Дивный, но далеко не новый мир политкорректности Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ДИСКУССИЯ

И.В. ЖЕЖКО

ДИВНЫЙ, НО ДАЛЕКО НЕ НОВЫЙ МИР ПОЛИТКОРРЕКТНОСТИ

В статье содержится полемика с книгой Леонида Ионина «Дивный, новый мир политкорректности» (2012). Проанализировано определение политкорректности, данное в книге. Описывается механизм политкорректности на примере жирондистских клубов и их роли во Французской революции. Приводятся примеры современной критики и оппозиции политкорректности в обществе массовой демократии. Предложено новое понимание феномена политкорректности в контексте протестных социальных движений.

Ключевые слова: политкорректность, Леонид Ионин, Огюстен Кошен, постмодерн, консенсус, теория поликорректности.

От описания политкорректности к ее анализу

Книга Леонида Ионина «Политкорректность: дивный новый мир» [1] выгодно отличается от других статей и книг на эту тему, издаваемых в России и на Западе, в том числе в Америке. Большинство из них носит описательный и публицистический характер. «Политкорректность» Ионина написана в теоретическом ключе и в этом ее отличительное достоинство, хотя и в ней довольно много сочных журналистских примеров.

Судя по тому, что автор ссылается в основном на западные источники, его книга является первой академической работой на эту тему на русском языке и в этом качестве крайне интересна. Хотя большинство примеров взято из западного опыта, ясно, что политкор-ректность уже расцвела в сегодняшней России при финансовой поддержке многочисленных грантов. Российский политкорректный дискурс включает многие темы, характерные для аналогичного дискурса

Жежко Ирина Витальевна — кандидат экономических наук, независимый исследователь. Адрес: PO Box 441658, Somerville, MA 02144, USA. Телефон: 1-617-625-3635. Электронная почта: irinabraun@verizon.net

Америки и Европы: отношение к иммигрантам, равноправие полов, этническая и расовая политика и т. д. Политкорректное поведение не так уж ново в России, оно было весьма характерно для позднего, брежневского, периода социализма, эпохи комфортного застоя, в академической среде, когда ни от кого из нас не требовалось верить в коммунистическую идеологию, достаточно было не бросать ей публичный вызов в печати, диссертациях и устных выступлениях.

Автор заслуживает отдельной похвалы за интеллектуальную смелость, так как эта тема считается взрывоопасной в академическом мире в России и за рубежом. Президент самого престижного в мире университета, Harvard University, Ларри Саммерс был вынужден покинуть свой пост за отдельное неполиткорректное высказывание в 2006 году1. Это один из наиболее известных, но далеко не единственный случай расправы за высказывание в недавней истории Америки.

Ионин предлагает свою версию определения политкорректности, генеалогии и механизма ее работы. Основные теоретические построения, вместе с определением феномена, уже были сформулированы автором в его предыдущей работе «Апдейт консерватизма» [2] и перекочевали в новую книгу практически без изменений. В этих двух книгах Ионин осуществил попытку перейти от эмпирического и исторического описания к конструированию понятия, от вопиющих примеров политической корректности — к анализу и объяснению природы этого феномена.

Неуловимый феномен политкорректности

Книга по стилю и объему, а также ввиду отсутствия справочного аппарата, напоминает скорее публичную лекцию, чем монографию, но и в этом качестве содержит ряд важных положений, заслуживающих обсуждения.

Композиция книги построена следующим образом: определение, иллюстрации и пояснения к сути определяемого явления, заключение, повторяющее исходное определение. Автор, разумеется, понимает сложную природу изучаемого явления, однако оставляет свой анализ практики и противоречивых теорий за пределами книги и знакомит нас лишь с найденным им ответом. Подобный вид академической работы, естественно, должен насторожить вдумчивых читателей, однако все же интересно, к каким выводам приходит автор.

Литература на тему политкорректности уже весьма обширна, и в ней существует много разных определений этого феномена. Часть из них Ионин цитирует в предыдущей книге [2, c. 37]. Как автор замечает

1 Why Larry Summers lost the presidency of Harvard [online]. Date of access

01.03.2013. URL: <http://mathbabe.org/2012/03/11/why-larry-summers-lost-

the-presidency-of-harvard/>.

в предисловии, «США в области политкорректности... идут впереди всего мира» [1, с. 8], поэтому далее в своих замечаниях я буду опираться в основном на американский опыт и публикации. Многочисленные несовпадающие определения политкорректности напоминают классическую притчу о слепцах и слоне: определения характеризуют разные элементы этого сложного явления, не создавая, однако, целостной картины. Кроме того, как справедливо замечает автор: «Изучение и критика политкорректности затруднены тем, что она существует в виде набора никогда и нигде полностью и однозначно не выраженных и не опубликованных нормативных требований или же достаточно расплывчатых пожеланий относительно публичного и частного поведения...» [1, с. 42]. Дополнительная сложность изучения этого феномена, добавлю от себя, состоит в том, что нормативные требования — это только его наиболее видимая часть, надводная вершина айсберга, все остальное скрыто от глаз публики и требует специальных исследований. Более того, как только какое-либо из направлений политкорректности институционализируется и легитимизируется (получает нормативное описание), оно тем самым превращается в закон или в один из нормативных институтов (цензурный комитет, экспертизу, лицензионный комитет, «министерство правды» и т. д.) и перестает быть самим собой, а именно одним из сегментов («формой существования» [1, с. 47]) общественного мнения.

Политкорректность определена автором следующим образом: «...это идеология современной массовой демократии, служащая, с одной стороны, обоснованию внутренней и внешней политики западных государств и союзов, а с другой — подавлению инакомыслия и обеспечению идейного и ценностного консенсуса» [1, с. 8, 104].

В этом определении всё или почти всё вызывает возражение, а главное, что по мере раскрытия содержания понятия автор входит в конфликт со своим собственным определением. Хочу отметить, что цель этой заметки — не ответить на вопрос, какое из известных определений правильнее, а показать, что попытка Ионина описать и объяснить феномен политкорректности, заслуживающая наше искреннее уважение, оказалась в конечном счете не вполне адекватна сложности описываемого им явления, хотя и безусловно указывает на некоторые важные его проявления и компоненты.

Идеология политкорректности

Начнем, как и полагается, с начала определения: «политкор-ректность — это идеология...». Это утверждение только на первый взгляд кажется очевидным, почти тавтологическим, так как далее Ио-нин показывает, что политкорректность — не просто идеология, а «идеология со встроенным механизмом». Это все равно, что назвать автомобиль «горючим, в который встроен мотор». Причём у автора

внутрь политкорректности оказываются «вмонтированными» не один, а сразу несколько механизмов (см. главу «Как работает политкор-ректность» [1, с. 64-80]). Один из них отвечает за выработку системы ценностей и определенного политкорректного языка, а с ним — и картины мира (иначе говоря, «сконструированной реальности», «повестки дня»). Другой механизм обеспечивает распространение и навязывание ее обществу (через школы, университеты, церкви, медиа и т. д.), то есть собственно формирование общественного мнения или консенсуса по тому или иному вопросу. Третий механизм отвечает за подавление критики политкорректных идеологем: «...в идеологию политкорректности оказался вмонтированным своеобразный теоретический механизм, благодаря которому не только заранее отвергается любая критика, но и сам критик оказывается обвиненным в самых тяжких грехах...» [1, с. 34]. Оставим на совести автора прилагательное «теоретический» в этой фразе. Механизм подавления не то что критики, а даже случайного нарушения языковых и смысловых конвенций по-литкорректности, как мы знаем, — самый что ни на есть практический: от гильотины в XVIII до потери работы по профессии в XXI веке.

Идеология сама по себе не может быть корректной или некорректной, она становится таковой только в отнесении к определенной системе ценностей и только внутри уже выстроенного механизма контроля над общественным мнением как одного из инструментов власти. Вторичность идеологии политкорректности по отношению к механизму контроля общественного сознания доказывается тем фактом, что сам механизм остается практически неизменным уже почти 300 лет, в то время как он «заправлялся» разными идеологиями (как разными видами топлива, продолжая аналогию с автомобилем) в разные периоды его существования, причем идеологиями не только либерального направления. Ядро и формулировка одной и той же политкорректной ценности могут также меняться со временем2. Так, еще вчера идеология глобального потепления была у политиков и активистов на устах, сегодня она поменялась на «изменение климата». В соответствии с Оруэлловским механизмом манипуляции общественным сознанием последняя редакция политической идеологемы является единственно правильной в каждый данный момент и отменяет все предшествующие формулировки.

Когда возник феномен политкорректности?

Политкорректность — «... это идеология современной массовой демократии...». В этой части определения содержатся два тезиса:

2 В этом отношении крайне интересна глава «Семантические и лексические изменения» в книге: Hughes G. «Political correctness: A history of

semantics and culture», 2010 [4, p. 26, etc.].

а) политкорректность есть плоть от плоти массовой демократии как социальной системы; б) она возникла вместе с ней. Доказывая первый тезис, Ионин демонстрирует, что политкорректность есть результат тотального применения принципа равенства в его наиболее абстрактном понимании в разных сферах общественной жизни современной массовой демократии (глава «Рождение политкорректности из духа равенства» [1, с. 21-29]). Между тем, высказывание Токвиля [1, с. 65-66], которым Ионин иллюстрирует этот тезис, относится к первой трети XIX века, когда американская демократия, а вместе с ней и соответствующая ей модель политкорректности, еще находились в стадии становления3. Более того, существуют работы, утверждающие, что основные механизмы политкорректного поведения возникли еще до того, как массовая демократия оформилась как социальная система. Некоторые исследователи [4, p. 232, etc.] датируют рождение политкорректности эпохой Реформации в Англии (XVI век), и показывают, что этот механизм дошел почти неизменным до наших дней. Французские историки впервые описали механизм политкорректности в главных чертах, изучая опыт философских обществ, сложившихся в эпоху, предшествующую Французской революции; сама революция, по их мнению, явилась первой манифестацией и социальным экспериментом по последовательному проведению политкорректности в жизнь. Я позволю себе краткий исторический экскурс, чтобы показать, насколько сегодняшняя ситуация с политкорректностью напоминает то, что происходило в годы, предшествующие Французской революции.

Общества жирондистов как пример формирования механизма политкорректности

Зарождение политической корректности во Франции и первый эксперимент ее практического воплощения в жизнь описан французским историком Огюстеном Кошеном [3] (автор не пользовался этим термином, сам термин возник только в XX веке). Можно спорить с Кошеном по поводу причин Французской революции, но трудно опровергнуть результаты сделанного им детального анализа роли, которую сыграли провинциальные клубы и философские общества в ее подготовке. Это, по-видимому, самое первое исследование, показывающее на примере обществ жирондистов, как складывался и работал механизм политкорректности и как он обеспечил приход носителей этой идеологии к власти. В этом смысле французы действительно указали дорогу человечеству к будущему, такому, в котором власть контролируется не только и не столько демократически избранными

3 Достаточно сказать, что в момент визита Токвиля в Америку в

1831 году избирательным правом обладали только белые мужчины.

лидерами, сколько институтом общественного мнения и, в частности, теми, как сказали бы сейчас, политтехнологами, кто научился им манипулировать.

Вожди Французской революции, не будучи сами философами и даже преуспевающими в какой-либо профессии, стали во главе движения, а затем и общества, вооружившись идеологемами Просвещения. Кошен задает вопрос, как могла нация, признанный интеллектуальный и моральный лидер западной цивилизации, превратиться в толпу, которая меньше чем за два года довела страну до голода, сотворив демографическую яму, от которой потом восстанавливалась в течение следующего поколения? [3, р. 68-70] Историк доказал, что событие такого масштаба не могло быть результатом одномоментного заговора, а готовилось в течение нескольких лет.

Новая социальная система была выведена в «пробирках» французских философских обществ, где сложился определенный способ (механика) достижения полного единодушия (консенсуса). Затем эта модель была опробована на целой нации. Люди собирались в этих обществах для свободного обмена идей в полном соответствии с принципами демократии а 1а Жан-Жак Руссо. Со временем внутри обществ стали совершаться абсолютно одинаковые превращения. Большинство членов стало терять интерес к собраниям, где по многу часов и с равным вниманием дискутировались продуманные мысли и вздорные идеи. Люди, у которых были дела, таланты и влечения к другим занятиям, постепенно покидали общества. Те, кто оставались, не были довольны своими профессиями и общественным статусом, зато имели политические амбиции. Вот так получилось, что без всякого насилия, автоматически произошел отбор, чистка обществ от наиболее компетентных и приспособленных к реальной жизни людей. Заслуга Кошена состоит в том, что он первый детально описал социальную динамику отдельного общества (в современной теории — малой группы), социологический механизм, построенный на последовательном проведении абстрактного принципа свободы мнений. Этот механизм обеспечивал чистку от людей, чьи мнения были отличны от остальных, и тем самым создавал полное единодушие внутри каждого отдельного общества. Можно возразить Кошену, что бывшие члены обществ могли бы не поддерживать решения, принятые в них, в частности, те, которые потом определили трагическую судьбу Франции. Теоретически они имели такой шанс, однако теперь каждый из них был в одиночестве, теперь особое и частное мнение противостояло мнению большинства, и как частное мнение его надо было отстаивать в бесконечных дискуссиях в тех же обществах. От каждого «дезертира», или диссидента, требовалось особое мужество восстать против «общественного консенсуса». Таким образом, Кошен задолго до Э. Ноэль-Нойман обнаружил «спираль молчания». Он также открыл и

описал второй закон динамики таких обществ (групп), fait accompli4 [3, p. 83]: если что-то однажды сделано определенным образом, чрезвычайно трудно это изменить, отказаться от этого якобы общепринятого решения без публичного его обсуждения. Законы, описанные Кошеном, широко известны в современной теории динамики групп.

Накануне Французской революции существовало несколько центров, «кующих» идеологию, только Якобинское общество насчитывало порядка 1900 «дочек» в 1794 [3, p. 80]. Можно представить, каким прессом для мнения образованных людей они являлись. Философские общества «переваривали» общественное сознание высшего и среднего классов, формируя то, что сейчас называют либеральным консенсусом. Во время правления якобинцев многочисленные местные общества Франции сорганизовались по принципу матрешки: на национальном уровне философское общество было просто повторением местного общества, только в увеличенном виде. Сеть таких обществ координировала свои решения и действия в масштабах страны. Только теперь свобода дискуссий на национальном уровне была дополнена ещё одной свободой — свободой действия, которая во вновь созданной демократии сводилась к равному избирательному праву и праву избавляться от несогласных. Машина освобождения от деятельных и независимо мыслящих людей на национальном уровне завертелась гораздо быстрее, чем на местном, так что процесс чистки инакомыслящих (создания консенсуса), ускоренный массовым террором, завершился в очень короткие сроки. Кошен показал на этом примере, что явление политкорректности не есть результат массовой демократии как таковой, а есть результат индоктринации общества абстрактными принципами равенства (тут Ионин находится в согласии с Кошеном) вкупе с захватом власти в полном соответствии с демократическими процедурами.

Кошен также обнаружил, что групповой гипноз «единственно правильной» системы ценностей и построенного на ней социального эксперимента не может длиться бесконечно, а только до той поры, пока сохранившие здравомыслие люди не осозтают его пагубность для общества (при условии, что их число приближается к критической массе). Мы вернемся к этой утешительной мысли, но уже на примере сегодняшнего опыта политкорректности.

Политкорректность — норма или болезнь демократии?

«Политкорректность... это идеология современной массовой демократии...». Если понимать эту фразу определения так, что по-литкорректность есть идеология самой демократии, то многочисленные примеры из книги Ионина, не говоря о других публикациях,

4 Fait accompli (фр.) — дело сделано. — Прим. ред.

однозначно свидетельствуют об обратном. Идеология политкор-ректности открыто воюет с демократией и ее основными ценностями, находясь при этом под ее надежной защитой. Кошен, а также многие современные исследователи, убедительно доказывают, что политкорректность разрушает основные западные ценности, прежде всего свободу слова и вероисповедания, личную неприкосновенность, свободу частной жизни и принцип личной ответственности. Здесь уместно привести цитату французского историка Ипполита Тена5 в той главе его знаменитой книги, где он пишет о Французской революции, в частности о законах 1789 года: «... теоретическая свобода [в этих законах. — И.Ж.] разрушает реальную свободу... и существующие мнения, правосудие убивает без следствия и суда. Мы видим, что случилось немыслимое: деспотизм свободы, фанатизм разума... Гуманизм, который убивает, есть родная сестра свободы, которая заточает в тюрьму; братства, которое шпионит; разума, который страдает нетерпимостью; и все они соединяются вместе и воплощают этот странный социальный феномен, называемый Якобинством» [5, p. 177].

Идем далее: «политкорректность — ...это идеология... служащая... обоснованию внутренней и внешней политики западных государств и союзов...».

Это высказывание почти ничего не добавляет к содержанию понятия политкорректности и его специфике, так как практически любая идеология может служить обоснованием внешней и внутренней политики. Идеология мировой революции в этом смысле ничем не отличается, например, от идеологии насаждения демократии во всем мире. Скорее всего, эта часть определения понадобилась автору, чтобы описать последствия экспорта демократии и «цветных революций» — столь же разрушительные, сколь и экспорт социалистической революции в ХХ веке.

Политкорректность в борьбе с инакомыслием

И, наконец, последний и, по мнению автора, самый специфический для описываемого явления фрагмент определения: политкор-ректность — «...это идеология... служащая... подавлению инакомыслия и обеспечению идейного и ценностного консенсуса».

Именно этой функции политкорректности, в основном, и посвящена книга Ионина [1, p. 105]. Автор указывает на угрозу всей западной цивилизации (в том числе России), которую несет с собой политкорректность как социальный механизм навязывания власти

5 Ипполит Тен (1828-1893) — автор монументальной работы в шести

томах «Les Origines de la France Contemporaine» («The origins of contemporary France», 1962) [5].

меньшинств современным обществам. Соглашаясь с автором в оценке меры опасности современной политкорректности, нельзя не удивиться, однако, что он нигде в своей книге не указал на силы, противодействующие этой угрозе в демократическом обществе. Одно из возможных объяснений этому я предложу далее.

В этой, самой содержательной, на мой взгляд, части определения политкорректности кроется вместе с тем некоторый подвох в авторском понимании этого феномена. В имеющейся литературе существуют как минимум два разных понимания роли и места политкор-ректности в современном общественном мнении.

Одно направление, Ионин, несомненно, принадлежит к нему, считает, что идеология политкорректности уже обеспечила «либеральный консенсус» в западных демократиях, следовательно, активисты политкорректности борются с инакомыслием, то есть меньшинством, чтобы сохранять достигнутый консенсус, пусть и ценою удержания остальной части общества в состоянии «молчаливого большинства».

Другое направление понимает действия идеологов политкорректности как агрессивное инакомыслие, как борьбу меньшинств не только за признание и гражданское равенство, но и за власть и привилегии в обществе, которое в целом не разделяет их предельно абстрагированные или радикальные ценности, как борьбу небольшой, но активной группы, а точнее альянса групп, с большинством, может быть, и молчащим до поры до времени, но явно не согласным с ней.

Многочисленные опросы и результаты голосований по отдельным пунктам либеральной повестки убедительно показывают, что ее сторонники находятся в меньшинстве в американском обществе, хотя соотношение голосов за и против варьируется в зависимости от пунктов. Вот почему идеология политкорректности есть, фактически, инакомыслие, вполне допускаемое демократией, но лишь до того момента, когда оно начинает говорить и действовать якобы от лица большинства. Движение политкорректности пытается представить себя в качестве mainstream opinion с помощью ассимилированных им социальных институтов, подменяет общественное мнение его суррогатом — молчаливым большинством, манипулирует процессом его формирования. Сторонники второго направления считают, что США и Европа, может быть, все еще живут в эпоху триумфа публичной политкорректности, однако ее власть над общественным мнением уже прошла верхнюю точку, за которой виден крутой спуск... Очнувшись от гипноза, общества западной цивилизации начали то, что называется reality check, то есть подвергать сомнению все реалии и ценности современной парадигмы политкорректности. Различные группы активно занялись ревизией областей, куда она проникла: пересматриваются учебники и школьные программы, медицинские правила

и процедуры, создаются новые дискуссионые форумы и т. д. Выкорчевывание политкорректное™ в ее наиболее разрушительных для демократических обществ направлениях может занять много времени, — может быть, сравнимое с периодом ее воцарения, но «процесс пошел». Тут уместно вспомнить, к какому выводу пришел Кошен, анализируя ход Французской революции: «...хотя устрашенная страна терпела тиранию "маленьких людей" из философских обществ какое-то время, ее правление не могло быть долгим. "Большие люди" были слишком полны жизни, чтобы подчиниться или быть совращенными инерцией. Клубы, в конце концов, не были самой нацией. Нация... начала распрямляться после Термидора... здравый смысл постепенно одержал победу в общественном сознании. Франция задышала опять, очнувшись от ночного кошмара» [3, p. 100].

Бунт молчаливого большинства

Политкорректность как феномен подавления мнения большинства меньшинством уже описан в главных чертах во множестве работ, объяснен, а значит, стал менее опасен. «Сеанс публичного разоблачения магии» уже состоялся. Все меньше и меньше страха испытывают люди, нарушающие табу политкорректности. Вот только три недавние истории из американской жизни.

Владелец сети ресторанов Chick-fil-A публично заявил о поддержке брака между мужчиной и женщиной как основы семьи и пожертвовал крупную сумму на это движение. Активисты политкор-ректности осудили этот поступок, направленный, как они считают, против гомосексуалистов, и объявили бойкот заведениям этого ресторана по всей Америке. Если бы страна жила в мире победившей политкорректности, этот бизнес должен был разориться, однако тысячи людей выстроились в очередь к ресторанам Chick-fil-А, демонстрируя свою моральную поддержку6.

Не менее знаменателен другой пример. Когда администрация Обамы издала указ о том, что католическая церковь и ее организации должны оплачивать своим служащим-женщинам медицинские услуги, связанные с абортом, церковь восстала против этого указа, усмотрев в нем наступление на один из столпов ее религии и, следовательно, на свободу религии в целом7. Значительная часть общества и других конфессий открыто поддержала лидеров католической церкви.

6 Leon E. de Put down that Chick-fil-A! [online]. Date of access 01.03.2013. URL: <http://www. huffingtonpost. com/erwin-de-leon/put-down-that-chick-fil-a_b_1906352.html>.

7 O'Brien N.F. Federal lawsuits by Catholic dioceses, groups seek to stop HHS mandate [online]. Date of access 01.03.2013. URL: <http://www. catholicnews.com/data/stories/cns/1202080.htm>.

Президент Обама и демократическая партия в своей предвыборной платформе выступили в поддержку права геев и лесбиянок на легальный брак. Еще недавно эти заявления были бы последней точкой в затянувшемся споре. Однако более половины из 50 штатов США приняли в последние годы конституционную поправку (или специальный закон) о том, что брак — это союз между мужчиной и женщиной8. Взятые вместе эти и другие примеры показывают, что вряд ли сегодняшнее состояние общественного мнения в Америке по этим пунктам политкорректности можно однозначно назвать консенсусом.

Историю произошедшего сдвига в общественном сознании можно также проследить по названиям книг, изданных в последнее время. Большинство публикаций разоблачает внутреннюю противоречивость и лицемерие идеологии и практики либеральной политкорректности, демонстрирует ее губительное воздействие на основы и стабильность западной цивилизации9.

Даже, если принять тезис Ионина, что политкорректность есть плоть от плоти массовой демократии, ее органический порок, все равно неочевидно, что демократии не смогут преодолеть эту «болезнь» и выработать к ней противоядие. Кроме того, не все массовые демократии равны между собой. Американская демократия и в этом

8 List of U.S. state constitutional amendments banning same-sex unions by type // Wikipedia [online]. Date of access 01.03.2013. URL: <http://en.wikipedia.org/wiki/List_of_U.S._state_constitutional_amendments _banning_same-sex_unions_by_type>. При этом в некоторых штатах одновременно легализована регистрация гражданских однополых союзов, однако без той системы поддержки, которыми государство обеспечивает институт семьи и брака.

9 Debating P.C.: The controversy over political correctness on college campuses / Ed. by P. Berman. New York, 1992; Political correctness: For and against / M. Friedman and J. Narveson. Lanham, Md.: Rowman & Littlefield, 1995; Unprotected: A campus psychiatrist reveals how political correctness in her profession endangers every student by anonymous, M.D. New York: Sentinel, 2006; Chin J. The AIDS pandemic: The collision of epidemiology with political correctness. Oxford; Seattle: Radcliffe, 2007; Kimball R. The rape of the masters: How political correctness sabotages art. San Francisco: Encounter Books, 2004; Feaman P. The next nightmare: How political correctness will destroy America. Nashville, Dunham Book, 2012; McGowan W. Coloring the news: How political correctness has corrupted American journalism. San Francisco: Encounter Books, 2002; Satel S. PC, M.D.: How political correctness is corrupting medicine. New York: Basic Books, 2000; Schwartz H.S. Society, against itself: Political correctness and organizational self-destruction. London: Karnas Books Ltd, 2010; Walker R. Without firing a shot: The death of American liberty through political correctness. Roncore, 2010.

отношении «впереди всех» и учится на опыте европейских. Книги Ионина, к сожалению, представляют только одну сторону и одну интерпретацию политкорректности, а именно левых интеллектуалов10. Левые интеллектуалы (по американской терминологии — либералы, или прогрессисты), составляющие большинство во многих университетах, своего рода нео-жирондистских обществах, может быть, и достигли между собой консенсуса по поводу заката западной демократии, однако, пребывая в собственном параллельном мире, они не заметили, что земля потихоньку уходит из-под их ног. Новость о смерти западной цивилизации может оказаться слегка преждевременной: подобно героям фантастических фильмов и романов, хранители ее ценностей восстали, чтобы вернуть себе свои земли.

Концепция политкорректности

Вопрос о генеалогии и теории политкорректности является одним из центральных в книге Ионина и, по-видимому, его основным вкладом в исследование этого феномена. Однако теорию политической корректности можно понимать в двух смыслах. В первом — как теоретическое о(бо)снование ее идеологии [1, c. 42 и далее] и во втором — как теорию социального феномена политкорректности в целом. В первом смысле теория, согласно автору, это группа источников, откуда практика политкорректности черпает смыслы, ценности и способы их обоснования. «Действительно ли у практики политкор-ректности сегодня отсутствует теоретико-методологический фундамент? Нет, не отсутствует, он имеется, и в этой роли выступает постмодерн» [1, с. 43]. В соответствующей главе Ионин развернуто обосновывает утверждение, что марксистская идеология и базирующиеся на ней теории в эпоху постмодернизма могут считаться такими источниками. С этим утверждением автора можно было бы согласиться, однако теоретико-методологический и идеологический фундамент политкорректности не может служить теоретическим объяснением социального феномена как такового. Более того, как считают многие исследователи, и я с ними согласна, феномен политкорректно-сти практически индифферентен к идеологии, которую он использует в своих аргументах в диалоге с обществом, однако при этом он всегда сохраняет вектор на разрушение ценностей большинства.

Что же касается теории политкорректности в более широком смысле — как общественного движения, или социальной машины, —

10 Справедливости ради надо сказать, что Ионин хорошо осведомлен об оппозиции политкорректности. См.: Ионин Л. Конец мультикультурной эпохи // Русский журнал. 06.12.2010 [online]. Дата обращения 04.03.2013. URL: <http://www.russ.ru/pushkin/Konec-mul-tikul-turnoj-epohi>.

то началом этого направления следует считать работы историков французской школы политических наук: Тена, М. Острогорского11, Токвиля и Кошена. Ионину и цитируемым им современным ученым удалось продвинуться дальше своих предшественников и набросать первый эскиз, а точнее, четыре узла этой машины, или общественного движения. Некоторые из них прописаны довольно подробно, другие просто упомянуты ([1, с. 47, 70-80]). В данной статье не место приводить эти узлы в систему, однако необходимо заметить, что фазы работы механизма политкорректности практически повторяют основные этапы развития типичного общественного (протестно-го) движения12. Каждое общественное движение в активной фазе (феминизм, черное движение, антиглобализм, ЛГБТ и т. д.) формулирует и время от времени пересматривает свои ценности и идеологемы, маркирует их как корректные и некорректные на текущем этапе и тем самым вносит свой вклад в общую копилку политкорректного языка. Иначе говоря, политкорректность включает конгломерат промаркированных ценностей активных протестных движений и развивается по той же траектории, что и сами движения. В кратком изложении каждое отдельное движение проходит через следующие этапы:

- порождение идеологем политкорректности и повесток дня (agenda): фабрики мысли (think tanks), философские школы и кружки («правящие» и «ценностные» элиты, их организации), профессиональные протестные организации;

- формирование общественного мнения, или навязывание идеологем большинству, как основной механизм политкорректности. Первенство в описании этого механизма на примере масонских лож и политических партий принадлежит Острогорскому. Он, механизм, существенно развился в эпоху демократии, когда партиям и движениям понадобилось обеспечивать поддержку большинства за пределами их внутреннего круга. В ХХ веке были созданы эффективные политические технологии и каналы прокачки идеологем с целью создания мнимого или реального консенсуса, в том числе через форумы, или

11 Марк Острогорский (1854-1919), родом из Белоруссии, некоторое время жил во Франции и писал по-французски. Основные его работы переведены на русский. См. сб.: Демократия и политические партии. М.: РОССПЭН, 1997.

12 Основные этапы социального движения сформулированы в нескольких работах, в частности: Moyer B. Doing democracy: The MAP Model for organizing social movements. Gabriola Island (BC): New Society publishers, 2001. В этой книге описывается динамика управляемого общественного протестного движения, которая в том числе включает четыре этапа, названные Иониным.

«площадки мнений»: медиа, институты анализа общественного мнения, университеты, школы и т. д;

- поддержание (reinforcing) политкорректных табу (норм и правил) , включая систему наказаний, протестов, бойкотов, индивидуального террора и т. д.;

- внедрение политкорректных идеологем в политику (внешнюю и внутреннюю) и социальную практику: захват социетальных институтов (религии, науки, юстиции и т. д.), индустрий воспитания детей и развлечений, образовательных институтов и органов власти на всех уровнях с помощью законов, правил и регулятивов.

Вопрос об оппозиции идеологии политкорректности, противостоянии ее тотальному контролю общественного сознания, как я отметила ранее, остался за пределами книги Ионина, между тем она, оппозиция, также есть составная часть этого феномена. И уже упомянуто выше, что книга Ионина содержит многочисленные примеры торжества политкорректности, но ни одного примера противостояния или победы оппозиции над этим явлением. Однако литература на эту тему обширна. Как могло случиться, что автор вслед за своими европейскими коллегами не заметил ее? Это свидетельствует о том, что предложенная в книге интерпретация феномена политкор-ректности сама в определенной степени политкорректна, даже если автор не имел этого в виду.

***

Заключая разбор книги Ионина, я порекомендую ее всем как интересное чтение, экскурс в существующие теории и подходы к изучению политкорректности и попытку построения понятия, описывающего этот феномен, имея при этом в виду, что книга отражает лишь некоторые фрагменты феномена политкорректности, сводя его в основном к идеологии.

ЛИТЕРАТУРА

1. Ионин Л.Г. Политкорректность: дивный новый мир. М.: Ад Маргинем, 2012.

2. Ионин Л.Г. Апдейт консерватизма. М.: Изд. Дом Гос. ун-та - Высшая школа экономики, 2010.

3. Cochin A. Organizing the Revolution. Rockford (IL): Chronicles press, 2007.

4. Hughes G. Political correctness: A history of semantics and culture. Chichester (UK): Wiley-Blackwell, 2010.

5. Taine H. The Origins of Contemporary France. Glouster, Mass: Henry Holt & CO, 1962.