком он считал, что в них мало действия, мало движения, не развиты интересные по своему драматизму сцены, много внимания уделено мелочам жизни и т. д. И он был не одинок. «Мережковский, встретив меня в коридоре театра (во время первого представления "Чайки". — С.М.), заговорил, что она не умна, ибо первое качество ума — ясность. Я дал ему понять довольно неделикатно, что у него этой ясности никогда не было», — записал Суворин в «Дневнике». «Чайка» не понравилась и Толстому. А вот Суворин убежден был в том, что спектакль пройдет хорошо, и даже заранее написал и велел набрать заметку о полном успехе премьеры. Потом он эту заметку переделал и сказал в ней все хорошее, что думал о пьесе, когда ее читал33. Еще раз о пьесах Чехова Суворин писал в «Маленьком письме», посвященном «Вишневому саду», 29 апреля 1904 г. «Я считаю "Вишневый сад" лучшей пьесой Чехова. Она лучше, глубже, шире, чем "Чайка", которая мне всегда нравилась, чем "Дядя Ваня", не говоря уже о "Трех сестрах", которые мне совсем не нравились...»34 Суворин всегда объяснял, почему ему нравится или не нравится та или иная пьеса его молодого друга. В небольшой заметке о «Вишневом саде» он высказал суждения, которые до сих пор являются основой нашего понимания чеховской пьесы.
В 2005 г., в «Медиа альманахе», издающемся факультетом журналистики МГУ, была опубликована статья О. Бойчук на эту тему. Автор высказывает все старые упреки в адрес Суворина, говорит о разрыве из-за дела Дрейфуса, но здесь появилось и еще одно обвинение. Статья имеет подзаголовок: «Искренняя дружба или личная выгода?» Ответ, конечно, однозначен: Суворин получал выгоду от публикации Чеховских произведений в своем издательстве. И он абсолютно неверен. Скорее Чехову была выгодна дружба с Сувориным, хотя он, конечно, об этом никогда не думал. Издатель всегда выручал не обладавшую большим материальным благосостоянием семью Чехова в трудные минуты. Братья Чехова работали у Суворина. Михаил заведовал Контрагентством по распространению продукции фирмы, Александр был корреспондентом «Нового времени». Он подписывал свои материалы «А. Чехов», Суворин не предлагал ему взять псевдоним. Вероятно, ему хотелось, чтобы имя «А. Чехов» продолжало появляться в газете даже тогда, когда Антон Павлович перестал в ней работать.
Алексей Сергеевич делал Чехову подарки. Одна из записей в «Дневнике» производит достаточно забавное впечатление. 2 мая 1998 г. Су-
32 Амфитеатров А.В. Указ. соч. Т. 2. С. 9.
33 Дневник А.С. Суворина. С. 257.
34 Суворин А.С. Русско-японская война и русская революция. С. 101.
ворин со старшим сыном Михаилом проводил Чехова, который уезжал из Парижа в Россию. «Подарил Чехову подушку и золотые запонки»35. Эти предметы как-то не сочетаются: такой интимный и явно недорогой подарок, как подушка, и достаточно ценный — золотые запонки. Но для Суворина — это подарки любимому другу, которые, наверное, доставляли удовольствие самому дарителю. По свидетельству Амфитеатрова, подарки были и значительнее, и дороже.
Молодой Чехов получил материальные преимущества, перейдя к Суворину. Редактор «Осколков» Лейкин платил Чехову 8 коп. за строчку, редактор «Петербургского листка» Худяков — 7 коп. Амфитеатров вспоминал, как Чехов сказал ему однажды, что сможет понять, что он большой писатель, только тогда, когда Левинский (издатель «Будильника» начнет платить ему 15 коп. за строчку. Суворин платил 20 коп.
В издательстве Суворина с огромным количеством наименований издаваемых книг и большими тиражами доля изданий рассказов Чехова (не того, какого знаем мы, а молодого писателя) была очень невелика, тем более, что он просил, чтобы его книги были недороги. Е.А. Динерштейн — специалист по издательскому делу — подробно рассказывает в своей книге о финансовых расчетах за книги Чехова. Его вывод: «Суворин заплатил писателю больше половины суммы, вырученной им от продажи Чеховских изданий. По тем временам это было вполне "по-божески"»36. И по нынешним тоже. Большой доход издательству Суворина приносили роскошные подарочные издания и книги из серии «Дешевая библиотека». Вот как описывал современник день, когда началась продажа 10-томного собрания сочинений А.С. Пушкина, изданного в день 50-летия его гибели в серии «Дешевая библиотека»: «Еще до открытия магазина стояла толпа, как стояла до того только у театральных касс в дни чрезвычайных представлений. Магазин был битком набит, была давка и смятение. Приказчики и артельщики сбились с ног; некоторые из публики влезли на столы, забирались за прилавки, сами хватали сдачу. К 11 часам магазин представлял картину разрушения... К этому часу оберполицмейстер прислал полицию, магазин был закрыт стали пускать в очередь... В двенадцатом часу дня все 6000 экземпляров, приготовленные на этот день были проданы. В Петербурге и других местах в один день продано одного этого издания до 10 000 экземпляров. Такого факта не было еще никогда с самого начала русской книжной торговли»37. Произведения Чехова, даже изданные миллионными тиражами, такого ажиотажа не вызывали.
21 января 1899 г. Чехов подписал договор с книгоиздательством А.Ф. Маркса об издании собрания сочинений. «Это послужило окончанием деловых отношений с издательством Суворина», — пишет Бой-чук, заканчивая этим статью. Здесь использован некий прием «умолчания» для достижения своей цели. «Чехов ушел от Суворина, и его
35 Дневник А.С. Суворина. С. 319.
36 Динерштейн Е.А. Указ соч. С. 135.
37 Цит. по: Интернет. Библиофил Патефоныч. Из истории издательства и книготоргового предприятия А.С. Суворина.
материальные дела пошли хорошо», — такой вывод должен сделать читатель. На самом деле все обстояло не так. Чехову нужна была большая сумма денег для строительства дачи в Ялте. Он готов был продать права на издание Суворину, но у того в данный момент не было 75 тыс. свободных денег. А.Ф. Маркс обещал их заплатить, хотя тоже сделал это не сразу, растянув платеж на три части.
Об этом договоре очень много написано: о нем писали в 1904 г., когда умерли и Чехов, и Маркс, пишут и современные исследователи38. Если Суворин выплачивал Чехову больше половины дохода, то Маркс едва ли десятую часть. Спустя всего месяц Чехов понял, как он просчитался. «До сделки с Марксом, — подсчитывал сам Антон Павлович, — книжки давали мне 3,5 тысячи ежегодно, теперь будут мне давать ежегодно 2 тысячи»39. Таким образом, уйдя от Суворина, Чехов материально прогадал.
В нашей исследовательской литературе еще в дореволюционный период сложилась традиция оценивать исторические личности только с точки зрения их политических взглядов и гражданской позиции. Личные качества людей, черты их характеров просто отбрасываются или получают истолкования только с точки зрения их взглядов. Рецензенты, писавшие о книге Динерштейна, буквально споткнулись, прочитав его оценку характера Суворина, который, по мнению автора, «принципиальностью никогда не отличался». Это заявление было вызвано тем фактом, что, приехав в Петербург, молодой журналист, обремененный огромной семьей, согласился сотрудничать в газете, где ему больше платили. Подобная характеристика в дальнейшем не подтверждена ничем. Иметь с кем-то дружеские отношения значило быть единомышленниками в общественно-политической сфере. Дружба Чехова и Суворина выглядела противоестественной, почти неприличной, поэтому и старались его поклонники, а потом исследователи его творчества «обелить» писателя, доказать, что это была некая ошибка молодого и неопытного человека, который, став великим писателем, быстро ее исправил.
Но если посмотреть на эти отношения с другой стороны, то такая нежная привязанность умудренного опытом и годами, сложного, противоречивого человека, каким был А.С. Суворин, доказывает, какой яркой личностью был А.П.Чехов и каким огромным литературным талантом был наделен.
Поступила в редакцию 10.09.2008
38 См.: Видуэцкая И.И. А.П.Чехов и его издатель А.Ф. Маркс. М., 1979; Динерштейн Е.А. Указ. соч. Глава «А.П. Чехов»; Макашина Л.П. Указ. соч. Глава «Деньги, деньги...».
39 Цит. по: Макашина Л.П. Указ. соч. С. 96.
