CC BY
40
Ю Б И Л Е И УДК 929
А. Н. Голубкова
БИОГРАФИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ
Я родилась и выросла в Ижевске в семье оружейников. Мое детство прошло в доме моего деда Афанасия Никифоровича Трухина по улице В. Сивкова № 198. Он служил старшим мастером ствольно-коробочной мастерской, был награжден серебряной медалью «За усердие» для ношения на груди на Станиславской ленте, принимал участие в подготовке экспонатов для Всемирной выставки в Париже в 1900 г., на которой завод-чане удостоились высшей награды -Гран-при. В 1904 г. А. Н. Трухин был удостоен личного Почетного Гражданства. Дом моего дедушки, как и все дома в Нагорной части Ижевска, был пятистенным, двухэтажным; в доме были комод, шкаф, кресла, диван, напольные часы с маятником, стол. Все это производили местные мастера. Усадьба состояла из разных по назначению построек: большого двухэтажного сарая, где держали лошадь, корову, гусей, уток и куриц, а также погреба, бани и большого жилого флигеря. За каждым хозяином был закреплен на речке По-зимь участок для покоса травы для корма домашнего скота.
Моя бабушка Александра Николаевна Трухина имела швейную мастерскую, где шились знаменитые кафтаны для отличившихся оружейников. Мама - Людмила Александровна Копылова тоже выросла в Ижевске, с отличием окончила
Ижевскую гимназию, врачебное отделение Пермского университета и вернулась в Ижевск. Работала ведущим терапевтом Второй Городской больницы. Отец -Николай Афанасьевич Трухин - был инженером-конструктором, работал над созданием первых мотоциклов модели ИЖ-1, изготовленных по чертежам инженера П. В. Можарова, большого друга семьи. В 1929 г. участвовал в знаменитом мотопробеге, о чем оставил свои воспоминания.
Какие яркие события остались в моей памяти из детства?
Прежде всего, наверное, встреча с Верой Васильевной Толстой. Когда мне исполнилось шесть лет, моя тетя-учительница летом привезла меня в свой город Можгу.
Днем мы гуляли по берегу реки Валы. Помню, что шли по доскам, которые были проложены вдоль берега. Мы поднялись на высокий берег. Тетя Поля говорит: «Посмотри вниз на противоположный берег. Видишь справа - цыганский табор, а левее - дети и их педагог Михаил Курочкин. Дети рисуют».
На другой день мы пошли по улице Сюгинской. Там был домик с мезонином, в котором жила Вера Васильевна со своей экономкой, или подругой. Помню, что одеты они были по старинке: в чепчиках, длинных темных юбках и свободных кофтах. Мы пили чай из большого самовара с баранками.
Вера Васильевна уже была на пенсии и работала в библиотеке педтехникума. Разговор был о талантливом педагоге этого учебного заведения Михаиле Курочки-не, который преподавал рисование, пение, был талантливым художником и переписывался с Ильей Репиным. Моя тетя была коллегой В. В. Толстой. Она выучила удмуртский язык и преподавала, по-моему, в Малых Сибах или где-то рядом.
Еще несколько эпизодов из детства. Когда мне было 4 года, бабушка повела меня в Михайловский собор. Всю дорогу говорила: «Запомни, его видно за сорок верст. Там ты увидишь маятник Фуко и золотые картинки, это иконы». Впечатление было незабываемым! Особенно от маятника Фуко, от высоты здания и иконостаса.
Помню, в 1933 г. в Ижевске открыли первый детский садик. Желающих идти было, видимо, немного. И меня, как представителя «семьи прогрессивных взглядов», отдали. Помню, что с руководительницей А. В. Волменской мы ходили на демонстрации, участвовали в уличных шествиях, «сборных» концертах, для которых родители шили костюмы. А позже (еще одна новость!) на Советской был открыт «Общепит», и я с судком ходила за обедами на Фабрику-кухню.
В 1936 г. наша семья переехала в дом № 192 по ул. Пушкинской (рядом с домом, где живет М. Калашников), построенный для медицинских работников в связи с открытием в 1933 г. Государственного Медицинского института и приездом профессуры из Москвы, Киева, Львова. Начался новый период в развитии города. В 1927 г. в Ижевске было 13 врачей. А. И. Перевозчикова и моя мама Л. А. Копылова работали в единственной заречной больнице. В 30-е гг. быстро пополнялся штат врачей, проходили конференции, развивалась медицинская наука.
Для меня вторая половина 30-х гг. была временем учебы в школе № 30 и в Музыкальной школе № 1. Мне кажется значимым, что сформировавшаяся в XIX в. в Ижевске система образования (женская и мужская гимназии, постановка спектаклей по пьесам Островского, концерты) не была разрушена в пред-
военные годы. В школе были интересные педагоги по математике, литературе, химии. А в музыкальной школе первым педагогом по фортепиано была Анна Ивановна Шелепова, представительница царской семьи, сосланная в Ижевск вместе с мужем (В. И. Шелепов по приезде преподавал в Индустриальном техникуме). Она была удивительно оптимистичным, светлым человеком. Закончила Смольный. Была отличной пианисткой. Знала французский и немецкий языки. Я занималась с А. И. Шелеповой у нее дома и узнала историю ее семьи. Ее родители - генерал и фрейлина Государыни. Анна Ивановна была правнучкой декабриста Оболенского. Она показывала мне его портрет и часть кандалов, к которым Оболенский был прикован, продвигаясь к месту ссылки, в том числе и по Сибирскому тракту Удмуртии.
Другим педагогом по фортепиано была Е. М. Гольдина. Она дала мне знания фортепианного репертуара, приучила к сценическим выступлениям и работе с музыкальным текстом. Причем, в репертуар была включена в основном музыка Бетховена и Грига. Я играла «Лирические пьесы», части из сюиты «Пер Гюнт», «Свадебный день в Трольдхаугене», сонату и закончила первой частью фортепианного концерта. Музыкальную школу я окончила на отлично. Меня даже без экзаменов перевели в Ижевское музыкальное училище.
Очень тяжелым испытанием была война. В 1942 г. я с похвальной грамотой закончила семь классов школы № 30 и начала работать на военном заводе, эвакуированном из Раменска. Работала я в сборочном цехе. Мы собирали лагометры для самолетов. Работали по шесть дней в неделю, а в воскресенье приходили в госпиталь (здание школы № 27), помогали делать перевязки, стирали бинты, убирали посуду и т.д.
Учились мы вечером. Еще я несколько лет была в Тимуровской команде. Мы помогали семьям фронтовиков. На соседней (Революционной) улице кололи дрова, пололи грядки. «Каждая эпоха дышит по-своему», - заметил С. С. Аверинцев.
Что помогло нам выжить?
Мне кажется, положительные эмоции исходили в те годы от концертных программ Удмуртского радио и театра оперетты, где работали милые актеры Мосин и Данилов. Вспоминаю, как светло, медленно и задумчиво пел Кузьма Ложкин песни «Порьялоз, порьялоз» и «Анае гурзэ эстэм дыр но», наполняя мыслью каждое слово, как будто это не песня, а важный театральный монолог. А в конце войны Степан Широбоков читал свою фронтовую лирику. Я тогда еще не занималась переводами. Да это было и не нужно. Поэт в своем рассказе шел не от образа к образу, а, как в музыке, от одного состояния к другому. Читал ровно, мягко, но такая спокойная уверенность исходила из его рассказа, что мы понимали: все делаем правильно. Ведь С. Широбоков прошел две войны!
В 1946 г. я стала студенткой Московского Городского музыкального училища (можно сказать, что оно было экспериментальным учебным заведением Академии педагогических наук). Здесь была своя специфика: педагоги работали над разными аспектами темы «Преподавание музыки в общеобразовательной школе». Изучали вопросы слушания музыки, работы с хором. Эти новые предметы включались в учебный процесс. Было сильным фортепианное отделение. Я занималась у М. Я. Сивер - ученицы К. Н. Игумного.
В училище мне запомнились интересные встречи с певцом И. Козловским, пианистами Я. Флиером, Неменовой-Лунц, поэтом-фронтовиком К. Ваншен-киным, композитором и общественным деятелем Д. Б. Кабалевским. Училище находилось на Якиманке, недалеко от Болотной площади и привлекало видами Кремля и другими достопримечательностями центра Москвы. На соседней Пятницкой улице жил И. Козловский. Его внучка пела в детском хоре училища, он приходил слушать этот хор и иногда рассказывал нам о своих выступлениях.
И еще о Москве. Послевоенная Москва была деловой, привлекала своей могучей энергией: восстанавливались разрушенные здания, возвращались домой фронтовики. Интересным и ярким было выступление в зале Училища поэта Константина Ваншенкина. Он только что приехал из воинской части, был полон энтузиазма и энергии!
Большое впечатление произвели на меня встречи с Д. Б. Кабалевским - педагогом консерватории, автором многочисленных сочинений, секретарем Союза композиторов, главным редактором журнала «Музыка в школе», председателем Научного совета по эстетическому воспитанию при Президиуме Академии Педагогических наук. Он не преподавал в училище, но в одной из московских школ на улице Горького проводил встречи со старшеклассниками, на которых мы должны были присутствовать. Как доверительно он говорил, как просто и доступно! Год за годом он вел передачи по телевидению, публиковал статьи в журнале «Советская музыка» и многое в школьном преподавании музыки сумел воплотить в жизнь, даже за рубежом.
В 1961 г. в «Советской музыке» Кабалевский пишет: «Не удивительно, что в Англии и Китае, Чехословакии и Франции, Болгарии и США, Польше и Бельгии и других странах произведения советских композиторов для детей пользуются широкой популярностью и входят в обязательный репертуар школьных программ».
Училище я окончила с отличием и подала документы в Московскую консерваторию (на теоретико-композиторское отделение) и в Гнесинский институт на хоровое отделение. Думаю, благодаря большой подготовке по фортепиано и абсолютному слуху я была принята в оба учебных заведения. Выбрала теоретико-композиторское отделение Московской Государственной консерватории.
Годы учебы на теоретико-композиторском факультете Московской консерватории запомнились блестящими лекциями педагогов В. Беляева, В. Васиной-Гроссман, Р. Грубера, Ю. Келдыша, О. Е. Левашевой, А. Кандинского, В. Цуккермана и творческими встречами с А. Хачатуряном, Ю. Шапориным, А. Гольденвейзером. Моим первым педагогом был Р. И. Грубер. Он читал историю музыки, начиная с древних времен, знал несколько языков, занимался переводами. Роман Ильич всегда был увлечен материалом, нас не замечал и однажды, приводя цитату немецкого автора, разумеется, по-немецки, так увлекся, что стал излагать остальной материал на языке оригинала. У Р. И. Грубера я написала свою первую курсовую работу. Я всегда чувствовала себя музыкантом-исполнителем, было трудно переключиться на осмысление исторического материала, работа получилась плохая. На первом курсе были по некоторым дисциплинам индивидуальные занятия. Я любила занятия с С. С. Скребковым по полифонии, он вел их очень спокойно, деликатно. Помню, приближался Новый год, шел
пушистый снежок. Сергей Сергеевич сказал: «Ада, дайте, пожалуйста, я посмотрю Ваше домашнее задание, а Вы скажите, какая сейчас погода». Я, с какой-то легкостью, что мне не свойственно, заметила: «Сергей Сергеевич, скоро Новый год. "В лесу родилась елочка"».
Сергей Сергеевич ответил: «А Вы знаете, что эту новогоднюю песню написала известная пианистка Бекман-Щербина, мама моей жены. Если Вы хотите, я расскажу Вам подробнее». И полился прекрасный рассказ.
Студентов на факультете было мало, и мы с интересом общались, ожидая индивидуальных занятий в многочисленных рекреациях. Среди композиторов класса Шебалина были Губайдуллина, Э. Денисов, А. Пахмутова, В. Тормис, а среди класса Шапорина - Г. Жубанова, Е. Светланов, А. Флярковский, Р. Щедрин, М. Марутаев, Сидельников, А. Волконский. Среди теоретиков в нашей группе -Н. Жоховская, Д. Грачева, И. Шур и др. Однажды произошел комический случай. Я занималась в читальном зале (музыкальном). Там стоял огромный ломберный стол и все работали над партитурами, клавирами. Рядом сосредоточенно изучал старинное издание Е. Светланов. Вдруг слышим приятный голос библиотекаря: «Товарищ Гендель, подойдите за партитурой». Все переглянулись. Просьба повторилась. И снова приятный голос: «Ох, что я говорю. Товарищ Светланов, подойдите за партитурой Генделя». Все улыбались.
Меня удивило в первые дни знакомства с консерваторией - отношение к своей истории. Входишь в Малый Зал - твой взор упирается в мраморные доски с высеченными именами Рахманинова, Глиэра, Хренникова. Входишь в аудиторию - замечательные памятные портреты. А в кабинете А. Б. Гольденвейзера - больше двадцати портретов с дарственными надписями Л. Толстого, С. Рахманинова.
Не менее яркое впечатление - старенькая женщина в чепчике, длинной юбке и кофте, сидевшая в одной из рекреаций за письменным столом. С ней здоровались все педагоги. Оказывается, она знала П. Чайковского. Когда ей было тринадцать лет, она работала курьером и выполняла поручения известного композитора. Как не вспомнить слова А. Дюма: «В этом благодарении к прошлому - большое будущее»!
Интересным было творческое общение со студентами. Помню увлекательный рассказ Андрея Волконского (приехавшего из Франции для учебы в Московской консерватории), о новом течении в Париже - дадаизме. Рассказ слушала вся наша группа. Особенно меня интересовали студенты-исполнители. Можно было присутствовать на репетициях в Малом Зале студентов класса Я. Флиера, Г. Нейгауза, Я. Зака, С. Фейнберга. Через профессорский буфет мы входили в Большой Зал и слушали оркестровую музыку. Да и пригласительные билеты всегда были в профкоме. Были они очень дешевые, стоили копейки.
В консерватории был кабинет звукозаписи, но в те годы современные сочинения (Шенберга. А. Берга и др.) - не изучались и не записывались. Некоторые сочинения были в кабинете. Однажды Э. Денисов дал мне наушники - и я слушала «Рапсодию в блюзовых тонах» Гершвина. На занятиях наша теоретическая группа слушала «живую музыку». Все сочинения нам проигрывал на рояле Фабий Евгеньевич Гнесин. Мы всей группой приходили на квартиру к Гнесиным (через
дорогу от консерватории) и слушали. Для меня (с моим абсолютным слухом) это был подарок. (К звучанию симфонического оркестра долго не могла привыкнуть: казалось, что гобои понижают звук, а валторны повышают).
В консерватории мы не только знакомились с педагогической, научной деятельностью наших педагогов, но и слушали их сочинения. В 1952 г. А. Хачатурян закончил балет «Гаяне» (2 вариант) и балет «Спартак». Оба сочинения были исполнены в 23-й аудитории на двух роялях. Мы, как и преподаватели, приглашались на обсуждение и высказывали свое мнение. Интересный разговор был с Ю. А. Шапориным.
Юрий Александрович спросил меня: «Ада, Вы приехали из Вятской области. Что Вы знаете о декабристах?». Не успела я сказать об А. И. Шелеповой, как Шапорин стал рассказывать, что в 1925 г. он работал над оперой «Полина Гебль и декабрист Анненков».
Заметил, что встреча героев оперы произошла в цветочном магазине на Кузнецком мосту, где парижанка Полина Гебль продавала цветы. Рассказ был таким глубоким, что я побывала в этом здании и по-своему пережила эти события.
Слушать высказывания великих музыкантов всегда интересно. Вспоминаю 42-й класс - учебный класс А. Б. Гольденвейзера и его ассистента Т. Л. Лого-винского (у которого я занималась по фортепиано). У А. Б. Гольденвейзера была отдельно кафедра и в 42-й класс он приходил редко, но когда заходил, я просто вскакивала, А. Б. Гольденвейзер говорил: «Играйте, играйте - я ненадолго». Однажды на собрании факультета А. Б. Гольденвейзер в своем выступлении рассуждал о пользе самостоятельных занятий, то есть фортепианной практики. «Когда я был маленьким, у меня был гувернер. Мы собирались к морю. Гувернер долго раскрывал мне теоретические основы плавания. Я все теоретически знал, но когда вошел в море - стал тонуть. Это говорит о том, что не было практики по плаванию».
Несколько слов о встречах с Д. Д. Шостаковичем. В 1954 г. педагог по советской музыке Л. В. Данилевич предложил мне в качестве темы курсовой работы сочинение Д. Д. Шостаковича «Десять поэм» для хора на стихи поэтов начала ХХ в., созданное в 1951 г. Дал домашний телефон Д. Д. Шостаковича. Я позвонила. Дмитрий Дмитриевич очень вежливо отказался, сославшись на свое плохое самочувствие. В этом же году по распоряжению деканата нашей группе было предложено посещать все заседания Союза Композиторов, где я тоже видела Дмитрия Дмитриевича. На одном из заседаний довольно резко обсуждалось его творчество. Его музыку Кремлев сравнивал с солеными огурцами. Дмитрий Дмитриевич все время глотал таблетки. Руки его дрожали...
В 1955 г. я работала над дипломом. Моим руководителем была доктор наук В. А. Васина-Гроссман, а консультантом - доктор наук, профессор В. М. Беляев. Тема дипломной работы была такова: «Сюиты Ипполитова-Иванова на темы народов Кавказа». Рассматривалось несколько сочинений: «Кавказские эскизы», «Иверия», «Тюркские фрагменты». Для начала я просмотрела все работы В. М. Беляева и пришла к мысли методически им следовать работам. Творчество Ипполитова-Иванова, как и творчество В. М. Беляева, имеет широкий спектр. Ипполитов-Иванов - ученик Римского-Корсакова, долго жил в Тбилиси, с 1905
по 1922 г. был ректором Московской консерватории, в 20-е гг. - ректором Грузинской консерватории. Ипполитов-Иванов изучал и делал обработки русских песен, испанских, карело-финских, армянских, грузинских, азербайджанских, узбекских, ирландских, мавританских и др.
В своих «Воспоминаниях» он сам определил творческие приоритеты: мелодическая распевность, жанровое многообразие, эмоциональная уравновешенность. Он считал, что лучше всего это раскрыто в его оркестровых миниатюрах программного характера. Композитор считал, что при обработке народных тем не следует забывать современное состояние музыкальной техники. Именно это приведет к развитию народной музыки, поднимет ее уровень и в то же время сохранит национальную специфику.
На последних страницах его «Воспоминаний» для меня были неясными моменты о «сильном влиянии облика Чайковского», о подражании оперы «Ася» творчеству «великого мэтра». Долгие годы музыка Чайковского критиковалась, его считали «западником». Что произошло? Разобраться в этом помогла мне встреча с композитором С. Н. Василенко.
Он жил рядом с консерваторией. Встретил меня приветливо. В свои 83 года многое помнил. «Разве Вы не слыхали, что в конце XIX в. произошла переоценка творчества Чайковского? Чайковский открыл окно в северные государства. Наши композиторы Глазунов, Лядов и др. ездили в прибалтийско-финские государства. Ну а "Волшебное озеро" Лядова - это слепок "Калевалы"».
Последняя моя встреча с педагогами консерватории произошла в июне 1955 г. в кабинете ректора консерватории Свешникова. Там был Д. Б. Кабалевский, Ю. А. Шапорин, С. С. Скребков и преподаватели общественных дисциплин. Свешников поблагодарил всю группу за успешную учебу и сказал, что по распоряжению Министерства музыкальной культуры всю группу оставляют в Москве для работы на Московском радио, чтобы создавать передачи для молодых социалистических государств Польши, Болгарии. Я сказала, что должна уехать в Ижевск, чем удивила комиссию. Ю. А. Шапорин мне ответил: «Ада, там нет дорог, медведи бродят. Вы знаете, когда М. Волконская ехала к месту ссылки декабристов, ее лошади, где был упакован белый рояль, застряли в грязи около Вятки. Их еле-еле вытащили». А я рада, что вернулась в свой город! В 1950-е гг. в Удмуртии интенсивно развивалась музыкальная исполнительская культура, «бурлила» живая художественная жизнь, работали хоровые коллективы, театры, работали сельские клубы.
В 50-е гг. я была педагогом Ижевского музыкального училища, о чем с радостью вспоминаю. Среди моих учеников - Ю. Толкач, А. Корепанов, Н. Копысов, А. Щербаков, Н. Пузанова, В. Митрофанов, А. Седельникова, Ю. Маликов и др. Я была первым педагогом по музыкальной литературе. Учебников по этому предмету еще не было, портативных магнитофонов с музыкальными записями тоже. Приходилось диктовать биографии композиторов, делать обзор сочинений, а музыкальные примеры играть на фортепиано. Я пыталась создать свою методику преподавания: требовала четких определений, системы в ответах учеников. Вспоминаю, как серьезно они занимались! Оставались вечером в Училище, слушали музыку. Видимо, многое осталось в памяти. На мое 70-летие моя
ученица Л. Смирнова написала мне прекрасные стихи с прекрасным эпиграфом: «Ученик не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно зажечь». Вот некоторые строки из ее произведения:
Казалось, что недавно так бывало,
Та древнегреческая мудрость,
К Вам на урок спешили мы.
Которая к тому ж у Вас в крови
Там музыка пред нами оживала,
Вам помогли зажечь огонь.
Там оживал духовный мир родной страны.
Неугасающей любви к искусству муз.
В сердцах студентов Ваших,
Портрет Шопена (или может Мендельсона)
Мы зажглись и дальше понесли
На нас глядел там со стены;
Тот свет, которым Вы всегда озарены.
Условный композитор из учебника,
Условный представитель стиля и страны.
В эти годы я стала семейным человеком. Мой муж - Н. С. Голубков был педагогом, затем профессором ИМИ (ИжГТУ), заведующим кафедрой «Деталей машин». Он закончил с красным дипломом МАМИ, часто вспоминал детство, близких его семье московских литераторов, поездки в Переделкино для встречи с двоюродным братом А. Н. Афиногеновым. У нас двое детей. Ольга Николаевна Голубкова работает в УдГУ, Евгения Николаевна заведует отделом на заводе.
В 1963 г. меня пригласили на работу в УдНИИ в сектор литературы и фольклора. Там я работала в общей сложности более 30 лет. Тема моих научных исследований - комплексное рассмотрение истории музыкальной культуры удмуртского региона с древних времен до настоящего времени. В послевоенные 50-е гг., когда после окончания теоретико-композиторского факультета Московской Государственной консерватории я вернулась в свой родной Ижевск, эта тема была новой для России и, естественно, для Удмуртии: региональная культура не изучалась в консерваториях, не имела теоретических и методических обоснований. Исследовалась история музыкальной культуры Москвы, Ленинграда, некоторых Союзных республик. Следует предположить, что еще не было опыта комплексного профессионального подхода к рассмотрению истории музыкальной культуры небольших регионов, городов, заводских поселков. В прессе преобладал фактический материал, фактические сообщения. Широкого обоснования истории музыкальной культуры как части всеобщей культуры, имеющей свою теорию, свою «предметную основу» в каждом городе, рабочем поселке, вероятно, не существовало.
В то же время музыкальная культура каждого городка, поселка имела много особенного: создавались новые театральные спектакли с музыкальными номерами, новые песни. Интерес к музыкальным сочинениям был большой: уже в 50-е гг. появилась серия моих газетных статей, телевизионных и радиопередач,
посвященных исполнительским особенностям музыкальных «новинок». На радио хранятся очерки прозвучавших радиопередач: «Листая страницы времени», «Новые песни», «Театральные премьеры», «Творческий портрет Г. И. Титова».
Работу в УдНИИ, в секторе литературы и фольклора, я начала с изучения архивов института: рассматривала отчеты фольклорных экспедиций, работы этнографов, фольклористов. Особое впечатление оставили исследования лингвистов И. В. Тараканова (историческое описание словесного материала Волжской Булгарии), В. Кельмакова (диалектологические особенности), Р. Насибуллина (географические параметры рассмотрения удмуртских слов), В. Вахрушева (осмысление удмуртских и русских слов при составлении словарей).
В 1960-е гг. региональная музыкальная культура (прежде всего творчество, исполнительство, педагогический процесс и связи с другими регионами) заинтересовала Московский Всесоюзный научно-исследовательский институт искусствознания и вошла в число изучаемых областей, и он готовил к изданию «Историю музыки народов СССР» и «Советскую энциклопедию». Наши материалы вошли в эти издания. Кроме того, музыковеды-историки приглашались на конференции, собеседования, где Н. Шахназарова, Е. Орлова, В. Беляев, В. Васина-Гроссман делились своим научным опытом. В частности, мне было рекомендовано изучать, прежде всего, современные творческие процессы и проблемы состояния национального стиля. И моя тема в УдНИИ «Современные процессы в сфере музыкальной культуры в Удмуртском регионе» была связана с изучением новых сочинений удмуртских композиторов в области песни, оперы, балета и театральной музыки. Уже в 1962 г. в издательстве «Удмуртия» вышла небольшая книжка «Советская массовая песня» с разделом о песенном творчестве Г. Корепанова. В 1963 г. в журнале «Молот» была опубликована статья «Герман Корепанов», в 1965-м - в сборнике «Слово о земляках» - статья о премьере оперы «Наталь». В 1969 г. институт опубликовал составленный мною сборник статей «Путь к удмуртской опере», где раскрыты некоторые аспекты развития музыкальной культуры Удмуртии. В обзорных очерках исторически последовательно освещены наиболее яркие события музыкальной жизни республики. В монографических очерках даны творческие портреты композиторов, исполнителей, руководителей художественных коллективов.
Книга содержит библиографию песенно-поэтических и музыкальных публикаций, а также библиографию статей и исследований.
В 70-е гг. подготовлены статьи, опубликованные в московских изданиях, в сборниках Казани и Саранска. В те же годы началась переписка с внучатой племянницей П. И. Чайковского К. Ю. Давыдовой. Материалы о ежегодных фестивалях, посвященных П. И. Чайковскому, я высылала в Клин, где жила и работала К. Ю. Давыдова. Ее книга с дарственной надписью есть в моей библиотеке.
В 1970-е гг. сотрудникам УдНИИ предоставлялась большая возможность работать в архивах страны. Архивы Кирова, Казани, Глазова, Воткинска, Ижевска, Ленинграда, Москвы убедили меня в том, что музыкальную культуру нашего края нельзя рассматривать как область музыкального краеведения или придаток чисто исторического осмысления. Музыкальная культура развивается по своим
законам, и ее история «оживает» только тогда, когда мы находим близкие явления в других культурах. Это помогает нам не просто излагать факты, но объяснять процессы развития.
В 1977 г. в Москве, во Всесоюзном НИИ искусствознания, я защитила кандидатскую диссертацию на тему «Формирование удмуртской советской музыкальной культуры» (научный руководитель доктор искусствоведения А. В. Васина-Гроссман). В 1980 г. решением ВАК при СМ СССР мне присвоено ученое звание старшего научного сотрудника по специальности «музыкальное искусство».
Научным итогом 1970-х стала монография «Музыкальная культура Советской Удмуртии», где рассмотрены вопросы формирования и становления музыкальной культуры Удмуртии в 1917-1967 гг. В работе рассмотрено становление исполнительского искусства, музыкального творчества, освещены события музыкальной жизни республики. Работа получила добрую оценку в прессе. Хороший отзыв о книге дал московский композитор В. Блок.
По плану работы сектора, я участвовала в фольклорных экспедициях 60-80-х гг.
Они, думаю, оказали воздействие на осмысление материала темы. Руководили экспедициями фольклористы П. Поздеев или Л. Долганова. С нами ездили 5 студенток университета, которые работали над текстами песен, записывали фольклорный материал.
Меня, как историка, интересовало то, что наиболее активно исполнялось: песня? танец? эпическое сказание? или игра на древних музыкальных инструментах? Преобладало исполнение удмуртских народных песен (хоровое, ансамблевое, сольное) с включением в репертуар песен других народов России.
Так, в 1960-е гг. в Можгинском районе (д. Пазял) записаны интересные народные песни. (Их расшифровкой занимался А. В. Мамонтов и многое включил в свой репертуар). Среди сиротских песен мы записали «Шур дурын» на мотив популярной песни Агреневой-Славянской «Хаз булат», среди песен-размышлений - «Питыр, Питыр гурезь» - на мелодию «По Муромской дороге».
В поселке знали, что мы приехали записывать песни. Когда мы встречались вечером с молодежью у Дома культуры, то слышали многочисленные песни советских композиторов, песни Г. Корепанова, «Сулико», «Распрягайте, хлопцы, коней» и др.
То же повторилось во время экспедиции в поселке Яр. Там мы разделились на две группы. Я пришла к исполнителю-солистке и, думаю, неправильно сформулировала цель своего визита: «Сосредоточьтесь, пожалуйста, на исполнении старинных песен (вашкала кырзан)». В ответ услышала: «Я современный советский человек, солистка, люблю песни советских композиторов и ценю возможность выступать с исполнением этих сочинений в клубах (которые построило для нас государство!) и участвовать в конкурсах. Сначала вас познакомлю с этой частью своего репертуара, а потом спою старинные удмуртские песни, которые знаю с самого раннего детства и всегда исполняю. Но не нужно из нас делать только музейных экспонатов. Это неправильно».
Я не фольклорист и не этнограф. Было бы самонадеянно (и неверно!) с моей стороны рассматривать аналитические вопросы фольклора. Меня интересовала
общая картина развития музыкальной культуры. Но некоторые явления я так и не смогла объяснить.
Это связано со свадебной темой в фольклоре. В Пазяле свадебную песню «Ал вылад вордэм нуныед» («На коленях вырастила свое дите»), исполняемую в момент прощания невесты с домом, пели как-то сосредоточенно, даже сурово. Вдруг Анна-апай громко несколько раз сказала: «Тулкымяськем, тулкымяськем» с такой внутренней силой, что даже жутко стало. Этого слова в песне нет. Что она хотела выразить? Затем запись песни продолжилась.
«Свадебная тема» встретила нас и в Шабердино. Мы беседовали с сельчанами. Петра Кирилловича спросили, какие песни нас интересуют. Он назвал разные, в том числе и свадебные. Старший собеседник даже испугался: «Да вы что? Свадебные петь не будем. Не дай Бог ударит гром, выпадет град, все посевы разрушит. Приезжайте осенью, когда будем играть свадьбы. Даже не думайте!».
«Свадебная тема» ждала нас в Селтинском районе в 70-е гг., в д. Кыргурт. Был летний солнечный день. Кругом зеленые лужайки. Хоровой ансамбль собрался в доме руководителя - городского вида учительницы. У нее была помощница Галя, которая очень хорошо пела. Она рассказала нам о графике работы и концертах. Ансамбль спел хороводные, лирические, рекрутские, авторские песни. Я попросила спеть свадебные. Тогда учительница сказала: «Галя, ты иди. Встретимся в конце недели». Я спросила: «Почему Вы ее попросили уйти?» -«Так Галя не из нашей деревни».
По прошествии многих лет, в 1987 г., мы с П. К. Поздеевым обобщили наш фольклорный материал, собранный в экспедициях и приготовили научно-популярную книгу «Сокровище народное». Наша задача была - рассказать о тематическом богатстве удмуртский песни, о ее своеобразии и связях с этнической историей края, показать ее исторический путь и ее художественный особенности.
В программу работы института были включены лекции для населения. Все мы входили в общество «Знание», которым руководил светлый человек К. И. Шибанов. Мы ездили по районам, выступали в городах Удмуртии. Было интересно. В Ижевске я некоторое время возглавляла два народных университета во Дворце культуры «Октябрь» и во Дворце машиностроителей. Во время выездных лекций были забавные эпизоды.
Помню, приехали в Сюмсинский р-н. Едем на «Газике» по живописной дороге: с одной стороны - река Кильмезь, с другой, на несколько километров, -малинник. Вдруг шофер остановился. Оказывается, в нескольких метрах от нас в малинник идет медведь!
Приехали в школу пос. Кейлуд. Директор школы собирает народ на лекцию. Входит старый, старый дед с длинной бородой, с палочкой и говорит мне: «Ты будешь нас учить, как жить? Молода ты еще беседы-то проводить. Ох!». Я даже ответить ничего не смогла. Начала рассказ. Смотрю, слушает внимательно, даже слезинка пробежала. Я закончила, села за учительский стол. Он подошел и искренне сказал: «Спасибо тебе большое». Вообще сельские жители очень искренние, с ними легко разговаривать.
Приехали в Дебесы. Надо было прочитать лекции в Дебесском педучилище и школе. Пришла к школьникам. Сразу задала вопросы: по какой дороге проезжали декабристы? сохранилось ли здание, где с них снимали кандалы? На этом моя лекция и закончилась.
Старшеклассники взяли инициативу в свои руки и сами довольно эмоционально повели рассказ: показали руины больницы, где останавливались декабристы, сообщили, что многие жители выходили с хлебом-солью, когда шли они под конвоем, что в жизни края большую роль играл ямщицкий промысел. Кто-то сказал: «Давайте позовем нашу старую учительницу Марию Петровну, она создала в школе небольшую музейную комнату, там есть фотографии». Рассказ старой учительницы был интересным, к тому же ее предки были ямщиками и в семье сохранилось воспоминание о далеком прошлом, слова, сказанные пра, пра, пра, прадедом: «Сегодня я вез Черныша!».
Отдельную страницу лекционной деятельности составляет сотрудничество со школьными учителями республики. Начиная с 1955 г. и до 90-х я ежегодно проводила занятия в Институте усовершенствования учителей с педагогами разного профиля. Методически разработала темы: музыкальное исполнительство, региональная музыкальная культура на уроках истории, географии и словесности, проведение общешкольных мероприятий. Мои выступления поддерживал заведующий отделом ИУУ В. Долгов. Мы вместе разработали систему классных часов и написали несколько методических работ.
Последние годы ИУУ работал в новом здании. Мне было очень приятно, когда директор ИУУ Р. Ф. Березин встречал меня в вестибюле и затем представлял аудитории как старейшего работника музыкального образования, находя при этом очень теплые, задушевные слова.
В 1980-е гг. я работала в УдГУ на кафедре удмуртского языка и литературы, которой руководил кандидат филологических наук, доцент Д. А. Яшин, интересный удмуртский поэт, фольклорист и педагог. Задачи, которые передо мной поставил Даниил Александрович, были направлены на создание спецкурса по музыкальной культуре нашего региона для филологических факультетов университета: «Студентки группы, в которой Вы будете работать, в основном из сельской местности. Они собираются по окончании вуза вернуться в сельские школы. Кто-то будет директором школы, кто-то воспитателем по внеклассной работе. Все мероприятия, связанные с музыкальной культурой, они будут проводить в школе. Это юбилеи поэтов, композиторов, праздники нашей Родины, дни сказок для младших школьников. Первое, что нужно сделать, - организовать кружки для музыкальных занятий. Если в поселке есть клуб, то этим будут заниматься творческие работники этого клуба. Ну, а если нет клуба - попросим родителей тех детей, которые учатся. В семьях всегда кто-то поет, играет на инструментах, знает народные танцы. Ада Николаевна! Подумайте, пожалуйста, как должен проводить эту работу воспитатель по внеклассной работе. Очевидно, нужно иметь план проводимых мероприятий. И еще. Сформулируйте выступление директора школы , оно должно быть солидным, современным. О содержании курса мы уже говорили. Включите в курс музыкальной культуры региона тему о Чайковском и его музыку. Из того, что Вы
мне сыграли, я бы попросил оставить "Вальс цветов"». Вот по такой программе мы занимались несколько лет. Самая большая ее ценность - в педагогической направленности, о которой мы, увы, проводя занятия со студентами, часто забываем.
Научные интересы 80-х гг. сосредоточены на вопросах исполнительской культуры Удмуртии. Можно назвать серию работ об ансамбле «Италмас». Постепенно, шаг за шагом, я собирала историю этого коллектива. «Историю надо уметь пережить. Ее надо прочувствовать сердцем», - заметил Н. Карамзин. Мои встречи с Государственным ансамблем песни и пляски начались еще в 30-е гг. Я тогда училась в музыкальной школе. Наш хор всегда участвовал в так называемых «смешанных концертах», где выступали театральные актеры, хоровые коллективы клубов, баянисты, замечательный дуэт В. Виноградовой и К. Гаври-ловой. Тогда коллективом руководил А. Каторгин. Он много работал над словом, преподавал сольфеджио, сценическое мастерство. Но уже тогда я заметила, что ансамбль, как и наш хор, пел статично. Вскоре (после войны) его руководителем стала Р. А. Анкудинова, затем - М. Ложкин, А. Бабанкин. Каждый дирижер привносил свои детали. Балетмейстер А. Бондарев поставил знаменитый «Танец с колокольчиками». Помню, в 1980 г. я пригласила к себе домой А. Широбоко-ву, А. Рыбакову и еще человек десять старейших патриотов этого коллектива, которые работали в 30-е, 40-е, 50-е гг. Решили пообедать: сварили кашу, сделали бутерброды, нарезали помидоры, огурцы и стали вспоминать прежние времена, даже попели песни. Это вечер я не забуду никогда!
С приходом в 1962 г. А. Мамонтова открылась новая исполнительская история ансамбля «Италмас». Новое время приготовило новые песни. В 1981 г. ансамбль вернулся из поездки в Японию. Некоторые солисты и руководитель были приглашены в УдНИИ для участия в небольшой конференции, которую проводил наш отдел. А. В. Мамонтов рассказал об исполнении юмористической песни Г. Корепанова на слова Г. Сабитова «Паймод, эке» («Удивишься, брат»). Это песня-сценка о том, как рыбак вместо улова вытащил корягу. В исполнении талантливого певца Г. Кузнецова и хорового коллектива эта песня звучала во многих странах мира. В Японии она покорила зрителей; разговорные реплики песни звучали на японском языке; последняя сцена была сыграна очень тонко, без нажима - и это вызвало нескончаемые аплодисменты.
В 1985 г. книга «Италмас» вышла из печати в издательстве «Удмуртия».
Продуктивными для издания моих работ стали 90-е гг. Можно назвать работу в коллективной монографии «Этнокультурные процессы в Поволжье и Приуралье» (изд. в Чебоксарах), главы в коллективной монографии «Удмурты» (изд. в Ижевске).
Среди крупных работ, подготовленных в те годы, - монография в соавторстве с А. Корепановым «Творческий путь удмуртского композитора Г. Корепанова в контексте региональной культуры Удмуртии XXI века», изданная Камским институтом гуманитарных и инженерных технологий и Союзом композиторов УР (2008); «Музыкальная культура Удмуртии» (в соавторстве с Р. А. Чураковой), подготовлена к выпуску Институтом человека при УдГУ, под редакцией А. А. Разина Издательским домом «Удмуртский университет»; «Великий Чайковский»
(соавторы Ю. Толкач, В. Митрофанов, О. Борисова), издана в 2005 г. (Ижевск, издательство «Регион-Пресс»).
В 2010 г. в издательстве ИжГТУ вышла книга «Путь длиною в целую жизнь» - о педагогической и научной работе Н. С. Голубкова. В Приволжском межрегиональном конкурсе «Университетская книга - 2010» книга награждается в номинации «Лучшее издание по истории и культуре региона». Всего мною создано десять монографий и более ста тридцати статей.
В настоящее время составлен сборник из 48 работ - «Избранные статьи по истории музыкальной культуры Удмуртского региона». Многие из них написаны заново, некоторые - опубликованы в разных изданиях Удмуртии и других городов России. Книга предназначена для музыковедов, этномузыковедов, музыкантов-исполнителей, педагогов, студентов высших и средних учебных заведений.
Сейчас сотрудничаю с Союзом Композиторов и педагогами республики, с Глазовским пединститутом, с Воткинским и Ижевским музыкальными колледжами. Некоторые работы думаю подготовить к юбилею П. И. Чайковского.
Поступила в редакцию 9.08.2013
Голубкова Ариадна Николаевна,
кандидат искусствоведения, музыковед, Удмуртский институт истории, языка и литературы Уральского отделения РАН 426004, Россия, г. Ижевск, ул. Ломоносова, 4 E-mail: [email protected]
Golubkova Ariadne Nikolaevna,
Candidate of Arts, musicologist, Udmurt Institute of History, Language and Literature of the Ural branch of the Russian Academy of Sciences 426004, Russia, Izhevsk, Lomonosov st., 4 E-mail: [email protected]
