CC BY
36
ГРАЖДАНСКАЯ КУЛЬТУРА
А. Колаковская
IMAGINE... ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ИСТОКИ ПОЛИТКОРРЕКТНОСТИ'
Среди многих популярных утопических образцов самый узнаваемый, наиболее лаконично и верно отражающий мечты и идеалы целого поколения, - песня Джона Леннона «Imagine» («Вообрази»). «В ней предсказана окончательная победа стражей политкор-ректности: победа идеологии над здравым смыслом, интеллектом, языком, историей, наукой и фактами» (с. 3). Вот ее содержание: «Вообрази, что нет ни небес... ни преисподней под нами, над нами просто небо... Вообрази всех людей, живущих сегодня... ни стран... и ничего, за что стоит убивать или умирать, никакой религии... Вообрази, что нет собственности... Нет нужды алкать или голодать, братство человека... Вообрази, что все люди владеют всем...»
«Вообразить всех людей в таком утопическом мире - это вызывает ужас. (...) Образ мира без стран, без религии, без ценностей, за которые стоит убивать или умирать, без небес и ада, без собственности, - это образ, веющий жуткой пустотой (...). Дрожь пробирает при мысли о том, как - с помощью каких репрессий - можно было бы (гипотетически) достичь такой утопии, противоречащей человеческой природе (...). И как раз такая в общих чертах утопия, похоже, широко входит в чаяния ХХ1 века, особенно в новой Европе» (с. 3).
Что общего у этой утопии с политкорректностью? Политкор-ректность выросла из той же утопии и на той же почве: американ-
1 Колаковская А. Imagine... Новая Польша. - Варшава, 2004. -
Интеллектуальные истоки политкорректности // ■ № 3. - С. 3-12.
71
ского движения протеста молодежи 60-х - «детей-цветов». У нее много общего с другими движениями, модами и идеологиями, которые черпают из тех же истоков - такими, как феминизм, антиглобализм, экологизм, философия «нью эйдж». Она так же абстрактна и бездумна; вырастает из того же чистого, инфантильного идеализма.
Политкорректность воображает всех людей разом и говорит: все мы равны. С любой точки зрения. Но, как это случается в утопиях, есть и те, кто равнее. Например, женщины. И опять-таки - не все, а только верно мыслящие, обладающие правильным феминистическим сознанием. «Того, что называют объективной истиной, не существует; это - авторитарное понятие, вымышленное и навязанное западной цивилизацией, чтобы угнетать "слабейших". Каждый имеет право на высшее образование, особенно если он не умеет ни читать, ни писать» (с. 4).
Экзамены - элитарный метод репрессии. Всем нелегальным иммигрантам следует немедленно дать документы, гражданство и право голоса, а главное, право публично выражать ненависть к приютившей их стране. Каждый имеет право на самовыражение (но не на свободу слова); каждый определяется своей принадлежностью к той или иной группе - сексуальной, социальной, религиозной, этнической; каждая такая группа, если она составляет меньшинство, имеет право требовать от государства привилегий. «По-литкорректность (...) говорит о терпимости (но только к правильно мыслящим) и многокультурности (которая должна служить только антизападным культурам и гнать нашу собственную). (...) Она говорит обо всем этом во имя утопической картины, где нет нужды, где все равны и свободны, не стеснены ни историей, ни традициями, ни религией. На практике все это переводится в нетерпимость, невежество, ненависть, презрение, зависть, ограничение свободы и цензуру» (с. 4).
Воображать себе всех разом - одно из излюбленных занятий либералов (употребляя это слово в его американском значении). Склонность к такому представлению вытекает из либеральной картины человеческой природы - картины внеисторической, абстрактной. Либерализм как бы по определению воображает всех вместе, в то время как консерваторы, у которых картина мира и природы носит исторический характер, скорее избегают этого. «Либеральная
72
мысль абстрактна и универсальна, а консервативная - практична и индивидуальна» (с. 5).
Политкорректность на всех уровнях корнями уходит в либеральную мысль и дух, даже если сильно от них отдаляется, а то и прямо противоречит духу либерализма. Это своего рода фетишизация либерализма, ведущая (как всякая фетишизация) к измене ему. Она исходит, как и либерализм, из эгалитарной картины, но на практике оказывается крайне неэгалитарной и антидемократичной. Одно из важнейших проявлений этой неэгалитарности - как раз политика отождествления человека с группой: «геттоизация» этнических групп во имя их свободы и достоинства; необучение их - во имя «антирасизма» - языку страны; селективный запрет на религию в школах; гонения - во имя «антиэлитаризма» - на школы, которые благодаря дисциплине, поддержанию авторитета учителей и традиционным методам обучения достигают хороших результатов.
«Политкорректность - идеология левая; эгалитаристская и антиэлитарная; враждебная культуре и ценностям Запада; догматическая и нетерпимая, хотя и провозглашающая терпимость; тоталитарная, ибо желает подчинить своим требованиям мышление во всех областях жизни» (с. 7). Отдельные элементы ее сходства с коммунистической идеологией поразительны; однако важно то, чем политкорректность отличается. Хотя политкорректность служит (якобы служит) преследуемым, это уже иного рода преследуемые. А кроме того, «политкорректность отрицает свое существование, (...) притворяясь, что она всего лишь вопрос языковой вежливости». Между тем «утверждать, что политкорректность - это всего лишь язык и вежливость, - то же самое, что утверждать, будто оруэлловский новояз - всего лишь язык» (с. 7).
Веру в объективную истину политкорректность осуждает как апелляцию к западным ценностям. Еще одна важная черта полит-корректности - уверенность, что единственная настоящая власть -это государство и что оно должно законодательно регулировать все сферы жизни, вплоть до семьи (с. 8).
Политкорректность особенно оскорбительна и унизительна как раз для членов тех групп, о благе которых она якобы заботится: нацменьшинств, женщин, гомосексуалистов. Каждый воспринимается «в качестве» - женщины, чернокожего, гомосексуалиста. Этническим группам наносится особый ущерб, ибо во имя защиты их
73
культуры у них отнимают возможность получить образование, ассимилироваться и улучшить свою судьбу. «Уверенность в том, что все, что мы делаем, и все, чем мы являемся, проистекает из нашего пола, расы, сексуальной ориентации либо принадлежности к какой-либо этнической группе, мало того что глубоко оскорбительна, она еще и раскалывает нашу собственную картину гармонического общества и общего блага, положенную в основу этой идеологии. (... ) Идеология многокультурности, якобы стремящаяся открыться навстречу другим культурам, возвещающая "терпимость" и вечно твердящая о "диалоге", в действительности запрещает и открытость, и терпимость, и диалог, исходя из того, что разные культуры непримиримы и что взаимопонимания между ними быть не может. Она повелевает замкнуться (...) в одной - своей собственной (кроме случая, когда это культура западная, иудео-христианская, подлежащая уничтожению)» (с. 9).
Борьба за идеалы, которые потом стали частью политкоррект-ности, - например, идеалы раннего феминизма, который еще боролся за равенство женщин, а не за их инаковость; идеалы социализма; гуманистические и антирасистские идеалы - принесла немалую пользу. «Но в конце концов, потеряв всякую меру и преобразившись во всеобъемлющую идеологию, вместо того чтобы открывать - она все больше закрывает; вместо того чтобы расширять - сужает; вместо того чтобы позволять - запрещает и исключает; и, замкнувшись в своем догматизме и крайности - во имя открытости, плюрализма и разнородности, - раскалывает образование и гуманитарные науки таким же образом, как расколола общество» (с. 9).
Вместо того чтобы включать новое в рамки более широкого комплекса, она навязывает его повсюду, отвергая все прочее, традиционное. Как в общественной жизни, так и в гуманитарных науках она считает принадлежность автора - к расе, полу, группе по происхождению - ключевой для интерпретации его текстов. В значительной мере она поддерживает также постмодернизм, делающий ударение, в частности, как раз на интерпретациях, связанных с групповой принадлежностью; «можно, собственно говоря, сказать, что постмодернизм стал частью политкорректной идеологии в академической жизни» (с. 10). В результате от гуманитарных наук остаются только отдельные групповые интересы - феминистские, гомосексуальные, этнические, - где каждый догматически защища-74
ет свою территорию, свой отвоеванный участок. Немалую роль играет здесь корысть: речь идет о сохранении и расширении своих позиций. «Политкорректность в университетах стала своего рода самовоспроизводящейся индустрией» (с. 10).
Мир, которого желала бы политкорректность, делится на две части: угнетенные (преследуемые) и угнетатели (преследователи). Других нет, или их можно не принимать в расчет. Нравственность сводится к правилам поведения, согласующимся с политкоррект-ностью. «Общей культуры, общих ценностей и традиций, на основе которых общество могло бы развиваться, - нет и быть не может, есть лишь ненависть и пустота» (с. 10).
Политкорректность «облегчает и ускоряет распад нашей цивилизации. И это настоящая опасность (...). В конце концов, состоялся же коммунизм. И в некоторых областях, особенно в Англии, США и во Франции, удалось достичь очень многого. Видно это и в Евросоюзе с его внушительными достижениями в области централизации, цензуры, диктата, запретов, навязывания и гомогенизации» (с. 12).
К. В. Душенко
